***
Он осмелился позвонить старшему только через несколько дней: Джисон неуверенно крутил телефон в руках, всё никак не решаясь набрать номер, но, промучившись неделю, всё же нажал на кнопку вызова, замерев в непонятном страхе. Через несколько гудков трубку сняли. По другую сторону линии раздался знакомый насмешливый голос: — Алло? — Алло? — зачем-то повторил Джисон, а затем, неловко цыкнув на самого себя, прочистил горло. — Это... Это Хан Джисон. — Хан Джисон? — удивлённо спросил Минхо, а затем тепло рассмеялся, заставив уши Хана пылать. — А, тот самый придурок в наушниках. Я думал, что ты не позвонишь. — Да как-то времени не было, — соврал Джисон, зардевшись. — Ясно, — скептично протянул в трубку старший. — Ты что-то хотел? — Ну, вообще да, — протолкнув комок в горле, прохрипел Хан. — Хочешь пойти со мной на концерт? Мои знакомые подпольно организовывают раз в месяц, — Джисон задержал дыхание, нервно ожидая ответ: вдруг Минхо откажется? — Ну ты и предложения по телефону делаешь. А если нас прослушивают? — хмыкнул в ответ старший, и Хан похолодел, застыв. Минхо же продолжил говорить: — Впрочем, почему бы и нет, — мурлыкнул в трубку он. — Где и во сколько? — Давай я сообщу тебе лично. Сможешь сегодня прийти туда, где мы впервые встретились, в то же самое время? — предложил Джисон, в волнении кусая губы. — Хорошо, — легко согласился Минхо. — Тогда до встречи, Хани. И старший положил трубку, оставив Джисона наедине с громко бьющимся сердцем.***
Они быстро спелись, причём во всех смыслах. Джисон и не заметил, как в какой-то момент перестал ходить куда-либо без Минхо. Теперь все концерты он проводил в компаниях язвительного, но такого тёплого старшего. После концертов они часто оттягивали время, желая побыть друг с другом подольше. Минхо чувствовал Джисона, а Джисон — Минхо; обоим казалось, что они знакомы не меньше, чем целую вечность. Минхо учил Джисона танцевать, кружась с ним в замысловатых вихрях по всей комнате, а Хан не оставлял попыток научить старшего играть простые аккорды на электрогитаре, подключённой к наушникам. Однажды Минхо, пока Джисон держал его руку в своей, направляя зажатый в пальцах старшего гитарный медиатор, внезапно воскликнул, заставив Хана испуганно вздрогнуть от неожиданности: — Давай организуем свой уголок, где все смогут слушать музыку? Джисон опешил, потрясённо глядя на Минхо, в ожидании уставившегося на него в ответ. — Что?.. — растерянно переспросил Хан, сжимая руку старшего. — Я знаю хорошее место. Придумаем правила, настроим оборудование, сделаем музыкальное убежище, где рады всем. Что скажешь, Хани? — горящими глазами уставился на Джисона Минхо, с какой-то детской надеждой глядя на младшего. — Но это опасно. Ты же понимаешь, что будет, если это убежище найдут? Нас казнят, — в ужасе прошептал Джисон, нервно сглотнув. — Всё равно это когда-нибудь произойдёт, — равнодушно пожал плечами Минхо. — А так мы будем не одни. Можно сказать, у нас будет семья. Джисон мрачно посмотрел на старшего, а затем вздохнул, понурившись. — Хорошо, — согласился он, положив подбородок на плечо Минхо. — Но как мы всё это организуем? — У меня есть знакомые, на которых мы можем положиться. Вы точно подружитесь, — заявил Минхо и повернул голову, оставив на щеке Джисона короткий поцелуй. Последний улыбнулся, чуть смутившись — когда поцелуи вошли в привычку, Хан тоже не заметил.***
Минхо познакомил Джисона с двумя приятными, весёлыми и очень дружелюбными ребятами: Чаном и Чанбином. Те быстро загорелись предложенной Ли идеей — так, спустя полгода усердной работы, и появился их райский уголок, быстро набравший популярность среди подпольных тусовок музыкантов. За эти шесть месяцев четвёрка успела сдружиться; а Минхо и Джисон и вовсе стали единым целым, читая мысли друг друга. Им не нужны были слова, чтобы понять, что они больше, чем друзья. Друзья не целуются после каждого концерта, сминая губы друг друга и учащённо дыша, ощущая, как сердце вырывается из грудной клетки, друзья не трутся кончиками носов, сцепляя руки в замок и слушая одну песню на двоих, играющую в чужих старых наушниках. Если Минхо появлялся где-то, значит, рядом где-то был и Джисон; и наоборот, если кто-то видел Джисона, значит, поблизости маячил силуэт Минхо. Хан теперь не мог уснуть, если его голова не покоилась на плече лежащего рядом старшего; а Ли часами смотрел в потолок, если рядом с ним не сворачивался в клубок младший. Любили ли они друг друга? Безусловно.***
— Так когда ты познакомишь нас со своим "Нини"? — передразнив ласковые слова старшего, язвительно поинтересовался Минхо, на что Чан лишь довольно заулыбался. — Скоро! Подождите ещё немного, — ответил он, протирая от пыли специальной тряпочкой свой диджейский пульт. — Да мы умрём быстрее, чем ты нас познакомишь, — фыркнул Минхо, покачав головой. — Да ладно тебе, хён, не утрируй, — хмыкнул Джисон, натягивая струны покрепче и вслушиваясь во всё ещё фонящий звук. — А я и не утрирую. Мы состаримся, а Чан всё ещё будет прятать от нас этого Чонина, — цокнул языком Минхо, разминаясь. — И где Чанбин? — Я здесь! — донёсся позади гнусавый голос, и Чанбин, задыхаясь от быстрого бега, запрыгнул на сцену. Он подошёл к своей барабанной установке и недовольно сощурился, уставившись на друзей. — Кто из вас трогал мою любовь? — Ой, опять ты за своё, — закатил глаза Минхо, выпрямляясь, — Никому не сдались твои барабаны. — Да конечно, — буркнул в ответ Чанбин. — Я вижу, как вы на них смотрите, когда я отворачиваюсь. Минхо прыснул в кулак, переглянувшись с таким же повеселевшим Джисоном. Чан внезапно радостно воскликнул, и все обернулись на него, уставившись на сияющее лицо старшего. — Чонин сказал, что завтра ночью сможет прийти со мной, — поделился Крис, улыбаясь. — Наконец-то. Честно, я думал, что он не осмелится. — Неужели свершилось, — насмешливо протянул Минхо. — И ведь мы даже не умерли. — Хён, прекрати! — слабо шлёпнув старшего по плечу, проворчал Джисон, и Минхо, хмыкнув, поцеловал его в щёку, заставив этим привычно покраснеть и заткнуться.***
Пришедший к ним Чонин быстро влился в их компанию: Джисон и Минхо негласно взяли шефство над самым младшеньким, иногда по-доброму хихикая за его спиной. Когда наступил день первого выступления Яна на сцене, оба от чистого сердца переживали за него, не показывая этого под масками привычного веселья. — Первое выступление всегда самое страшное, — заявил Минхо, и Джисон согласился с ним, подтверждающие закивав. Но никто из них не думал, что страшное оно будет по совершенно другой причине. Когда отряд спецназа ворвался в их райский уголок, оба парня внутренне обмерли, в животном ужасе глядя, как пули разрывают чужую плоть, оставляя на полу и стенах кровавые потёки; Минхо сорвался с места, закрывая собой Джисона. — Беги к восточному выходу! Я скоро там буду! — крикнул он через плечо, столкнувшись с перекошенным лицом Хана. — Постой, хён! — вскрикнул Джисон, но, прежде чем его пальцы вцепились в родное запястье, старший смешался с толпой, ища раненных, но всё ещё живых. Чертыхнувшись себе под нос, Хан бросился к запасному выходу, по пути хватая мечущихся в панике людей, а затем сталкиваясь и с Чанбином, который сосредоточенно вылавливал попадающихся под руку музыкантов и выталкивал их наружу, туда, где безопасно. — Помогай! — заорал Со, и Джисон, спохватившись, принялся вытаскивать выживших наружу, пока в его руки не прилетел перепуганный до ужаса Чонин. — Выведите Чонина наружу! Я постараюсь вывести всех остальных! — надрывно взревел старший и скрылся в толпе; сердце Хана замерло от тревоги, и он судорожно выдохнул, сжимая в хватке самого младшего. Спасти удалось немногих; люди в неконтролируемой панике давили друг друга, а пулемётная очередь и вовсе не прекращалась. Чана всё не было — Джисон и Минхо остались сторожить восточный выход, отправив Чанбина к западному, но Крис так нигде и не появился. Джисона бросало из холода в жар, тело нещадно трясло — Минхо крепко прижал его к себе, шепча какие-то бесполезные успокаивающие слова ему на ухо, и, когда стоять у выхода стало совсем опасно, сорвался вместе с ним с места, утаскивая обмякшее тело Хана подальше. И лишь спустя сутки они узнали от Чонина, что Чан жив. — Мы спасём его, хён? Спасём ведь? — срывающимся голосом шептал Джисон, прижимаясь к обнимающему его Минхо. Тревога не отпускала его, только усиливаясь с каждым часом. Он нутром чувствовал, что вскоре непременно случится что-то плохое. Минхо сдержанно сжал челюсть, крепче притягивая к себе содрогающееся тело младшего. — Пообещай мне, что, если вдруг что-то случится, ты не бросишь музыку, — вдруг мрачно изрёк он, и Джисон безудержно зарыдал, осознав, что старший тоже это чувствует.***
Вот он — момент истины. Шаг вперёд — и они уже в здании министерства. Минхо, хмурясь и воровато оглядываясь, шёл первым, таща на спине бесформенный мешок с гитарой Джисона. На просьбы Хана отдать ему инструмент старший лишь сурово зыркнул глазами. Чанбин шёл последним, прикрывая их с тыла; их преследовали вопросительные взгляды мужчин и женщин, попадающихся им на пути. Одна из чиновников остановилась, настороженно следя за ними глазами, и вдруг вытащила телефон, набирая чей-то номер и не сводя холодного взгляда с ребят. — У меня плохое предчувствие, — пробормотал Чанбин, ускоряя шаг и подгоняя этим Джисона. — Мне не по себе. — Мне тоже, — выдохнул Хан, сжимая в холодных пальцах рукава кофты. — Они нас подозревают. Нужно бежать. — Ускоряемся, — кивнул Минхо, обернувшись через плечо. Стараясь держаться ближе к стене, они почти бежали по коридору, ища глазами упомянутую Чонином лестницу. — Вижу! — воскликнул Джисон, указывая в сторону; их головы разом повернулись, наткнувшись на аварийную дверь. Минхо резко остановился и подтолкнул в спину охнувшего Хана, заставляя идти первым. — Быстрее, — старший толкнул туда же и Чанбина, нервно оглядываясь по сторонам. — Давайте же. Сзади раздался топот нескольких пар ног, и Минхо оцепенел, в ужасе оглянувшись назад; к ним приближалось двое вооружённых мужчин, держа автоматы наперевес. — Стой! Куда намылились? — заорал один из охранников, и Ли, задохнувшись во вздохе отчаяния, со всей силы толкнул Чанбина в спину, заставив младшего пролететь вверх несколько ступеней, едва удержав равновесие. — Беги, чёрт тебя дери! — заревел Минхо и, развернувшись, резким движением занёс над собой спрятанную гитару и ударил ей первого попавшегося охранника по голове. Мужчина, покачнувшись на ослабевших ногах, повалился навзничь; второй охранник, опешив, уставился на распростёртое на полу тело своего товарища, а затем заторможенно перевёл ошалевший взгляд на стоящего перед ним бледного Минхо. — Ах ты сука, — прорычал он и, щёлкнув затвором, направил дуло на окоченевшего парня. — Чёрт! — отмерев, Минхо внезапно пнул охранника в живот и, когда тот согнулся пополам, хрипя, побежал вверх по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступенек. Наверху его уже ждали белые как мел Джисон и Чанбин. Они облегчённо выдохнули, увидев Минхо, появившегося в дверях, ведущих на крышу. — Он идёт, — прохрипел Минхо, и, прежде чем он успел обернуться, сзади раздалось шумное сопение, а затем громкий выстрел. Минхо подавился, издав булькающий звук: кровь рекой хлынула из простреленной глотки, и парень, бросив на Хана последний затуманенный взгляд, замертво повалился на холодный бетон. Джисон застыл. В ушах звенело. Всё, что он чувствовал, моментально притупилось, а затем обрушилось обратно, резко накрыв его волной отчаянной боли. Надрывный, звериный крик — и вот уже Джисон стоит, вцепившись в горло задыхавшегося охранника окоченевшими пальцами. — Ублюдок! — срываясь на неестественные ноты, заорал Хан, сдавливая чужую шею до онемения. — Я убью тебя! Убью! Внезапно на его плечо легла рука Чанбина; Джисон обернулся, закричав в лицо друга, не понимая, кто перед ним стоит. Дрожащие руки Со сжимали отобранный автомат. Слёзы катились по его лицу — но Хан этого не видел. — Нельзя убивать, — прохрипел Чанбин, судорожно втягивая воздух расширенными ноздрями. Его сразу же затошнило, когда в нос ударил тяжёлый запах крови лежащего в ногах Минхо. — Стой до конца, мы мирные. — Заткнись! Закрой рот! — заорал Джисон, держа охранника, с трудом глотающего воздух через перекрытые дыхательные пути. — Я прикончу его голыми руками! — Нет! — Чанбин, всхлипнув, ударил Джисона прикладом по рукам, и Хан взревел, отпуская посиневшего охранника, повалившегося на землю без сознания. — Мы должны показать, кто на самом деле преступник! Мы должны открыть им глаза! Нам нельзя убивать! Чанбин рухнул на колени, стараясь не смотреть на лежащий рядом труп Минхо — под бездыханным телом его близкого друга уже скопилась огромная лужа крови. Он приложил пальцы к артериям на шее охранника, отсчитывая пульс — живой. — Распаковывай инструменты, — сухо приказал трясущемуся в истерике Джисону Чанбин. — Спой ради Минхо. Джисон покачнулся, с трудом держась на ногах. Он должен исполнить песню. Песню, написанную им и Минхо в одну из ночей, что они были вместе. Песню, предназначенную для двух голосов. Он исполнил её один.***
Мир изменился. Его друзья изменились. Время шло — чужие раны затягивались, разговоры теплели, а на лицах всё чаще появлялись счастливые улыбки. И Хан был этому рад. Но знаете ли вы, как холодно спать на гранитной плите чужой могилы? Джисон знал.