15.11.2020.

      — Ну и не возвращайся больше! — крикнул он в порыве злости, и тогда я взял куртку с вешалки, оставил ключи на тумбе и, обувшись, выбежал на улицу, зная, что не захочу возвращаться в ту квартиру всего два дня, а после куплю цветы, его любимые чипсы со вкусом шашлыка и зайду в нашу обитель с распростёртыми объятиями. Но — нет. Этому не суждено было сбыться.       Когда я вернулся спустя день, то трезвонил в дверь около пяти минут, но мне никто так и не открыл.       Решив, что Антона нет дома, я взял запасной ключ в почтовом ящике на первом лестничном пролёте и поднялся вновь на родной третий этаж.       Отперев громоздкую дверь, пережившую самого Ленина, увидев обувь, стоящую прямо на пороге, я крикнул на всю квартиру:       — Антон, я вернулся. Иди сюда, у меня кое-что есть! — Но ответа не последовало.       Никто не прикрикнул на меня, не раздались шаги и шорохи. Стояла тишина.       — Тох, это несмешно! — разуваясь взволнованно воскликнул я. — Выходи!       Уже достав телефон из кармана, набрал номер, но по ту сторону раздался лишь холодный голос операторши, сообщившей о том, что абонент временно недоступен.       — Тох, я же…       Я не договорил фразу, так как вошёл в ванную комнату, полностью перекрасившуюся в тёмно-бордовый цвет.       Засохшие алые разводы крови с водой были повсюду: на полу, стенах, на стиральной машине, стоящей в самом углу; мочалки, средства, щётки — всё, абсолютно всё оказалось в кроваво-красном месиве.       Единственная чистая вещь, которую не коснулась жидкость — был вакуумный пакет, внутри которого лежало два браслета с запиской, на которой читалось три слова. С днём рождения) С.Днём.Рождения.       Картину дополняло ещё две детали: осколки разбитого зеркала, разбросанные по всей кафельной плитке, и Антон, мирно покоящийся в ванной. Если бы не огромный разрез на шее — я бы мог спокойно сказать, что он уснул во время водных процедур, как обычно бывало. И лучше бы так, чем то, что произошло.       Я обессилел именно в этот момент. Было ощущение, будто погасло солнце и всё живое обратилось в прах.       Я упал на колени в проходе и смотрел, смотрел, смотрел — не в состоянии поверить, не в состоянии осознать и принять неизбежное.       Но что самое интересное — я не плакал и даже не рыдал — я не мог сделать даже вдоха.       Но зато ощущал, как внутри меня всё меркнет, как мою душу выворачивает наизнанку, а кости хрустят, ломаясь всё больше.       Хрип — всё, на что я был способен, задыхаясь от удушающей паники, протянувшей к горлу свои руки.       В момент все мои воспоминания с ним показались фантазией, а пролетающие мимо картинки, всплывающие в моём сознании, лишь сильнее заставляли поверить в это.       Я остался там навсегда. Мысленно я постоянно в той квартире, всё ещё сижу и пытаюсь очнуться от кошмара, догнавшего меня наяву.       Я заложник и пленник самого́ существования, ведь по сей день не хватает сил покончить с собой.       Хотя прошло немало времени — целых три года.       Я изменился, переехал в другой город. Но на самом деле я сбежал, хотя и остался на месте.       Знаю, что эта рана, этот нарыв останется со мной, сколько бы времени ни прошло, ведь оно не лечит, оно лишь притупляет. И то, притупляет не сильно.       Скажу только дату. Дату, перевернувшую мою жизнь и оборвавшую твою, Тох.

— 15.11.2020.