сложно

когда денис первый поднимает аегис, у него в груди вместо сердца динамит когда денис неловко оборачивается к толпе, у него скромная усмешка появляется непроизвольно когда у дениса спрашивают, что он чувствует, он переключается на игру ответить, что теперь больше ничего не болит, кажется глупостью, поэтому гораздо проще говорить о драфтах и том, что каждые сутки на инте — день сурка. проскальзывает пара слов об облегчении, которое, на самом деле, ощущается слишком сильно. больше ничего не ноет, не тревожит, только радость за команду проскальзывает через перманентную улыбку на губах. радости за себя нет только облегчение, что все-таки вывез, не подвел, исправился. как и обещал интервью прерывает колапс, который весело носится с трофеем перед камерой, как с золотым яйцом, немного разбавляя волнение. даже кажется, что он специально маячит перед глазами, чтобы денис наконец-то смог поверить, что это — его. их. дальше будут долгие разговоры, поздравления, крики и скандированное «team spirit» по всей площади арены. аегис передают из рук в руки, будто горячую картошку. мира снова прижимает награду к себе, старается спрятать лицо, скрывая неслышимый шепот. ярик ненавязчиво касается приза кончиками пальцев, будто боится, что еще пять минут, и аегис пропадет бесследно. а илья принимает эгиду с каким-то спокойствием и гордостью, ведь бог доты сегодня снова благосклонен, как и два года назад. на свежем воздухе снова все по стандарту: разбор ошибок на лайне, пара саркастичных фраз, несколько сигарет и уверенное «продолжаем работать» в конце от айрата. только денис растворяется на улице как в кипятке. лишь странная тишина в голове давит почему-то на виски, в сон клонит слишком сильно. будто жизнь всегда пытается подавить его. так было с того самого момента, когда он перешел в команду. даже с комментариями, которые он слышит, взглядами, которые на него бросают, – темнотой, которую вселенная распространяет вокруг него, – его способность быть самим собой создаёт звёзды, так нужные ему в тяжёлые времена. но сейчас почему-то светлых точек он не наблюдает, поэтому когда его громко зовет артист, ден растерянно оборачивается за спину. а мага задумчиво поджимает губы так, что они сливаются в единую тонкую линию. видеть ларла после грандиозной победы таким поверхностно безэмоциональным..странно. непривычно. будто что-то не так. снова — лучше не стало? — колапс вздрагивает и тут же мысленно себя по щеке ударяет. он настолько теряется в своих мыслях, что совсем не замечает ничего вокруг. илья крутит красную ашку в руке, щурится, будто хитрый лис, а в глазах океан серьезности. он учтиво дает пару секунд, чтобы магомед натянуто усмехнулся и взъерошил нервно волосы. мулярчук выпускает тонкую струю дыма и продолжает сверлить взглядом, дает понять, что нихуя ты, мага, от вопроса не отвертишься. спалился просто первым внимание обращает илья дело не только во врожденной проницательности, которую не проведёшь, — он просто будто с первого дня считает дениса своим другом. а так как откровенности от него ждать не приходится, он просто наблюдает за ним и делает выводы. ден теперь ходит на вечерние пробежки, отнекиваясь, что это помогает ему от боли в висках, а яторо скорее предполагает, что в перерывах между бегом он просто достает сигареты из кармана. лохматый, прокуренный и в постоянной усталости закрывающий себе глаза, словно не спит сутками, — у такого сигитова симптомы человека, ставшего клеткой для проблем. а у бедного маги просто симптомы влюбленного человека, пока не такие сильные, конечно, но болезнь, видимо, прогрессирует достаточно быстро. — ты о чем? — ты знаешь о чем. — яторо едва заметно ведет головой в сторону дена, который заливисто смеется рядом с будущей еще одной лысой головой. дышать одним с ним воздухом — всё равно что вдыхать раскалённый песок, что щекочет нутро и прожигает дыру. магомед смущается, кожей чувствует, как щеки покрываются тонким слоем румянца, поэтому единственное, что остается — резко провести по ним холодными ладонями, чтобы никаких лишних вопросов не возникало. — видимо не стало. илья медленно закрывает глаза и делает еще одну затяжку. сквозь его спокойствие никогда не просачивается что-то патогенное. — разговаривали? этот вопрос замедляет пульс до губительной брадикардии. — ему сложно. — это единственное, что магомед может выдавить, выпотрошить, выгнать из головы и попытаться забыть навсегда, но «не беспокойся за меня» упрямо ввинчивается в подкорку с первой секунды появления в воздухе. он глохнет иногда от пафосных слов дениса, задыхается от смеха, когда ловкие пальцы проводят по ребрам, кричит, когда сосед включает музыку на полную по вечерам, улыбается до судорог щек после очередной изысканной шутки. вечная полярность снова илья спокоен, как смерть в аду. только иногда взгляды бросает на уже слегка потухшего ларла, фотографирующегося с фанатами. улыбка теперь не светлая, не искренняя, не настоящая. не его. и это заводит сильнее, чем раздражающий гогот по вечерам из соседнего номера мага пропускает момент, когда яторо одним шагом преодолевает короткое расстояние, когда резким движением перехватывает эгиду у русланы и уверенно протягивает мидеру: — даззл был бесподобен. я горжусь тобой. молчание тишина все глазеют на троих денис в ступоре. денис умеет в совершенстве читать чужие мысли, но сейчас в голове лишь вакуум. он волнительно перебирает цепочку в кармане, впиваясь крестом в кожу. не снится ли? самым предательски медленным способом течёт время, а ему всё никак не протянуть руки к аэгису. илья стоит долго, секунда-две-три, он готов ждать сколько угодно, лишь бы сигитов смог принять то, что команда выиграла, благодаря ему. не вопреки благодаря и только когда ден ощущает знакомое прикосновение к спине, его зрачки с непривычки теряются на солнце. — ты выполнил обещание. — мага не давит, просто вводит пальцами вверх-вниз по жесткой куртке, будто бы подбадривая. а денис только взгляд его ищет, чтобы молча спросить, не рофлит ли? халилов лишь растягивает губы и ведет головой в сторону эгиды халилов лишь облегченно выдыхает, когда ден поднимает аегис вновь их идеальное взаимопонимание становится религией, без которой сигитов отказывается представлять свою жизнь

***

в номере теперь по-привычному громко. — иди сюда, сука! — денис резко перегибается через спинку дивана и ловко цепляется за чужую футболку. — пошел нахуй. — халилов оказывается не готов к таким хищным броскам, поэтому тот час же падает на ковер — попался же! — сигитов молниеносно садится на бедра и сжимает своими чужие, не забывая крепко схватить за одно предплечье. — теперь уже некуда бежать, да, магик? колапс брыкается, заливисто смеется и не оставляет попытки сбросить мелкого с себя под уже не такие громкие, как обычно, удары в стену от ильи. время 02:38 — мы капли крови с одного ножа, да? — денис отрывисто ведет вверх по ребрам, будто пересчитывая, а мага только и успевает делать кратковременные вдохи между смехом. ден в момент прекращает схватку, отпускает руку, а магомед только через мгновение замечает нагловатую улыбку мидера и почти прижатое лицо к своему. сигитов не дышит стук секундной стрелки сливается с тонами сердца и мага целует. без предупреждения или разрешения. даже не решая сделать это, но просто потому что не мог сделать ничего больше. ему нужно было дыхание, которое денис задерживал. оно принадлежало ему, и он хотел получить его обратно. халилову кажется, что проходит бесконечность. от отрицательной до положительной прежде, чем ден отвечает на поцелуй. губы у него мягкие, будто он днями-ночами накладывает тоннами жирный бальзам. но как только прикосновение разрывается, магомед ждет. все, что угодно. смех крик удар по ебалу но не: — а ты круто целуешься, дагестанец. денис снова просто улыбается. улыбается, блять, всеми своими кудрями, карими глазами и снова щекочет-щекочет-щекочет до того момента, пока смех не граничит с тошнотой.