Le Bal Des Vampires

Фурину, казалось Нёвиллету, совсем не волновало мнение гостей на внезапный уход, странное поведение по время танца и в прочем постоянное кружение вокруг главного слуги. С явным спокойствием, которое возможно считать отличительной чертой ее рода, госпожа вернулась в оживленный зал и, при своем появлении, провела рукой по воздуху, акцентируя внимание всех присутствующих на себе. Гости окружили её и стали активно о чём-то спрашивать, говорить и показывать. Та на каждое слово улыбалась время от времени до остреньких зубов. Нёвиллета не волновали подобные события на празднествах, потому даже не присутствовал рядом с королевой как своеобразная охрана. Он поглаживал сидящую тихую летучую мышку на плече по подбородку и спинке с приподнятыми уголками бледных губ. Та довольно, время от времени шипела и скалилась. — Решили устроить прогулку на свежем ночном воздухе? — рядом замаячили пушистые волчьи уши, а их обладатель полностью обратил внимание на вампира, — могу оказать вам компанию? — Конечно, — согласился слуга, спрятав за спину левую руку. Оборотень прильнул к вампиру и взглянул на активных гостей рядом с королевой, после прошёлся взглядом по более спокойным и стоящим отдельными маленькими группами. — Я не заметил Сиджвин. С ней всё в порядке? — перевёл внимание уже на Нёвиллета. — Конечно. Как и всегда сидит в приемной комнате, если вдруг что-то произойдёт с гостями и Её Величеством. — Настроение Её Величества получше, чем ранее, — приметил оборотень. Разговоры закончились, как закончилось и время присутствия во внимании. Фурина сложила руки в замок перед собой и стала наблюдать за тем, как поток гостей усаживался за большой стол. На светлых губках королевы заиграла маленькая улыбка и опущенные веки. Сейчас она выглядела как одна из своих служанок, что присутствовали с ней чаще всего. Постояв так несколько минут в полной от себя тишине, каблуки с глухим звуком застучали вновь. Она решила направиться к себе в комнату, чтобы посидеть и порассуждать над следующим днём в одиночестве и собравшимися мыслями. Нёвиллет, храня молчание и пропуская все сказанные Ризли слова о, кажется, новых напитках на столе, проводил маленькую фигуру холодным взглядом жёлтых глаз.

***

— Нёвиллет… — голос девушки отстранённый. Фурина сидела на краю кровати, нежно обхватив себя руками. В таком положении в праздничном наряде она выглядела защищённой крыльями летучей мышью, — мне кажется, нас посетят очень важные гости. Слуга встал в ступор, не до конца понимая, о чём идёт речь, почему у госпожи так трясётся тело, глаза осматриваются по всем тёмным покоям, а тон голоса уже не так величественен, как ранее. Взгляд мужчины сменился с малой холодности на смятение. — И какие же? —… мы были недавно? — голос стал намного тише и вместо внятных слов до ушей дошли только обрывки от полных мыслей, — люди. Её Величество не спеша подошла к окну, не изменяя своей грации, отодвинула бордовую штору и осмотрела ситуацию за окном. Посторонних силуэтов видно не было — только тонущий во мраке улицы лес и длинные тоненькие деревья. Следя за чересчур эмоциональным лицом Фурины, что перешло на более спокойное, можно было понять: опасностей никаких нет. — Я проследил за всем, когда мы шли обратно, Ваше Величество, — мужчина опустил голову и попытался полностью снять ненавистное чувство с Её Величества, — никаких угроз и быть не должно. — Тогда почему у меня такое ощущение? — Фурина повысила голос и отстранилась от окна со вздохами. В светлой голове девушки что-то щёлкнуло, судя по внезапной тишине, — главное, чтобы наши гости были в безопасности, а я… - она сделала паузу, - то есть мы — справимся. — Безусловно. Особняк снова стал пустым и только слуги и летающие по всему зданию мыши, с которыми особо нельзя было поговорить, показывали всю живость треклятого места. С души Фурины упала часть громоздившейся напряжённости. Она посещала девушку в тёмных углах дома, показывалась в зеркале в виде уставшего нервного взгляда на бледном лице и была высказана из уст близких слуг. «Ваше Величество, вам дурно? В последнее время на вас совсем лица нет…» Ей самой это было известно. Королева всегда отрицала сказанное. «Как могли вы усомниться в состоянии Вашего Величества?» С каждым днём она не сводила глаз с той тропы, по которой она шла для разнообразия своей прогулки. С той, по какой шла обратно, всё время оборачиваясь из-под капюшона, что почти полностью закрывал обзор. — Ваше Величество, вы не завтракали, — Нёвиллет показался злобной тенью в комнате с подносом в руках, на котором стоял только расписной бирюзовой краской в виде эмблемы вампирской семьи, бокал. — Поставь рядом. Я не голодна, — ответила сухо девушка и томно махнула рукой на письменный стол неподалёку от кровати. Нёвиллет повиновался и продолжил, подойдя медленно и аккуратно. Худые руки обхватили плечики Фурины и вызвали у той полное недовольства бурчание. — Я не позволяла себя трогать, Нёвиллет, — сказала она, а сама взялась за длинные пальцы в чёрных тонких перчатках, — но так уж и быть, позволю. Мне этого не хватает часто, вынуждена признаться, — после она сменила тему, — со стороны своего семейства я не должна пугаться низшего рода. Была бы здесь матушка… — она недоговорила. — Я думаю, она бы поняла вас. — Я не разрешала высказывать своего мнения. — Извиняюсь. Слуга послушно отстранился. Фурина оглядела стоящую красную жидкость и, визуально оценив её, взяла бокал. Лицо скривилось на долю секунды. — Мне не хочется больше пить это, чтобы выжить. Люди могут существовать без такой надобности, — она немного отпила, — не видел ли ты что-то подозрительное? — С момента, как вы рассказали о своём предчувствии — совсем ничего. — Славно слышать, — Фурина наконец довольно улыбнулась, — мне совсем не хочется разбираться с будущими неприятностями, которые принесут их «спасители», — Её Величество хмыкнула и поставила бокал со слышимым звуком, оставив на его дне маленькую долю крови, как своеобразный подарок для других слуг. Нёвиллет взял поднос в одну руку, другую спрятав за спину. Не любил он такую церемонность, но выслушивать дальнейшие замечания королевы хотелось намного меньше. — Её Величество желает отправиться на прогулку завтра вечером? Предложение было бы лучше, если его не дополняла безэмоциональность слуги, но довольство в глазках госпожи удалось разглядеть.