Априори

Память не фиксирует то, как мы клубком сплетённых тел добираемся на лифте прямиком в пентхаус Маркуса. Мне плевать на обстановку и мебель: успеваю оценить лишь удобство широкого углового кожаного дивана молочного оттенка, на который лечу коленями, тяжело дыша и ожидая дальнейшее. Губы обкусаны и болят от зверских поцелуев. Горло чуть саднит, но саднит приятно после случившегося в машине, и я в наслаждении закрываю глаза, запрокидывая голову и становясь на локти, когда Маркус ухитряется порвать швы на платье. Мудрым решением было не брать его в аренду, а купить, и сейчас мне не жаль ни цента из колоссальной стоимости — будь моя воля, я отдала бы эту сумму ещё раз и ещё, лишь бы слышать треск ткани под ладонями заведённого любовника. Маркус невесомым движением касается линии кружева чулок на обеих моих бёдрах, пока я, уткнувшись лицом в изголовье, прикусываю губу и изнываю в ожидании продолжения. Рукава платья скатываются к запястьям, словно дополнительно фиксируя их, и я даже не могу вообразить в какой развратной позе пребываю, демонстрируя своё тело в чёрном белье и остатках вечернего наряда. Впрочем, скоро и от «Агент Провокатор» останется лишь воспоминание… Вздрагиваю, когда Маркус пристраивается сзади, прижимаясь к моим ягодицам, и начинает покрывать мою спину нетерпеливыми поцелуями. Прикусывает тут и там, и я сквозь прерывистые вздохи жадно шепчу, не в силах вынести эти ласки: — Не тяни, Маркус… Моё тело уже давно накалено до предела. Хочется быстро, глубоко и жёстко, но Маркус в ответ лишь усмехается и награждает обе ягодицы звонкими шлепками: — Ну уж нет, милая… — чувствую его дыхание в области копчика, слышу шуршание тканей и бряцанье ремня, понимая, что и он раздевается, и замираю, понимая, что будет дальше… — Не торопи события. Его шёпот угольками оседает внутри, обжигая пошлостью интонации и многообещающим подтекстом. И тут… — Боже… — выдыхаю я, утробно выстанывая дальше, потому что ощущаю язык Маркуса, прошедший между моих ягодиц и его большой палец, мягко массирующий анус. И всё это, лишь отодвинув в сторону чёрные стринги. Я растоптана. В мгновенье. — Я помню, как тебе нравится, Тайра, — прервавшись, тихо проговаривает Маркус, а я не в состоянии сосредоточиться: его язык тут же снова раздвигает складки, вынуждая меня истекать желанием ещё больше. Жалобно стону его имя, вцепившись ногтями в обивку, и выгибаюсь кошкой назад, навстречу его лицу, губам и пальцами. Маркус проникает в меня сразу двумя, пока язык терзает клитор. Меняет ритм, вновь оглаживая тугие мышцы выше. И я попросту улетаю в небытие, словно попробовав сильнейший наркотик снова, когда-то избавившись от зависимости. Стринги рвутся вслед за платьем. Стоны переходят во вскрики, вперемешку с тяжёлым дыханием Маркуса сзади, успевающего шептать мне разные непристойности, от которых живот тянет только сильнее… — Кончай, моя девочка… — в хриплом приказном тоне произносит Маркус и продолжает ласкать меня языком с одновременным требовательным нажатием большого пальца на анус и проникновением. Не проходит и полминуты, как всё моё тело прошивает зарядами оргазма: ослабшие руки сползают по изголовью и я окончательно остаюсь распластанной на диване, в состоянии лишь оставить выпяченной свою задницу, по которой поглаживанием проходится Маркус. Он довольно усмехается, вслушиваясь в эхо последних нот моих стонов, даёт лишь миг передышки и после, обхватив меня за живот, приподнимает и тянет на себя. Сдирает платье, высвобождая меня полностью и безоговорочно. Дрожа, прижимаюсь спиной к его напряженной груди, чувствуя перекатывание мышц. Не могу прийти в себя, всё ещё с закрытыми глазами пытаясь дышать, но потом, повернув голову, нахожу губы Маркуса, тут же уводя его в глубокий поцелуй. Чувствую свой вкус и накидываюсь на его рот так жадно, как только могу. И вдруг… Толчок. Влажный звук наших тел. Маркус сжимает меня, расположив ладони на моей груди, всё ещё под бюстгальтером, и, целуя, входит. Резко и сразу глубоко, отчего я снова протяжно стону в нашей поцелуй. Снова движение вперёд, и одновременно с ним его теплые ладони выворачивают чашки бюстгальтера и накрывают оба полушария, сжимая — Маркус делает ещё один резкий рывок, от которого мне кажется, что кончу снова. Не даёт разорвать поцелуй, чтобы хоть как-то прокричаться. Кислорода больше нет и в помине между нами. Пальцами играет с сосками, потягивая и щипая, при этом вжимая меня в себя так, будто исчезну. И вдалбливается, подчиняя себе и наказывая. В каждый толчок и в каждом моём ответном назад бёдрами оба вкладываем так много негласного друг другу. Укусив меня за губу, Маркус удерживает её зубами, явно наслаждаясь моим безумным стоном вновь, и опять берёт меня так глубоко, насколько позволяет угол. Щелчок замка, и бюстгальтер летит вниз, к моим покрасневшим коленям. Одна рука Маркуса тут же стремительно ныряет вниз и накрывает треугольник кожи между моими бёдрами. На следующий рывок пальцы ласково обводят клитор, и я понимаю, что больше не могу выносить эту сладкую пытку… Сжав его член внутри, принимаю новую волну оргазма, захлестывающую каждую частичку тела. И обмякаю в крепких ладонях, продолжающих меня держать, — Маркус и не думает останавливать таранящих движений. — Вот так… Моя строптивая Тайра… — сиплый мужской голос прямо над ухом словно поощряет каждую секунду моей реакции, и Маркус облизывает кожу на моей взмокшей шее… — Моя. И всегда ею была. Он наконец замедляется, выводя член с тихим характерным звуком из моего тела, а я, с одновременным всхлипом и остановившимся дыханием от нахлынувших эмоций, разворачиваюсь к нему. Обвиваю Маркуса за шею, вновь раскрывая трясущиеся губы для поцелуя, который не заставляет себя ждать, и ощущаю рывок. На автомате обнимаю ногами, всё ещё в чулках, его талию, и о да, боже… Снова. Снова он погружается в меня. Снова это чувство крышесносящей наполненности. Уложив меня спиной на диван и вжавшись в моё тело, Маркус убирает мои руки с себя, целуя каждое запястье, и фиксирует их над моей головой. Прижимает к растрепавшимся волосам. Припадает ртом к моему, и снова этот жёсткий, чувственный одновременно, ритм, — Маркус входит на всю длину, впитывая очередной мой стон, тут же выходит, и вторгается с силой заново. Ещё. И ещё. Извиваюсь под ним, подмахивая бёдрами навстречу и трусь сосками о его грудную клетку, вызывая тихое рычание в ответ. И с ещё одним таким рыком кончает и сам Маркус, успев выйти из меня и прижав меня к дивану еще крепче: моя ладонь, высвободишись, машинально обхватывает его пульсирующий член, и на живот брызгают полупрозрачные жемчужные струи. Маркус утыкается лицом мне в шею, дыша как после олимпийского забега. А я, ничем не лучше его, еще и нахожу в себе остатки каких-то сил, чтобы продолжать гладить его спину и выводить на ней витиеватые узоры ногтями, — следующие минут десять просторная гостиная слышит лишь наше сбитое в хлам дыхание. И когда я встречаюсь опьянённым взглядом с таким же взором Маркуса, понимаю, что предстоящая ночь будет долгой. Дольше всех тех, что когда-либо между нами были…

***

— Если мисс Льюис настаивает на дополнительных проверках, что ж… мы предоставим ей данные. Что? Я не ослышалась? Тщательно скрываю удивление. Смотрю на Маркуса исподлобья, выдерживая натиск его взгляда, и слышу наброшенную вуалью на каждое слово нарочитую небрежность в тоне. С ленцой оглядывает мою фигуру, сидящую за столом переговоров напротив, и прячет на дне зрачков то, что ещё день назад сводило меня с ума. Цунами желания. Обещание обладать. Тяжело было сосредоточиться, когда встреча только началась. Я была напряжена не только потому, что ожидала ножа в спину: сожаление о случившемся, как и предполагала, жгло нутро. Так было и будет всегда: стоило тёмному велюру ночи и запаху секса рассеяться, как начиналось моё самобичевание. Одна лишь мысль о том, что придётся объясняться с Кайлом и расторгать помолвку, топила горькой желчью рот, — я чувствовала себя не просто виноватой, а снова погрязшей в том, из чего с таким отчаянием выбиралась когда-то в Гарварде. Причем, погрязшей по собственной воле и разумению. В воздухе между мной и Маркусом осязаемо проскакивали искры, и я неумело молила небеса, чтобы это было не так заметно остальным участникам сделки. Он буквально раздевал меня глазами первые полчаса, пытаясь поймать внимание. В какой-то момент разговор пошёл в русло, более выгодное мне и моему клиенту, и это стало крайне смущать. Я не ожидала. Странно. Так не должно было быть, хоть мы с «ДжэйЭй» к этому и шли. Где же противостояние? Где возражения? Маркус так легко сдался? Всего лишь после одной ночи, так и не расставившей всё по своим местам, а нас — по конкретным ролям по отношению друг к другу? Не верится. Слишком быстро, слишком просто. Но вот оно, чего еще желать — почти победа в столь длительных и сложных переговорах, да еще и с такими личными бенефитами… Тем не менее… То, что должно усыпить мою бдительность и заставить чувствовать торжество, наоборот, больше выбивает из колеи. Что-то в голосе Маркуса вынуждает невольно нервничать и продолжать опасаться. Что-то ввергает в смятение, и ощущается нечто скрытое в, казалось бы, прямолинейной фразе о том, что он и «Нотт» согласны на дополнительную бюрократию. Но ведь и не придраться. Остается лишь сухо кивнуть, поджав губы, и переключиться, пока дальше директора компаний договариваются о деталях. Кажусь себе со стороны строптивицей, которую пытаются удержать за ошейник и не дать ринуться на то, что хочется. Взгляд вниз, Тайра. Не смотреть на его ладони, лежащие на поверхности стола и вальяжно крутящие дорогую ручку. Не думать о том, как они сминали мою кожу. Как отвешивали шлепки во время двойного проникновения спустя час-другой после передышки той ночью. Как стискивали ягодицы и грудь, когда я была верхом на их обладателе. Как стягивали до боли волосы, лишившиеся первоначальной прически и полностью рассыпавшиеся по плечам, пока его свободная ладонь продавливала мою поясницу вновь в коленно-локтевой. Как с нежностью обхватывали мои лодыжки, перекидывая ноги на сильное плечо… Судорожно поднимаю руку, принимаясь якобы в задумчивости потирать подушечками пальцев лоб. Голоса остальных фоном шуршат на заднем плане, пока я всё ещё под сканирующим лучом взгляда напротив. Поздно играть послушницу, Тайра. Ведь и сама понимаешь, что ещё не раз окажешься в сетях Флэтчера. «Впрочем, как и он в моих…» — вспоминая и реакции Маркуса на мои ласки, с неким довольствием думаю я, наконец немного спокойнее откидываясь на спинку кресла. — Вы хотите что-либо добавить, мисс Льюис? — спустя вечность насмешливый голос Маркуса пробивается ко мне ледоколом, заставляя слегка вздрогнуть и вернуться в реальность, где мы всё ещё в переговорной и от меня чего-то ждут. И он ждёт. Как затаившийся, замаскировавшийся с окрестностью хищник. Да что же ты замыслил?.. У меня нет реального повода придраться к нему и его словам. Лишь странные вибрации интуиции, подсказывающей, что несмотря на согласие на наши условия, сделка в итоге невыгодна моему клиенту. Не будет выгодна. Что-то не так… — Мисс Льюис? — тише, бархатисто переспрашивает Маркус, вперив в меня горящий взгляд и я, наконец, направляю на него свой ответный, отгоняя из слуха фантом эха совершенно других его обращений ко мне… «Кончай, моя девочка»… — Нет, — надтреснуто отвечаю я, придав себе смелости и найдя остатки привычного хладнокровия. — У меня нет комментариев. Документы мы пришлём сегодня же. И если вы не против, господа, я тогда поспешу на следующую встречу… Скрипнув стулом, встаю с места под слегка удивленные взгляды коллег: обычно подобного я себе не позволяю, четко отмеряя время для каждого совещания. Только вот о том, что на самом деле никуда не поеду, им знать необязательно. Особенно Маркусу, вставшему из соображений галантности вслед и нарочито медленно застегивающему пуговицы на шикарном темно-синем пиджаке. — Конечно, мисс Льюис. До скорой встречи, — молвит он таким тоном, что только глухой не услышит все оттенки неприкрытого лукавства и даже похоти, и я стремглав покидаю кабинет, наскоро распрощавшись с остальными. Ещё не предполагая, что эта встреча вскоре не заставит себя ждать. И что мои обострившиеся инстинкты и деловое чутье не просто так взывали к разуму. Ведь потом выяснится, что Маркус Флэтчер фактически исполнит «гамбит», о котором никто не догадывался: уступив юридически в одном и притворившись проигравшей стороной, по факту отберет у меня и «ДжэйЭй» намного больше после. Что ж, может Маркус был и прав в том, что одного лишь диплома самого именитого университета Америки недостаточно, чтобы стать таким виртуозом бизнес-махинаций, как он. Но чему меня точно, среди всего прочего, научил Гарвард, так это априори не прощать подобные вещи никому, когда дело касается твоего детища и тебя. И я… не прощу.