***
Надпись на могильном камне исправлена, нож спрятан за голенище сапога. Они садятся рядом, неловкие, смущённые. Такие удивительно молодые в сравнении со мной. Нет, не жалуюсь на возраст, не так уж он велик, просто странно ощущать поддержку от эльфа, который вдвое меня младше, и от тифлинга, что порой ведёт себя как буйный подросток без хорошей няньки рядом. Наговорил им кучу глупостей, вывернул душу, признался, насколько нуждаюсь в них, а теперь сижу, сам не зная, какие ещё слова можно произнести, чтобы выразить благодарность. Поворачиваюсь к этой парочке правильных - идеальных во всех отношениях - болванов, осторожно беру их за руки. Тонкие, нервно подрагивающие пальцы Тава в левой ладони, тёплая, уверенная рука Карлах - в правой. - Очень долго я лежал мёртвым в земле. Пожалуй, пришло время попробовать жить вновь. Со всем, что жизнь может мне предложить. Они переглядываются, мгновенно стушевавшись. Тав неуверенно поджимает губы, Карлах с беспокойством переводит золотистый взгляд на меня, будто пытаясь найти что-то особо странное в выражении лица или позе. Боги, да что же я такое ляпнул? Ничего особенного, вроде, не сказал, да и они никогда не пытались сбежать от подобного развлечения. Это только я последние дни поверить не мог, что кто-то без плотских утех согласится со мной остаться. Хотя они так крепко в ту ночь, после встречи с извращенкой-дроу, меня обнимали, что до сих пор на плечах небольшие синячки остались. А тут вдруг мнутся, как барышни из приличного общества, которым неловко отказать кавалеру. Неужели я ошибся? Неужели за эти жалкие две недели они решили идти дальше без меня? Верно. Кому нужен весь этот багаж прошлого, кровожадная натура, дурные привычки и злая язвительность. Таким цветочкам нечего делать возле сорняка вроде меня. Надо было раньше понять, что... - Эй, солдат, ты ведь понимаешь, что ничего нам не должен? - В мысли лёгким летним ветерком врывается голос Карлах. Тёплый как её касание, не слишком уверенный, но наполненный всепоглощающей, почти материнской заботой. - Мы и без этого всего тебя не оставим, уж поверь. Если ты что-то хочешь сделать только из чувства долга, не стоит! Тав яростно кивает, устремляя на меня свои голубые глазищи, пронзительные и чистые, словно дневное небо. На округлом лице демоницы проступает непонятная горечь, будто девушка вот-вот расплачется. Её янтарный взгляд наполнен такой непередаваемой смесью сочувствия, нежности и отчаянного желания помочь, что я сам сейчас зарыдаю. Причём не как приличные люди, от каких-нибудь положительных чувств, а от едва сдерживаемого хохота. - Ха! Ну вы даёте конечно, о боги! - наружу так и прёт неприличный смех, куда более саркастический, чем эти чокнутые моралисты заслужили услышать. Но я ничего иного не могу с собой поделать, кроме как давиться им, пытаясь хоть сколько-нибудь членораздельно произносить слова - Ребята. Я как бы в курсе, что не являюсь проституткой. Они снова переглядываются, на сей раз с заметным облегчением. Тянутся мне навстречу, берут за предплечья, подтаскивая к себе. Усаживают в мягкое, очаровательное гнёздышко, образованное их собственными ногами, но явно не спешат заходить дальше. Надо будет потом всё-таки поругаться по этому поводу - негоже со взрослым дядей обращаться как с младенцем. - Это ещё додуматься надо! О небеса, какой ужас... Хотя, признаться, расплатиться за своё спасение телом - не самая дрянная идея, учитывая, как много вы для меня сделали. Карлах неодобрительно хмурится, а Тав вдруг отвешивает мне подзатыльник - не сильный, лишь обозначающий его позицию по данному вопросу. Ладно, это я всё-таки заслужил. После всех тех разговоров у Лунных Башен, эти двое ещё долго будут воспринимать моё легкомыслие в штыки. Слишком впечатлительные, слишком невинные. Но от того лишь более желанные - Да шучу я, шучу. Незачем драться, сладкий. Если только это тебя не заводит... Кладу ладонь на талию эльфёнка и тут же чувствую, как его - уже багровое, как облака на закате - лицо упирается мне в плечо. Провожу кончиками пальцев по подбородку Карлах, подманивая к себе для поцелуя. Она легко подаётся вперёд, тихо выдыхает сквозь зубы, словно готова в мгновение ока излить на меня весь океан своей страсти - эту грозную девушку так легко завести... - но тут же останавливает себя, неодобрительно качает головой. - Не хорошо тревожить покой мёртвых. - голос чуть хриплый, строгий и, ох мать твою! Демоница мгновенно подсовывает под меня согнутую в локте руку, повторяет тот же жест с Тавом и подскакивает с земли, поднимая нас обоих в воздух, будто мы не эльфы, а невесомые перья гусыни. Длинный, тощий мальчишка неловко хватается за её рог, чтобы не упасть, я с той же целью судорожно цепляюсь за куртку слишком уж активной сегодня девицы. - Я! Вы! Отель! Сейчас! О адская бездна, как хорошо, что в это время на улицах никого нет, и бедные граждане не смогут услышать этот воинственный клич. И как хорошо, что тифлинг не видит сейчас моих губ, плотно сжавшихся, дабы не пропустить наружу гаденькое хихиканье. Такие глупости ей и настроение подпортить могут.***
Не уверен, в какой момент с нас исчезла одежда. Настолько не уверен, что, пожалуй, не стану утверждать, будто сие безобразие не произошло до попадания в закрытую комнатку над "Эльфийской песнью" Да и важно ли это? Разумеется нет. Особенно когда красный от смущения парнишка полулежит справа от меня, целует кисть руки, постепенно сливаясь с алым цветом простыней королевских размеров кровати, а разгорячённая варварша медленно, осторожно, словно обращаясь с хрупкой фарфоровой вазой, пристраивается между моих ног. - Одно слово, Астарион. Если ты не хочешь... Не даю ему закончить. Тав может днями напролёт болтать без умолку, пытаясь разобрать каждое малейшее сомнение по полочкам, а сейчас нам, всем троим, это совершенно не нужно. Поэтому я вырываю из его ослабших пальцев свою руку, беру парнишку за подбородок и накрываю его губы своими, наслаждаясь приятным травяным привкусом во рту - мальчик без конца пьёт разные отвары, якобы укрепляющие тело и дух, хотя всё равно вечно падает в обмороки как какая-нибудь чахоточная девица. - Знаю. Мне достаточно много годиков, чтобы можно было не нянчиться, дяденька. Вышло чересчур грубо и ехидно. Зато эффективно. Карлах, наконец, отбрасывает сомнения и моё тело пробивает крупная дрожь, когда её горячий влажный язык проходится по моему члену. Ненужный мёртвым лёгким, но непроизвольно вырывающийся из груди судорожный вздох, разрывает сгустившуюся атмосферу неловкости, а лоб упирается в костлявое плечо Тава. Его собственная ладонь, удивительно сильная и ловкая, принимается массировать мои усталые, напряжённые плечи и я понимаю, что на губах помимо воли появляется насмешливая ухмылка. - О боги, ну нельзя же быть такими милыми... Тихо выдыхаю сквозь зубы, чувствуя, как демоница принимается раз за разом проводить разгорячённым ртом вдоль пульсирующего от возбуждения члена, а мягкие губы эльфа проходятся дорожкой поцелуев по моим плечам и шее, оставляя тающие, едва заметно сияющие во тьме под закрытыми веками, пятнышки тепла на бледной коже. Моя ладонь скользит по его бархатному телу вниз, но едва стоит прикоснуться к возбуждённому естеству парня, как над ухом раздаётся тихий шёпот: - Не надо. Иначе я опять позорно усну посреди процесса, милый. Приходится отступить. Слишком многое зависит от взаимного уважения желаний друг друга в нашем странном союзе. Открываю глаза, встречаясь с его смущённым взглядом, чуть склоняю голову и оставляю на тёплой щеке быстрый поцелуй, прежде чем Карлах вновь опустит свой восхитительный язык вдоль моего тела, заставляя горло издать хриплый стон. Тифлинг ползет на четвереньках по кровати, приближаясь к нашим лицам. Нависает надо мной. Она буквально может переломать нас с Тавом пополам если захочет, но я слишком хорошо знаю, что эти щенячьи глаза никогда не загорятся ненавистью по отношению к нам. - Оооу, вы такие лапочки! А мне поцелуйчик? Протягивает она с чистым, свойственным только ей, да и пожалуй Скратчу восторгом. И ведь что самое потрясающее - Карлах не издевается! Смотрит с искренним обожанием и нежностью, ужасно желая присоединиться к нашему обмену порывистыми касаниями губ. Вот как можно отказать её обиженно сложенным бровкам? Конечно, тянусь вверх, обхватываю крепкую шею ладонью, не разрывая зрительного контакта. В тот же миг всё смешивается перед глазами... Стоит только демонице коснуться моих губ своими - сильными, мягкими, но такими осторожными, так боящимися сломать, пахнущими мёдом, вином и страстью, - как мне мгновенно срывает башню. Не помню, как всё случилось. Помню лишь запахи и тактильные ощущения - разгорячённые касания возбуждённой плоти, рваное горячее дыхание Карлах у моего уха, бледную шею Тава под моими пальцами, его кровь на моих губах, такую же как и он весь сам, пропахшую лесом и элем. Когда я пытаюсь думать о том, что случилось после этого поцелуя, смутно в моей голове мелькает - нет, не воспоминание, - догадка, что я в какой-то момент оказался сверху, яростно заполняя жаждущее внимания лоно Карлах, параллельно впиваясь в сладостные, пахнущие его идиотскими травами, уста эльфика. Стоны, вырывающиеся из моей, её, его, наших глоток, быстрые ласки, бесконечный танец в котором мы сплелись, словно речные ужи в брачный период. Да я и чувствовал себя этим скользким похотливым ужом, без конца протискиваясь между ног и рук, касаясь любых частей тела, что вставали на моём пути, требуя внимания к себе и отдавая всё своё внимание им. Единение, желание, страсть, которых я не ощущал ни с кем за эти долгие столетия... Помню когтистые лапы, сжимающие мои бёдра и быстрые тонкие пальцы, мелькающие на талии и шее. Помню сияние адского двигателя под алой кожей, помню вкус и аромат кожи тифлинга под моим языком, чем-то неуловимо напоминающий дикую смесь огненного виски и нежных весенних цветов, её стоны, больше похожие на глухое рычание, раздающиеся у меня во рту. И глаза, о боги - как долго в моём лексиконе отсутствовало это слово - родные глаза. Сияющие восхищением огромные сапфиры кристального, небесно-голубого цвета и светящийся изнутри преданностью и обожанием янтарь, насыщенно-жёлтый, как восходящее солнце. Зрелище на которое я готов смотреть вечность.***
Утро нас встретило традиционно - незваным гостем на пороге спальни. - Ну что, господа извращенцы, мы Мозг вообще убивать будем или вы решили в иллитидов превратиться и трахать друг друга ещё и щупальцами? - стоит, прислонившись к косяку, ехидно щурит глаза, осматривая накрытые шёлковым одеялом, всё ещё не расцепившие объятий после прошедшей ночи, тела. М-да. И Шэдоухарт ещё имеет наглость заявлять, что это у меня нет никакого такта!