Он сказал нам прожить долгие жизни

      Армину здесь нравилось — вдалеке от городской суматохи. Вероятной причиной тому был его возраст. Тишина казалась настоящим счастьем. Или, быть может, он никогда и не привыкал к современной жизни полной грохочущих машин. Его детство было пронизано полями, лугами, лесами и улочками Шинганшины с приземистыми домиками крыши которых покрыты черепицей. И даже их мечты с Эреном были о пустынях и ледяных пустошах, в которых не было людей, высотных зданий, кирпичной кладки повсюду и дыма валящего из сотен труб.       Здесь, у подножья гор, у поместья Тайберов  — небо казалось так низко, что протяни ладонь и коснёшься того пальцами. В волосах гулял ветер, и он на секунду даже потерялся в синеве раскинувшейся над головой, пока справа от себя не услышал неприличную ругань Габи.        Девушка упирается в инвалидную коляску Капитана, та застряла в каменистой дороге, и отказывается ехать. Прямо как их машина, что завязла в грязи образовавшейся от позавчерашнего ливня. Повезло, что отсюда, до виллы, не так далеко идти, хоть дорога и ведёт в гору.       С годами Капитану ходить не так просто, хоть он и усиленно борется за возможность во всём быть самостоятельным, но если однажды твоё колено пронзили и почти раскрошили зубы огромного титана, это останется с тобой навсегда.       — А-а-а-а-а-а-а! Капитан! — надрывается девушка, — Вы такой тяжёлый!       Аккерман лишь откидывается назад в спинку кресла, поглядывает на неё единственным своим глазом.       — Просто с годами кто-то превратился в слабачку.       — Неправда, я ещё ого-го! — восклицает Габи, отпуская коляску и вскидывая руку, демонстрируя свой бицепс. Коляска, что и без того хотела укатиться вниз по склону, медленно, но верно двинулась по этом пути.       — Ой! — вскрикивает Габи.         Фалько спешит ей на помощь, но у молодого мужчины в ногах путаются близнецы, и он вынужден замедлиться. Армин стоявший совсем рядом, поспешно перехватывает ручки кресла и толкает коляску вперёд, объезжая особо большие препятствия.       — Армин! Спасибо, — с облегчением произносит Габи.       Мягкие шины шуршат по каменистой дороге. Он двигается не спеша, наслаждаясь летней погодой. Кажется и Капитану по душе безоблачное небо и ветерок, гуляющий вокруг. Его молчание кажется довольной спокойным.       — Ты уверен, что они приедут? — спрашивает его Аккерман, спустя некоторое время.       Сзади раздаётся ругань Габи, спокойный голос Фалько и смех близнецов.       — А?        — Эти паршивцы.        — Не кажется ли вам Капитан, что “паршивцы”, это не подходящее описание для людей нашего возраста? — интересуется Армин, скорее в шутку, нежели всерьёз.       — Не кажется ли тебе, паршивец, что звать меня Капитан столько лет, странно?       — Мне кажется, что, — усмехается он с небольшим смущением, — звать вас по имени будет куда страннее.       — И то верно, — подумав немного соглашается Леви, — И всё же, вы всегда будете для меня паршивцами.        Их кто-то нагоняет, шаги лёгкие и быстрые. Он оборачивается — у дочери волосы развеваются на ветру, та упросила Анни остричь надоевшую косу, и теперь носила волосы чуть ниже ушей, свободно летящие по сторонам. Лицо у неё словно бы и недовольное, но видя Леви, девочка немедленно приободряется.       — Капитан!        — Чего, тебе Кнопка? — спрашивает мужчина.       — Давайте я вас повезу.       — Т-ц…думаешь ты сильнее Габи?       Дочь дуется. Ей, видимо, кажется, что везти коляску совсем не сложно, она не учитывает, что дорога хоть и немного, а следует ввысь.  Армин ищет глазами Анни, если дочь тут, значит, сбежала от той. И правда, Анни нагоняет их и выглядит при этом не очень радостной, хоть ему и плохо видно её лицо под широкополой шляпой. Анни не любит жару, просто не выносит, даже ветреная погода не помогает.       — Не убегай, — одёргивает она дочку, настигнув их.       — Да что со мной случится?! — спорит ребёнок, на лице снова недовольство. Они о чём-то повздорили и Армин даже догадывается о чём именно.       — Ты должна спросить, прежде чем так убегать.       — Можно? — обращается она демонстративно к нему, а не Анни.       — Это надо было спросить до того как ты убежала.       — Какая разница, я ведь спросила.        Девочка бьёт носком ботинка по камешку, тот улетает вперёд, и она кидается его догнать.       — Она снова говорит о собаке? — спрашивает он       — Она снова говорит о собаке. — подтверждает Анни.       Дочь упрашивает их завести пса. У Аманды была собака, значит, и ей нужна. Армину эта идея не казалась плохой, наоборот вполне отличной, просто собака была бы для них новой ответственностью.       “Мы справимся?, “Можем ли мы поступить так?”, “Нормально ли это для таких как мы?” — хороводом гуляли вопросы в их головах, каждый раз когда жизнь ставила перед ними новые возможности.       Они переглядываются задумчиво, пока не слышат голоса Леви, и не вспоминают, что он вообще здесь:       — Вам, конечно, лучше знать, ну неужели сложно завести ей собаку?        Когда они, наконец, достигают особняка Тайберов, Анни тут же падает на диван гостиной, закидывая ноги на стол. Она кладёт шляпу на грудь, говорит:       — Хоть тут немного прохлады.        Но спокойствие здесь абсолютно иллюзорно, в комнату ураганом вносятся близнецы и наполняют гостиную шумом. Армин вообще не видел, чтобы те хоть секунду сидели тихо. Габи и Фалько уже просто сдались, зная, что не смогут тех успокоить, пока дети сами не свалятся от усталости. Близнецы словно вечный двигатель наполняли энергией один другого. Оба походили на Габи куда больше, чем на Фалько.        — Надеюсь Райнер и Конни не заплутают по пути, — говорит молодой отец двух маленьких бестий, присаживаясь рядом.       — Я сделал им на карте пометки, — отзывается Армин, — довольно обстоятельные.       — Надеюсь под этими пометками, ты оставил им возможность разглядеть саму карту, — подшучивает над ним Анни. Армин видит, что шум в комнате её раздражает. Да и спустя время оказывается, что в гостиной не настолько и прохладно — жара продолжает её мучить. Он и сам запускает палец за ворот рубашки. Ему тоже душно.       — Принести тебе чего-нибудь холодного, чтобы успокоить твоё дурное настроение?       Она ухмыляется:       — Я бы не отказалась. От той воды в стеклянных бутылках.       Дочери тоже совсем не весело слушать крики шестилеток. Она в том самом возрасте, когда порой, ей интересно с детьми их возраста, а иногда она кажется самой себе не по годам взрослой.       — А чей это дом? — интересуется она.       — Одной старой семьи…Тайберов.       — Тай-беров? Что с ними стало?       — Не уверен…не знаю.       — Ты же всё знаешь.       — С чего ты взяла?       — Мама говорит, что ты всё знаешь.        — Мама немного преувеличивает.       — А-а-а-а вот как… — протягивает дочь, оглядываясь по сторонам, затем останавливает и тянет его за рукав, — Па-ап!        — Что такое?       — Это они? Тай-беры?       Он смотрит на стену, куда указывает дочка, по какой-то причине именно в этом коридоре ведущему к кухне, висит семейный портрет. Это его удивляет не только потому, что место неподходящее, но ещё и из-за того, что в доме не было больше картин, как и в общем и целом любых личных вещей Тайберов. Разведка Марлии вычистила тут всё перед тем, как Мюллер отдал ему ключи от виллы.        На него исподлобья смотрит глава семейства — Вилли, волосы его, светлые и длинные покоятся на плечах. Он видел того раньше, но только на фото. В реальности, когда Армин оказался в Либерио, Вилли был уже мёртв от рук Эрена. Из отчётов о миссии знал, что глава семейства не обладал силой Молотоборца, та принадлежала его сестре Ларе. Но по портрету не понять, кто именно та женщина, за которой Эрен пошёл в Либерио. Армин видит лишь дряхлых стариков, жену Вилли и пятерых детей. Старшая дочка — похожа на отца, светловолосая, с чёлкой, упавшей на глаза. Армин предполагает, что все они мертвы, погибли ужасной смертью под ногами колоссов, в иной ситуации о них ему бы сообщил Мюллер.        Стоила ли их смерть того, что он имел сейчас?        Он оглядывается на дочь, рассматривающую портрет. Глупый вопрос. На тот нет и не могло быть правильного ответа.       — Они все умерли от Гула? — протягивает дочь задумчиво.       — Скорее всего.       — Папа, смотри у них, и собака была! — указывает она на семейный портрет. И вправду, чёрный лохматый пёс сидит у дивана будто бы и он член семьи Тайберов.       — Он тоже…от Гула? — шепчет она.       — Скорее всего…       Дочь жмурится, затем встряхивает головой, будто избавляясь от какой-то мысли.       — Не понимаю, ведь можно было просто спрятаться в подвале!       — Что ты имеешь в виду.       — Можно было спрятаться от титанов в подвале, — говорит она взволнованно, — Мы обсуждали это в школе с Амандой и остальными.       — Ну-у-у-у… — протягивает Армин задумчиво, — Наверно кто-то, да спрятался.       Райнер и Конни приезжают лишь ближе к вечеру. Рассказывают наперебой, как накручивали километры вокруг горы не понимая, куда же им ехать. Обвиняют в этом один другого. В конце концов, Армин просит их показать карту. Неужели дал друзьям неверные указания. Оказывается, они пытались ехать, перевернув карту кверху ногами. Очень странно, что вообще добрались.       — Ну и… — говорит Райнер, оглядываясь по сторонам, — Где Жан и Микаса?       — Точно, неужели ещё не приехали? — интересуется Конни. — Уже так поздно.       — Они будут только завтра, — напоминает им Армин. — Оньянкопон поможет им добраться.       — Что ж Конни, получается зря мы так торопились.       — Верно, могли сделать ещё пару кругов.        В гостиной сейчас настолько людно, что даже необычно. Больше того, завтра здесь будет ещё больше людей. Он признаться честно даже волнуется. И из-за того, что Микаса и Жан совершают такое путешествие с годовалым ребёнком на руках, и оттого, что он так давно их не видел. Но больше всего оттого, что сможет познакомиться с их сыном. Он необычной эмоционален по этому поводу. Всё таки это сын не кого-то, а Микасы.       — Эй Армин, мы хотим поиграть в карты, будешь с нами?       В карты ему играть не хочется, он всегда слишком сильно погружается в игру и от раздумий болит голова, а проигрыши прогоняет в уме раз за разом. Что же он мог сделать по другому, чтобы победить?       Он бы хотел отправиться спать. Наверно это странно, но раз выдалась свободная неделька, ему бы хотелось просто провести её в постели. Пока он раздумывает, как отказаться, чтобы не показаться грубияном, от подобных неловкостей его спасает Анни.       — Я хочу поиграть, — говорит она.        В какой-то момент она стала постоянной его заменой в таких играх. Он до этого и не знал, какая Анни азартная.       — И я! — отзывается Габи.        — Получается играем, — объявляет Конни, — Я, Райнер, Габи, Анни и Капитан.        — И я! — вскрикивает дочь, — И я!       — Нет, Кнопка, ты слишком мала для такого и не знаешь правил, — отзывается Райнер.       — Ты что, боишься проиграть ребёнку? — усмехается Конни       Капитан разминает шею, затем отзывается.       — Иди сюда, Кнопка, будешь играть со мной в команде.       Дочь летит к столу пулей:       — Ура!       — Даже не думайте, что я буду вам подыгрывать, Капитан, — серьёзно говорит Анни, мешая колоду.        Только они с Фалько и остаются не у дел. Если быть точным, Фалько просто вынужден нянчиться с близнецами пытаясь уложить тех. Спустя время, они с Армином, общими усилиями, и сладкими обещаниями, наконец уговаривают, детей пойти спать, при условии, что Фалько принесёт им тёплого молока с растопленным маслом и сахаром. Близнецы соглашаются и в гостиной, да и во всём доме, становится в сто крат тише, хоть за карточным столом и идёт настоящий бой.       Анни и Капитан сохраняют спокойствие, ведут тактическое сражение у себя в головах, время от времени перебрасываясь резкими взглядами. Аккерман только иногда отвлекается, чтобы объяснить правила игры девочке, с которой объединился в команду.       А вот Конни, Райнер и Габи переругиваются без конца. Габи может выигрывать исключительно тогда, когда за столом находится Фалько, из-за чего сейчас и обвиняет всех в подлоге и мухлеже. Конни не везёт в картах примерно всегда, поговорка о том, что дуракам везёт, в его случае не работает. Впрочем, это ещё ни разу, не остановило его от участия.        Райнер же, играя, умудряется принимать просто самоубийственные решения и всё равно время от времени выигрывать. Он хвалится, что в былые времена, частенько обыгрывал Пик и Гальярда. Было ли это правдой узнать сложно. У Пик никак не спросить, девушка, после того, как её отец скончался от болезни годом ранее, отправилась в бессрочную дипломатическую миссию, посылая им лишь открытки с небольшими и очень лаконичными пояснениями:       “В магазине в центре города продают очень вкусного краба” — кратко писала она Анни, на обратной стороне ламинированной карточки с рыбной лавкой на той. Через пару месяцев, присылала другую, на которой уже заснеженные улочки и надпись, тоже очень короткая: “Зимой тут совсем нет снега, но холод просто ужасный”.       Армин ей даже немного завидовал, может и ему однажды получится отправиться в путешествие, вместе с Анни и их дочерью, и только и делать, что слать оттуда открытки с местами, где они побывали. Это было мечтой, но мечтой приятной. Именно с такой он и задремал лёжа на перине в угловой комнате.       Понял, что уснул, только когда дверь в комнату отворяется. На пороге Анни. Она подходит к нему, усаживается на матрас, говорит ухмыляясь, видя, что он разлепил глаза:       — Я выиграла.       — Поздравляю.       — В последнем раунде Капитан чуть было меня не переиграл, но не на ту напал.        — Она не сильно расстроилась? — говорит он потягиваясь, имея в виду конечно же их дочь.       — В жизни надо уметь и проигрывать, — падает Анни рядом на пуховую перину.       Он смотрит на её бледную кожу, светлые ресницы, глаза, замершие и поблёскивающие в его направлении, иногда они лежат так по долгу разглядывая лица друг друга. Словно и спустя годы не верят, что могут себе это позволить. Он слышит, как по подоконнику стучит дождь. Пока спал, начался ливень,  грозящий затянуться на всю ночь. Он невольно думает о дорогах, что будут размыты, и о том как по ним доберутся Жан и Микаса.       — Капитан прав, нам надо просто завести ей собаку, — говорит он полусонно. Пододвигается к Анни, утыкается носом чуть ниже её плеча. Вот так он и будет спать. Ему хорошо и уютно, а обо всём остальном он подумает поутру. План просто идеальный. Анни запускает ладонь ему в волосы, поглаживает сверху вниз. Ему хочется чтобы это длилось вечность или хотя бы полчаса.       — Да, верно, — слышит он её ответ сквозь накрывающую его дрёму.       Второе пробуждение настигает его от того же, что и прежде — дверь в комнату снова отворяется. В этот раз поспешно и резко. Раскрывая глаза, понимает что и правда так и заснул рядом с Анни. Та тоже спала, только теперь повёрнута к нему спиной. Он приподнимается на локтях оглядываясь, темно и дождь стучит по подоконнику. В дверях белоснежным приведением стоит их дочь.       — Что случилось?       — Там призраки!        Анни просыпается вслед за ним:       — Не существует никаких призраков.       — Мне тётя Габи сказала, что тут водятся призраки. И они, правда, здесь.       Он смотрит на дочь, ему казалось она боится, но нет, выглядит восторженной и заинтересованной. Хотя скорее всего и напугана немного, иначе бы не стояла сейчас перед ними.       — Вот тётя Габи с ними путь и разбирается, —  потягивается Анни зевая.       Армин оглядывает себя сверху донизу, заснул так и не переодевшись, брюки и рубашка всё ещё на нём. Возможно, как знал, что придётся пойти поискать призраков. Раз так, то как тут не встать и не помочь дочери.       — Пошли поищем привидений, где они?       — Внизу!       И словно в подтверждение её слов, снизу раздаётся вой, смешавшийся со звуками дождя. Анни поспешно нагоняет их в коридоре, вероятно звук донёсся и до неё. Он поворачивается, говорит тихо, чтобы не мешать никому в доме. Разбудят близнецов и их ждёт кара похуже призраков.       — Что, ты тоже боишься приведений?       Вой повторяется и Анни вздрагивает, ёжится, обхватив себя руками, то ли от холода, то ли от страха. Армину почти забавно, от того, что жена ищет его поддержки в защите от теней, что прячутся в углах старого дома. Забавно…и ещё он немного горд собой отчего-то.       — Не дури, отпущу вас двоих и с вами непременно, что-то случится, — огрызается Анни.       — Это Тай-беры! — говорит дочка.       — Тайберы?       — Мы их с папой сегодня их видели. Они умерли от Гула Земли, а это их дом. Их призраки могут быть тут, да? — делает она логичное умозаключение. Армину с таким даже не поспорить.       Раскатистый гром и вой снова долетают до них снаружи. В окнах ярко и страшно сверкает. В отличие от Анни — дочь не пугается даже этого. Она сбегает вниз по ступенькам, и им ничего не остаётся, как следовать за ней. Анни пальцами ухватывается за рукав его рубашки.       — Ничего не видно, — оправдывается она, смущённо ловя его не к месту озорной взгляд. Вот бы она пугалась почаще.       Шум дождя только усиливается, когда они достигают кухни, там тонкая дверь трясётся от потоков воды бьющейся в неё.       — С чего бы призракам быть на улице, а не в доме? — резонно уточняет Анни.       “И вправду, что призракам делать на улице?” — думает и сам Армин.       Дверь трясётся так будто в неё что-то или кто-то бьётся. Вой становится абсолютно отчёливым, но теперь, когда звук близко становится слышно, что тот перерастает в тихий и несчастный скулёж. До Армина, наконец доходит, что призраками тут и не пахнет.       Дочь мнётся у двери, полная азарта и страха. Анни отступает подальше касаясь то ли ножа забытого на столе, то ли вилки, Армину ничего не остаётся как повернуть ручку и потянуть дверцу на себя.        На пороге не приведение — щенок, чёрный, мокрый и абсолютно замёрзший. Он трясётся от холода, но не отваживается войти в тепло. Видно, что щенок уже не так уж и мал, и всё же это не взрослый пёс. Потерялся или заблудился, кто его знает. Армин присаживается на колени, протягивает ладонь, подзывает собаку к себе, очень аккуратно.       Сзади раздаются шаги, в коридоре появляется Конни и Райнер, у одного в руках канделябр у второго диванная подушка. Кажется те тоже готовы сражаться с призраками.       Анни с острым предметом в руках смотрит на Райнера с подушкой, говорит кажется наконец расслабившись:       — Ты, что собирался защищаться подушкой?       Чёрный, мокрый, лохматый пёс боится, но холод улицы гонит его в тепло. Он боязливо переминаясь с лапы на лапу заходит в кухню, но не отваживается подойти к людям. Градом с того стекает вода.       — Па-а-ап, это же собака! — почти повизгивает от восторга дочь.       — Ну точно не призрак Тайберов, — заключает Анни.