Луна

Конец истории. Конец спектакля Джодаха. Конец всему. С одной стороны грустно и тяжело. Приходится прощаться с близкими друзьями, со всеми посещёнными мирами, со всем, что было сделано за время здешней жизни… С другой стороны, это начало чего-то нового, необычного. Начало нового пути, погоней за неизвестностью. Прохладный и прощальный ветер обдувал каштановые волосы. Млечный Путь из звёзд, тускло освещающих землю, мелкими точками рассыпался по тёмному небу, уходя всё вдаль. В голубых глазах отражались мелкие блики, что придавали взгляду больше «жизни». Макушки густого леса, окружавшего старый и ветхий дом на холме, невесомо покачивались, тем самым убаюкивая птиц и мелких грызунов в дуплах. Ночь крайне спокойна и приятна… Даже не верится, что это его последняя ночь. — Лололошка? — послышался сзади голос мага Бастиана, который облокачивался о трость. — С тобой всё нормально? Повернувшись и обратив внимание на гостя, брюнет лишь улыбнулся и кивнул в знак того, что с ним всё хорошо. — Всё отлично, Бастиан. Просто захотелось полюбоваться звёздным небом… Сегодня крайне удивительная ночь. Взгляд снова переместился на Млечный Путь, пока старый друг с любящей улыбкой наблюдал за расслабленным за долгое время мироходцем. Простояв ещё минут пять, волшебник тихо, без какого-либо шума ушёл восвояси, оставляя Лололошку в гордом одиночестве, что ему, наверное, было необходимо. Сколько времени прошло? Час? Два? А может все четыре? Он не знает. Голова забита лишь хаотичными мыслями, что перескакивали с одной на другую. Лёжа на спине, парень закрыл глаза. Скоро всё закончится… — Рома?.. — раздался до боли знакомый и хриплый голос сверху. Это был единственный, кто называл брюнета по имени… Люциус. Открыв голубые глаза, Фильченков взглянул на нового гостя. Полубог наклонился, дабы ближе рассмотреть черты лица друга, и убрал бледные руки назад, прикрыв плащом. Белые волосы спадали на кровавого цвета глаза, а шляпы на голове, как таковой, не было. «Он как всегда бесподобен…» Слегка улыбнувшись, парень приподнялся на локтях и, снова усевшись в удобную позу лотоса, повернулся корпусом к сыну Ада. — Ты чего тут разлёгся? — выпрямился полубог, но не свёл взгляд. — И тебе привет, Люциус, — ответил невпопад голубоглазый. Наверное, тем самым он напоминал второму о манерах. — Да привет-привет… — сказал красноглазый, после чего последовала небольшая и неловкая пауза. — Ты как после всех событий?.. Несмотря на тихо заданный вопрос, брюнет всё равно услышал его. Всё-таки некогда жестокий и самовлюблённый полубог мог проявлять заботу по отношению к другим. Хотя и делал он это… своеобразно. — Нормально, — последовал ответ спустя две минуты. — Хотя… это надо у тебя спрашивать, а не у меня, Люц. Полубог приблизился на несколько шагов и присел рядом, не желая уходить. Наступила тишина. Неловкая и давящая. Обладатель белых волос, немного испачканных в грязи от прошедших событий, перебирал в бледных ладонях тёмный плащ, что по краям был расшит золотистой полоской. В голове крутились слова, которые хотелось сказать, дабы поддержать диалог, но тело будто бы не слушалось и парень так и не смог ничего и вымолить. «Вдруг это будет выглядеть глупо?..» — Ну так что? Как ты себя чувствуешь? — прервал первым мироходец, оборачиваясь на встревоженного товарища. Повернувшись к брюнету и уже раскрыв было рот для ответа, в алых глазах вдруг вспыхнула искра. Чужие, тусклые голубые глаза отражали в себе целый мир… Разрушенный, но всё ещё живой мир. Крохотные крупицы звёзд тихо светились в чёрных зрачках, а голубая радужка переливалась из тёмного оттенка в светлый, гармонируя с палитрой цветов. «Его глаза… прекрасны!» — Всё нормально… — отвернулся полубог, чувствуя, как кончики заострённых ушек розовеют. — Да… да, всё в норме. — Это хорошо. Даже отлично, хах… — хрипло рассмеялся Фильченков, вызывая уйму вопросов у сына Агния. Время рядом с ним теряется. Уже наверняка перевалило за два-три часа ночи. Но наблюдая за ясным небом и изредка бросая взгляд на размякшего в пучине безмятежного пространства, которое не имело ни времени, ни света, Рому, очень не хотелось, чтобы это время заканчивалось. Хотелось сидеть так, в тишине и уюте, вечно, пока Млечный звёздный путь тихо освещает прохладную землю, а лесные сверчки напевают убаюкивающую мелодию. Люциус улыбался. Впервые он сумел искренне улыбнутся. Рядом с ним он чувствовал себя свободным и счастливым. Со временем, к их маленькой компании присоединилась Айко. Змея, умело огибая камни и другие препятствия на земле, скользнула на руку хозяина и довольно шикнула. Погладив питомца по голове, сын Ада продолжил наслаждаться видом вместе со вторым преданным другом. — Знаешь, Люциус… — неожиданно начал мироходец, поднявшись с холодной земли и смотря не на полубога, а вдаль, словно ища голубыми глазами оправдания чему-то, что было известно только ему. Обратив внимание, беловолосый повернулся к говорящему, ожидая и гадая в предвкушении, что тот ему скажет. — Луна сегодня красивая, правда? — прошептал Фильченков, поднимая голову к небу. Повторив движение партнёра, обладатель кровавых глаз стал искать предмет резкого разговора. Взгляд бегал туда-сюда, но перед бледным лицом вырисовывались лишь мелкие точки рассыпанных хаотично звёзд. — Ром, ты перегрелся, что ли? Какая луна? — ответил наконец сын Ада, поворачиваясь обратно к собеседнику. Послышался смешок. Лололошка прикрыл рот рукой, чтобы сдержать подступивший смех. — Эй! Что тут смешного?! — повысив тон, сказал Люциус. Поведение, как такового, друга было ему непонятно. Он сказал что-то смешное? А может быть сделал? Или это просто эмоции, которые обычно выскальзывают наружу в самый неподходящий момент? Красноглазый находил книгу в библиотеке с подобным описанием, но уже забыл название. — Ха-ха! Люциус, иногда с тобой так весело бывает, хах… — боле менее успокоившись проговорил голубоглазый, перенеся упор на левую руку и наклонив голову в бок, открывая тем самым усталое лицо. Но улыбка всё портила! Эта лучезарная улыбка была будто бы заразой. Захотелось улыбнуться в ответ и рассмеяться, но, подавив в себе непривычные и необъяснимые чувства, полубог отвернулся и закрыл глаза. Нельзя забывать про поддержку статуса… — Люциус, — продолжил брюнет. Голос уже не был таким беззаботным и весёлым. — у этой фразы другой подтекст. Полубог повернулся обратно и, подняв одну белую бровь и взглянув в загадочные голубые глаза, что не отрывались от бледного лица непонимающего, стал гадать, что же хочет сказать этот смертный. Мысли бегали и сменялись одна за другой. В голове вспоминались то цитаты из книг, то ещё лабуда, которая «валяется без дела в библиотеке, да и вообще лучше это всё сжечь», как говорит Воланд. Вдруг, пришло осознание сказанной фразы. «Это же признание… признание в любви?!» На щеках и кончиках ушек появился румянец, а взгляд упал вниз, не желая смотреть даже в лицо признавшемуся. Что за бред несёт Рома? Может быть это ошибка? Да не может быть, чтобы он такое сказал ему, полубогу Люциусу, который с самого начала знакомства вёл себя как эгоист! — Хах, всё-таки догадался… — прошептал себе под нос Фильченков, поднимая голову обратно к звёздам. «Он ещё и издевается!» Дар речи будто бы совсем пропал. Не было сил сказать и слова. В горле застрял неразрушимый ком, а после осознания всего происходящего мысли завязались в огромную паутину сомнений и неуверенности. Может это глупая шутка? Пранк, да. Рома же шутник от бога! Точно шутка, по другому и быть не может. Или всё же… — Ха-ха! Смешная шутка, Ром! — пытался из последних сил скрыть волнение беловолосый. — Я уж было поверил, хах! Да ты… — Это не шутка, Люц. — перебил тихий голос брюнета. — Я говорю как никогда серьёзно. Алые глаза переместились с травы на спокойно говорящего собеседника, что не отрывал взор от рисующего картины неба. «Как же он красив…» — Тогда!.. — резко сев на колени и повернувшись телом к мироходцу, начал со смущением сын Ада. — Тогда скажи… Голубые глаза, полные неизвестности и пустоты, отправились прямо на волнующегося парня. — М-можно тебя… ну… — Люциус не мог подобрать слов. Сердце впервые так бешено колотилось, что готово было выпрыгнуть. Бледные и холодные руки взяли чужую ладонь и заточили в своих объятиях. Самый волнующий момент настал… — Можно т-тебя… поцеловать?.. — на этот раз в алых глазах было достаточно решимости. Теперь не должно быть никаких преград, которые помешают ему! Голубоглазый, слегка смутившись, расплылся в нежной улыбке и, чувствуя как внутри всё перевернулось, а на щеках появился румянец, одобрительно кивнул. «Может быть, именно сейчас я смогу стать чуточку счастливым…» Секунда, и губы Ромы накрывают чужие. Поцелуй лёгкий, искренний и нежный. Новые чувства захлестнули обоих с головой. Хотелось снова и снова ощутить этот сладкий вкус на своих губах, но воздух закончился. Парни отстранились друг от друга. Держа в персиковой ладони чужую, Фильченков наблюдал за тем, кого полюбил. Алые глаза отражали в себе разрушенный мир. Всё пылает, весь мир в огне, демоны бедокурят и громят всё на своём пути! Но лишь один лучик света смог остановить беспорядок. Одно признание — и теперь в этих глазах спокойствие и умиротворение. Радужка переливается из тёмного тона в светлый, а незнакомая искорка так и пляшет, делая взгляд «живым». Больше нет границ, больше нет стен между ними. Это начало чего-то нового… Любовь всё же прекрасна. Словно лучик неизвестного света она проникает в душу и вынуждая сердце раскрыться. Снять оковы и быть счастливым. Звёзды стали гаснуть. Млечный Путь покинул этот мир. На горизонте появлялись первые лучи утреннего солнца, на лес из-за некой влажности опустился густой туман, а птицы стали просыпаться и запевать свои песни. Но время, будь оно неладно, летит незаметно. Пора совершить свою главную, но невольную ошибку. Ошибку, которую понесёт за собой Рома до конца всей жизни… — Ну, что же, Люц… — начал Фильченков, поднявшись с холодной земли. — Спасибо тебе за эту прекрасную ночь. Дунул несильный ветер. Одежда мироходца немного поднялась вверх, но после быстро опустилась. Лучи утреннего рассвета упали на загорелое лицо, придавая больше яркости и жизни. — Честно сказать… — он запрокинул голову назад. — Я почувствовал себя счастливым. Спасибо тебе, Люциус, от всего сердца. Голубые глаза с благодарностью взглянули на немного шокированного снова полубога. — Ты чего, Ром? — поднялся сын Ада и, не давая ничего сказать, взял любимого человека за руку. — Так говоришь, словно это твоя последняя ночь, ха-ха! Опустив Айко, по её собственному желанию, на землю, полубог приблизился к брюнету, обнимая теперь за плечи. — Давай, хватит дурака валять, ха! Сейчас придём ко мне в замок, поедим, может быть поспим чутка, а потом… — Люциус, подожди, — снова перебивает беловолосого голос собеседника. — ты не понял. Это… это была моя последняя ночь. Ты меня больше не увидишь. Никогда… Последние слова ударили в самое сердце. Как так? Почему? Из-за чего? Почему он говорит такое, чёрт подери, именно сейчас?! — Не понял… — прошептал красноглазый. — Ты меня больше не увидишь. — Фильченков вырвался из чужих объятий и убрал руки в карманы куртки. Глаза отражали пустоту. Пустоту и вину. Вина за прошлые действия и искреннее признание в любви буквально пожирали изнутри. В голове крутились миллионы извинений. Хотелось всё высказать, встать на колени и объяснится, но времени очень мало… — Ч-что… — непонимающе уставился на него полубог. — Н-не неси ерунды! Что это за приколы, Рома?! Он стремительно сделал несколько шагов вперёд и уже намеревался схватить брюнета на запястье, как вдруг прошёл сквозь тело. «Что за бред?!» — Прости меня, Люц… — виновато опустил голову Лололошка. Еле как удержав равновесие, красноглазый слегка выпрямился и, сжавшись, взглянул на собственную ладонь. Она дрожит… Нет, неправильно. Он весь дрожит. Перед глазами снова предстал «призрак» близкого человека, который не мог подобрать и слов, как и сам полубог. — Прости… — Да к чёрту мне сдались твои извинения! — прокричал красноглазый. — Почему ты мне ничего не сказал?! Почему сначала признался в любви, а теперь исчезаешь, ничего не объяснив?! Почему?! В глазах бушевал огонь. Но огонь не ненависти — это был огонь отчаяния и желания объяснений. Они смотрели прямо в душу… — Люциус, у меня нет времени даже объяснить тебе всего… — тихо сказал брюнет, чувствуя в двойном размере вину перед влюблённым. — Я могу лишь сказать, что я выполнил здесь свою миссию. И теперь вы будете жить здесь счастливо, но без меня… Солнце уже поднялось чуть выше макушек деревьев, а это означало лишь одно — пора… Несколько шагов назад и Лололошка оказывается рядом с пропастью, казалось бы, в никуда. Не сводя мокрых отчасти глаз с полубога, мироходец промолвил завершающие всю историю слова: — Прощай, Люциус. Сделав последний шаг назад, тело мироходца поднялось вверх. Оно стало… растворяться. Сотни тысяч мелких пикселей превратили некогда живого парня в какую-то программу. Он летел назад, с каждой секундой рассыпаясь и оставляя после себя лишь эхо… Эхо прошлого. Не прошлое и пяти минут, как возлюбленный полностью пропал. Ничего не осталось. Он полностью растворился в воздухе, словно сахар в воде… «Как он мог… Как он посмел?..» Тело не слушаюсь. Ноги превратились в вату и Люциус рухнул на колени. Тяжёлая голова опустилась и белые локоны прикрыли потускневшие, некогда алые и яркие глаза, где кружились и танцевали искры любви и нежности, не присущие ему. Теперь его сердце разбито. Не успело оно раскрыться, как тут же оказалось разбито… Неожиданно по щекам полились слёзы. Крупные слёзы отчаяния, что падали на колени и дрожащие бледные ладони. Прокусив нижнюю губу до крови клыками, полубог вскоре закрыл лицо руками, желая скрыться от всего мира. Скрыться в очередной раз и закрыться ото всех… Снова он остался один… И лишь на фоне кричали вороны и просыпался дикий лес. И только одна змея осталась рядом, свернувшись рядом с хозяином клубочком и разделяя с ним его боль, словно единое целое. «А ведь луна и в самом деле была красива…»