***
— Это все, конечно, очень мило, но не слишком слишком? — Не нравится? — Эрик застегнул молнию и осмотрел представшую перед ним в зеркале картину. Кристина стояла в изящном белом кружевном платье, подчеркивающим все изгибы, что заставляло её смущено отводить глаза. И хотя оно было ниже колена, ткань обтягивала бедра, заставляя невольно теснее прижимать вместе колени. Открытые плечи выделяли подаренное утром колье, однако длинные рукава не позволили надеть браслет. Но и это не было преградой, Эрик опять что-то щелкнул и браслет превратился в серьги, великолепно сияющие из-под золотых волос, которые тонкие руки сразу собрали в хвост, представляя, какую прическу следует сделать. — Нравится, но это…слишком открыто, я не знаю… ты разве не будешь ревновать? Считать, что я привлекаю внимание? — Пусть все эти дураки завидуют, зная, что такой алмаз принадлежит не им. — Он поцеловал один золотой локон и закрепил его шпилькой, как и последующие кудри. — Я всегда тебя ревную, но Голнар много лет вправляла мне мозги, чтобы я перестал трястись над всем пережитым. Ты - моя, и пока ты со мной, я спокоен. Эрик коснулся лба Кристины своим и прикрыл глаза, словно не веря собственным словам. Он прижал её ладонь к своей щеке и будто отключился, пока девушка не вернула его в реальность. — А если кто-то будет приставать? — Сразу убегай и зови меня. Твой голосок я услышу даже из подвалов театра. Но на всякий случай… — он на мгновение вышел из комнаты и вернулся с небольшим квадратиком, который сразу вложил в пальцы, — если почувствуешь неладное, сразу включай этот диктофон. Это будет гарантия твоей безопасности в будущем, поэтому не выпускай его из рук. Поняла? — Д-да, хорошо… Ай! — Прости-прости, я случайно, — засуетился Эрик, когда случайно кольнул кожу шпилькой, — так, вроде бы закончил. Если хочешь, нанеси макияж, хотя мне и так нравится. Он поцеловал Кристину в щеку и спрятался в своей спальне, выйдя только через полчаса. Он был одет в дорогой изящный черный костюм, жилет и бордовый галстук, отполированные ботинки завершали образ. Золотые детали вроде каймы пуговиц и обрамление вдоль пиджака и галстука хорошо сочетались с золотым орнаментом на маске, которая выступала не только как протез, но и как дополнительное украшение. — Ну как я тебе? — Эрик следил за реакцией Кристины, она смущенно закрыла ладонями лицо и отвернулась. — И что это за реакция? — Ты выглядишь…Как раньше… — она медленно развернулась, подошла и сняла маску. — Ты слишком красивый, боюсь, это не ты будешь ревновать сегодня. — в голове у Эрика пронеслось «вот больная», отчего он недоуменно наклонил голову. — В каком смысле? — Кристина встала на носочки и накрыла его тонкие губы своими, после чего отстранилась, восстанавливая дыхание, и засмеялась, глядя на взъерошенные волосы и красное от помады и смущения лицо. Указав на зеркало, удивленный реакцией Эрик осмотрел отражение и гордо улыбнулся, прогоняя легкий шепот внутреннего голоса, что твердил о нереальности происходящего. — Ладно, я понял. Верни маску, до возвращения домой она останется на мне, хорошо? — Как скажешь, — Кристина вернула черный шелк и принялась поправлять смазанную помаду. Примерно через час они приехали к площади театра, заметив, что вдоль дороги стояло довольно много машин. Однако Эрик проехал мимо них и заехал с восточного входа, удивив этим девушку. Но она терпеливо следила за его действиями и ничего не говорила. Войдя через проход «богатых кошельков», Кристина сразу же принялась рассматривать стены, украшенные позолотой. Почти ничего не изменилось, местами краску освежили, местами отполировали камни. Ничего интересного. Эрик уверенно шел в зал, где собирались гости, его уверенный стан сразу привлекал к себе внимание. А еще полностью закрывающая лицо маска заставляла некоторых гостей оборачиваться. Кристина радовалась, что она надела линзы, а не очки, иначе их пришлось бы вечно придерживать, разглядывая потолки. — Вот и ты, Эрик, наконец-то! Мы только тебя и ждём! — Главный виновник торжества, а сам опаздывает! Как же так? — Два директора поприветствовали гостей, Кристине было неловко находиться рядом с ними. Она держала руки сложенными у талии и старалась найти Мадлен, которая должна быть здесь. — Благодарю за ожидание и приношу свои извинения. Кристина, все хорошо? — Он заметил суетившуюся невесту и развернулся к ней, игнорируя директоров. — Да, все хорошо, я просто…ты сказал, здесь будет Мадлен, вот и ищу ее. — Она вон там, можешь пойти к ней. Мы обговорим кое-какие вопросы и вернемся, хорошо? — Он погладил её ладонь большим пальцем, жалея о том, что маска не открывает губы. Кристина энергично закивала и направилась к единственной знакомой личности. — Мадлен! Мадлен! — Она стояла с бокалом шампанского, его золото изящно сочеталось с длинным черным платьем. По фасону оно походило на платье Кристины, но было из плотной ткани без кружев и из акцентов лишь золотая цепочка и кольцо, сверкающее поверх перчаток. — Привет, моя хорошая, как ты? — Они обнялись. Очень удачно, что дама стояла одна и ни с кем не общалась. — А ты как думаешь? — Кристина протянула ладонь и продемонстрировала подаренное Эриком кольцо. Мадлен резко побледнела и залпом опустошила свой бокал. — Что-то не так? — Нет, моя хорошая, просто… это мое кольцо. — Что? — Это мое старое кольцо. Да, я узнаю его. Неужели это мой мальчик сохранил? — Скажу еще больше, он мне его еще в прошлой жизни подарил…Как неловко… — Кристина перехватила у официанта два бокала и протянула один подруге, которая сдерживалась, чтобы не влить его одним глотком. — Все хорошо, я просто не ожидала его еще раз увидеть. Ты все еще не жалеешь, что будешь… с ним? — Это он уже хотел пожалеть, что сделал мне предложение. У него был такой страх прикосновений, ужас просто! Больше недели то дрожал, то рыдал! — Мадлен, видимо, пожалела, что в тот раз предложила ей делиться о таком, ибо на мгновение представила сына в её объятиях и подавила рвотный рефлекс. Просто объятия, но даже этого было достаточно, чтобы вызвать недовольство желудка. — Давай ближе к сцене подойдём. Что вообще сегодня за праздник? — Не знаю, Эрик мне ничего не говорил. Ой, а вот и он! — Все в зале притихли, когда на середину сцены вышли оба директора и Эрик, вытянувшийся, словно король этого театра, осматривая свои владения. Увидев Кристину с матерью, его плечи еще сильнее расправились, демонстрируя уверенность. — Дамы и господа! Надеюсь, вам сейчас весело, напитки хороши, а десерты так и манят. Но попрошу прервать это пиршество на пару минут. Для начала я хотел бы поблагодарить всех вас… — он начал довольно долгую речь, упоминая от начала существования театра до работы предыдущих директоров. Какая во дворце сложная, но довольно слаженная работа. Прошелся по ведущим голосам, приме оперы и приме балета, мужским партиям, дирижерам, учителям и коротко представил уже вливающихся в основной состав хористов действующих отличников консерватория. Речь была настолько занудная, что Кристина допила свое шампанское, хотя ей было интересно послушать про действующих певиц и балерин, с которыми в обозримом будущем ей предстоит работать. Прежде чем она решила последовать примеру Мадлен и взять следующую порцию алкоголя, директор резко взбодрился и перешел к самой сути. — Грустно сообщать, но пришел час покинуть наши посты. Я, Амеди Легран, и мой друг, Дион Прежан, передаем бразды правления этим дворцом гению своего дела… Прошу любить и жаловать, Эрик Дестлер! — Мадлен подавилась, а Кристина обранила бокал, благо он был уже пустой. Маска обернулась в сторону звука треснувшего стекла и освободил спрятанные за спиной руки, не зная, ринуться к девушкам или остаться на месте. Из панических размышлений его вывел Дион, передавший в руки микрофон. — Давай, скажи что-нибудь. Слова благодарности или еще что-нибудь. — Я…э… — уверенность покинула его, он переживал только о матери, которая едва восстановила дыхание, и о Кристине, которая не знала, что делать. Эрик глубоко вздохнул и заговорил. — Возможно вам это покажется первоапрельской шуткой, чтобы директором того самого королевского театра оказался тот самый призрак, о котором вы все наслышаны. Смею вас заверить, через стены я не прохожу, людей не душу и кровью не пишу. Однако попрошу сюда пригласить еще одного персонажа нашумевшей книги, мою невесту. Кристина Даае, поприветствуйте! Она побледнела еще сильнее, не в силах сделать и шага. Мадлен взяла её под руку и помогла дойти до микрофона. На фоне шумели аплодисменты, зрители были ошеломлены такому удивительному совпадению и не стеснялись выражать восторга. — Благодарю, матушка, — прошептал Эрик Мадлен, она резво покинула сцену, не желая попадать под камеру, — уже скоро эта скромная звездочка выступит в следующем сезоне в роли Эвридики! Осенью приглашаем всех на оперу Кристофа Виллибальда Глюка «Орфей и Эвридика», а летом вы можете посетить рок-оперу по неземному арфисту! Мы выстроили план постановок, дабы сохранить темп современной и классической музыки…— Кристина бросала взгляд от маски к ликующей толпе и дрожала от страха. Это же не просто Эрик, это именно тот самый призрак, который до самой своей смерти всех кошмарил! Она разглядела его золотые глаза, он улыбался! Эрик продолжал что-то говорить про растущие таланты, чье мастерство требует четкой координации и уверенного в своих талантах учителя, что, к счастью учеников, уже привлечены для работы в его театре. Сменяется политика обучения, но для уже действующих солистов ничего критично не поменяется. — Браво, Эрик, неожиданно! Еще официально не устроилась, а уже прима! Потрясающе! Правда госпоже Даае придется конкурировать с мадам Элен Делоне, что ой как непросто. Уверен, она будет вне себя от ярости, узнав, как поет её новая конкурентка. Продемонстрируете нам что-нибудь красивое, подстать вашему сиянию? — Нам бы всем хотелось услышать этот чудный голосок. Мне любопытно, такая экстраординарная пара способна исполнить знаменитый дуэт из мюзикла? — Толпа в зале подхватила идею и попросила спеть. Кристина схватилась за руку Эрика, неспособная дышать. Никто же не узнает, не должен узнать! — Если того захочет Кристина. Как ты, дорогая? — Он заметил плохое самочувствие невесты и обнял её, беспокойно глядя в её бледное лицо. Он наклонился к уху и прошептал, — Тебе станет легче, если ты споешь. Хорошая песня всегда помогала сбросить напряжение. — Но это же не просто «песня», Эрик! Как ты можешь быть таким спокойным? — А чего переживать? Ты - восходящая звезда, и ты готова подарить этому миру ангельский свет. Не бойся, Кристина, я с тобой, все будет хорошо. — Я прошу вас, мадам. Да даже люди не поймут, когда узнают, что в главной роли стоит абы кто, хоть и знаменитый именем книги. — Амеди закрыл микрофон рукой и говорил тихо, чтобы никто не слышал. — Вы согласны? Кристина сделала глубокий вдох и кивнула, глядя в черные прорези маски. Эрик отказался снять ткань, сообщив, что она ему не мешает. Когда оркестр сменил партитуру и начал играть, он ободряюще взял невесту за руку и прошептал: «Ты справишься, мой ангел», это услышала только она. —Во сне явился он, как ангел мне. Он пел мне музыку моей души. Не сплю ли я опять? Я поняла, Что призрак старой оперы во мне, В моей душе! — Страх, с которым она пела, невозможно сыграть. Она передавала всю панику, нарастающую от одной лишь мысли, что их раскроют. Но не посадят же их за деяния прошлых жизней? Чистота звука, с которой она пела, заставила всех в зале замолчать, толпа впитывала её сопрано, словно последнюю каплю воды в пустыне. Такой голос, такую игру они ни разу не слышали, а оперная техника позволила всем вспомнить, что они находятся во дворце музыки - в оперном театре, о чем и ведется повествование. Когда Эрик начал свою партию, все, кому посчастливилось, сели на места. Оставшиеся стоять схватились за грудь, не в силах справиться с восхищением, что вызывал его голос. — Слились два голоса в странный дуэт. Прими же власть мою, отвергни всех! И хоть ты смотришь прочь, Бежишь на свет, знай, что Призрак оперы с тобой! В твоих мечтах! — Это первое исполнение, не переходящее на низкие ноты. Таинственность призрака передавалась не столько за счет игры с «прозрачностью» голоса, сколько за счет шарма, что невозможно передать одним лишь голосом. Он исполнял роль не так, как того представлял автор, а как он сам того желал: со всей сдерживаемой страстью, а еще с невероятной нежностью во всех его пассажах. В каждой ноте была светлая искренность и темная власть, которой он обладал и гипнотизировал солистку. Эрик тянулся к Кристине, погрузившись в воспоминания тех дней, когда он еще прятался за стеной и играл ангела музыки, когда Кристина до последнего не знала, что её ангел - обычный мужчина, пока он сам не упал перед ней на колени. — Служу лишь маской я.— Скрыт я под ней!
— Мой голос эхом стал.— Души моей!
— Две песни-две судьбы слились в одну!— В твой разум призрак оперы проник! Он твой двойник!
Эти два голоса удивительным образом дополняли друг друга, завораживая и увлекая остатки ясности сознания в танец нот. Некоторые из толпы удивленно закрыли лица ладонями, не в силах сделать хотя бы вдоха. — Неразделимы мы, как дух и плоть.— Неразделимы мы, как дух и плоть. И тайна эта пусть,
— Со мной умрет!— Огромный полный зал затих, он ждет! Сегодня призрак оперы на сцене им поет!
Эрик протянул Кристине одну руку, а второй обвел весь застывший зал. Звонкое сопрано разливалось самым чистым и светлым тоном, будто вот-вот родившийся родник. Когда толпа приготовилась слушать знаменитый клич «пой, мой ангел музыки!» Эрик, не оправдав ожидания, положил Кристине на спину руку и подхватил её партию, окончательно сливаясь в один голос. Его контр-тенор поддерживал сопрано девушки, словно в той самой просьбе, и на подъемах на ноты он замолкал, пока заново не призывал её петь своим голосом. И лишь в самом конце он невесомо погладил её горло и прошептал, стоявший рядом микрофон распространил тихое: — Пой, мой ангел! Увлеченная неведомым порывом, она протянула вверх, к самим ангелам, руки, и исполнила ту самую До третьей октавы, не сорвав несчастной ноты. Когда музыка смолкла, она не смогла устоять на ногах и упала в объятия Эрика. Все решили, что это повторение знаменитой сцены, и через мгновение зааплодировали, лишь некоторые нашли в себе голос для оваций. Однако новый директор поднял девушку на руки и увел со сцены, сообщив Амеди, что мадмуазель Даае взаправду потеряла сознание. Он, не раздумывая, отправился в пятую ложу, в аванложе которой удачно был расположен небольшой диван и столик с минеральной водой. Аккуратно смочив платок, он протер горячий лоб. Когда температура после нагрузки, которую не испытывала много лет, спала, Кристина медленно открыла глаза и увидела стоявшего на коленях человека в маске. Она сначала не узнала его, потому в панике подорвалась. — Мой ангел, ты чего? — Через несколько секунд она глубоко вздохнула, закрыла глаза и легла обратно. Она накрыла лежавшей рядом подушкой лицо и крикнула в неё. — Кристина… — Что это всё было?! — А? — Глаза её покраснели от подступающих слез, она села, опустив на пол ноги, схватила маску за золотой орнамент и стянула её. — Нужно было сказать, Эрик! Ты не просто «похожий на книжного персонажа чудак», ты тот самый призрак! Что если нас раскроют? Что если все узнают о перерождениях? — Мужчина протянул руку, чтобы обнять, но Кристина её ударила, заставив отпрянуть. — Даже если и узнают, то что? Помнишь, что с самого февраля я пропадал «на новой работе»? Так вот это она и есть, я изучал всю документацию, предстоящие постановки, издали прослушал всех хористов и просмотрел танцоров. Директора передали мне всё, что нужно для комфортной работы тебе. Или ты хочешь, чтобы я из-за стены опять запугивал всех? — Эрик звучал чересчур серьезно, Кристина смотрела в его золотые глаза и, насупившись, выравнивала дыхание. Через минуту тишины она неловко улыбнулась и обняла его, измучено простонав в ухо. — Прости, я просто перенервничала. Конечно, лучше тебе быть директором, чем призраком. Я горжусь тобой, мой ангел. — Эрик поцеловал её в висок и сел рядом на диванчик, положив золотую макушку себе на плечо. Он гладил её по спине, иногда пропуская кудри между пальцами. — Ты, помнится, хотела роспись Шагала посмотреть? — Он улыбнулся, увидев просиявшее лицо. Взяв Кристину под локоть, он прошел к балкону ложи и указал на люстру, плафон которой был украшен. — Смотри, на зеленом сегменте изображены «Тристан и Изольда» и «Ромео и Джульетта». — О, на желтом я узнаю «Лебединое озеро» и «Жизель»! — Пара вместе рассматривала полотно, разбитое на пять разных секторов. — А на красном, смотри, эпизоды из «Жар-птицы» и «Дафниса и Хлои». На синем, -тебе видно?- «Борис Годунов» и… — «Волшебная флейта»! — Эрик не сразу заметил, что забыл надеть маску, только лишь Кристина обратила на это внимание и протянула ткань. Он побледнел и быстро спрятался, выглядывая в зале тех, кто мог его заметить. — Слушай, даже если кто-то и видел тебя, ничего страшного не случится. Тем более сейчас, верно? — Н-наверное… ой б…— он хотел ругнуться, но вовремя сдержался, когда услышал звонок телефона из кармана. — Да. Что? Сейчас приду. Кристина, — он убрал телефон и медленно поднялся с пола, — Филибер, оказывается, приехал сюда. Пойдешь со мной? — Я бы предпочла остаться здесь и отдохнуть. Если что-нибудь изменится, я напишу тебе. — Хорошо, мой ангел, — он хотел было уже уйти, но Кристина его поймала за руку, сняла маску и поцеловала. Эрик ухмыльнулся, обнял её и с неохотой вышел в коридор, поправляя ткань, — когда я вернусь, сообщи, в какой из домов ты захочешь отправиться. Кристина вернулась к балкончику и стала рассматривать гостей. Действительно, вдали она увидела Филибера, который вышел навстречу Эрику. В одной из лож она разглядела Рауля и, судя по всему, его няню. А вот и Надир мелькнул в дверях с какой-то девушкой. Он говорил про жену, поэтому нетрудно догадаться, кто это. Мадлен опустошает уже…седьмой бокал?! Внезапно в ложу постучали. Не дождавшись ответа, к ней подошел какой-то мужчина. Кристина видела, что Эрик занят с четой де Шаньи, поэтому в панике обернулась. — Попрошу меня простить, не бойтесь. Меня зовут Жиль, я здесь работаю. Я слышал вас сегодня, это воистину ангельский голос, — он стал почти вплотную, Кристина начала нервничать и сразу включила диктофон, который держала на небольшой цепочке под рукавом. Мужчина протянул вдоль перил руку, — это, конечно, не мое дело. Я случайно увидел вас здесь с новым директором. Вы правда его невеста? — Д-да, месье… — она нервно улыбалась, стараясь выглядеть приветливее, и смотрела на Эрика, который не сразу поймал её взгляд. Увидев рядом с ней одного из работников сцены, он нахмурился. А когда прочитал на губах «помоги мне» рванул в сторону лестницы. — Даже не верится, что вы согласились стать женой этого уродца. Да, теперь понятно, зачем ему маска. — Он шел на Кристину, заводя её в комнату. Она хотела выйти в коридор, но дверь оказалась заперта. — Страшно представить, какой ужас вы ощутите во время брачной ночи. Кристина вжалась в стену, стараясь не слушать все неприятные слова, которые он начал говорить. Она то и дело шептала «Отойдите! Не трогайте меня!», но мужчина, завороженный ангельской чистотой и сиянием восходящей звезды, не обращал внимания на крики. Она заметила стеклянную бутылку из-под воды и хотела потянуться к ней, но ладонь перехватили и зажали над головой. Почувствовав его дыхание у самого уха, Кристина закричала и спрятала лицо в плече. Неожиданно мужчина отпрянул. Открыв глаза, взору предстал Эрик, он стоял с какой-то незнакомой маской «Трагедии» и удавкой. — Эрик, перестань! — Он слишком хладнокровно душил побледневшего Жиля, который пытался разжать нить. Кристина подбежала, сняла маску и оставила пощечину, вернув жениха в чувства. — Ты же обещал! Ты опять мне солгал! — Кристина…? — Он оглядел уже красного мужчину, который, освободившись от удавки, с грохотом упал. — Опять убийства! Эрик, именно поэтому мне было страшно узнать, что ты стал директором этого чертового театра! Ты совсем не изменился! — Он проверил пульс и, поднявшись, набрал чей-то номер. — Дарога, тут тебе работа, по твоей части. Что? Да живой, не беспокойся. В пятой ложе. Меня не видел. Кристина? — Он посмотрел на плачущую девушку и вернулся к телефону. — В порядке. Я успел. Давай, жду. Он убрал телефон и сразу обнял Кристину, которая, держась за стену, хотела уже сесть на пол. Сев на диване, Эрик уложил её к себе на колени, развернув лицом к животу. — Как ты себя чувствуешь? — Откуда у тебя удавка? — Она дрожала, цепляясь за пиджак. — У Голнар взял. Что этот болван вообще забыл в твоей ложе? — Кристина протянула диктофон, который все еще вел запись. Эрик кивнул и убрал его в карман. — Ты молодец, что не забыла про него. Почему ты сразу не ушла? — Дверь заперта. А как ты вошел? — Эрик указал на отодвинутую часть колонны, на что она, все еще дрожа и плача, измученно простонала и уткнулась ему в рубашку. Через несколько минут в ложу постучал Надир. Эрик надел маску и прокричал, что они здесь, послышался звук отмычки. Вместе с другом вошел еще один мужчина, по виду рабочий полиции. — Что здесь случилось? — Напал на мою невесту, я оттянул его пенджабским канатом и обездвижил, как животное. Коим, впрочем, он и является. Он живой, месье Арно, просто без сознания, — Эрик продолжал успокаивающе гладить Кристину по спине, не позволяя повернуться. Надир что-то сказал на ухо полицейскому и помог отнести Жиля на носилки скорой помощи, которые ждали в коридоре. Эрик заткнул Кристине уши и прошептал другу, — если будет писать заявление, у нас запись его деяний. Спасибо. — گوش کن ، نمیذارم اون شب های مازندران رو تکرار کنی — Надир звучал холодно и четко. Кристина не слышала, но Эрик сразу узнал в этом голосе нотки прошлого Перса. — Разумеется. Мы домой. Как очнется, позвони мне, дарога, я приеду. И да, он уволен. Пойдем, мой ангел, — он поднял невесту на руки и пошел через рабочие проходы к выходу до машины, чтобы их никто не увидел. Сделав, как в прошлый раз, горизонтальное положение сидения, он уложил Кристину и закрепил ремни. Она молча следила за Эриком, который нервно завел машину и выехал. Сняв маску, он аккуратно, не особо отвлекаясь от вождения, повернул голову, — как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? — Мх…м…х… — она положила голову в изгиб локтя и что-то прошептала. — Ничего не понял. Хочешь, заедем по пути за какао? — А зубы? Три дня прошло. — Можно взять молоко с сиропом. — Когда Кристина медленно кивнула, он спокойно улыбнулся. — Этот уже уволенный человек успел что-нибудь сделать? — Нет…только руки заломил… — она показала покрасневшие запястья. Эрик включил автопилот и начал нежно растирать их, желая поцеловать пострадавшие участки, но Кристина их одернула и спрятала в шее. — Не надо. Не сейчас. Я хочу в душ. Она развернулась и до конца пути отрешенно смотрела в окно. Лишь на мгновение она отвлеклась на горячее молоко, но даже тогда не улыбалась, глядя в пустоту. Приехав домой, она выбежала вперед хозяина и сразу направилась в ванную, проведя около часа под душем. Эрик принес полотенце и повесил на обогреватель, он хотел заглянуть за ширму, проверить, как Кристина себя чувствует, но в ответ получил только ругань и крик. Она не плакала, не ругалась, просто сидела под стекающей водой. Выйдя из душа, она резво и очень нервно пробежала мимо Эрика, процедив что-то вроде «я сегодня сплю у себя», и закрыла дверь в свою комнату на замок. Мужчина в свою очередь выругался на немецком и пошел в музыкальную комнату, выпуская пар за барабанной установкой. На следующее утро он сделал завтрак на двоих, но когда даже к десяти часам Кристина не объявилась, он взял тарелку с фруктовым салатом и пошел к ней в комнату. Постучав, через минуту дверь приоткрыли, а хозяйка сразу нырнула под одеяло и обняла большую подушку. — Доброе утро, мой ангел. Как ты? — Он положил посуду на столик и сел на край кровати. — Лучше, чем вчера. Прости, если я вчера вела себя чересчур нервно… — Глупости, ты не виновата. Такой стресс пережила. Но все закончилось хорошо, теперь отдыхай. Если хочешь, можем после обеда провести урок музыки. Ты вчера заставила не только ангелов плакать, Кристина! Ты своим выступлением уже утвердила себя как главную приму в глазах общества, даже именитые критики послушали наше выступление и выразили благодарность за невероятное исполнение! — Он сидел счастливый, Кристина убрала подушку и раскрыла руки для объятий, предпочитая остаться в постели. Эрик усмехнулся, но лег рядом. — Я немного еще понежусь в постели и обязательно встану. Просто немного голова кружится и ломит, но это ничего. — Она уткнулась в белую рубашку и засопела, очень быстро уснув. Видимо, вчерашний день вымотал её сильнее, чем можно предположить, поэтому Эрик решил тоже немного поспать. Впервые за двое суток.***
— Кристина, я понимаю, что после твоего триумфа ты, видимо, возомнила себя королевой, но поведай мне, что изменилось в твоем голосе. Я не понимаю! — Уже вечером этого дня пара решила провести небольшую распевку, чтобы привести в порядок голос. Кристина села на диванчик и начала гладить живот, но не так, как обычно, намного ниже диафрагмы. — Да вроде ничего такого не изменилось. По крайней мере я ничего другого не пою, все как обычно… — Почему ты гладишь живот? Все хорошо? — Д-да, все…хорошо… — Кристина побледнела, покраснела и словно затряслась от переживаний. Она отвернулась, стараясь не выдавать стыда. — Кристина, неужели ты… — Нет! Нет! Я уже говорила, что не могу иметь детей… — на этой фразе она поникла. Эрик снял маску и расположился у её коленей, взяв в руки ладони и начав разминать пальцы. Его тоже мучила новость о бесплодии любимой, но свое он уже выплакал после проведенных вместе ночей. — Тогда в чем дело? — Это… — Кристина закрыла глаза, стараясь подобрать слова. — Не знаю, правда это или нет, но я читала…что данный…недуг в гареме наложницы обозначали яркой помадой. — Чего?… — Он не на словах или книжках знаком с гаремом и их правилами, но такой факт за ненадобностью позабыл уже. — Ну…просто отказаться от хальвета нельзя, а такое…считалось допустимым поводом…как бы объяснить… боже, стыдно-то как! — Она спрятала лицо в ладонях и закрутила головой. Эрик несколько секунд всматривался в орнамент на диване, пытаясь вспомнить такую деталь, как яркая помада. Вообще он не обращал внимания на губы, все наложницы, которых он видел, закрывали тканью лицо. Но все-таки поняв, о чем речь, он сам себе усмехнулся, сетуя на подводящую память. — Все, я понял! Да, что-то такое я слышал, хотя особо не приглядывался. Через ткань не особо видно, знаешь ли. Погоди, почему ты раньше не сказала? — Зачем вообще такое афишировать? — Ты голоса хочешь лишиться или что?! — Он постучал по лбу девушки пальцем и встал, закрыл инструмент и вывел Кристину в гостиную. — В таком состоянии нельзя петь! Ты же девушка, должна знать о таком! — А почему нельзя? — В это время отекают органы, в том числе гортань и связки. Если петь так, как это делаем мы, их можно легко повредить. Стой, мы четыре месяца занимаемся вместе, неужели ты и до этого так рисковала!? — Нет, мой ангел…из-за моих «особенностей» цикл почти отсутствует. Это первый почти за год, так что не переживай. Ну ладно, пожалуйста, хватит об этом! — Она спряталась под лежащей рядом подушкой. — Чем тогда займемся? — Конкретно ты будешь отдыхать. А я…может, тебе чего-нибудь привезти? Чипсы, шоколад, что обычно девушки в такое время едят? — Я хочу еще того молока и соленых крекеров. И спать. Я хочу стать маленьким камушком и спать, лежа на дне маленькой речки, обтекаемая водой и рыбками. — Камушком? — Эрик посмеялся и поцеловал её в лоб. Он принёс плед, пульт от телевизора и положил на всякий случай воду с обезболивающим. — И грелку. — Так, а вот тут я тебя разочарую. Тебе и грелку нельзя сейчас. Хочешь снять боль - вот средство. Не увлекайся, кончено, но это лучше, чем еще один из вариантов покалечить себя. — А что не так? — Господи, Кристина, ты же не первую жизнь это испытываешь, должна ведь знать, что такими вещами можно легко вызвать сильное кровотечение! — Ну уж прости, у меня не было матери ни в той жизни, ни в этой, чтобы объяснить! Стоп…кровотечение, говоришь? — Кристина побледнела, понимая, что сама, возможно, лишила себя счастья материнства. Она уткнулась в подушку и захныкала, смутив этим Эрика, который не знал, что делать. — Ну что ты, мой ангел, перестань! Все будет хорошо, я найду хорошего врача, мы все пройдем вместе! Я рядом, Кристина. И Мадлен, не забывай о ней. Она тебе почти стала матерью, мой ангел… — он поцеловал ладонь девушки, привлекая к себе внимание и продолжая что-то тараторить. Она несколько минут рассматривала золото его радужки, пока не успокоилась. Через пятнадцать минут Эрик уже собрался в магазин, проверяя холодильник и запас продуктов. Кристина в это время что-то смотрела на телевизоре, то ли листала каналы, то ли смотрела видео с котятами. — Буду где-то через час, если что-нибудь еще захочешь, позвони, хорошо? — Девушка вытащила из-под одеяла руку и показала большой палец, не отвлекаясь от маленькой сиамской кошки в экране. Уже в машине он достал диктофон с уже обработанной и обрезанной записью и поставил карту в проигрыватель машины, переслушивая все с самого начала. Когда пришел момент с криком Кристины, он быстро выключил её, от бессилия заплакал и ударил несколько раз руль. Он хотел дать ей свободу, не контролировать и оберегать лишь наставлениями. Но как после всего случившегося он сможет оставить её? Нет, нужно будет решить этот вопрос позже. Возможно, даже с Голнар. Набрав Надира, он направился в магазин. — Дарога, ты? Он пришел в себя? Что? — Услышав, что по пробуждении Жиль начал кричать что-то про ангела Рока и трагическую маску, про принца душителей и перерождение, Эрик в голос рассмеялся. — Тогда все намного проще! В психушку и поделом ему. Вот уж Сансара злостная штука, дружище, этот тупица сам вырыл себе яму. Точно, я и забыл, что в ложе висит зеркало, именно там он и мог увидеть меня. Да-да, такого больше не повторится. Если кто-то решит изнасиловать, например, твою жену, а не Кристину, я по твоему же совету просто стану рядом и буду смотреть. Что? Это другое? Ну как скажешь. После магазина он некоторое время прогуливался вдоль пустой улицы, размышляя над вчерашним днем. И апрельский холодный воздух неплохо помогал справиться с бушующим гневом, который вынудил оставить куртку в машине. Подойдя к краю моста, Эрик вглядывался в заходящее солнце, которое неприятно жгло глаза, что в данный момент приносило больше расслабление, чем боль. Взяв небольшой камешек, он со всей силы кинул его вдоль реки. Поняв, что это помогает снять напряжение, он набрал в ладонь еще несколько и поочередно кидал их все дальше и дальше. Минут через десять прошла ярость, а вместе с ней и остатки тепла. Эрик сверился с часами и пошел в машину, его внутренние часы все еще были точны: даже без электроники он оставался пунктуальным, учитывая и время на дорогу. Вот он уже вернулся домой ровно через час и занес в кухню пакеты. Приготовив самостоятельно горячее молоко с лавандовым сиропом, он прихватил соленые крекеры и немного меда. — Дорогая, я вернулся, — он поставил на тумбочку угощения и сел на пол, вглядываясь в дремлющую девушку. Медленно открыв глаза, она первым делом увидела родную черную шелковую маску и улыбнулась, взяв краюшек пальцами. Кристина приподняла ткань и поцеловала холодный после улицы подбородок, — будешь молоко или сначала печенье с медом? — Я для начала предпочла бы умыться, — она потянулась и аккуратно поднялась, растирая спросонья глаза, — чем займемся? — Я за любой кипишь кроме голодания. — Эрик посмеялся и помог ей дойти до ванной, когда из-за головокружения она неудачно врезалась в дверной косяк. Через несколько минут она вышла с небольшой корзиной, в которой были сложены тканевые маски, крема и кварцевые массажеры. — Так, любимый, твоей маме я уже делала маску, пришла твоя очередь! — Она широко улыбнулась и протянула корзину Эрику, который, уже без маски, вопросительно выгнул бровь. — Ты сам сказал, что на все согласен. И я помню, что ты сам делаешь себе все это, поэтому твоя кожа больше не трескается. Да-да, я помню твою кожу тогда. Благодаря тебе даже пальцами ощутила. — Ну ладно, перестань, — он закатил глаза и пошел в гостиную, подвинул столик, на котором разместил косметику, и принёс подушки, Кристина одну положила под поясницу, — знаешь, как-то не принято наблюдать за тем, как партнер ухаживает за собой. — Неужели? А мне кажется, ты просто стесняешься. — С чего бы это? — Он закрепил золотые кудри крабом и убрал челку мягкой тканевой повязкой. — С того, что тогда ты будешь не таким мужественным и грозным, каким пытаешься казаться. — Не понимаю, о чем ты. — Он потянулся к тюбику с кремом, но Кристина достала гребень с частыми зубьцами и несколько заколок, демонстрируя их по бокам. — Если я не права, то ты позволишь мне первой поухаживать за тобой! — Она широко улыбнулась, наблюдая за тем, как мечутся два перепуганных зрачка от заколок к расческе. Смиренно застонав, он убрал крем и откинулся на спинке дивана, подставляя свое лицо. — Вот так, мой хороший, -твоя мама, кстати, так ко мне обращается, мне нравится- ложись. Сначала она аккуратно прочесывала каждый локон, чем вызывала довольную улыбку, которую Эрик пытался подавить или спрятать, а потом закрепила длинную челку за ушами заколками. — И как этим пользоваться? — Она показала небольшой камень. Эрик протянул руку и выхватил его, на мгновение напугав девушку. — Вот это я сам буду делать. Мне будет больно, Кристина, моя кожа слишком тонкая. Самостоятельно боль чуть притупляется, но все же это неприятно. А вот тебе понравится, как освободишь меня, я тебе покажу. — Э…ладно. — Не особо расстроившись, она достала маску и начала распределять по лицу, подобрав ткань в районе носа. — А почему он розовый? — Это розовый кварц. Этот камень хорошо помогает при моей…особенности. Скребок гуаша делают из кварцев, аметистов, хрусталя и нефритов, в основном. У каждого свои свойства. — Понятно… ну, я, вроде, закончила. Продемонстрируй, маэстро, волшебную силу этого камушка! — Засмеялась Кристина и легла на колени Эрика, который первым делом нанес немного масла. В первую очередь он вел скребок по скулам, ведя его снизу вверх. После он начал массировать лоб, приятно давя на кожу, от межбровья повел к ушам. Нажав точку возле козелка, Кристина засмеялась. — Все хорошо? — Да, просто, — она чихнула и попыталась успокоиться, — ты что-то нажал, будто изнутри пощекотал. — Это как? — Он осмотрел линию, по которой вел кварц, и еще раз нажал на козелок, вызвав на этот раз просто широкую улыбку, Кристина отодвинула руку. — Ну хватит, пожалуйста! Это…есть же такая штука, которой голову массажируют. Не знаю названия, странная такая. Ну вот когда ты ей голову чешешь, сразу глаза закатываются. — Ту про «мурашку»? Все, теперь я понял. Вообще это довольно вредная вещь, ты не найдешь её ни в этом доме, ни в Озерном. — Невелика потеря, она волосы рвет. Ну продолжай, маэстро, мне приятно. — Она притянула ладонь Эрика к себе и закрыла глаза. Он начал массировать зону губ, медленно спускаясь к шее и верхней части декольте, ведя камень снизу вверх разными сторонами для разных участков. Процедура эта длилась минут пять, прежде чем он закончил. После Кристина провела рукой по лицу, оценивая изменения. — Это было приятно, спасибо. Ой, это можно уже снимать, — она сняла маску и выбросила в небольшой пакет, специально оставленный на столе, — знаешь, этот твой «гуаша», конечно, хорош, но с твоим массажем не сравнится. — Тебе нравятся касания скелета? — Кристина оставила на лбу щелбан, который из-за размягчений после маски оказался болезненнее, чем обычно. Эрик зашипел и засмеялся, протирая место удара. — Мой ангел такой жестокий! — Есть с кого пример брать! — Она демонстративно отвернулась и хмыкнула, состроив недовольную гримасу. Эрик поцеловал её в плечо и прошептал на ухо: — Столько лет без сцены плохо сказываются на твоей актерской игре, моя дорогая, Эрик обязательно проведет пару уроков. — Обязательно, — она поцеловала его в перегородку носа и отодвинула ладонью, — ладно, я спать хочу. Ты своим «гуаша» совсем меня сморил! — Конечно, мой ангел. Только умойся сначала, ты должна смыть масло. Пойдем вместе, я и гуаша сразу помою. — А что это за название вообще такое? Странное. — «Гуаша» - китайское слово, обозначает «соскрести все плохое». Хорошо расслабляет не только кожу, но и мышцы, благодаря чему мое лицо меньше смахивает на карикатуру. Пара вместе направилась в ванную и умылась, а когда Кристина пошла в свою комнату, Эрик остановил её, поймав за руку. — Мне казалось, что тебе будет неприятно спать сегодня со мной. — Когда кажется, креститься надо. — Он молча потащил её в спальню, уложил под одеяло и обнял со спины, положив руку на живот. Около часа Кристина сжималась от боли, пронзающей низ живота, на тяжелое дыхание Эрик через сон аккуратно гладил её и прижимал к себе. Он всегда был очень холодный, должно пройти довольно много времени, чтобы согреться. Когда это все-таки произошло и ладонь перестала походить на кусок льда, согревшись под футболкой, Кристина спокойно выдохнула и обняла его руку, боль чуть спала. Через несколько минут она засопела, погрузившись в спокойный сон.