Смена сценографии

      Кристина сидела в почти пустой библиотеке и читала потрепанную ей же книгу, которую она берет уже раз пятнадцатый за этот месяц.       Во дворе конец декабря, ветер неприятно посвистывал за окном, поэтому девушка переместилась с книгой в самый дальний угол зала, где-то под литературой об архитектуре и проектировании. Удивительно, почему именно эти темы унесли сюда, подальше от посторонних глаз.       В здании был только охранник, библиотекарь вручил ему ключи и удалился, зная, что эта взбалмошная девчонка будет здесь ночевать, если не закончит к полуночи. Никто не мешал, поэтому она посмела напеть про себя небольшой мотив неизвестного сочинения. Он был очень нежный, словно ангелы спустились с небес и разлили свою песнь.       На эту мелодию пришел довольно высокий худой мужчина в темной маске, которого охранник пропустил, видимо, по старой дружбе, ибо такого человека даже в магазины не должны пускать в целях безопасности. Он смотрел в тонкое лицо певички, чьи золотые волосы закрывали обзор, поэтому она не заметила нарушителя, который стоял прямо над её душой.       Он вчитался в открытую главу. «Под лирой Аполлона»…разочарованно и печально сведя брови, он недовольно хмыкнул, однако Кристина все еще не обращала внимания. Не самые приятные воспоминания, когда эти самые певчие губы раскрыли страшную тайну Призрака Оперы, который мучил всю академию. Слегка покашляв, мужчина привлек к себе внимание: девушка вздрогнула и подняла на него свой взгляд. — Простите, месье, я не ожидала, что в это время здесь кто-то будет. — Она не обратила внимания на черную шелковую ткань и вернулась к чтению. — Это вы меня простите, я просто…пришел за нужной мне литературой…да, вот она, точно, — он взял первый попавшийся журнал с чертежами, оглядел страницы и, разочарованно хмыкнув, вернул макулатуру на место, — интересная книга, мадмуазель? — Да. — Холодно и резко ответил нежный голосок, стараясь сосредоточиться на странице. Палец располагался на строчке про ужасное лицо похитившего бедную приму чудовища, который сгорал от любви и раздирал собственную кожу ноготками «новой Маргариты». Руки читательницы невольно погладили пальцы, словно вспоминая тот ужас. — «Призрак оперы»… мне тоже она кажется интересной, хотя некоторые моменты и проседают в сюжете. Этот пафосный болван решил свести весь сюжет к мальчишке…Как его звали? Рауль?       Кристина подняла глаза куда-то вдаль и побледнела при упоминании этого имени. Проморгав несколько минут подступившие слезы, она вернулась к чтению. «Торжествующий Дон Жуан» лежал под её пальцем, она снова вернулась к мелодии. Да, это точно она, мужчина поднялся во весь рост и, сдерживая наплыв эмоций, аккуратно спросил: — Вам нравится эта книга? — Да. — Холодно ответила девушка, не поднимая взгляда от страниц. — А мюзикл Уэббера вам нравится? — А мюзикл Уэббера - полная дрянь!       Под закрывающей все лицо тканью гордо сияла улыбка, которую он не спешил показывать юной собеседнице. — Что же вам так в нем не нравится?       Его тихий голос завораживал, Кристина от этих коротких, но нежных фраз была словно в трансе, поэтому не спешила огрызаться и, странно расслабившись, прошептала. — Это все неправда… Там все перевернули, не знаю, зачем… Меня тошнит от их дуэта, меня тошнит от Рауля, от музыки, от актеров, которые не чувствуют персонажей… Меня тошнит от Эрика, — мужчина внезапно похолодел от этой фразы, но продолжил слушать, — которого Уэббер превратил из самого несчастного человека, что не смел лишний прикасаться к Кристине, в…мерзкого мужчину, не стеснявшегося распускать руки… Меня тошнит от Кристины, которая так предала его…       На бледном лице потекли слезы. Она сама не знает, почему отвечает, что-то с этим человеком было не так. Но из-за близорукости она все равно не видела его лица четко, в полумраке ориентируясь только на голос и на лампу, освещающую раскрытую книгу. — А этот «Дон Жуан торжествующий»… ненавижу. «Мой «Дон Жуан написан не на слова Лоренцо да Понте, и вдохновляло его не вино, любовные интрижки и не порок, который в конце концов понес заслуженную Божью кару», — зачитала она наизусть, ибо, заметил золотой глаз, страницы были другие, — про что «Дон Жуан» Уэббера? Про вино, интрижки и порок, разумеется! — Вы говорите так, будто лично слышали это произведение. — В его голосе отчетливо слышно было удовольствие, ему нравится этот разговор. Кристина уже не сдерживала себя и плакала. — Слышала… — через минуту всхлипываний она глубоко вздохнула и, задержав дыхание, подняла голубые глаза в сторону голоса, нервозно продолжив разговор, — простите, месье, а какое вам дело? Не хотите ли вы пойти домой? Что вам нужно от меня?       Он наклонился под свет лампы и очень медленно снял маску. Кристина схватилась за лежащие на столе очки и, узнав его, чуть вскрикнула. Эрик. Живой. Не изменился ни на каплю… разве что исчезло несколько шрамов и тот самый мертвый желтый цвет кожи. Но осталась та чудовищная худоба, почти отсутствующий нос, тонкие черные волосы, которых, стоит отметить, было значительно больше, чем в их последнюю встречу… почти сто пятьдесят лет назад… Он стоял напротив и улыбался. — Эрик…ты… — она в неверии протянула в его сторону руку. Коснувшись смертельно исхудавшей щеки, она убедилась, что он реален. И все так же улыбался! Она оторвала руку, словно от огня, и заключила его в крепкие объятия. Мужчина ожидал не этого, поэтому рухнул вместе с ней на пол. Кристина продолжала плакать и обнимать старого учителя, зарывшись лицом в белоснежную ткань рубашки. Тощие руки не знали куда себя деть, он, помедлив, аккуратно ответил на объятие и, впитывая её тепло, заплакал. — Столько лет прошло… — Самому не верится… — совсем не та реакция, которую он ожидал увидеть. Она должна была плакать, бежать в страхе, кричать, но не обнимать. — Ты…скучала? — Я каждый день прихожу в эту библиотеку и перечитываю эту чертову книгу… И да, согласна, слишком много внимания уделили Раулю… — она через слезы посмеялась и запустила руку в черные длинные волосы. — Не верю, что ты это говоришь. — Он поспешил встать на ноги, однако Кристина не торопилась отпускать рубашку. Она переместила хватку в тонкие ладони и прижала их ко лбу, заставив покраснеть и так смутившегося мужчину. — Я прожила жизнь, как графиня, но…каждый день я видела тебя. Каждый чертов день я вспоминала твое несчастное лицо. Твои слезы, твои слова, твой голос… — она еще раз крепко обняла Эрика, уткнувшись в грудь, чувствуя под собой проступающие ребра. — Я попыталась послушать этот чертов мюзикл, но не выдержала. Никто даже на йоту не приблизился к величию твоего таланта. Я каждый день пою твою оперу, надеялась, что ты придешь! — О Кристина… — они несколько минут простояли в тишине, стараясь успокоиться. — Кристина, — внезапно его голос стал очень нежным и радостным, этот протяжный тон заставил чуть вспыхнуть её щеки, — А ты смотрела фильмы? — Нет, — она подняла голову и взглянула в такие родные золотые глаза, — разве что видела только версии 1989 и 1990 года… второй, правда, понравился больше. Был бы ты таким тихим, как там. Когда я сняла твою маску… — она побледнела и спрятала лицо в ладонях, — твое поведение, твои поступки были такие… — Боже, Кристина, мне так жаль! Я правда не хотел тебя напугать! Но хочу с гордостью заявить, что в этой жизни не убил ни одного человека! — Он довольно улыбнулся и расставил руки в бока. Кристина пнула того в плечо, но все равно не смогла сдержать нервной улыбки. — В этой жизни не было цирка, не было Персии и цыган. Сегодня я реализовал себя как архитектор, моя дорогая. Пойдем, я тебе кое-что покажу.       Он дернул небольшой рычажок и потянул за довольно объемную книгу, после чего книжный шкаф отодвинулся. Кристина хотела удивиться, однако вспомнила, с кем говорит, многие детали встали на свои места. Она приняла протянутую руку и прошла в небольшой коридор. — Именно поэтому раздел архитектуры расположен так далеко? Я много лет сюда прихожу, но еще не заходила сюда… — Наверное, поэтому мы не пересекались. Я прихожу сюда поздно ночью… Так вот почему эта сука каждый раз ухмылялась! — Внезапно он остановился и посмотрел куда-то в сторону. — Ты встретила еще кого-нибудь из той жизни? — Н-нет… Я пыталась, но никого знакомого. А что случилось? Куда мы идем? — Ничего, мой ангел, все хорошо. Я опять напугал тебя? Ты можешь мне доверять, я не собираюсь повторять своих ошибок! — Он развернулся и взял тонкие ладони в свои, испуганно глядя в голубые глаза, еле видные под тусклым светом белых ламп. — Не переживай, Эрик, я верю тебе. Столько лет прошло, именно это мне и нужно было… — Она опустила глаза и посмотрела за худощавую спину, увидев там дверь. — Что там? — Там? Пойдем, дорогая, тебе понравится. — Он повел ее спиной, не отпуская тонких ладоней. Наощупь найдя дверь, включился свет. Кристина поняла, что он автоматический, когда увидела несколько проводов, отходящих от двери к лампе.       Это была небольшая комната под треугольной крышей, круглое окно выходило прям на Сену. Оформлена комната в духе Эрика, но уже не Призрака: темный пол, темные стены, небольшой шкаф с книгами, довольно много бутылок вина и дорогой граммофон со стопкой пластинок. Мягкий диван и гирлянда, приглушенный свет которой окрасил бежевый круглый коврик под низким столиком. — Здесь я отдыхаю после работы. Чувствуй себя как дома, мой ангел, — он положил свою тонкую длинную ладонь на спину, зная о чувствительной натуре ученицы, которая любит падать в обморок. — Это потрясающе! Но… — Но? — Здесь ни одного музыкального инструмента. — Кристина прошла вглубь комнаты и взяла в руки одну из пластинок. Название удивило девушку, она подняла её к учителю, — Когда ты успел? — Даже не знаю… у меня много записей твоего голоса. Я их всегда прослушиваю. — Он улыбался, глядя на смущенное лицо ученицы. Но внезапно тон её помрачнел, она отложила винил и ударила его в грудь. — Я все это время мучилась без тебя, без твоего голоса, а ты все это время развлекался?! — Она отошла к окну и недовольно перекрестила руки. Эрик не знал, как реагировать. В той жизни он бы вспыхнул от ярости, но сейчас он только подошел ближе и опустил ладони на подрагивающие плечи, склонился к уху и почти шепотом начал щекотать её шею. — Я оставил свою музыку…без тебя я ни разу не спел и ни разу не взял инструмента в руки. — Она побледнела и развернулась, красные от слез глаза вглядывались в золотой ободок зрачков. — Я не позволил себе играть…но! В надежде встретить тебя, не бросил письмо. — Он отошел к шкафу и достал объемную папку с нотами. Кристина взяла в руки одну и вчиталась. По щекам потекли слезы, но уже от восхищения. Она подошла к тонкой фигуре и поцеловала его в лоб, как в тот раз. Эрик опустился на колени и уткнулся лицом в ноги девушки, она была в брюках и длинном синем кардигане, который висел поверх шерстяного свитера. — Кристина… с того момента меня никогда не целовали… за две жизни это мой второй поцелуй… — Она села напротив и крепко обняла. — Я люблю тебя, Кристина… всегда любил… — Неужели и в этой жизни с тобой обошлись жестоко? — Она нежно гладила его дрожащую спину, успокаивающие движения помогли чуть выровнять дыхание. Эрик несколько минут сидел тихо, впитывая тепло её руки через рубашку. — Не совсем… Здесь у меня есть мать, деньги и хорошая работа, но… я одинок. Сейчас людей не особо смущает маска, им все равно. Этот век слишком быстрый, очень многое происходит за короткий срок, но все это время я хранил верность тебе… — Кристина отстранилась, поцеловала его руки и поднесла их своей теплой щеке. — А ты? Как ты сейчас? — Ну… карма сыграла злую шутку… — Эрик напрягся и взял одну её руку, а вторую оставил на щеке. — В том году я вышла из приюта… сейчас я сплю то в школе, то у друзей… но в основном я ночую здесь, месье Хан поначалу прогонял меня, но потом позволил мне ночевать в зале… — Тонкие руки крепко обняли девушку, помещая в защитный круг. Он уткнулся в золотые локоны, слегка покачиваясь. — Я не позволю тебе так жить… собирайся, поедем ко мне. У меня есть комната для тебя. Не отказывайся, позволь помочь… — Эрик…я не могу… — он резко похолодел, но не разорвал объятия, лишь крепче прижав её к себе, — Я не могу тебя стеснять. — Глупости! Кристина, как же ты не понимаешь! Я люблю тебя, поклоняюсь тебе, ты мой ангел! Мой ангел музыки! Пожалуйста, не отказывайся. Обещаю, я не буду говорить о любви, если тебе это так неприятно… — в этот момент Кристина оторвалась и положила руку ему на рот, призывая замолчать. Она некоторое время смотрела в пустоту, что-то обдумывая. В итоге она, глядя в золотые глаза, поцеловала все еще лежащую на тонких губах ладонь.       Она так сидела минуту, Эрик начал трястись и слезы опять потекли по щекам, натыкаясь на теплую ладонь. Кристина отодвинулась, с улыбкой глядя в тонкое лицо. — Это значит «да», мой ангел? — они переплели лежащие на полу пальцы, не отрываясь от глаз друг друга. — Это значит «будешь вести себя нормально, получишь поцелуй без руки», — нервно улыбнувшись, она опять взглянула на длинные тонкие пальцы. — Я бы очень хотела послушать твое пение, твою игру на скрипке или клавишах, мой ангел…       Этот самый ангел сдерживался, чтобы не заплакать с новой силой и не упасть лбом в пол. Он энергично закивал и очень резко поднялся с пола. — Если ты так сильно этого хочешь… собирайся. Хоть я и не играю, но инструменты коллекционирую. Сейчас такие скрипки делают, ужас просто! Они только для коллекции и годятся. Но не волнуйся, мой ангел, я все таки нашел лучший вариант, тебе понравится!       Он подал ей руку и помог встать. Чуть помедлив, Кристина спросила: — А фильм мы посмотрим? Не сейчас, конечно, но мне интересно, что предложишь ты. — Коридор был недлинный, поэтому они вышли в основной зал довольно быстро. — Вообще я не смотрю фильмы, больше книги предпочитаю, именно поэтому я построил эту библиотеку. Можно самый популярный посмотреть, с вставками из мюзикла, который, кстати, я не слышал. Отзываются о нем хорошо, но лучше самостоятельно посмотреть, я не доверяю вкусу современности…что тогда, что сейчас. — О, мадмуазель Даае, вы закончили? — Охранник улыбнулся, понимая, что можно будет спокойно закрыть библиотеку. — Д-да, месье. — Она не отпускала руки Эрика, который почему-то очень довольно улыбался. — Что, чудовище, доволен? — Обратился мужчина к тонкой фигуре за спиной. Кристина не поняла этого обращения, но заметила, что Эрик только после этого вернул маску на место. — Ты не представляешь, насколько, Надир. — Смотри не убей её, а то… — Иди к черту, дарога! — Перс посмеялся в их удаляющиеся спины, на это обращение Кристина энергично начала вращать головой, не понимая, что происходит. Неужели это тот самый… — Эх ты, а я ведь ждал, когда вы пересечетесь. — Эрик! Неужели… — Да, Кристина. Тогда ты его знала как Перса. Он ничуть не изменился, однако сейчас он намного моложе, чем тогда. Странно, тебе сейчас сколько? — Девятнадцать. — Мне тридцать. А этому дуралею двадцать пять, можешь себе это представить?! Но я все равно не мог оставить его без работы. Он очень мне помог тогда… Присаживайся, душа моя.       Эрик открыл заднюю дверцу довольно дорогой машины, слишком дорогой. Кристина стояла некоторое время, не решаясь сесть в это. — Что-то не так? Ты передумала? — Он забеспокоился, не зная, что делать. — Прости, прости, я просто… боюсь. — Эрик побледнел, решив, что она боится его. Заметив суженные зрачки, Кристина поспешила объясниться. — Не тебя! Не тебя боюсь, Эрик! Это…слишком дорого. Что если я поцарапаю её?       Внезапно он улыбнулся и засмеялся. Он помог Кристине разместиться, не обращая внимания на её слабый протест. — О мой ангел, ты можешь хоть разбить эту машину, ничего страшного не случится. Это просто машина. Я не буду злиться, не переживай по этому поводу.       Через пять минут тишины Кристина счастливо хмыкнула, привлекая внимание водителя. Он вел уверенно, сняв маску. Глядя в зеркало заднего вида, он спросил: — Что смешного? — Я заметила, что ты за все это время еще ни разу не обратился к себе в третьем лице. Раньше в твоей речи ты нечасто обращался «Я сделал», в основном это было «Эрик сделал», «Эрик принёс» и так далее. — Ну, в этой жизни я не выступал в цирке уродов, поэтому привычка так говорить отпала. — Я рада, что тебе лучше…       Следующий час они ехали молча, даже не включая музыку. Тишина не была неловкой, они именно отдыхали в компании друг друга.       Уже подъезжая к дому Эрик обнаружил, что его ученица спит. Воспоминания приятно затуманили голову, поэтому он, как и раньше, отнес хрупкую девушку в комнату. Её комнату.