***
— Доброе утро, — практически одновременно поприветствовали их Нарцисса и Гермиона, когда Скорпиус спустился в столовую вместе с отцом. — Добое! — Скорпиус обежал стол и поцеловал в щёку сначала Нарциссу, а потом Гермиону. Драко же лишь кивнул в знак приветствия. — Гермиона, мы можем поговорить после завтрака? Если ты, конечно, никуда не спешишь, — соблюдая все приличия, спросил он, помогая сыну сесть на стул, перед этим магией удлинив ножки, чтобы Скорпиусу было удобно. — Да, конечно. Сегодня я совершенно свободна, — ответила она, с невольной улыбкой наблюдая, как он заботится о сыне. — Я думаю, что ты и так догадываешься о чём пойдёт речь, — через час уже прогуливаясь по библиотеке, сказал он. — Поэтому предлагаю опустить лишние разговоры и обсудить стоимость твоих услуг. — Ты говоришь так, словно я сотрудница службы эскорт услуг, а не логопед, — с нескрываемым раздражением в голосе ответила Гермиона. — Прости… Просто я не совсем понимаю статус наших будущих деловых отношений, — он остановился, изучая её профиль. — Видимо, ты в принципе не понимаешь, как это общаться с людьми, не оплачивая каждое вежливое слово в твой адрес, — не удержавшись, съязвила она. — Я же извинился. — Нет, извинения не принимаются, пока ты не понимаешь, чем оскорбил собеседника, — пояснила Грейнджер, ткнув указательным пальцем в его грудь. — Я буду заниматься со Скорпиусом на своих условиях и совершенно бесплатно. Мне не нужны твои деньги, а вот твоему сыну нужна моя помощь. Поэтому засунь свои предложения о деловых отношениях куда подальше. Тебе нужно поучиться у Скорпиуса, как нужно общаться с людьми. Драко ошарашенно смотрел в её карие глаза. Жидкий янтарь плясал огненными вспышками в горьком шоколаде. Она была права. Он всегда начинал общение с людьми, заранее просчитывая, сколько будет ему стоить новое знакомство. — Прости, Грейнджер. Я понял тебя, — его рука легла на сжатые в кулачок пальчики девушки. — Видимо, мне стоило запрыгнуть к тебе на колени и дать себя потискать, — голос был полон язвительного сарказма. Он потянул её за руку, и она, пошатнувшись, сделала невольный шаг ему навстречу. Вплотную. Глаза в глаза. Её грудь касалась его при каждом вздохе. — Нет, достаточно было просто вежливо попросить… — с вызовом сказала Гермиона, изо всех сил, стараясь не думать о том какие красивые у него глаза. — Я и спросил вежливо, — Малфой не отводил взгляда, хоть и нестерпимо хотелось отступить. Сейчас, когда его лёгкие наполнял аромат её духов, и он мог сосчитать веснушки на её лице, Драко понял, что поступил очень опрометчиво вступая с ней в полемику в столь опасном направлении с примесью неуместного между ними флирта. — Первое занятие завтра. Первой отступила она, но не проигрывая необъявленную войну, а вынуждая Драко признать своё полное поражение, потому что она повернулась к выходу. Ему открылся слишком прекрасный вид на её задницу, обтянутую облегающими джинсами, не оставляющими практически никакого простора для фантазии. Он ударил кулаком ближайший стеллаж, как только Грейнджер скрылась, закрывая за собой толстую дверь библиотеки. Такое общение с Грейнджер было опасным для него. Ему необходимо на свежий воздух. Малфой поправил брюки, чувствуя, как стало тесно в паху. Драко нашёл повод избежать их встречи на следующий день, когда она появилась на пороге Мэнора. Совершенно случайно нашлись неожиданные и весьма срочные дела в Гринготтсе. И так происходило всю неделю. Он избегал её, как трус, но честно признавался себе в этом. Выжидая время, чтобы всё произошедшее между ними забылось, и они могли начать заново — сдержано и вежливо, без неуместного флирта. Она слишком диссонировала в каждой клеточке его тела и частичке души. А Малфой не мог себе этого позволить. Ему прежде всего необходимо заботиться о сыне, а не заводить неуместные препирательства с его преподавательницей с сексуальным подтекстом, который ни к чему не приведёт. Он был как никогда прав. Примерно через месяц, столкнувшись с ней в комнате сына, Драко смог вести себя достойно и отстранённо. Ещё через неделю они уже смогли вежливо беседовать в присутствии Нарциссы. Постепенно их общение становилось всё более дружеским. Он был полностью удовлетворён таким развитием обстоятельств, даже не предполагая, какой ценой это давалось девушке.***
Они сидели, устроившись на полу в комнате Скорпиуса. Гермионе потребовалась пара дней, чтобы понять, что Скорп лучше всего усваивает логопедические упражнения не в рамках обычных занятий, а только через игру и общение. Так мальчик не воспринимал их, как уроки, направленные на исправление его речи. — Скорп, я принесла тебе новую игрушку. Подружку для твоего мишки. Она достала из расшитой бисером сумочки небольшую плюшевую козочку и нажала ей на живот. Козочка издала очень похожее на настоящее блеяние: «Мееее». — Ёзачка! Для Ебедя! — восхитился мальчик, принимая из рук Гермионы подарок. — Тепель у меня есть ебе́дь, ёзачка, хуюсь, ублюдик и ебемотик. Он поставил игрушку в ряд к своему плюшевому медведю и нежно-розовой забавной свинке, сидящей возле забавного верблюда с высунутым языком и резинового бегемота. Потом покачал головой и сгрёб игрушки в охапку, прижимая к себе. — А сможешь сказать так же, как козочка: меее? — Мееее, — повторил Скорпиус, увлечённо разглядывая всех своих зверей. — Меее, как ме-едведь, — она специально растянула звук, убеждаясь, что Скорпиус отвлекся от игрушек и внимательно наблюдает за её губами. — Меееедведь? Мой Меедведь? — удивился малыш, вновь и вновь повторяя необычное сочетание звуков. — Папа, у меня медведь, — совсем чисто сказал Скорпиус, увидев в дверях отца. Драко уже несколько минут наблюдал за их общением. Совсем не так он себе представлял логопедические занятия, но за эти несколько месяцев он видел, а главное — слышал результат. Грейнджер приходила к ним ежедневно, и они просто разговаривали со Скорпиусом. Она дарила игрушки, рисовала и пела забавные песенки. Ещё читала и рассказывала сказки перед сном. Увлечённо играла во все выдуманные Скорпом игры. Они гуляли все вместе по саду. Грейнджер показала им Лондонский зоопарк, который поразил Малфоя-старшего, наверное, даже больше, чем Скорпиуса. Драко было особенно тяжело осознавать, что Грейнджер делает всё для совершенно чужого ей ребёнка. Его ребёнка. И именно то, что должна была делать Астория. Меньше чем за полгода Скорпиус почувствовал больше материнской любви от женщины, не являющейся его матерью, чем от Астории за три года его жизни. Скорпиус болтал только о Гермионе, если её не было рядом. Казалось, что Грейнджер пропитала их жизнь, подобно вездесущей в Британии влажности. Но Драко и не заметил, как привык к её присутствию, так же, как все жители островного государства сроднились с дождями и вечной туманной дымкой, летающей в воздухе. Личико сына озаряла улыбка, стоило Грейнджер переступить каминную решётку. Он бросался в её объятья, цепляясь за подол мантии. Губы Драко и сами невольно расплывались в глупой улыбке, видя искреннее счастье сына, непокорные кудри и россыпь веснушек. Вечерами, уложив Скорпиуса спать, Грейнджер неизменно оставалась у них на чашечку чая, сначала после уговоров Нарциссы, но постепенно их вечера становились столь привычными, родными и семейными, что влились полностью в уклад их жизни, став неотъемлемой её частью. Частенько чашка чая плавно перерастала в долгие полуночные беседы с бокалом вина обо всём на свете. У них не было запрещённых, неудобных или не интересных тем. Разве что квиддич, но и в нём Грейнджер довольно сносно разбиралась, хоть и не разделяла восторга Драко от полётов на метле. Нарцисса тактично оставляла их наедине в полумраке библиотеки или его кабинета, радуясь переменам, происходящим с её сыном. Они могли читать друг другу, спорить об ингредиентах особенно сложных зелий, наблюдать за звёздами. Она рассказывала ему о галактиках и чёрных дырах, он — об истории происхождения созвездий и передвижениях планет. Малфой и сам замечал, что с Грейнджер он был другим, но старался не придавать этому особого значения, заранее готовя себя к тому, что она вскоре исчезнет из его жизни, как только закончатся их занятия со Скорпиусом. Он не признавался себе, но всё равно влюблялся в неё каждый день всё сильнее. — Сынок, уже поздно. Тебе пора спать, — Драко подошёл к ним и подхватил сына на руки, тот разразился заливистым смехом. — Пап, медведь хочет моложенку пелед сном, — Скорпиус посмотрел на отца очаровательным умоляющим взглядом. — Значит мороженое? — Драко серьёзно посмотрел на сына, но практически сразу сдался. — Драко, я думаю, можно позволить съесть ему шарик мороженого, — сказала Гермиона и, забывшись, дотронулась до сгиба его локтя, но тут же убрала руку. — Он сегодня настоящий герой. Всё было настолько естественно, словно они были семьёй. После того случая в библиотеке Гермиона полностью отпустила ситуацию, стараясь не думать о Драко, понимая, что он поступил правильно, дистанцировавшись на тот момент. Ведь их флирт мог привести лишь к её разбитому сердцу и не нужным потрясениям для Скорпиуса. Чего она точно не хотела, поддавшись очарованию маленького Малфоя. Мальчик так прочно вошёл в её сердце, что она просто боялась думать, что скоро их встречи перестанут быть необходимыми, и она потеряет ту внутреннюю гармонию, которую она обрела за эти короткие месяцы. — Да, папа, я гелой! Гермиона подалила мне ёзачку. — А если ты завтра нарисуешь мне розу в подарок на Рождество, мы все вместе сходим в кинотеатр или посмотрим фильм у меня дома, — она погладила спину мальчика. — Лозу? — Розу, — подтвердила Гермиона. — Роза это плосто. Я нарисую много роз. Драко смотрел во все глаза. Его поражала особенность этой женщины выворачивать предложения так, что сын бессознательно повторял за ней слова и произносил их правильно. Он сотни раз пытался проделывать подобное, но сын только обижался на его исправления. У Грейнджер же это выходило играючи. — Договорились, а сейчас я принесу тебе шарик мороженого. Вы пока с папой выберите сказку, которую мы сегодня будем читать, — она чмокнула Скорпиуса в пухленькую щёчку. — И папу! — тут же потребовал счастливый мальчик. Гермиона и не думала с ним спорить, попав под воздействие его очарования, она просто не могла ни в чём ему отказать, хоть и чувствовала себя неловко. Она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до щеки Драко, но в этот момент он сам наклонился, поворачивая голову. Вместо запланированного скромного поцелуя в щёку, они неловко столкнулись губами. На какое-то короткое мгновение. Не отводя взгляда. Застыли... Довольный Скорпиус обнял их своими маленькими ручками, продлевая поцелуй. Гермиона почувствовала, как рука Драко легла на её талию, чуть притягивая к себе. Она прикрыла глаза, отдаваясь мгновению. Сейчас их отношения с Драко хоть и были на грани дружеских, но всё чаще она замечала на себе его взгляд, и Гермиона не могла разгадать, что скрывается за потемневшей грозовой радужкой. В его глазах не было и намёка на дружбу. Но она уже без оглядки влюбилась не только в Скорпиуса, но в эту загадку, которой по прежнему был для неё Драко Малфой, хоть и не признавалась себе в этом. Скорпиус довольно расхохотался и поцеловал по очереди щеки Гермионы и отца, только после этого отпуская их. Она нерешительно отступила, стараясь не смотреть в глаза Драко. — Я принесу мороженое, — смущённо пробормотала она, чувствуя румянец на щеках и бешено стучащее сердце под рёбрами. — А мы выберем книгу, — севшим голосом отозвался Малфой. Она выпорхнула из комнаты раньше, чем он успел сказать ещё хоть что-то. Только оказавшись в коридоре, Гермиона позволила себе провести кончиками пальцев по горящим огнём губам. — Совсем скоро Рождество. Ты уже решил, какой подарок хочешь получить? — спросил Драко сына, перебирая книги на полке. Скорпиус отвёл взгляд и сильнее вцепился в плюшевого друга, ища в нём поддержки. Ему всегда было легко признаваться отцу во всём, даже в проступках и шалостях, но сейчас мальчик испытывал смесь страха и неуверенности. Он не представлял, как отец воспримет то, что Скорпиус хочет называть «мамой» женщину, не являющуюся его родной матерью. Что хочет настоящую семью, которой был лишён до знакомства с Гермионой. Отец безгранично любил его, но этого было недостаточно для идеальной картинки детского мира, которую выстроил в своей голове малыш. Где были папа, мама и он, возможно, позже ещё он хотел братика или сестричку, с этим Скорп ещё не определился. Но он точно знал, кого он видел в этом мире на месте своей мамы и кого любил. — Пап, я хочу, шобы Гермиона была моей мамой… — нерешительно выпалил Скорпиус на одном дыхании. — Возьми её самуж, чтобы я мог её так свать. Драко оторопел, несколько мгновений смотря в полные надежды серые глаза сына.***
В канун Рождества окна расчерчивали причудливые ледяные узоры. Зима на туманном Альбионе была настоящей — со снегом и морозом. Последние семь лет Драко осточертели французские промозглые дожди и лужи вместо снежных сугробов. Он сидел в малой гостиной и неотрывно наблюдал за снежными хлопьями за окном. Руку холодило стекло стакана с огневиски. Янтарная жидкость переливалась в тусклом свете свечей. Пальцы сами собой сжали резное стекло сильнее, когда в слегка затуманенных алкоголем мыслях всплыли вчерашние слова сына. Он хочет, чтобы Грейнджер была его матерью и женой Драко. У Малфоя не укладывалось это в голове. Он не мог оспорить то, что эта женщина не была похожа ни на кого. Она рушила все его устоявшиеся представления и убеждения. Её нежность, доброта, открытость и забота по отношению к сыну заставляли все колкости и язвительность застревать в горле и не срываться с губ. А ещё были её губы, веснушки, непокорные локоны и изгибы тела, к которым он нестерпимо хотел прикоснуться, смять в руках аппетитную задницу и раздвинуть ноги, услышав её стон. Драко корил себя за эти желания и списывал их на слишком долгое воздержание. Но он хотел так много сделать с её обольстительным телом. Малфой ненавидел себя и Грейнджер за то, что хотел её и что сам не хотел признавать то, что чувствует не только желание и похоть по отношению к ней. Но нечто сильно большее. До этого момента он старательно не позволял себе думать о ней, как о женщине, которая может стать его и которая наполнит его жизнь своим светом. Но мысли то и дело притягивались к ней, словно магнит, подбрасывая очень яркие и живые картинки фантазий. За эти месяцы она обтесала его острые, как бритва, углы и научила вновь искренне улыбаться — не сыну или усмешкой, отвечая на чью-либо реплику, обращённую к нему, а именно улыбаться миру. Просто улавливая хорошее настроение, отвечать на её улыбку. Грейнджер сочетала в себе всё, чего, как казалось Драко, лишены женщины — она была настоящей. Не строила из себя красивую картинку-пустышку, прилагающуюся к мужчине. Грейнджер достигла всего сама и являла собой целостную самодостаточную личность, которая восхищала и завораживала Драко. Защитные чары поместья оповестили о перемещении по каминной сети. Скорее всего, это вернулись Скорпиус с матерью от Андромеды. Возможно, что-то пошло не по плану, потому что они планировали остаться у неё на ночь, чтобы Скорпиус мог больше времени провести с Тедди. Больше никто не мог появиться в Мэноре без предупреждения о визите. Разве что… Грейнджер! Он не видел её со вчерашнего вечера, когда она, принеся Скорпу мороженое и что-то сумбурно бормоча, сбежала из поместья, даже не обсудив, что между ними произошло. Драко повернулся в сторону двери. Это была она. Смущённая. С румянцем на щеках. И закусывающая нижнюю губу. Мерлин, ему сейчас нельзя видеть её! Он точно сорвётся, как цепной зверь, выпущенный на волю. Жадный и голодный. Все эти мысли о ней, переполняющие голову, превратили его мозги в кашу, и он почувствовал, как стало тесно в брюках, лишь от одного взгляда на неё. «Салазар, когда он успел так сильно полюбить её?!» На ней была эта дурацкая рождественская шапка и шерстяное пальто. Она переминалась с ноги на ногу, стоя в дверях и не двигаясь с места. Руки теребят маленькую подарочную коробку, и она делает первый шаг в его сторону. В глазах эта неуёмная гриффиндорская решимость, гиппогриф бы её растерзал. — Зачем ты пришла? Скорпиус с мамой у Андромеды, — сказал Малфой, отворачиваясь, лишь бы не смотреть на неё. — Я знаю. Я пришла поздравить тебя с Рождеством, Малфой! — выпалила она на одном дыхании. — Какая жалость, но я не приготовил тебе никакого подарка, — саркастически заметил он, осушая свой бокал, и вновь плеснул в него ещё одну порцию огневиски. — Ты пьян? — спросила она, изучая его профиль. — Не занудствуй, Грейнджер. Я выпил лишь пару бокалов и планирую продолжить, когда ты уйдёшь, — Малфой сделал ещё глоток. По венам расползалось тепло, и приятная лёгкость медленно заполняла мозги. Слишком медленно на его взгляд. Единственным выходом, чтобы не набросится на неё, который он видел, было нахамить настолько, чтобы она как можно быстрее ушла. Всё смешалось в его голове. Малфой был одновременно напуган и зол от нахлынувших на него осознания и попытки принятия испытываемых им чувств. Злость подпитывала страх и наоборот, заставляя произносить то, чего он не хотел. Но что рвалось из него в попытке оттолкнуть её раз и навсегда. Неожиданно Грейнджер подошла к нему и, положив на столик перед ним небольшой прямоугольный сверток, взяла второй бокал с подноса и налила себе порцию алкоголя. — Я не предлагал тебе выпить со мной, — почти успел сказать он, но она уже сделала большой глоток и поморщилась. — Малфой, что между нами происходит? — справившись с подступившими от выпитого спиртного слезами, спросила она. Он взглянул на неё так, словно видел впервые. Её глаза горели. В них плясали золотые искорки, и сердце Драко забилось в два раза чаще. Вот она — решительная и смелая львица. «Мерлин, нельзя смотреть в её глаза. Нельзя! Салазар, Грейнджер! Ты убьёшь меня!». Он встал, возвышаясь над ней и стоя практически вплотную. Так, что ощущал тепло исходящее от её тела. — А что между нами происходит? — спросил он охрипшим голосом, неотрывно глядя в глаза. Его рука потянулась к ней и легла на изгиб талии, притягивая Гермиону ещё ближе. Он чувствовал запах её духов, и ему показалось, что он сходит с ума. Изящные пальчики отбивали нервную какофонию по его груди, готовые в любой момент оттолкнуть. Драко видел, как она втянула воздух, готовясь к ответу. Но он не позволил, накрыв её губы своими. Жадно поглощая рвущийся наружу стон. Свой и её. Его язык проник в горячий рот, встречаясь с её. Гермиона отвечала на поцелуй с той же голодной жаждой, с какой и он впивался в её губы. Его руки блуждали по её спине, в то время как её обвились, подобно виноградным лозам, вокруг его шеи. Пальчики цепляли свитер, сминая ткань. В это мгновение слова были лишними. Они объяснялись на куда более понятном и древнем языке. Страсть, нежность, похоть и желание смешивались и переливались между ними всеми красками чувств, подобно амортенции. Нет, это была не любовная магия, а настоящая любовь. Концентрат искренних, скрываемых до этого друг от друга чувств, витал в воздухе и проникал в них с каждым вдохом. Их чувства заменили кислород. Вдохи и выдохи становились всё более рваными. Они задыхались от переполняемых ощущений и чувств, но не разрывали поцелуй. Гермиона дрожала в его руках, Драко чувствовал, как пульс рваным бешеным трепетом отдаётся на дрожащих кончиках пальцев. — Такой ответ тебя устроит? — хватая воздух, спросил он, прижимаясь своим лбом к её. — Возможно, потребуются дополнительные пояснения, — ответила она, проникая пальцами под край его свитера и изучая ладонями рельефные мышцы пресса. — Грейнджер, я не железный… — севшим голосом прошептал он, растёгивая пуговицы пальто и освобождая её от ненужной ткани, при этом прерывисто выдыхая путающиеся слова. — Мы… Не можем просто… Если мы зайдём дальше, то это будет серьёзно… Ты и я… — Ты прав… — со стоном прошептала Гермиона, её руки переместились на его спину, притягивая сильнее и впиваясь ногтями в кожу. — Мы должны в первую очередь думать о Скорпиусе… Если он будет против… То нам нельзя… — Ты неподражаема… — поразился Малфой тем, что она в первую очередь думает о его сыне, а не о том, что его возбуждённый член прижимается к её животу, через пару слоёв тонкой ткани, а руки изучают все изгибы тела. — Ты готова подарить Скорпиусу на Рождество, то что он просит? — И что же это? — спросила она, исследуя языком пульсирующую вену на его шее. — Ты будешь моей женой? — спросил он и поцеловал её, сминая ладонями ягодицы. — Ты серьёзно?! — выдохнула она со стоном в поцелуй. — Как никогда! — Драко серьёзно посмотрел на Гермиону. — Ох, Мерлин… Да… Их скрутил вихрь аппарации, и они оказались в его спальне. Она легонько толкнула его на кровать и нарочито медленно принялась стягивать с него тонкий свитер. Малфой тем временем нашёл бегунок молнии платья и потянул вниз. Как только шёлк платья опустился по её ногам на пол, она предстала перед ним в красном рождественском нижнем белье, с тонкой оторочкой белых кружев. В комплекте с колпаком Санты, всё ещё красовавшемся на её голове, Грейнджер выглядела умопомрачительно, настолько, что у Драко перехватило дыхание. Гермиона потянулась к пряжке его ремня, стягивая брюки вместе с боксерами и высвобождая твёрдый, возбуждённый член. Она облизнула губы в предвкушении и опустилась на колени перед ним. Он был слишком большой для неё, но Грейнджер приняла это, как вызов, даже не думая останавливаться в своей решимости. — Грейнджер, ты смерти моей хочешь? — простонал Малфой, а она уже обхватила ствол рукой и слизнула каплю выступившего предъякулята. — У меня не было женщины четыре грёбаных года, а ты решила испытать мою выносливость?! Гермиона лишь лукаво посмотрела на него, вбирая головку в рот и насаживаясь глубже, но не способная принять всю его длину. — Блядь… — прошипел он, отбрасывая в сторону её шапку и запуская руки в пышные волосы. — Как же хорошо. Он запрокинул голову и подался бёдрами навстречу ей. Член дёрнулся у неё во рту — стенки горла туго обхватывали головку. Грейнджер втянула щеки, самозабвенно увлечённая процессом. Её возбуждение насквозь пропитало трусики и уже стекало по внутренней стороне бёдер. Малфой направлял её рукой, полностью теряя связь с реальностью, стремительно приближаясь к грани. — Остановись и иди ко мне… — умоляюще прошептал он. Грейнджер застонала, и вибрация сладкого звука прошлась от головки по позвоночнику, отзываясь в каждой клеточке тела. Драко балансировал на границе экстаза, из последних сил хватаясь за остатки самоконтроля, отчаянно оттягивая момент кульминации. Выпустив член изо рта, она вытерла подбородок и губы от слюны тыльной стороной ладони. — Самая сексуальная миссис Клаус, которую я встречал в своей жизни, — он потянул её на себя, увлекая в поцелуй и шепча на обрывистых вдохах. — Единственная… Неповторимая… Только моя… Гермиона оторвалась от его губ и прижалась истекающим, изнывающим от желания лоном к паху Драко. Его руки блуждали по её бедрам сминая узор веснушек и созвездие дракона, вытатуированное на её правом бедре. — Дракон? — спросил он, удивлённо приподнимая бровь. — Да, после того, что ты рассказал, я не удержалась. — Я искал тебя всю жизнь… — он проник в неё пальцами, очерчивая большим клитор. — Драко… — она задрожала в его руках, податливая и невероятная. Грейнджер насаживалась на его пальцы, ласкала и сжимала свою грудь через тонкую ткань бюстгальтера. — Это лишнее, — застёжка щёлкнула, и взору Драко открылись упругие холмики. Гермиона теребила соски и сминала мягкие полушария, а он вбивался в неё пальцами, растягивая узкие стенки, чтобы полностью подготовить её принять его член целиком и не причинить боли. Он хотел трахать её не сдерживаясь, полностью отдавшись страсти. Мокрые, скользящие движения становились всё более рваными, и она задрожала и запульсировала. По её телу пробежала первая волна экстаза, сносящая всё на своём пути. Заставляющая кричать и царапать его кожу, оставляя красные следы. — Теперь ты готова… — прошептал он и подмял ещё бьющееся в оргазме тело под себя. Тесёмки алых трусиков треснули, когда он резко дёрнул их вниз. Малфой погрузился в неё резко, всей длиной ощущая пульсацию скользких от возбуждения стенок горячего лона. Грейнджер вскрикнула, подаваясь ему навстречу всем телом. Он вбивался в неё, вжимая в изумрудные шёлковые простыни. Драко знал, что не выдержит долго, но он хотел дать ей кончить ещё раз и ещё… Столько сколько она сможет, пока он не утолит своё первобытное вожделение. Всё в их движениях было слишком. Слишком ярко отзывалось в самых глубинах сердца. Слишком влажно и громко соприкасались в бешеном страстном танце любви их тела. Он опустил руку между их телами, и его пальцы безжалостно стали терзать клитор. Гермиона задыхалась от ощущений, царапая его спину и извиваясь под ним. — Да, детка, кончи для меня… — губы обхватили мочку уха. — Вот так, моя хорошая девочка… Она вскрикнула, содрогаясь всем телом, и первые капли спермы окропили её живот. — Моя… — прошептал он, прикусывая её нижнюю губу и вовлекая в поцелуй.***
Скорпиус решил, что его мишка волшебный, потому что он исполнил загаданное мальчиком желание: увидеть папу и Гермиону, когда они с бабушкой вернутся домой. — Мама, папа, Тедди подалил мне метлу! — выкрикнул он, подбегая к Гермионе, которая высвободилась из объятий отца, чтобы подхватить на руки Скорпа. Драко и Гермиона переглянулись, удивлённые тому, как назвал её Скорпиус. Драко лишь ухмыльнулся и пожал плечами, притягивая девушку с ребёнком на руках ближе к себе и целуя её в лоб. — Кажется, разговор, которого ты так боялась, не нужен вовсе, — шепнул Малфой ей на ухо. — Он и так считает тебя своей матерью, потому что ты подарила ему настоящую любовь. И мне тоже…