БГвЛ

      Минхо молча и раздраженно откусывал куски от мяса, лежащего в его миске, наблюдая за пляшущими вокруг костра парочками. Ему сейчас все действовало на нервы: всеобщая радость от праздника, скачущие в танце глейдеры, напивающиеся рядом с ним бегуны, у которых внезапно завтра возник выходной. Даже музыканты, мерно отбивающие такт для танца, доводили его до белого каления.       Он, как и все в Глейде, искренне любил праздники и веселье, но обычно, он выгадывал свои уходы в Лабиринт так, чтобы это не мешало вечернему празднеству в честь новоприбывшего. То есть, чтобы на следующий день ему не приходилось бежать в Лабиринт, и он мог со спокойной совестью позволить себе напиться. Хотя бы раз в месяц.       Но в этот раз ему все карты спутал Клинт, со своим «Я иду завтра в Лабиринт и беру с собой Аделаиду». На кой черт Минхо вообще согласился? Тяжело вздохнув, он покосился на бегунов, радостно чокающихся банками. Надо было отправить кого-то вместо себя? Заслуживает он в конце концов отдыха или нет?       В глубине души он злился только на самого себя. Потому что прекрасно понимал, что выбора у него не было: Ана ни за что не отпустила бы двух целителей с кем-то, кроме Минхо, а пойти в другой день, значило поставить здоровье Ньюта под удар. Прошло столько времени, а они до сих пор не выявили причину возвращения его припадков. Это злило тоже.       Радостный Ньют приземлился рядом с Минхо, заваливаясь на бок, и едва не задев его плечом. Лидер бегунов стиснул зубы, но ничего не сказал.       — Напрыгался? — раздраженно поинтересовался Минхо, глядя на то, как друг делает глоток из банки. Чертовски хотелось вырвать это пойло из его рук и хорошенько отхлебнуть. Или запустить гребанную банку в ближайшую стену, чтоб с грохотом разбилась и обсыпала осколками всех, кто окажется рядом. «И потом Ана прикопает тебя живьем прям на Поляне. Да, молодец, Минхо, отличный план», — раздражаясь еще больше, подумал парень. Он хотел спать. Он устал и хотел побыть один, подумать о том, что сегодня он снова ничего не сделал полезного и что ему все тяжелее врать своим соратникам. А потом провалиться в сон и забыть этот кошмар хотя бы ненадолго.       — А ты чего такой мрачный? — тяжело дыша, отозвался Ньют, пытаясь восстановить сбитое в танце дыхание.       — Ну, это не я перелапал сначала новенькую, потом осчастливил Джо, а потом вскружил голову Ане, — зло отозвался Минхо, утыкаясь в свою миску. Ньют удивленно приподнял бровь и усмехнулся.       — Кто тебе мешает?       — Здравый смысл.       Ньют с легкой улыбкой перевел взгляд на Ану, танцующую с Лиамом, и вздохнул.       — Ревнуешь?       — Ага, — весело отозвался Ньют, делая очередной глоток.       — Что-то не похоже. И вообще, это она тебя должна ревновать. Ты, говорят, новенькую пытался охмурить.       — Кто говорит? — нахмурившись, поинтересовался Ньют. Минхо состроил язвительное выражение лица.       — Твое появление из темноты с ней за ручку.       — Чего ты такой злой? Что случилось? — обеспокоенно спросил Ньют, коснувшись плеча друга. Это злило еще больше: вместо того, чтоб вмазать Минхо за выебушки, Ньют сейчас начнет с пониманием и заботой вправлять ему мозги на место. И это тоже бесит.       — Нормально все.       — Я вижу, — с нажимом ответил Ньют, впиваясь в плечо бегуна пальцами. — Доедай и пойдем поговорим.       — Не пойду я никуда, — капризно заявил Минхо, закатывая глаза. — Нормально все со мной.       — Конечно. Но разговоры на голодный желудок — отстой.       Минхо скрипнул зубами, стискивая челюсти. Что ж он все никак не отцепиться?! Доедал он в полном молчании и Ньют, сидевший рядом с ним, изредка прихлебывал из банки. Оба наблюдали за тем, как меняются танцующие и, как новенькая легко кружится в танце, весьма естественно вписываясь в окружающую обстановку.       — Пошли уже, — отставив миску в сторону, Минхо вытер рот рукой и, перехватив недоуменный взгляд Ньюта, пояснил, — знаю, что приставучий, как пиявка из озера. Не отцепишься.       В полном молчании они поднялись на ноги и, обойдя веселящихся глейдеров по дуге, скрылись во тьме. До них уже едва доносились голоса пирующих, но Минхо все упрямо шел вперед, не оборачиваясь. Ньют послушно шел следом, чуть отстав, и бегуну пришлось напомнить себе о старой травме Ньюта. Он замедлился, дожидаясь, пока Ньют поравняется с ним и, сцепив зубы, тяжело вздохнул. Снова все крутится вокруг его долбанной ноги. Конечно, Минхо не винил Ньюта — он скорее злился, что все приняло такой оборот. Что он сам мог это предвидеть. Предотвратить. Спасти.       Резко крутанувшись на месте, Минхо развернулся к Ньюту, заставив его настороженно замереть. Пару секунд они молча смотрели друг на друга, а затем блондин вполголоса поинтересовался:       — Что случилось?       — Ничего. Здесь поговорим.       Ньют заметно расслабился, отводя плечи назад и Минхо почувствовал легкий укор вины. Не обязательно было так пугать его.       — Я уж думал мы до самого Могильника дойдем такими темпами, –осторожно заметил Ньют, и глава бегунов пожал плечами.       — Здесь нормально, никто мешать не будет.       — О чем говорить будем? О погоде в Глейде?       Минхо невесело усмехнулся, легко считав в этой фразе насмешку. Когда-то они придумали этот шутку про погоду в Глейде, когда надо было обсудить острые темы и, с тех пор, так и приелось. Брюнет даже вряд ли мог сейчас сказать, кто именно начал это все, но фразочка стала своеобразным крючком.       — Нет. Я завтра иду в Лабиринт.       — Опять? — спросил после недолгого молчания Ньют, когда до него дошел смысл сказанных слов. Минхо утвердительно кивнул, складывая руки на груди.       — Да. Клинт попросил. Аделаида тоже идет.       — Зачем?       — У них закончились какие-то травы, — не делая паузы, спокойно отвечал Минхо, чтобы не выдать своих истинных чувств. Ньюту было вовсе не обязательно знать, что травы предназначались для него. Отговаривать он, конечно, вряд ли начнет, но вот нытье в стиле: «зачем ты ради меня рискуешь жизнью?» не поднимет настроения и без того расстроенному бегуну. Он задолбался объяснять, что так положено в дружбе: ты — мне, я — тебе, без лишних счетов и претензий. Все на добровольной основе. Но он понимал, что Ньюту, который с того самого дня чувствовал себя обузой лагере, тяжело принимать помощь. И поэтому все его закидоны — скандалы с Аной на эту тему, пререкания по поводу траты лишних трав на его ногу и его бесконечная попытка «загладить вину» хреначинием в лагере до потери пульса — были для Минхо привычным явлением. Не то, чтобы приятным, но привычным. Так что знать тонкости похода в Лабиринт с целителями ему не обязательно.       — Что за травы? Болен кто-то? — с тревогой спросил парень и Минхо едва сдержался, чтоб не закатить глаза. Курочка-наседка, ей-богу.       — Без понятия. Ты, кстати, не думал поселиться в палатке целителей?       — Нет, зачем? — блондин непонимающе поднял голову и Минхо ухмыльнулся.       — Затем, что ты так активно метишь на роль четвертого целителя, что я начинаю думать, не переманить ли Ану к бегунам.       — Очень смешно, — закатил глаза Ньют и Минхо впервые за вечер нормально улыбнулся.       Внезапно в кустах рядом с ними раздалось шуршание и Минхо, как цепкая пантера, изогнулся, принимая стойку и прислушиваясь, не повторится ли звук. Ньют тоже насторожился, пригнувшись и пытаясь высмотреть того, кто бродил по кустам возле них. Несколько секунд глава бегунов напряженно вслушивался в шелест веток, потревоженных ночным ветром, а затем что-то мелькнуло в самой гуще. Не раздумывая не секунды и чувствуя, что жертва сейчас уйдет, Минхо в два прыжка преодолел расстояние до зарослей и ломанулся внутрь. Затрещали ветки, ломаемые под ногами, колючки нещадно цеплялись за одежду, но бегун неистово рвался вперед, желая поймать лазутчика. Его пальцы нащупали что-то мягкое и скользкое и он, морщась от отвращения, вцепился изо всех сил в нечто. Нечто тут же заверещало, оглушая криками Минхо, и он, дернув неизведанное на себя, обнаружил в своих руках девчачьи волосы. Опустив шокированный взгляд ниже, Минхо наткнулся на слезящиеся глаза и испуганный вид новенькой. Недовольно цокнув, он отпустил ее волосы и она, шарахнувшись от неожиданности, едва не ступила в небольшую ямку позади себя. Глава бегунов, вцепившись ей в плечи, со всего размаху дернул ее на себя. Голос Ньюта, обеспокоенно метавшегося по ту живой изгороди, вернул бегуна к реальности.       — Минхо, что там?       — Новенькая, — яростно рыкнул Минхо, дернув девушку за собой и, развернувшись, попытался вспомнить примерную траекторию, которой он сюда вломился. «Не хватало еще одежду порвать из-за этой дуры», –недовольно думал бегун, вцепившись мертвой хваткой в руку шпионки. Та притихла и, непонятно что делала за спиной Минхо, но он предпочитал не оборачиваться. Шагнув вперед, он тут же влетел локтем в пучок паутины и зло зашипел себе под нос.       — Блядство, а не вечер.       На обратную дорогу он затратил вдвое больше времени, чем сюда: приходилось останавливаться и одной рукой отцеплять колючки от себя, а второй крепко держать новенькую, чтоб не сбежала и не вляпалась ни во что. «Мог бы уже спокойно спать, нет, поперся посидеть со всеми у костра, погреть свои дряхлые кости, кретин», — мысленно бесился с самого себя Минхо, зверея с каждой секундой все больше. В бешенство приводило все: сбитое дыхание девушки за спиной, периодические оклики Ньюта и собственная неуклюжесть. Наконец, выбравшись из кустов, Минхо остановился, чтобы дождаться, пока новенькая вылезет следом. И не успел подоспевший Ньют и рта раскрыть, как Минхо схватил девушку за воротник кофты и с размаху впечатал в пещеры позади нее. Охнув, девушка обмякла в его руках, но не потеряла сознание.       — Говори, какого хрена ты подслушивала?       — Минхо, ты что, сдурел?! — рявкнул Ньют, хватая друга за руку и пытаясь отодрать от девушки. Естественно, дохлый номер — по силе с главой бегунов мог сравниться, разве что Алби или Бен. Да и то, когда Минхо был в более-менее спокойном состоянии. Сейчас же в нем клокотало бешенство, и он готов был вытрясти из девушки душу, если придется.       — Отвечай. Какого. Хрена. Ты. Подслушивала.       — Да не подслушивала я! — наконец разродилась гневным криком девушка и Минхо тут же вновь приложил ее головой об камень.       — Отвечай, дрянь!       На секунду ему показалось, что новенькая потеряла сознание и это отрезвило бегуна. Он замер, не отпуская ее, чтоб не попасться на уловку, и не давая ей упасть при этом. Подняв голову и мотнув ей из стороны в сторону, она вдруг задержала осмысленный и полный кипящей злости взгляд на Минхо.       — У меня есть имя.       — Да? И какое же? — рявкнул глава бегунов, усиливая хватку. Поебать ему было на нее и на ее имя, просто хотелось выплеснуть свой гнев, страх и боль. Чтоб наконец полегчало.       — Света, — она с такой ненавистью выплюнула собственное имя, что Минхо оторопел и хватка ослабла сама по себе. Воспользовавшись его замешательством, девушка яростно сдернула с себя его руки и с максимальным достоинством поправила воротник кофты. Ньют наконец отцепился от руки друга и замер, ожидая продолжения конфликта.       — Знаешь, что, Света, — Минхо собрал остатки клубившейся внутри ярости и зашипел, словно ужаленный, — никогда больше не смей подслушивать мои разговоры. Ни в кустах, ни на деревьях, ни где-либо еще. Повторится это хоть раз — не посмотрю, что ты девчонка и откручу тебе голову. И вообще…держись от меня подальше.       Развернувшись и ни на кого не глядя, Минхо стремительными шагами отправился в сторону лагеря. Хотелось, чтобы Ньют догнал его и поддержал речами о том, что новенькие совсем обнаглели. Но, зная характер друга, он понимал, что об этом остается только мечтать — теперь у Ньюта появится повод полночи провести с новенькой, подтирая ей сопли. Иногда его жалость не имела границ. Минхо зашагал еще быстрее и с каждым шагом он все больше злился на самого себя. «Что я за мудак-то такой?», — разочарованно подумал он, мысленно сравнивая себя с блондином. Конечно, его профессия обязывала быть грубым и жестоким, иначе в Лабиринте не выживешь, но на фоне вечно добренького Ньюта, выходило так себе оправдание. Минхо не раз и не два видел, как Ньют мог быть необычайно серьезен и жесток, даже с теми, кого он любил. Но он был справедлив в любых, даже самых ужасных ситуациях, не холоден и беспристрастен, как оперирующий Клинт и не бескомпромиссен, как проводящий Совет Алби, за что, собственно, и получил уважение всего лагеря. За включенность, здравый смысл и отличное понимание ситуации. А еще он наверняка был заботливым и внимательным парнем, которым Минхо не станет, даже через сто тысяч лет. И хорошим другом, который разделит с тобой не только радость, но и любую боль. Пожертвует последним куском хлеба ради того, чтобы завтра ты проснулся. Минхо так не может. Минхо вообще мало что может. Даже вытащить Ньюта из Лабиринта, не покалечив его лишний раз — и то не сумел. А теперь еще и на девчонке сорвался. «Что она мне сделала? Постояла в кустах? Подслушивать, конечно, не стоило, потому что мы могли обсуждать выход из Лабиринта или какие другие важные вещи… но то, как я ее головой приложил…не стоило этого делать».       В приступе самобичевания, Минхо даже не заметил, как добрел до лагеря. Чтобы не попадаться на глаза остальным глейдерам и не отвечать на задравшие его вопросы, он свернул незадолго до костра и, прячась в тени, направился к месту отдыха. В лагере имелось несколько открытых хижин, в которых располагались спальные места. Хижина бегунов была самой дальней, чуть в стороне — чтобы никто лишний раз не нарушал покой отдыхающих. Не то, чтобы их профессия ценилась выше других. Скорее, даже, наоборот. Они были одновременно и отбросами лагеря, и его спасителями. Но Минхо не жаловался — он был одним из первых, кто отправился в Лабиринт и, даже зная все о нем, бросать свою работу не собирался. Кто-то должен это делать — создавать видимость, что у них есть надежда на будущее.       В хижине, да и возле нее, ожидаемо никого не оказалось. Сегодня Минхо был этому рад — он любил поболтать с другими бегунами или Ньютом перед сном, но не сейчас. Настроение было весьма паршивым и, сняв экипировку, он привычным движением развешал ее по местам, цепляя за гвозди, вбитые в доски. Завалившись в гамак, он закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Однако надежда быстро уснуть тут же испарилась, стоило непрошенным мыслям посетить его встревоженный ум. Раздраженно распахнув глаза, он потер их рукой и уставился в потолок. Гамак методично раскачивался от его движений и, хотя бы это успокаивало. Минхо мысленно вернулся к Ньюту. Не только блондина терзало чувство вины. Не только он мучился отвратными воспоминаниями. И с каждым новым припадком Ньюта, с каждым его обессиленным видом, Минхо чувствовал, как внутри него разрастается болезненный шар. Он понимал чувства Ньюта. И тоже не мог вовремя остановиться, подгоняемый вечным чувством собственной вины. Он должен был предвидеть, что так будет. Должен был приглядывать за Ньютом и уберечь его.       Перевернувшись на бок, Минхо уставился на далекие отблески костра и неясные фигуры пирующих на его фоне. Минхо был честно, искренне рад, что в жизни Ньюта появилась Ана. Минхо был вообще одним из первых, кто узнал о чувствах Ньюта к ней. Был рядом, помогая блондину решиться на первый шаг и рассказать. Отгонял все лишние сомнения, напоминал о быстротечности жизни. Готов был прикрыть их, в случае чего. Но иногда в его душу закрадывалось сомнение: будет ли у него самого нечто подобное в жизни? Он давил это чувство внутри себя, не признавал перед самим собой… что больше всего на свете мечтал о том, чтобы рядом с ним был кто-то подобный. Не понимающий и верный друг, готовый подставить плечо. А кто-то, кто будет ждать его день за днем из Лабиринта, несмотря ни на что. Держать его за руку, пока он лежит в отключке. Обнимать после длинного дня, проведенного вдали от любимого человека. Кто-то особенный.       Раздражаясь от собственных мыслей, от этих старых и стертых до крови ран, Минхо перевернулся на другой бок, уставившись в темноту. Правило, которое он завел себе после смерти своего наставника, а по совместительству еще и первого бегуна, трещало по швам. С каждым днем, все больше и больше. «Не привязывайся ни к кому». Хорошо, может быть, он сделал исключение для Алби и Ньюта. Всеми остальными он легко бы пожертвовал в Лабиринте? Он задавал себе этот вопрос каждый вечер перед сном и с каждым прожитым днем, список его привязанностей все рос. Бен, Лиам, Клинт, Ана, Аделаида, Галли… Слишком много имен в этом списке. Списке, который рано или поздно, но сделает его слабым, заставит подставиться. Как Ньют с этим живет…?       В соседний гамак рухнул вышеупомянутый друг, заставляя Минхо сфокусировать взгляд. Он надеялся, что Ньют не станет вправлять ему мозги сейчас, потому что Минхо и сам прекрасно съедался собственной совестью — ни к чему было добавлять еще.       — Ты бы извинился перед девчонкой, — начало разговора насторожило Минхо, и он тяжело вздохнул. Он поспит сегодня вообще или нет?       — Ага.       — Я сказал, что ты был не в себе.       — Супер.       Они замолчали. Минхо чувствовал, что стоит объяснить Ньюту, чего глава бегунов такой дерганный и злой. Но он просто не мог заставить себя открыть рот и признаться в собственной слабости. Что злой и страшный Минхо хочет скулить в голос от одной мысли о возвращении в Лабиринт. И проклятые растения он не хочет искать. И видеть припадки Ньюта. Он устал. Смертельно устал.       — Спокойной ночи, — вдруг добавил Ньют, отворачиваясь от Минхо. Глава бегунов вздохнул — прекрасно знал, что как только все уляжется, Ньют поднимется со своего места и уйдет в палатку целителей, и, покинет ее незадолго до рассвета. Минхо тоже хотелось этих глупых побегушек по лагерю, и поцелуев под луной, и переглядок украдкой. Но он не мог позволить себе привязанность — то единственное, чего он так желал. То, что придавало жизни смысл. У Ньюта была Ана, а у Минхо были только каменные, холодные, равнодушные стены Лабиринта. С выцарапанными именами, часть из которых уже была зачеркнута. Лучше он будет жить без сердца, чем позволит себе потерять то, что он любит.

***

      Ее разбудил резкий тычок под ребра и крепкая рука, зажавшая рот. Дернувшись в гамаке, русоволосая в панике заметалась, придавленная чьим-то весом. Нападавший явно выбрал удачный момент, застав ее спящей, и сейчас придушит за просто так…       — Да тихо ты! — прошипел яростный голос над ее головой и она, мгновенно его узнав, замерла на месте. Паника тут же отступила и девушка, подняв взгляд повыше, наткнулась не недовольное лицо парня, угрожавшего ей вчера открутить голову. Заметив, что девушка затихла и успокоилась, он убрал колено с ее груди.       — Я уберу руку, но только не кричи.       Последняя преграда, удерживающая ее на месте, исчезла и Света смогла наконец спокойно вздохнуть. «Что ему надо?», — зло подумала девушка, вспомнив вчерашний неприятный вечер. Неужели ему не хватило разборок?       — Собирайся и пошли.       Девушка даже головы не повернула, внимательно впившись взглядом в его лицо и он, тяжело вздохнув, пояснил:       — Я хочу просто поговорить.       — Как вчера? — с вызовом спросила русоволосая, не удержавшись. Он только что пытался ее то ли разбудить, то ли придушить, так что ей нечего было терять.       — Нет. Но об этом и хотел поговорить.       И ничего больше не объясняя, глава бегунов встал и вышел из хижины. Конечно, даже отсюда его было видно, но, чтобы позвать его, пришлось бы кричать, разбудив остальных. Тяжело вздохнув, девушка села в гамаке и потерла глаза. Вокруг все еще было темно и мрачно. Обязательно вот ему было будить в такую рань, когда это вообще ее первая ночь здесь? Кое-как найдя обувь и натянув кофту, она вышла из хижины, пытаясь подавить зевок. Минхо стоял недалеко от входа в другую хижину и смотрел перед собой. Спотыкаясь, девушка побрела в его сторону.       Он молча качнул головой и двинулся вперед, и Свете ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Объяснять ей, разумеется, он ничего не стал — это же не доброжелательный Ньют, готовый разжевать ей любой аспект жизни здесь. Вспомнив о светловолосом парне, девушка вернулась мыслями к вчерашнему вечеру. Голову сзади нещадно пекло, однако даже острая боль в затылке не могла сравниться с тем унижением, которое испытывала девушка в эту секунду. Глядя в пылающие яростью глаза напротив, она боролась с желанием плюнуть этому придурку в лицо. По крайней мере, хотя бы метафорически. Она не виновата, что они остановились там и ничего она не подслушивала! Тем более, все, о чем они говорили, она уже успела узнать ранее. Но, пожалуй, в качестве аргумента это не сработает.       Приставучий придурок наконец отцепился от нее и, сделав два шага назад, развернулся и умчался в непроглядную ночь. Девушка проводила его тяжелым взглядом, чувствуя, как обида закипает в жилах.       — Прости его, — внезапно раздавшийся голос Ньюта, про присутствие которого девушка успела забыть, заставил ее вздрогнуть. Повернув к нему голову, она наткнулась на растерянный взгляд, которым парень проводил своего друга. — Он сегодня не в себе. Обычно он так себя не ведет.       — Это очень благородно, — смягчившись, отозвалась девушка, несмотря на желание догнать и влепить пощечину брюнету. — Но если он захочет принести извинения, то пусть делает это сам.       Ньют перевел на нее задумчивый взгляд и внезапно усмехнулся.       — Прости.       — Тебе не за что извинятся, — пожала плечами девушка. — Это я хотела извиниться. Я не собиралась подслушивать.       — Можно поинтересоваться тогда, что ты там делала? Или это — большой и страшный секрет?       — Нет, не секрет, — чувствуя, как щеки заливает краска, русоволосая порадовалась, что они стоят почти в кромешной тьме. — Я искала тебя.       Блондин пару секунд смотрел на нее, а затем заливисто расхохотался, запустив руку в волосы. У Светы перехватило дыхание.       — Это самое неожиданное объяснение из всех, которые я слышал.       — Я увидела, что вы уходите с поляны и пошла за вами. Хотела тебя поблагодарить за приглашение на вечер и за танец, но боялась, что ты уйдешь и я не найду тебя, — борясь с волнением, как можно спокойнее пояснила девушка. Ньют внимательно наблюдал за меняющимися эмоциями на ее лице. — А потом вы остановились поговорить и пришлось остановиться тоже, чтобы вам не мешать. Решила подойти потом, но ветки меня предательски выдали…       Света смущенно улыбнулась, сцепляя руки в замок. Что он скажет и как отреагирует? Тоже разозлиться?       Светловолосый понимающе кивнул, делая шаг навстречу ей. Она замерла, ожидая его дальнейших действий. Блондин наклонился к ней и серьезно произнес:       — Больше так правда не стоит делать. Захочешь со мной поговорить — просто дай мне знать. Здесь у многих есть свои секреты и в следующий раз все может закончится гораздо более плачевно. Договорились?       Девушка робко кивнула. Эта не та реакция, которую она боялась, но и не та, какую она хотела бы. А какая бы ее устроила…?       — Пойдем, — выпрямившись, Ньют кивнул в сторону лагеря. Света это скорее почувствовала его движение, нежели увидела — глаза еще плохо видели в темноте. — Провожу тебя до лагеря, чтоб не заблудилась…       Вспоминая реакцию светловолосого, девушка на секунду ощутила тоску. Ей была приятна компания доброжелательного и вежливого Ньюта. Вчерашний вечер показал, что даже если она в чем-то провинится, то он не станет ее уничтожать морально или бить головой о скалы, как некоторые. Недовольно скосив глаза в сторону своего провожатого, девушка едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Если он продолжит вчерашний разговор, то ей придется отбиваться. Главное, чтоб он больше ни обо что не бил ее.       — Здесь нормально, — остановившись недалеко от Лабиринта, произнес Минхо. Света огляделась: до входа в смертельную и опасную ловушку оставалось еще приличное расстояние и прямо у его стен она заметила шевеление. Приглядевшись, она разглядела в предрассветных сумерках два силуэта, которые делали приседания. Скривившись, русоволосая недоуменно покрутила головой, но больше никого вокруг не обнаружила. «Далеко, значит, они не услышат разговор. И мы на открытом пространстве, чтобы никто не сумел подслушать…?», — сделав собственные выводы, подумала девушка. Минхо задрал голову, оглядывая стремительно светлеющее небо.       — У меня мало времени, так что начну без предисловий. Несмотря на то, что ты вчера поступила не очень умно, — на этой фразе девушка насмешливо приподняла бровь, — тем не менее, мне не стоило реагировать столь остро. Хотел принести свои извинения. Вот.       Повисла неловкая тишина между ними. Света сделала глубокий вдох и покачала головой. И что прикажите на это отвечать? Вроде бы извинился, и при этом обозвал недалекой.       — Я э-э-э принимаю извинения. Это просто недоразумение, как я понимаю.       — Но больше так никогда не делай. Не подслушивай, — взгляд Минхо пронзил ее почти насквозь и она, гордо подняв голову, ответила с вызовом:       — Не буду, но при условии, что ты больше никогда не будешь бить меня головой…обо что бы то ни было.       Взгляд Минхо всего на секунду стал виноватым и этой секундой девушка насладилась в полной мере. Чувство вины, которое он испытывал сегодня, стоило любых потерь вчерашнего дня.       — Договорились, — сухо ответил он и отвернулся. Света неловко переступила с ноги на ногу, не зная, что теперь делать. Надо что-то спросить? Надо уйти? Остаться?       Благо, Минхо не оставил ее теряться в догадках, а прищурившись, добавил:       — Можешь пока остаться тут. Я скоро уйду в Лабиринт и тебе будет полезно посмотреть, как он открывается. Потом тебя в лагерь проводят, чтоб не заблудилась.       «Кто?», — с волнением подумала девушка, надеясь, что сможет лишнюю минуту побыть рядом с Ньютом и спросить его кое о чем. Тем более, вчера он проводил ее лишь до костра и так стремительно ушел, что девушка растерялась. Но стоило ей обернуться и проследить за направлением взгляда Минхо, как всю ее радость тут же сняло, как рукой. К ним широкими шагами приближалась запыхавшаяся целительница.       — В следующий раз сам за своими травами пойдешь, — вместо приветствия, девушка с размаху ткнула в грудь бегуна пучок трав. Он перехватил их, едва не рассыпав, а шатенка наклонилась, упираясь руками в колени.       — Чего это они мои-то? Ты у нас целитель или кто?       — Ты столько раз был в палатке, что уже наизусть знаешь, где они лежат. А я могла бы поспать лишний час. И без того почти всю ночь не спала.       — Даже если я поселюсь в палатке целителей и проведу там остаток своих дней, это не сравнится с количеством появлений там Ньюта, –усмехнувшись, отозвался бегун и тут же получил убийственный взгляд в свою сторону. — И да, я тоже отвратительно спал. Но ты хотя бы остаешься в лагере, а я буду таскать свое бренное тело по Лабиринту.       — Совесть замучила, да? — указав глазами на русоволосую, поинтересовалась девушка и Света вздрогнула.       — Ньют уже нажаловался? — не менее язвительно поинтересовался Минхо и Ана хмыкнула. — Если мы собрали все сплетни, и ты восстановила запас жизненных сил, то мы можем уже позволить себе пойти в сторону Лабиринта?       — Как прикажите, господин я-самый-главный-бегун-в-Глейде, –передразнила его девушка, за что тут же получила пучком по голове. — Ой-ой-ой, рукоприкладство! Меня только головой не надо бить, а то я Ньюту пожалуюсь…       — И что он сделает? Отправит меня в Лабиринт? — Минхо выпучил глаза, изображая ужас и Свете стоило больших усилий, чтобы не засмеяться в этот момент. Замаскировав смех под кашель, она притворилась, что сливается с пейзажем, чтобы лишний раз не переключать внимание на себя. Шатенка помолчала, видимо, подыскивая в голове подходящие возражения, а затем просто пожала плечами.       — Ладно, ты выиграл. У меня закончились аргументы. Я пыталась придумать хотя бы одно занятие в лагере, которое было бы для тебя наказанием и поняла, что таких нет.       — Пошли уже, — он махнул в сторону Лабиринта рукой и первым направился в указанном направлении. Ана двинулась следом, чуть ускорившись, чтобы догнать его, а Света поплелась за ними. «Ходить третьей лишней уже начинает входить в привычку», — рассеяно подумала девушка, наблюдая за идущими бок о бок глейдерами.       — …а если перебирание ягод? — предположила шатенка, продолжая начатый ранее диалог.       — Может быть, — неохотно согласился Минхо, размахивая пучком трав, — не скажу, что прям не могу это сделать. Просто потрачу вдвое времени больше, чем вы и принесу урона палатке в десять раз, но справлюсь.       — О, я знаю! — радостно воскликнула девушка, вцепляясь в руку Минхо. Света удивленно посмотрела на нее. «Она умеет радоваться?»       — Что?       — Вахта часового! Вот это реально отстой: сидишь целый день и пялишься в проход, в ожидании бегунов.       — Ты ничего не понимаешь в этой жизни, — с видом мудрейшего пояснил Минхо, наблюдая за Аной, которая взяла его под локоть. — Это самая лучшая работа: сидишь, пялишься в одну точку, никто не трогает. Никаких тупых просьб, суеты, бешенных глейдеров-новичков… Просто сидишь и смотришь.       — Может, стоило остановиться на этом? — голос девушки едва уловимо изменился и Минхо внезапно погрустнел, останавливаясь и глядя на девушку с каким-то непонятным выражением лица.       — Может, и стоило. Но теперь это не имеет значения.       Улыбка исчезла с губ Аны, стоило ей перехватить взгляд друга. Тяжело вздохнув, она на секунду отвела взгляд в сторону, а затем тряхнула головой.       — Извини.       — Забей, — Минхо вновь продолжил путь, утягивая девушку за собой. Оставшееся до Лабиринта расстояние они преодолели молча. Уже на подходе Света смогла различить ожидавших их жителей лагеря.       — Вы не особо торопились, — заметил Клинт, приветственно пожимая руку Минхо. Тот в ответ неопределенно пожал плечами.       — Все вопросы к твоей ученице.       — К какой из? — хмыкнул старший целитель, переводя взгляд на Ану. Она насмешливо скривилась.       — К самой противной, — усмехнулся Минхо, тут же получив удар в бок. — Я Аделаиду имел ввиду!       — Ага, конечно.       Света чувствуя себя лишней, сцепила руки в замок. Приободрилась она только после сочувственной улыбки Аделаиды.       — Как спалось на новом месте? — заботливо поинтересовалась блондинка, касаясь ее плеча. Клинт и Минхо отошли на два шага вперед и теперь активно что-то обсуждали. Ана села прямо на землю и задумчиво смотрела на стены Лабиринта, размышляя о чем-то своем.       — Не очень. Просыпалась несколько раз, — честно призналась русоволосая, обхватывая себя руками.       — Если так дальше и будет, то приходи к нам, мы тебе дадим травы для хорошего сна.       — Хорошо, спасибо.       — Аделаида, пора! — оклик Минхо заставил девушек обернуться.       — Ты тоже идешь в Лабиринт? — чувствуя себя идиоткой, поинтересовалась Света. Остальные не знали, что она уже два раза слышала разговор о сегодняшнем походе, но и спрашивать очевидные вещи не хотелось. Но нужно было что-то сказать в ответ на заботливые вопросы младшей целительница.       — Да, нам очень нужны кое-какие травы. Слушай, как на счет вечером поболтать? Это мой первый поход в Лабиринт, и я уверена, у меня будет масса впечатлений! Могу тебе потом рассказать, если хочешь.       — С удовольствием! — радостно отозвалась русоволосая, улыбнувшись. Чувство ненужности отступило хотя бы ненадолго.       — Супер, тогда я, как вернусь и передохну, найду тебя в лагере и поболтаем. Увидимся!       Аделаида вдруг подалась вперед, неожиданно обняв девушку и Света, растерявшись всего на миг, прижала ее к себе. Объятие длилось недолго и было слегка формальным, но девушка была рада тому, что к ней вновь проявили внимание.       — Хорошего дня.       Света не знала традиций и чего желают тем, кто отправляется в Лабиринт, но она искреннее хотела показать, что ей не все равно. Аделаида расцвела, широко улыбнувшись, и бросилась в сторону Клинта и Минхо. Света наблюдала со стороны за тем, как Клинт разделил пучок травы на троих и каждый проглотил свою порцию, тщательно разжевав. Затем Ана поднялась на ноги и подошла к ним, поочередно обняв каждого и что-то сказав им. Клинт задержал девушку в объятиях, что-то шепнув на ухо, и шатенка кивнула в знак согласия. Минхо чуть отстраненно приобнял целительницу, а вот Аделаида прощалась с ней дольше остальных. Когда с прощанием было покончено, Ана отступила на шаг и подняла голову наверх. Неожиданно раздался протяжный скрип, а затем земля покачнулась под ногами. Света изумленно подняла голову, наблюдая за тем, как гигантские створки дрогнув, отползают друг от друга. Вчера она видела закрытие Лабиринта, но это было издалека. В непосредственной близости от этой махины все ощущалось совершенно по-другому. Вибрации, которые издавал Лабиринт, пугали. Хотелось бежать, не оглядываясь и русоволосой пришлось собрать всю имевшуюся у нее храбрость, чтоб остаться на месте. С грохотом, закладывающим уши, стены Лабиринта все раздвигались и раздвигались, открывая проход. Издав наконец последний утробный вой, они встроились в основную часть Лабиринта, и троица тут же сорвалась с места. Света с леденеющим сердцем подумала, как это страшно — каждый день входить в это кошмарное место, не зная, вернешься или нет.       — Впечатлило? — голос, раздавшийся сбоку, заставил девушку подскочить и отпрыгнуть в сторону. Рядом стояла шатенка, сопроводив испуганные прыжки девушки насмешливым взглядом.       — Да-а, — кивнула Света, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Целительница задумчиво оглядела стены Лабиринта и, развернувшись, махнула рукой.       — Пошли. Минхо просил проводить тебя до лагеря.       Пытаясь унять тремор рук, русоволосая двинулась за девушкой. Лишь на середине пути она обернулась, глядя на стены Лабиринта. Поднявшееся солнце хорошо высвечивало проход, в котором исчезли глейдеры, и девушка надеялась, что их поход будет удачным. Путь до лагеря они преодолевали в полном молчании: Света боролась с самой собой, решая, надо ли что-то спросить у целительницы, чтобы поддержать разговор, но, глядя на сосредоточенно-задумчивое лицо девушки, решила, что не стоит. Ана думала о чем-то своем, и русоволосая посчитала, что нарушать ее думы своими вопросами — опасно для жизни и здоровья.       Они остановились только тогда, когда до хижин было рукой подать. Ана оглядела спящих в гамаке соратников, часть из которых уже ворочалась, предчувствуя скорое пробуждение.       — Можешь поспать еще немного, — обрубила шатенка и, ничего больше не добавив, направилась в сторону палатки целителей. Света замерла в нерешительности, глядя на хижину. Спать не хотелось, но, может быть, целительнице нужна помощь и до общего пробуждения русоволосая сможет себя чем-нибудь занять? Так как шатенка уже скрылась из виду, девушке пришлось броситься вдогонку. Она примерно помнила дорогу до палатки, но даже на открытом пространстве целительницы уже не было видно. Девушка замедлила шаг, вертя головой и оглядываясь. Так быстро Ана вряд ли бы добралась до места. Бегом она что ли бежала? Или свернула куда-то еще?       Зеленый полог уже был в зоне видимости, когда русоволосая нерешительно остановилась. Она вспомнила раздраженные взгляды, которые бросала на нее целительница вчера. С чего вдруг она решила, что помощь ей — хорошая идея? Как лучше зайти в пещеру: позвать снаружи и подождать, или войти без предупреждения? Если просто ввалиться в палатку, то Ана может разозлиться и прогнать девушку. А если ее там нет, то Света рискует застрять снаружи, выглядя нелепо, когда будет звать шатенку. Пока сомнения рвали ее изнутри, она интуитивно шагнула в сторону, останавливаясь перед кустом. События вчерашнего вечера вспыхнули так ярко, что закружилась голова. По крайней мере, польза вчерашнего происшествия была в том, что девушка вспомнила свое имя.       Полог из плюща внезапно отодвинулся и из палатки выскользнул Ньют, воровато оглядываясь по сторонам. Света замерла и напряглась: она обещала ему больше не подслушивать, так что, пожалуй, ей стоит обозначить свое присутствие. Однако, прежде чем она успела сделать хоть шаг, Ньют отвернулся в другую сторону, словно высматривал кого-то. Русоволосая непонимающе нахмурилась — он кого-то ищет или ждет? Или он уже обнаружил ее присутствие? «Да нет, глупость, если бы он меня увидел, то уже окликнул бы. И я стою со стороны, которую, если я правильно помню, плохо видно от входа. Вряд ли дело во мне». И словно в подтверждение ее мыслей, блондин выпрямился, явно расслабляясь, и выдохнул. Раздвигая траву, он прошел по плоским камням перед входом в пещеру, и, оглянувшись назад, двинулся в сторону поляны. Света замерла на месте, стараясь не выдать своего местоположения. Ньют прошел в метре от нее, не заметив ничего подозрительного, потому что все его внимание было сосредоточено на том, чтобы его самого никто не увидел. Это Света поняла, когда он пригнулся, просачиваясь сквозь заросли высокой травы. Выбравшись на поляну, которая просматривалась со всех сторон, он отряхнулся и, чуть изменив траекторию движения, направился в сторону хижин. Света закусила губу, опускаясь на корточки и тщательно анализируя все, что увидела. Ньют явно не хотел, чтобы кто-то его увидел, когда он покидал пещеру целителей. Он изменил траекторию пути, чтобы создать видимость, что шел не из палатки целителей, а от водопада. Что он делал в палатке целителей в их отсутствие? Или Ана все же была там? Тогда почему он скрывался, словно преступник?       Уставившись на каплю росы, которая качалась на травинке перед лицом, Света вдруг вспомнила слова самого Ньюта. «Здесь у многих свои секреты и, в следующий раз, это может закончиться плачевно». Он и о себе это говорил…?