Всё будет

      — Катастрофа!       Юнхо буквально влетает в кофейню и торопливо снимает обсыпанную снегом куртку возле столика. За столиком Доншик в гордом одиночестве, барабанит пальцами по столешнице и часто моргает — таблеточку выпил недавно, ещё не подействовала.       — Ка-та-стро-фа! — за своей нервозностью Юнхо не особо замечает, что, вообще-то, на диванчиках уже лежат куртка Сонхо, сумка Сынбо-хёна и шарф Джихуна.       — Что случилось?       — Сестра, — Юнхо плюхается с краю, но когда Сонхо и хён приносят еду (кофе и несколько десертов), приходится подвинуться. Доншик смотрит в стол и продолжает барабанить пальцами по нему, пока Сонхо не накрывает его ладонь своей и не убирает, заставляя скрестить руки на груди, пряча ладони внутрь.       — Давай дождёмся мелкого, потом расскажешь, — хён оглядывается в поисках Джихуна, пока тот, спустив закатанные рукава теплющей толстовки, семенит к столику от туалета.       В сборе не все, но Юнхо сейчас ощутимо порвёт от новостей, и он, в принципе, не возражает рассказывать дважды — всё равно придётся, так как Юсон безбожно опаздывает.       — Так вот, — Сонхо, сидя на придвинутом стуле, громко сюрпает из огромной кружки, — твоя сестрень.       — Да, моя сестрень, — уголок глаза слегка дёргается, придавая Юнхо ещё большую растерянность, и уже очередь Доншика его успокаивать, под столом мягко поглаживая по коленке, которая чуть не задёргалась. — Позвонила минут сорок назад, как раз пока я в метро с ветки на ветку прыгал. Сказала, что на выходные будет в городе, хочет остаться у меня.       — И в чём проблема?       — Я живу у Юсона. У своего парня.       Прозвучало загробно, на лице Юнхо разом отразились паника, отчаяние и страх, какие обычно у Доншика бывали, если он забывал с утра про таблетки и днём видел криво стоящие салфетки или неровно облупившуюся краску на стене или столбе. Сонхо едва не пнул его, уже более-менее спокойного после транквилизаторов, под столом, чтобы чудесными таблетками поделился, но… Юнхо, вроде, себя взял в руки и успокоился.       — Я не могу рассказать ей, что встречаюсь с парнем. Она наедет, отчитает, расскажет родителям, а родители жестоко отъебут меня за это в мозг. Юсону тоже достанется. И ладно я — меньше всего я хочу, чтобы доставалось ему, он тут ни при чём.       Сынбо мастерски ловит упавший с его надкушенного эклера кусочек застывшего шоколада. Шутка про то, что никакие «жестоко отъебут» Юнхо после Юсона не страшны, остаётся непошученной — не до того сейчас.       — Ты сказал ей что-то? В плане, согласился или…       — Нет. Сказал, что у меня срачина дома, ко мне нельзя, пусть ищет квартиру или хостел. Она начала капать в уши про уборку для любимой сестры, а я съехал с темы и бросил трубку. Но, зная её, она из принципа позвонит ещё раз и насядет снова.       — Так естественно, — Сонхо фыркнул в кружку с кофе, которую далеко от лица не убирал. — Ты прямым текстом дал ей понять, что что-то от неё скрываешь, а она, более чем уверен, как раз с инспекцией к тебе и наведывалась.       Юнхо полушёпотом выругался. И так было понятно, что сам себя загнал в угол, но… а делать-то с этим что?       — А притвориться соседями у вас не получится? Просто друзьями, которые снимают одну квартиру, чтобы дешевле было.       — Мы давно уже не друзья, — Юнхо откинулся на спинку диванчика, легонько скидывая ладонь Доншика с коленки. — У нас вещи лежат вперемешку, в квартире буквально никаких границ, разделителей территории и прочего, так как территория наша общая. Даже если мы попробуем замаскироваться и разыграть спектакль, на чём-то, на какой-то мелочи совершенно точно прогорим, потому что мы банально не чувствуем, в каких местах между нами была и должна была быть граница.       Юнхо обречённо выдохнул и закатил глаза. Думать, как его задницу спасать, начали все. Кроме, наверное, Сонхо, который слушал и ел в своё удовольствие. Сынбо думал о том, как морально подготовить Юнхо к капитуляции, Доншик наблюдал за ним и оценивал, насколько сильно нужны успокоительные и какие именно из его обширного арсенала, а Джихун…       — А просто поменяться с кем-нибудь квартирой на выходные ты не можешь?       Взгляды переметнулись к нему.       — В плане… Ёнджун живёт один, ему похрен, куда приходить спать. Вы могли бы на пару дней махнуться, и ты бы привёл сестру в его общагу, а он пожил у Юсона на диване в гостиной. Сестра довольна, ваши отношения в тайне, никто ни от кого не огребёт.       Над головой Джихуна не хватало светящегося нимба — потому что идея, которую он толкнул, показалась гениальной. Юнхо начал судорожно звонить Ёнджуну, так и не притрагиваясь к кусочку клубничного тортика, который хён купил для него. Доншик уже трижды порывался спереть с него одну клубничку, но тортик выглядел слишком красиво, чтобы его разрушать — приходилось сидеть и кусать губы до тех пор, пока Джихун не смазал пальцем кремовый завиток первым.       — Скотина, — Юнхо шумно положил телефон на стол и задёргал ногой — трубку Ёнджун так и не взял. Юсон опаздывал тоже, но ему он скажет обо всём в конце, когда придумает, как выкрутиться. Нервозно облизав и покусав губы, он всё-таки взялся за десертную ложечку, но для начала обвёл её кончиком кусочек тортика, подначивая Доншика всё же взять понравившуюся ему клубничку.       — В крайнем случае, если не Ёнджун — с тобой могу поменяться я, — Сынбо мягко положил ладонь на плечо Юнхо. — У меня чистая квартира, приличный район, хорошие соседи. За пару дней не произойдёт ничего сверхъестественного, а я на выходные займу себя чем-нибудь вне дома, и Юсону не буду мешать тоже.       На него поднялся взгляд, полный надежды и благодарности, но прилипший к уголку губ кусочек крема заставил из образа выйти.       — Хён, если получится — проси, что хочешь, всё сделаю.       — Успокойся, всё нормально. Я рад помочь другу.       — Осталось Юсону сказать, — Сонхо облизывал пальцы после грушевых тарталеток, — а то вдруг…       — Что вдруг?..       — Вдруг он захочет и твой каминг-аут, — в ответ на недоверчивые взгляды Сонхо помотал головой. — Что? Его же предки знают, что он гей.       — Во-первых, — Сынбо поправил, — не гей, а би…       — А во-вторых, — Юнхо насупился, — его предки об этом знают с его подростковых лет, а не узнали постфактум, когда у него уже появился, оказывается, парень, а не девушка. Мои такой фокус точно не простят — ни предки, ни сестрень.       — Но Сонхо прав, — Доншик наконец-то вставил своё слово. — Юсон может захотеть, чтобы ты признался семье и познакомил вас, как ты знаком с его родителями. Из большой любви к тебе он, может, и не настаивает, но прятаться и скрывать отношения от семьи и близких не в его открытых взглядах. А он упрямый и, если вдруг захочет твоего признания, то своего добьётся, так что…       Тишина повисла напряжённая и отчаянная. Признаваться родителям и представлять им Юсона Юнхо не был готов совершенно точно, про желание и речи не шло. Его родители не такие понимающие и спокойные, как у Юсона, его воспитывали строже, сестра сверху давила авторитетом и всегда все лекции усугубляла и превращала в болезненные тычки под рёбра.       Тишина висела ровно до того момента, как на пороге кофейни не показался Ёнджун, беззаботно насвистывающий популярную песенку.       — Скотина, — в него тут же полетела шапка Джихуна, чему Джихун рад не был, но Ёнджун поймал её, вернул в хозяйские руки и скривил лицо, глядя на раздражённого Юнхо. — Тебе мобильник для чего?! Чтобы трубку не брать?       — Разрядился, — оправдание прозвучало мягко, но на Юнхо оно не подействовало. Раздражающе прозвонил колокольчик на дальних, парадных дверях кофейни; они все заходили через угловой вход, более тихий и близкий к излюбленному столику в углу. — Что ты, сожрёшь меня теперь?       — Сожру, — Юнхо сверкнул глазами, словно хотел в Ёнджуна стрельнуть парой молний. — Уже без тебя всё решили, друг.       — Твой сарказм меня не ранит, — раздеваясь, Ёнджун чуть не поскальзывается на луже, которая накапала как раз с осыпавшегося снега от куртки Юнхо; не самая большая, но всё же месть. — Выглядишь так, как будто кто-то чуть не умер по моей вине.       — Я чуть не умер по твоей вине, — они были единственными, кто разговаривал в кофейне, даже музыка из колонок не заглушала слова, потому говорить громко не было нужды, но из-за этого же их было прекрасно слышно даже возле кассы, о чём, впрочем, никто не парился. — Сестрень приезжает на выходные, хочет вписаться у меня.       — Так ты же у Юсона живёшь.       — Так именно! Поэтому и звонил тебе — махнулись бы на пару дней, я в твоей общаге бы сестру встретил, а ты…       — Э, не-е-ет, чувак, — Ёнджун, перебивая, предупреждающе покачал пальцем в воздухе, — я с твоим мужиком наедине ночевать не останусь! При всём моём к Юсону уважении, я его немного побаиваюсь. Мало ли он заскучает и решит меня ласково придушить? У меня на такое не встанет совершенно точно.       Юнхо гневно сощурился и протестующе зарычал, когда разговор зашёл о потенциальной связи Юсона и Ёнджуна. Дело было не только в ревности, но и в том, что шуточные разговоры об извращенской стороне Юсона опять обращали в укор и превращали чуть ли не в смертный грех. Юсон на это не обижался, даже в шутку упоминал какую-нибудь откровенную жесть, на которую якобы способен, но Юнхо был готов порвать за него — потому, что помимо ненавязчивой любви к совершенно лёгкому садо-мазо, Юсон был невероятно ласковым, понимающим и учтивым любовником. Знать об этом позволено было только на словах, но Юнхо бы с удовольствием рассказывал об этом хоть сто, хоть тысячу раз подряд.       Ёнджун, в котором его взгляд чуть ли не просверлил сквощное отверстие, примирительно поднял руки и растерянно моргнул — разве ж не хорошо, что он отпадает в качестве потенциального субъекта ревности?..       — Ребят, — их всех окликнул мягко-улыбчивый голос, но у Юнхо от него задрожало всё внутри — Юсон, — подвиньте ещё один диванчик, мы сейчас подсядем.       Мы?! Юнхо, Сынбо, Сонхо и Ёнджун повернули головы к нему — из-за его плеча показалась девушка…       … сестра Юнхо.

***

      Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Юсон выходил с работы, на которой его задержали на пару часов — он и так опаздывал на встречу к остальным.       Звонок был от сестры Юнхо. Меленько, но они знакомы — встретились в общежитии Юнхо, когда Юсон притащил его пьяного после одной из тусовок. Сестра Юнхо показалась ему не настолько уж строгой и суровой, какой Юнхо её описывал — скандал едва стоящему на ногах брату она не закатила, помогла уложить его в постель и поухаживать за ним, мило поболтала и даже попросила номер «на случай, если этот дурак куда-то влипнет». Юсон посмеялся, но номерами с ней обменялся.       А теперь она впервые за три прошедших года ему всё же позвонила.       — Привет! — в её голосе была лёгкая одышка. — Слушай, с моим дураком всё в порядке? Я на выходные буду в городе, сказала ему, что останусь у него, а он прикрылся срачиной в доме и сказал, чтобы я искала хостел. Что он от меня скрывает?       — Сра… — Юсон удивлённо хмурится. — Да нет у нас никакого срачины! Чистенько, аккуратно…       — У нас? Ты с ним живёшь теперь?       Точно, она же не знает. Мысль пришла поздно и привела за собой напоминание о том, что Юнхо никому из семьи про их отношения рассказывать не хотел.       Когда у них пару дней гостили родители Юсона, Юнхо поначалу боялся даже смотреть в их сторону и вёл себя настолько тихо, что Юсону потребовалось вытаскивать его из скорлупы и объяснять, равно словами и действиями, что родители на его и на их стороне. Мама прониклась к Юнхо сразу же, папе потребовалось немного присмотреться, но всё было более, чем чудесно, и Юсон отметил своей маленькой победой то, как в конце вечера знакомства Юнхо расслабил плечи и остался в его объятиях дольше, чем на пару мгновений, хотя и знал, что краем глаза родители всё же их видят.       Родители Юнхо такими не были, имели свою строгую мораль и — напрямую Юнхо не знал, но очень сильно полагал, что его отношения с парнем не одобрят ни они, ни сестра. Будь это хоть трижды, хоть сто раз самые удачные и счастливые его отношения, будь Юсон хоть самым лучшим и самым подходящим ему человеком, по-настоящему его человеком, — это не то, что вписывается в представление родителей Юнхо о том, как жить надо.       Но сестра, хотя и относилась к воспитанию Юнхо с не меньшей строгостью, была всё же ближе к ним, чем к родителям, и интуиция Юсона подсказывала, что уж с ней-то, хотя бы с ней, можно договориться. Они не расстанутся, если она будет против, никакие уговоры и скандалы не подействуют, потому что они с Юнхо уже решили быть вместе, и донести это до неё было возможно — точно так же, как Юсон донёс мысль о том, что Юнхо на той тусовке напился не от хорошей жизни, а после тяжёлой сессии и долгого от алкоголя перерыва.       — Ну да, мы съехались и… — и, в общем-то, если Юнхо с разговора с сестрой слился, у Юсона был карт-бланш взять всё в свои руки и сделать самому. — Нуна, ты когда приезжаешь?       — По-честному, я уже приехала. Хотела закинуть вещи в дом и поехать погулять, но Юнхо просто мастерски меня послал. Уши оторвала бы!       — Давай встретимся в метро, поедем к нему вместе? У нас плановое зависание в кафешке, там и обсудим, останешься ты у нас или нет, но лично я не против. И… я тебе расскажу кое-что по пути, ладно?       — Что-то хорошее? Успокой меня, Юсон-а, не сдержусь, если этот балбес что-то натворил.       «Из моих уст это будет звучать лучше, чем из его», — Юсон подумал, но вслух так не сказал, лишь заверил его сестру, что всё в порядке и что будет ждать её на ближайшей станции, где их маршруты к кофейне пересекутся.       Она задержалась — катила по брусчатке тяжёлый чемодан, который Юсон забрал у неё сразу, как они приветственно обнялись. В вагоне метро тихонько болтали о жизни, о делах и совсем немного о Юнхо — привыкали друг к другу и оба ждали момента поудачнее, чтобы завести тот самый разговор.       — Так… что ты хотел мне рассказать? — нуна растирала порозовевшие от мороза и усталости щёки. На улице было хорошо и тихо, их перебивал только грохот колёсиков чемодана.       — О нас с Юнхо, — прозвучало туманно, потому его сестра нахмурилась, но дала сказать. — Мы начали встречаться. Потому, собственно, и съехались.       Вот так, в лоб. Она опешила, остановилась даже, чтобы новость переварить, но — в атаку не бросалась. Думала, прикладывала образы, пыталась представить и поверить.       — Инициатива была моей, — Юсон дополнил, и картина мира в её голове начала складываться лучше — в этот вариант она поверила охотнее, чем во все прочие.       — И чем же наш, — теперь наш, общий, — придурок тебя так к себе расположил?       Юсон знал, что они с Юнхо рассказывают эту историю совершенно по-разному. Юнхо говорил о том, что его затащили в постель — и отнеслись к нему настолько лояльно и заботливо, что он напросто не смог остаться равнодушным; сам Юсон о том, что всё между ними случилось по дурости, но настолько правильно и подходяще, что смысла сопротивляться и искать загвоздки не было никакого. Он рассказал о том, как первым полез, как повёл Юнхо за собой и как Юнхо послушал его и пошёл следом, как им было вместе хорошо и свободно — он звучал уверенно и правдиво, а ещё не мог не улыбаться и не тупить смущённо взгляд, когда тёплые чувства к Юнхо проявлялись слишком очевидно.       Нуна слушала и молчала, только кивала и угукала, давая понять, что поддерживает разговор. Что-то в её голове вставало на места, что-то переворачивалось с ног на голову, а что-то и вовсе вырисовывалось впервые, как будто она не знала, что так можно и так бывает. Одна из самых очевидных мыслей, которая в её голове проскочила — то, что в тот раз Юсон не просто так приволок пьяного Юнхо домой в общежитие; естественно, это лишь случайность, что спустя два с лишним года они сошлись, но разубеждать нуну в том, что эти два факта связаны, Юсон не стал — может быть, и потому, что самому ему приглушённо хотелось бы в это верить.       — Ты не злишься? — он спросил перед самым входом в кофейню, уже готовясь поднимать чемодан по ступенькам.       — Да нет… Ты о нём заботишься и ценишь его, я радоваться должна.       — Но ты не рада.       Конечно же, нет. Точнее, рада, но не до ощущения гордости за брата. Рада, скорее, спокойно и тихо — он ничего не натворил, у него всё хорошо, а скрывался и увиливал от разговора потому, что дурачок, не более.       — Я привыкну к этой мысли, — нуна отмахивается. — Может, посмотрю на то, как вы живёте, и пойму, почему так. Может, нет.       — Родителям расскажешь? Юнхо больше всего за них переживает.       — А нужно? — криво усмехается. Понимает, что не нужно, понимает, что они этого пока что не хотят — и кротким кивком соглашается прикрыть.       Опасный враг стал союзником, стоило только пойти навстречу и протянуть руки. Хотя, быть может, дело и правда в том, что рассказал об отношениях Юсон — тот, кто их начал, и тот, на ком вся ответственность.

***

      В кофейне было удивительно тихо и спокойно, хотя — сейчас самое время, чтобы с мороза попить кофе и поесть вкусных сладостей. Чемодан практически не шумел по плитке, и Юсон хотел нуну проводить за столик к Юнхо и к остальным, но она бойко пошла заказывать первой, стягивая с головы припорошенную снежком шапку.       Куплет игравшей по радио песни был допет, шёл последний проигрыш.       — Так ты же у Юсона живёшь.       — Так именно!       Знакомые голоса, слишком отчётливо звучавшие в спокойной тишине, Юсон узнал сразу, сестра Юнхо узнала брата тоже, но даже не глянула в ту сторону, решая, какой хочет добавить сироп, и лишь слушая из первых уст про то, о чём ей только что рассказали с другой, более приемлемой для неё стороны.       Песня на радио всё же закончилась.       — … я с твоим мужиком наедине ночевать не останусь!       Юсон дёрнул плечами, сдерживая приступ смеха, нуна прыснула со смеху тоже, тактично пропуская мимо ушей слова про «ласково придушить». Но всё это отошло на второй план, когда Юнхо на Ёнджуна рыкнул — так, словно их сейчас надо будет очень сильно разнимать.       Окликнув их и встретившись с Юнхо взглядами, Юсон хотел увидеть привычные мелко-улыбку и радость встречи, но Юнхо был в большей степени растерян, на капелюшечку раздражён из-за Ёнджуна и наполовину встревожен. Подкатив чемодан к столику, Юсон хотел пролезть через хёна к нему, обнять, успокоить и заверить, что всё в порядке, но оставил это на постфактум.       — Я ей всё рассказал, — полушёпотом, который сестра Юнхо не услышала.       Тишина повисла вновь, ещё более густая и серьёзная. У Юнхо, стиснувшего от злости челюсти, на виске вздулась венка.       «Ты сука, да?»       Он не сказал это вслух, но по губам прочитали все. За всё время это была первая сцена, в которой они с Юсоном… ссорились? ругались? выясняли отношения? Не то чтобы в открытую, но теперь совершенно точно была очередь Юнхо ласково душить любимого.       Сонхо аж пожалел, что взял всего одну, а не две порции грушевых тарталеток.       — Зайчик, может, всё же таблеточку?.. — Доншик участливо погладил по руке самыми кончиками пальцев, но Юнхо отказался, вместо этого сверля взглядом теперь Юсона — невероятно красивого с красными от мороза щеками и чуть намокшими от подтаявшего снега волосами, но охреневшего решать вот так спонтанно и без него. Впрочем… Юсон смотрел в ответ смело и уверенно в том, что всё будет хорошо, и Юнхо, вновь поддавшись ему, начал верить в это тоже.

***

      — Спокойной ночи.       «Ебитесь потише», — явно хотела добавить сестра, но не добавила, и Юнхо был ей благодарен хотя бы за это. Что удивительно, она не вела себя настолько вредно, насколько вела всегда, и то ли дело было в том, что она правда скучала и хотела побыть для него семьёй, а не контролёром, то ли в том, что ей нравился Юсон, который их наедине не оставлял, наверное, ни на минуту с момента встречи в кофейне. Но Юсон обнимал Юнхо, её брата, лежал у него за спиной, тепло дышал ему в затылок и метился по задней стороне шеи меленькими поцелуями.       — Нет, — Юнхо хотел отстраниться и уползти на край кровати, но он и так лежал на нём. Юсон не делал ничего криминального, всего лишь мягко его целовал, но ощущение того, что где-то рядом, пусть и через стенку, была сестра, покоя не давало. Было… как-то всё равно страшно вот так вот, открыто.       Но сколь бы ни хотелось посмотреть на Юсона строго и осадить его, Юнхо выдавить из себя эту строгость не смог — они не поцеловались ни разу с момента встречи, даже не обнялись, хотя и сидели в кофейне рядом. Он был в руках Юсона прямо сейчас, но скучал по нему, хотел приласкаться и рядом с ним отпустить все сегодняшние тревоги, но… не давал себе этого в большей степени сам, парясь о сестре и о том, что спать лёг к Юсону. Он всё ещё не до конца верил и осознавал, что сестра в курсе, что родителям она пообещала не говорить, но при условии, что Юнхо расскажет сам и даже с Юсоном познакомит, где-то совсем за бортом осталась новость о том, что Юсон, оказывается, с его сестрой уже знаком… вот за это в особенности хотелось обнять его ладонями за горло.       После ещё одного нежнейшего поцелуя в шею Юнхо не выдерживает — разворачивается к Юсону, целует его в губы, стараясь при этом не издавать ни звука, мягко заваливает на спину и ложится сверху, в его сомкнувшиеся на лопатках объятия. Спокойствие приходит не сразу, постепенно разбавляет накопившуюся за день тревогу, размазывается по спине мягкими поглаживаниями. Быть может, завтра утром всё будет проще, быть может, завтра охотнее поверится в то, что всё сложилось тихо и удачно.       Но это будет завтра. А сегодня Юнхо, торопливо чмокнув Юсона в шею, устраивается удобнее и засыпает у него на груди.

***

      Утро начинается с объятий, ласковых тисканий и россыпи поцелуев туда, докуда губы дотянулись. Входящее сообщение Юнхо видит немногим позже.       От мамы.       «Кем бы ни был твой молодой человек, мы с отцом хотим узнать его».       Сердце ёкает в пятки. Единственная мысль, которая успевает проскочить в голове, — всё же надо было вчера попросить у Доншика успокоительных посильнее.       Потому что в следующую минуту Юнхо срывается с постели и идёт к мирно смотрящей мукбанги сестре выяснять отношения уже всерьёз.       И хрена с два он ещё раз поверит ей!