Правда где-то посередине

Поверить прочитанному было сложно. Дело было даже не в том, чтобы довериться, а в том, чтобы понять. Минхо долго смотрел на пришедшее в семь утра сообщение, но сонный мозг не хотел переваривать всё это после вечерней пьянки с Чаном. Минхо давно перестал понимать Ёнбока. Его слова расходились с поступками. Его действия вызывали вопросы. Его чувства были совершенно необъяснимы. Я запрещаю. Минхо можно было многое сказать, но бросить в диалог без контекста «Не приходи. Я запрещаю» — всё равно, что сказать: «Добро пожаловать. Очень ждал». Феликс знал, что говоря нечто подобное Минхо, он провоцирует того на совершенно обратные действия. У Минхо уже давно терпение подходило к самой границе. Он молча смотрел, молча ждал, молча заботился, как только мог. Но ведь предел есть всему. Он заехал к Феликсу перед работой, рассчитывая забрать свой автомат по пути. Но код на двери даже с четвертой попытки его не пустил. Минхо чувствовал, что закипает. Феликс перестал ему писать месяца два назад, если не три. На сообщения отвечал коротко и лишь иногда. В предыдущий раз причиной такого поведения был ревнивый любовник, (ведь он был же?), до этого «был просто занят». А теперь ответа и вовсе не нашлось. Телефон молчал сутки, а утром пришло легендарное «Я запрещаю». Минхо ни в чём уже не был уверен. Он сверлил дверь взглядом, рассчитывая, что та сама откроется либо от излучаемого им накала, либо от электрического замыкания, которое Минхо готов был устроить прямо тут и сейчас. Вот только пожар вспыхивает с совершенно другой стороны. Сначала появились нетипично шаркающие шаги, и он повернул голову чисто по привычке, проверяя окружающее пространство. Сразу за этим его опалило жаром чужой ярости. Феликс только появился из-за поворота, как сразу же вспыхнул. Минхо затягивает в этот огненный вихрь сразу же, не давая и секунды на осознание происходящего. Феликс скалил зубы, рычал, пока нервно вводил новый код от двери, а Минхо тонул в едком запахе табака и не узнавал человека перед собой. Феликс ругался отчаянно, как не делал уже очень давно. Минхо смотрел будто на оголенный нерв и чувствовал, как электрический ток проходил импульсами и обжигал при одном лишь касании. Минхо словно вернулся во времени и оказался в параллельной вселенной. Он легко скручивает искрящегося эмоциями Феликса и прижимает его к стене. — Совсем потерял контроль над собой, — Минхо старался говорить спокойно, но ему давалось это с трудом. — Я учил тебя совсем не этому, тигрёнок… Феликс дёргался, пытаясь вырваться, но у Минхо было в разы больше опыта и куда больше силы, а Феликс честно устал, чтобы на полном серьёзе сопротивляться. — Да блять! Минхо сдавил пальцами челюсть Феликса и повернул его голову к себе. Обкусанные губы продолжили выдавать речевые обороты, от которых уши сворачивались в трубочку. Феликс всегда был наполнен огнём, ярко горел, пылал изнутри, но извергающимся вулканом он никогда не был. Это поражало так сильно. Что с ним произошло? Минхо просто закрывает рот Феликса рукой, крепко сдавливает ему щеки пальцами и сильнее вдавливает в стену, забирая любой намёк на возможность извернуться и выбраться из захвата. — Твой рот изливает так много грязи, слушать противно, — Минхо сморщился, смотря в карие глаза с полопавшимися капиллярами. — От тебя не только запах помойки исходит, но и звуки такие же. Феликс только сильней зажёгся и от злости пнул пяткой Минхо прямо в голень, но кроме дернувшейся от боли губы не получил больше реакции. Тёмные круги под глазами и осунувшееся лицо вызывали куда больше беспокойства, чем удар по кости. — Может, тебе помочь охладиться, раз ты сам не справляешься? Ммм? — Минхо говорил без угрозы в голосе, но в словах легко считывалась уверенность в том, что он сделает именно так, как сказал. Феликс сдвинул брови, отчего между ними образовалась глубокая складка, и ответил тяжёлым взглядом. У него было множество слов для Минхо, но ни одно из них не вырвалось наружу. Будь Минхо чуть менее проворным, в его руку уже определенно впились бы острые зубы. — Ах, не хочешь? Я, знаешь ли, тоже много чего не хочу, но ты почему-то совершенно не берёшь это в расчёт, — Минхо говорил, растягивая окончания слов, а к концу фразы и вовсе перешёл на ядовитое шипение. Он уже не пытался привести парня в чувства словами. Казалось, это было совершенно бессмысленно. Феликс уже загорелся и, по всей видимости, не собирался успокаиваться, не спалив всё окружающее пространство собой. Не хочет по-хорошему, значит. Минхо вновь обхватил одной рукой Феликса поперёк груди, другой за талию, и, подняв его, просто понёс в сторону ванной. Едва он прижал к себе парня, тут же почувствовал неприятно вдавившийся в живот твёрдый предмет. В голове проскользнула ещё одна недобрая мысль, которую Минхо оставил на потом. — Ты, блять, серьезно?! — прямая агрессия в голосе превратилась в возмущенное недоумение. Феликс нелепо болтал ногами, не веря в происходящее. Минхо бросил его в ванну, словно кота. Схватил за шею и, приложив больше усилий, вынудил Феликса опуститься на дно. — Только посмей… — с подозрением прошептал Феликс. Однако, вместо холодной воды он почувствовал, как Минхо задрал худи на спине и вытащил его пистолет. Тишина, последовавшая следом за этим, была оглушающей. Феликс замер и даже дышать перестал на какое-то мгновение. Он легко принимал решения в опасной ситуации, быстро подстраивался под меняющиеся события и непредвиденные обстоятельства, вот только у всех правил есть исключения. Феликс почти что панически дёрнулся и выбрался из ослабевшего захвата Минхо. Тот ничего не сказал, ни звука не издал, смотря на спиленный серийный номер. Затем вытащил обойму и проверил количество патронов. — Перешёл с врачей на преступников? — отмечая отсутствие одной из пуль в обойме, произнёс Минхо с непередаваемой интонацией, суть которой Феликс не смог уловить. Обойма со звонким щелчком вернулась обратно, а пистолет отправился в раковину. — Давай, расскажи мне, каков твой новый любовник. Минхо переступает бортик ванны и залезает к нему прямо в ботинках. — Это не твоё дело, — хрипло произнёс Феликс, чувствуя исходящую от Минхо опасность. Это было нечто другое, чувство, совершенно отличающееся от того, с чем он сталкивался каждый день. Минхо был непредсказуемым, хорошо тренированным, и при этом близким человеком. — Ну что ты, я хочу знать, мне же так любопытно, ты меня давно ни с кем не знакомил, что же так? — твёрдая подошва ботинка упёрлась в грудную клетку Феликса и придавила его ко дну ванны. Слова точечно обжигали ядовитыми каплями. Если постараться, можно было даже представить, как, соприкасаясь с пламенем Феликса, они с шипением испарялись, отравляя их обоих витающим в воздухе ядом. — Ты совсем поехал? У меня нет никого. Уголок губы дёрнулся вверх всего на секунду, но Минхо всё же оставил свой хмык при себе. Ещё минуту назад это было «не его дело», а теперь уже «нет никого». — Ах, правда? Так вот почему ты настолько взрывной, давно никого в постель не притаскивал. — Блять, Минхо, ты для этого пришёл? — Ты меня сам позвал, не помнишь? Там было что-то в стиле... я запрещаю? — Я сказал не приходить, тупой ты мудак! Феликс открывает рот и вместе с этим копает себе могилу, делая её всё глубже с каждым произнесённым словом — в конце концов, терпение Минхо должно было иссякнуть. Подошва армейского ботинка с силой придавливает грудную клетку ко дну ванны, прерывая чужой вдох на середине. Минхо нависает сверху над парнем, что лишь рот приоткрыл и в ботинок вцепился двумя руками. — Разве я похож на того, на ком можно срывать злость? — язык упёрся в щеку изнутри. Обычно, его отряду хватало лишь взгляда, дабы те поджали хвосты и присмирели, но это был Феликс… у него давно уже выработался иммунитет. Тот недовольно глазами сверкнул и едва рот успел приоткрыть, как услышал хлёсткое: — Рот закрой и снимай штаны. Эмоции стёрлись с лица Феликса так легко, словно ластиком мазнули по нему несколькими быстрыми движениями. Возмущение и растерянность переплелись и в мгновение ока исчезли, скрыв под собой и пылающий на дне глаз гнев. — А, так ты только этого и ждал, да? — ранее отрывисто звучащий голос изменился на уверенный в себе и понимающий. Минхо даже брови приподнял и едва не присвистнул вслух от столь молниеносной смены модели поведения. Пока они не виделись, Феликс стал ещё лучше в своих навыках. Вот только выбор сцены был совсем неудачный. — Выключай актёра, перейдём сразу к концу пьесы там, где ты снимаешь маску, — скучающе произнёс Минхо, вытаскивая из кожанки пачку вишнёвых. Зажав указательным и средним пальцем сигарету, он ответил кривой улыбкой на изогнутую в скепсисе бровь. — Давай, я жду, — чиркая знакомой Феликсу зажигалкой, Минхо добавляет пред тем, как прикурить, — терпеливо жду, между прочим. Но терпеливое ожидание Минхо не имело ничего общего с абсолютным раздраем Феликса, который знал бы, как действовать, будь перед ним кто угодно, кроме Минхо. Надавить, приставить пистолет ко лбу, притвориться жертвой, пригрозить — арсенал вариантов был достаточно обширный. — Хочешь прокатиться на мне? Долго же ты ждал, чтобы признаться в тайных желаниях, — ухмыляется Феликс, бренча пряжкой ремня. Этот день определенно войдёт в историю, как кульминация всей возможной абсурдности его жизни. Сценарий блокбастера? Шпионский триллер? Нет, есть ещё вариант с порно в необычной локации. Минхо ничего не ответил на озвученную провокацию, лишь медленно дым в легкие набрал, наблюдая за дёрганными движениями под собой. Курить в столь маленьком пространстве было плохой идеей, но перебить тошнотворный запах Мальборо хотелось хоть чем-то. — Бельё тоже, — стряхнув пепел в раковину, прокомментировал Минхо. Феликс выглядел так нелепо: со свисающей одной ногой с бортика ванны, полуспущенными штанами, смотрящий на Минхо из-под бровей, и при этом он пытался делать вид, что контролирует всё происходящее. — Впрочем, можешь и так начинать. — Что начинать? Минхо делает ещё одну затяжку, дразня парня своим молчанием. Пепел падает на керамический бортик ванны. — Дрочить, — вытягивая уголок губы вверх, произнёс Минхо с полной серьёзностью в голосе. — Ёбнулся? Минхо дважды моргнул и носком ботинка пряжку ремня вбок подвинул. Взгляд, направленный вниз, был скользящим, даже правильнее было бы сказать — скучающим. — Тебя же так и распирает, подрочи, попустит, — слегка надавливая носком ботинка на пах, произнёс Минхо. Феликс крепко схватил его ногу, фиксируя её в одном положении, и бросил угрожающий взгляд вверх. Минхо дёрнул бровью, встретив чужой взгляд. Стряхнув пепел на пистолет в раковине, он протянул свободную руку к смесителю и повернул его до упора в сторону холодной воды. — Слышал, что большие кошки любят холодные водоёмы, — хмыкает Минхо. — Кто бы мог подумать, что ты не только голосом похож на них. «Купаться» определённо не хотелось. Феликс мог бы согнуться, собраться и, толкнув ногами Минхо, выбраться и из ванны, и из этой нелепой ситуации. С другой стороны, легко и быстро это не произошло бы. Минхо специализируется на захватах, на физическом подавлении опасных противников — это была его работа, и он был в ней чертовски хорош. Феликс был не таким, да, он что-то умел, но правда была в том, что победитель в этой схватке скорее всего был бы не он. В таком случае, вместо добровольно-принудительного выбор превратился бы в стопроцентно подавляюще-насильный. Красный огонёк сигареты тлел пока, Минхо, чуть прищурившись, наблюдал за замершим парнем. По итогу, тот откинул голову и, показательно хмыкнув, отпустил чужую ногу. — Просто признайся, что давно мечтал посмотреть, — съязвил Феликс, стягивая штаны с бёдер. В конце концов, это всего лишь дрочка, а не пролетающая над ухом пуля или белая дорожка под носом. — Несомненно, — безразлично ответил Минхо и, поставив ногу на бортик ванны, опёрся на колено локтём. Минхо о разном мечтал, и наблюдение за дрочащим Феликсом явно не было первым в списке на выполнение, хоть и, признаться честно, не на последнем месте. — Выйдешь, может? — Неа. — усмехнулся Минхо, всё так же с удовольствием наслаждаясь своей сигаретой. — Не помню, чтобы ты стеснялся. — Тц, — цокнув языком, Феликс облизнул руку и, приспустив трусы, обхватил мягкий член. То, что эта идея обречена на провал, было понятно с самого начала. Не то чтобы Феликс старался или был искренне заинтересован, но механические движения вверх и вниз совершал. — Не справляешься сам? — почти что любезно произнёс Минхо, но снисходительная насмешка всё равно была слышна между строк. Он протягивает почти дотлёвший окурок и, повернув фильтром к губам Феликса, отдаёт ему свою сигарету. Тот, словно истинно зависимый наркоман, затягивается со стоном блаженства и прикрывает глаза от наслаждения, забыв видимо даже про член в руке. — Не останавливайся, — Минхо вытаскивает пачку сигарет и кладёт её на бортик, прямо у лица Феликса. Маленький никотиновый наркоман. Когда он стал настолько зависимым? Еще полгода назад сигареты были лишь способом справиться с огромным стрессом, но картина, которую Минхо наблюдает сейчас, была совсем иной. Пепел с окурка падает прямо на худи, оставляя пропаленный след на ткани. Феликс шикает, вновь руку облизывает, набрав полный рот слюны, и возвращает на приподнявшийся лишь немного член. — У меня не так много времени, Ёнбок, я на работу ещё собираюсь съездить, — успев вновь заскучать, произносит Минхо. — Отъебись, — затягивается Феликс и явно получает удовольствия от никотина больше, чем от дрочки. Минхо скривил губы от глубокой резкости голоса и, стянув кожанку, отложил её на тумбу. Феликс взгляд вбок скосил, наблюдая за тем, как Минхо рукава рубашки закатывает. Красный огонёк доходит до фильтра, отчего во рту появляется горечь. Но не успевает он скривиться, как окурок выдёргивают изо рта и заменяют его другой сигаретой. Минхо держит зажигалку, прикуривая Феликсу, а затем вновь забирает, едва огонёк заалел. — Может, ты импотентом стал, пока мы не виделись, м? — Может, ты просто заткнёшься, а? — огрызается Феликс в ответ на насмешку. — Или присоединишься, раз так торопишься на работу? Язык упирается в щеку, Минхо сжимает губами сигарету и, протянув руку вниз, задирает худи на животе. И до этого худой Феликс стал совсем сухим. Пресс, который он сам помог создать, стал ещё рельефнее за счёт худобы. Пепел с жаром с сигареты случайно падает на голую кожу, отчего Феликс вздрагивает под звуки собственного шипения. Минхо взгляд вверх поднимает, собираясь извиниться за неосторожность, но так и не озвучивает ничего, обнаружив закушенную губу и сдвинутые брови. Грудная клетка расширяется, впуская больше воздуха в лёгкие, а Минхо не моргая смотрит на то, как Феликс быстрее начинает дрочить, получив красное пятнышко с ожогом на животе. Минхо вновь затягивается, набирая в лёгкие больше дыма и увеличивая горящую часть сигареты. Кончик языка уже неприятно покалывал от количества никотина, но ради эксперимента можно ещё немного потерпеть. Феликс глаза открывает и тут же натыкается на спокойный и изучающий взгляд. Минхо по прежнему нависал прямо над ним и держал тлеющий окурок в сантиметрах от его живота. — Убери… Сейчас ведь… упадёт, — на выдохе произнёс Феликс, видя, как серая сожжёная часть готова была вот-вот сорваться. — Ммм? — Минхо моргнул, а затем указательным пальцем намеренно стряхнул жар прямо на кожу. Феликса аж подбросило вверх. Он бросил злобный взгляд на Минхо, но тот только бровь изогнул. — Продолжай. — Конечно, прямо так и продолжу… тшш! Блять! Но как бы Феликс не жаловался, Минхо видел, что каким-то невероятным образом эта опасность получить очередной ожог наоборот стимулировала Феликса. Красные пятна сильных ожогов не оставят, в конце концов, Минхо ведь не прижигал его специально. Он знал, что Феликс любит опасность, хоть тот и отрицал это всегда. Вот только любить прыгать с парашютом, кататься на мотоцикле и ловить кайф от ожогов — это совсем разное. Что-то изменилось. Взгляд невзначай падает на пистолет, лежащий в раковине. Спиленный номер и контрабандное оружие вызывали множество вопросов. Как и отсутствие пули в магазине. Всего несколько деталей, что могли бы стать плацдармом, откуда Минхо и сам мог бы начать разматывать эту паутину вопросов. Феликс уже приближался к оргазму и, признаться честно, Минхо нравилась эта картина. Он скучал по этому. Сильно. Но обида и гнев были сильнее желания. Феликс не заслужил снисхождения и той капли нежности, что Минхо мог бы дать ему сегодня. Феликс кончает, крепко сцепив зубы и не выдав ни звука из себя. — Ещё раз, — приказывает властно Минхо, видя, что Феликс собрался уже расслабиться. — Тебе ведь этого мало. Повтори. Лежащий парень, казалось, вообще не был способен на второй заход, но Минхо это совершенно не волновало. Он не просто был уверен, но точно знал, что необходимо было сделать, чтобы полностью выдоить Феликса и эмоционально, и физически. Феликс смотрит с лёгким посторгазменным туманом в глазах, но при этом с отчётливым недоумением. — Не хочу, — с ленцой отвечает, стряхивая с живота остывший пепел. — А я не спрашиваю, чего ты хочешь, — кончиком указательного пальца Минхо размазывает белёсую каплю по чужому животу. — Ага, дрессируешь меня, как… — Тигрёнка, отбившегося от рук, — Минхо кивает головой. — Вперёд. — Минхо. Я. Не. Хочу, — делая паузы между словами, давит голосом Феликс. — Хорошо, — слишком легко соглашается Минхо, а затем сам обхватывает мягкий член Феликса, и, размазав по нему сперму, начинает дрочить. — Чёрт! — простонал Ликс и, протянув руку, собрался уже отпихнуть Минхо, но тот быстро её перехватил и заломил в кисти. — Не переживай, я буду любезным и помогу тебе, раз ты так одинок сейчас, — саркастично. От любви и нежности там не было ничего. От страсти и желания тоже. Минхо механически двигал рукой, спокойно смотря на злящегося Феликса. О, на самом деле, Минхо давно хотел наказать его. Феликс знакомил его со своей новой пассией каждые две-три недели, а после расставаний пожимал плечами и бросал совсем безразличное «не сложилось». Самому Минхо он так же сказал однажды: «прости, ничего не получится». Вот только заблокировать номер и послать к чертям Минхо не получилось. Что же так, Ёнбок? Заблокировать номер не получилось, а вот приходить каждые пару недель и сопливо прижиматься после тяжёлого дня — очень даже получалось. Звонить на пьяную голову и рассказывать, что «я не могу так, ты слишком важен для меня» — тоже. В такие моменты Минхо искренне ненавидел Феликса. Механические движения удовольствия не приносили, но физиологически организм всё равно реагировал. Если бы Феликсу настолько это всё не нравилось — он бы выбрался. Может быть, Минхо даже позволил бы ему, но вместо этого Феликс вновь показывает свою слабость перед ним, и Минхо не может просто так поставить точку. У Минхо было не много слабостей, и одна из них прямо сейчас лежала в ванной с раздвинутыми ногами и подрагивающими бёдрами в предоргазменной неге. Если бы Минхо не был так зол, может быть, всё бы пошло по совершенно другому сценарию. Явно не по тому, где после чужого оргазма Минхо пошёл безразлично мыть руки и, схватив пачку сигарет, вышел из ванной, бросив лишь: — У тебя есть пять минут, затем я ухожу, — закрыв дверь, уходит в комнату. Феликс остался лежать в ванной, разбитый эмоционально, разрушенный ментально и выжатый физически до самого конца. Всё, что хотелось — набрать воду и оставаться лежать тут следующие сутки, а лучше двое. Если честно, то, может быть, даже всю оставшуюся жизнь лежать вот так расслабленно, не ощущая то давление, что висело над ним уже какое-то время. И при этом не чувствовать той вины, что сопутствовала беспокойству и заботе. Минхо тот ещё придурок. Зачем всё усложнять? Феликс ведь не мог сказать ему правду. Правда опасна.

• ────── ✾ ────── •

Лежащее на столе водительское удостоверение в глаза бросилось сразу же после стоящей на полу пепельницы, забитой доверху окурками. Пол тоже был запачкан пеплом, что совершенно не было характерно такому чистюле как Феликс, и Минхо мог бы забеспокоиться… действительно мог бы, не будь он столь упрямым. И не будь Феликс таким эгоистом. «Ли Феликс. 26 лет. Категория Б» и при этом отсутствует кагория А, которая у настоящего Ли Ёнбока появилась первой. Минхо бросил чужое липовое удостоверение и, оглядев комнату, чисто рефлекторно подметил стоящие неровно книги, брошенные кое-как вещи. Логичный вывод сам напрашивался, но Феликс не мог же быть настолько туп чтобы влезть в неприятности ещё глубже, чем обычно? Что бы ни происходило, но Феликс справлялся. Минхо не хотел этого признавать, но, кажется, Феликс был в полном дерьме. Собранный автомат лежал на столе, а разогретая еда, которую ранее приготовил Минхо, была даже не доедена. Глаза закатываются едва ли не в мозг, а раздражение прорывается наружу в виде перестукивающих по поверхности стола пальцев. — Минхо, — Феликс заходит с полотенцем на голове и тут же сжимает губы, видя, что Минхо стоял прямо у окна. Он задвигает шторы, оказавшись там в два шага и разворачивается к Минхо с твёрдым взглядом, — тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нельзя тут появляться. — Куда ты влез? — Минхо спрашивает прямо, без увиливаний, но в ответ получает только лишь молчание. — Феликс.