Tame Me

Капля пота стекает с острого подбородка и звонко падает на гладкое напольное покрытие тренировочного зала с отполированными зеркалами. Шумные выдохи с тонким эхом разносятся один за другим, постепенно становясь тише и реже. Рука утирает пот, собравшийся над верхней губой. Босые ноги шлёпают в угол помещения. Со стула с шорохом стаскивается мягкое кремовое полотенце. Лицо и шея утираются, ладонь помахивает, обдавая кожу слабыми прохладными порывами. Открытое окно, ведущее в пышущий сад, полный белых и розовых камелий, помогает так себе. Спасает разве что факт того, что эта часть здания сейчас скрыта в тени. Пальцы зарываются во влажные пряди, проходясь ногтями по скальпу. Хёнджин собирает вороные волосы в хвост на затылке и закидывает за ухо тонкие полосы, мгновенно выскочившие из резинки. Из кувшина с подтаявшими кубиками льда и плавающими дольками лимона в стакан наливается вода. Он в несколько глубоких глотков осушает её, затем громко выдыхая и вытирая рот рукой. Мама бы уже всыпала за такое. По её мнению, члены королевской семьи не должны нарушать этикет, даже когда находятся в стенах дворца и никто их не видит. Однако, слава Богу, поблизости её нет, так что можно вести себя, как душа пожелает. Ступни вертятся, упираясь пальцами в пол. Пальцы массажируют икры. После танцев тело горит, мышцы ноют, спина вся мокрая, волосы липнут к лицу и шее. Однако появляется приятное удовлетворение. Хёнджину нравится двигаться в такт с музыкой, пропускать её через себя, выражать то, как он её ощущает где-то внутри. В танцах он может себя не ограничивать, там телу предоставлена полная свобода действий, он может вырисовывать самые разные линии, кривить лицо, скакать, падать и играть свою историю. Палец постукивает по гладкому лакированному корпусу нового граммофона. Удивительная вещь. Можно воспроизводить музыку, не созывая для этого дворцовых музыкантов. Возможно, когда-нибудь научный прогресс дойдёт до такого уровня, что можно будет вообще носить любимую музыку с собой. Тогда бы он смог слушать её и танцевать где захочет и когда захочет. Но и граммофона тоже достаточно. Раньше приходилось постоянно таскать в зал хотя бы гитариста или пианиста, чтобы кто-то наигрывал ему мелодию. Хёнджин не любит, когда на него смотрят во время тренировок. Там движения ещё не отточенные, там он пробует что-то новое, поначалу некрасивое, неидеальное и уже потом совершенствует это до своих критериев. Благо музыкантам можно было приказать отвернуться, но их присутствие всё равно напрягало. Поправив перекрученную одежду, выровнявший дыхание Хёнджин выходит в коридор и закидывает полотенце на плечи, время от времени утирая капли пота, продолжающие появляться на лице. Пожар изнутри ещё не успокоился. Это была последняя тренировка, вечером ему уже нужно будет выступать более, чем перед парой сотен гостей, которые съедутся для празднования трёхсот лет с начала царствования династии Хван. Ещё со вчерашнего дня по всему дворцу носятся слуги, вылизывающие каждый уголок и украшающие его для мероприятия. Во дворе и саду тоже творится полнейший балаган, кто-то постоянно перекрикивается, у ворот то и дело останавливаются повозки, забитые доверху, прислуга только и успевает, что перетаскивать баулы и коробки. Отец больше сосредоточен на политике и развитии королевства, так что он постоянно торчит с советниками, разрабатывая планы и продумывая, с кем можно будет заключить новые договоры, пользуясь случаем. Зато мать хочет, чтобы всё было максимально пышно и красиво, чтобы разговоры об их пире разнеслись по всем континентам, поэтому сама организовывает все эти украшательские мероприятия. Она гоняла портных две недели, потому как те не могли идеально подобрать ткань и нитки к скетчам одежды для всей королевской семьи, которые она нарисовала сама. Даже для прислуги она искала только самую лучшую ткань, чтобы те потом могли носить парадную одежду и для своих жизненных мероприятий. Как королева, свои главные цели она очертила в улучшении жизни подданных и развитии сферы моды, загоревшись этим после делового круиза в Европу пару лет назад, так что каждый раз тратит кучу сил, изучая тренды и придумывая что-то новаторское. Хёнджин проходит мимо парадной и вдыхает терпкий запах всевозможных белых цветов, которыми обвили колонны и перила. Дворец преимущественно состоит из белых и древесных оттенков; ручки дверей, детали мебели и потолки отделаны под сливающееся с древесиной золото. Несколько мужчин в потрёпанных от работы футболках сооружают большой стеллаж с кучей квадратных камер, в которые гости смогут при желании поместить вещи, которые не захочется носить в руках. Один из младших советников отца, Чо Кюхён, сверяет именные таблички для камер со списком гостей и, заметив Хёнджина, приятельски кивает ему, коротко взмахивая рукой. Широкий рукав белой рубахи с расшитым подолом воздушно подлетает. Папины соратники уже давно стали ему своеобразными дядями, нянчась с ним с самых пелёнок и затем вместе ловя по двору, чтобы усадить за уроки, когда ему хотелось носиться по природе и представлять себя пиратом. Проходя мимо крыла, ведущего к кухням, Хёнджин вдыхает и жадно сглатывает образовавшуюся слюну. Сладкой выпечкой и корицей тянет так, словно он находится посреди королевской пекарни. Скорее бы уже вечерний банкет. Он видел длиннющие списки с меню и собирается наесться так, что завтра точно пожалеет. Но это будет завтра. Сглотнув, Хёнджин двигается дальше, входя в дубовый коридор с покачивающимися за открытыми окнами вьюнами. Оказавшись у комнаты прислуги, он стучит по двери и просовывает внутрь голову. - Джихё? Привет, ты занята? - Не особо, господин, - невысокая девушка в коричневом платье, протиравшая полотенцем гранёные стаканы, оборачивается. - А, по-моему, да. - Нет, это не срочно, говорите. - Мне бы ванну после тренировки, устроишь? С персиковыми солями. - Да, конечно. Лимонад сделать? - Лучше холодный чай. - Тоже с персиком? - Да. - Закуски? - Не надо, вечером поем. - Поняла. Через полчаса всё будет готово. - Хорошо, спасибо. - Не за что, господин. Закрыв дверь, Хёнджин плетётся обратно. Рука массирует загривок. Ароматная ванна после тренировки – это самый лучший способ снять напряжение, сковавшее мышцы. Смыть с себя весь этот противный пот, размякнуть, может даже немного вздремнуть и потом продолжить день с ощущением чистоты и свежести. Ему как раз привезли новый парфюм, будет просто идеально использовать его на чистую кожу. Хёнджин не то чтобы в восторге от шумных мероприятий, где нужно одаривать всех фальшивыми улыбками и делать вид, что ему интересно слушать нудную болтовню о геополитике, либо сплетни про каких-то там сорокалетних герцогинь. Тем не менее, ему приятно получать определённое внимание и чувствовать себя по-особенному красивым в праздничный день. Он ведь принц, это в каком-то смысле его работа. Не доходя пары метров до выхода обратно в парадную, Хёнджин сворачивает в коридор, через который можно подняться на второй этаж практически сразу до его комнаты. Здесь намного тише и обычно никого нет, тем более сейчас, когда все заняты подготовкой основных точек пиршества. В этой части дворца находятся классные комнаты, архивные, залы для собрания кружков, которые проводит мама, чтобы обсуждать с подругами хобби или же проводить обучение для детей прислуги и молодых девушек низшего сословия, желающих получить образование в более узком направлении. Также здесь имеется просторная библиотека со стеллажами до потолка, откуда как раз выходит Чонин в приталенной кремовой рубашке и выглаженных брюках. - Чего, мелкий, опять втихаря порнушку читал? – Хёнджин закидывает руку ему на плечи и ерошит короткие волосы, специально портя самостоятельную укладку. - Отвали, - тот брыкается и смеряет его недовольным взглядом вытянутых лисьих глаз, поправляя причёску пальцами. – Фу, весь мокрый. Свинья. - Не такой мокрый, как твои портянки, когда ты читаешь свои горячие книжки. - Ты достал постоянно про это вспоминать, один раз было. Сам как будто у стражи не таскал их порнографию, чтобы потом мне показать. - Надо же мне учить моего братишку уму разуму, а то вечно в своих энциклопедиях копаешься, как крыса занудная. Чего ты там читаешь? – Хёнджин приподнимает пальцем книгу, которую Чонин держит в руках. – «Философские трактаты Китая», ты серьёзно? Хочешь, чтоб мать не спалила, так возьми что-то правдоподобное, а не это. Ты штанцы-то вытер, салфетки спрятал? - Слушай, ты, патлатый хорёк, завязывай уже с этим. Ещё раз начнёшь мне на мозги этим капать, я расскажу маме, как ты лобызался с сыном садовника, - Чонин шлёпает его по руке, потянувшейся к штанине, и вскидывает подбородок, идя дальше по коридору и направляясь к лестничному пролёту. - Ох, вы посмотрите, у кого голос прорезался, - насмешливо тянет Хёнджин, идя следом и потягиваясь. – Тогда я расскажу, что это ты разбил её вазу из Индии, а потом свалил всё на прислугу. - Это не… тогда… откуда ты знаешь? - Услышал, как они обсуждали это в оранжерее, когда прятался на дереве. - Вот же сплетницы, - Чонин поначалу не может закрыть рот от возмущения. – А я тогда… я… я расскажу, как ты стащил из погреба вино и напился у себя, и плакал, как девчонка, и как я потом тебя укладывал спать, вот. - Может тогда заодно расскажешь и про то, как у отца слил себе стакан виски, а потом блевал с балкона, пока я тебя за шкирку держал? Унесло-то с трёх глотков так, что два дня ещё с животом лежал и хныкал как пятилетка. - Кто хныкал? Со второго этажа мраморной лестницы доносится переливчатый голос. Держась рукой в тонких золотых кольцах за грушеобразную колонну, украшающую пересечение перил, выжидающе стоит женщина в белом платье до пола и накинутой янтарной жилетке из шёлка, отделанной под более современную версию ханбока, выпрямив спину и деловито поглядывая вниз. Миндальные волосы убраны в аккуратный пучок на затылке, у лица колышется завитая прядь. - Да мне Минсу рассказывал, как у него младший брат втихую от родителей напился, вот это там было шоу, - тут же находится с ответом Хёнджин, непринуждённо взмахивая рукой в сторону матери. - Надеюсь, твой младший брат не подумывает начать промышлять таким? - Мам, с чего ты взяла? Я вообще этот ваш алкоголь не люблю, - Чонин тоже отмахивается, качая головой и начиная шагать по ступеням. - И правильно. Выпил от души на своё совершеннолетие и хватит тебе. Сегодня тоже не налегайте, особенно при гостях. Что принцы, что короли должны знать свою меру. Как они будут управлять целым королевством, если не могут управлять своим телом? – кивает женщина, затем слегка прищуриваясь. – Господи, Хёнджин, ты почему опять босиком? Простынешь же. И ты хочешь, чтобы у тебя пятки были, как кирпичи? - Жарко после танцев, не хочу в тапках ходить, - вздыхает Хёнджин, поднимаясь и оказываясь рядом с ней на балкончике лестничного пролёта. - Весь мокрый, растрёпанный, посмотри на себя, - цыкая языком, королева убирает с его лба прилипшие волосы и одёргивает влажную футболку. - И воняет ещё, - вставляет Чонин, пользуясь случаем, за что едва не получает кулаком в живот. - Столько людей в доме ходит, надо же выглядеть прилично. - Да я быстренько с тренировки к себе иду, кто меня видит вообще? А если и видит, то что, я же не голый хожу. - Какая разница? Ты же принц, принц всегда должен выглядеть достойно. Челюсти сжимаются. Хёнджин знает, что спорить бесполезно, пусть даже он и не согласен. Остаётся только прикусить язык, чтобы не влезть в очередной спор с матерью. У них достаточно хорошие отношения, просто в некоторых моментах они слишком уж сильно не сходятся и ругаются каждый раз, как сталкиваются лбами. Она чересчур помешана на внешнем виде и поддержании величественного образа, в то время как он придерживается естественности и действий по наитию, у себя дома он хочет вести себя так, как пожелает, расслабляясь и ничего из себя не строя. Он с самого детства получает втыки за это, из упрямости продолжая делать по-своему. - А ты, молодой человек, топай в примерочную, швея принесла подшитые брюки, нужно посмотреть длину, чтобы если что, то успеть ушить их перед праздником, - женщина ласково похлопывает Чонина по щеке. - Что, забыли в заказе приписать, что нужно шить на салагу с короткими ножками? – усмехается Хёнджин, сворачивая в восточное крыло к своей комнате. - На свои зубочистки посмотри, у нас сантиметра три всего разница. - Знаешь, во взрослой жизни три сантиметра решают очень многое. - Хёнджин! – королева возмущённо шлёпает его по лопаткам. – Что ещё за разговоры? - А ты про что подумала, мам, я ведь ничего такого не говорил? - Не умничай, бесстыдник. Смотри мне при гостях ничего такого не ляпни, не позорь нас с отцом. Принц должен следить за тем, что говорит. - Да-да, ага, улыбаемся и машем, говорим про цветы в саду, нового пуделя тёти Сольхён и товарооборот через новый порт, который построил папа. Я помню. - Вот и славно. Я на тебя рассчитываю, нам нужно укреплять связи с новым поколением знати, ты и твой брат – это теперь главные представители нашей семьи, от вас зависит будущее нашего королевства. - Конечно, мам, я подумываю поговорить сегодня с другими принцами и принцессами и предложить им создать свою коллегию, чтобы мы могли собираться где-то раз в две недели и обсуждать какие-то совместные проекты и мероприятия. Что скажешь? – Чонин заискивающе улыбается, хлопая глазами и прижимая к груди книгу. - Звучит просто отлично. Можете обустроить под это один из наших залов, я скажу отцу и мы оборудуем его канцелярскими принадлежностями и баром с закусками, чтобы создать вам деловую, но комфортную атмосферу, - одобрительно кивает королева, запахивая жилетку и, кажется, задумываясь о дизайне интерьера. - Супер, мам, тогда сегодня всё узнаю. - Что вы там будете обсуждать? Сплетни из песочницы? – насмешливо фыркает Хёнджин. - Ваше Величество! До того, как недовольно сузивший глаза Чонин успевает что-то ответить, в лабиринте коридоров впереди появляется полноватый мужчина в пиджаке из коричневой мешковины. Шин Донхи, отвечающий за приёмы пищи во дворце, торопливо семенит по коридору, завидев королеву, которую, похоже, искал по всему зданию. Его чуть выпирающий над тугим ремнём живот покачивается вверх-вниз, как большой надувной шар. - Ваше Величество! - Что случилось? – смягчившееся из-за разговоров с сыновьями лицо женщины вновь становится серьёзным, заставляя скулы заостриться. - Там… ух, там приехали курьеры из пекарни, привезли наши заказы. Пирожные с… розами из белого шоколада плохо накрыли и они почти все растаяли. И теперь… и… - Теперь? – она терпеливо ждёт, пока запыхавшийся мужчина переведёт дыхание. - Теперь нужно срочно решать, что делать на замену. Они сказали, что истратили весь шоколад и переделать… ох, не получится, - крупная рука с остриженными под корень ногтями обмахивает покрасневшее лицо. – У них с собой каталоги, можно… выбрать другие готовые украшения из шоколада или фруктов. - Этого ещё не хватало. Как они могли так безответственно отнестись к такому важному заказу? - Не знаю, Ваше Величество, мы тоже уже успели с ними сильно поругаться, это возмутительно. - Это большой заказ, они успеют переделать всё к вечеру? - Клялись кровно, что привезут всё до начала, - Шин Донхи устало кивает, достаёт из кармана расшитый платок и утирает пот со лба. – Пожалуйста, мы можем поторопиться? Простите, что так Вас дёргаю, но времени и правда в обрез. - Кошмар, - королева вздыхает и приподнимает полы платья, напоследок оборачиваясь к своим детям. – Чонин, в примерочную живо, одежда на твоей совести. Хёнджин, приведи себя в порядок, Бога ради, тебе выступать сегодня. - Да, мам. - Хорошо. Невысокие каблуки постукивают по половицам. Королева не бежит, продолжая сохранять чинный вид, но идёт достаточно быстро, едва ли не воинственно продвигаясь по коридору, чтобы решить возникшую проблему. Чуть постояв, Чонин тоже сдвигается с места, однако напоследок толкает Хёнджина плечом за то, что тот сказал ранее. Хёнджин успевает заехать ему ступнёй по заднице в ответ, получает средний палец и со вздохом входит в свою комнату, в метре от которой их и остановили. Лицо сразу же обдаёт сладковатым порывом ветра из-за образовавшегося сквозняка. Распахнутое окно, ведущее в сад, позволяет поддерживать в комнате приятный аромат, создающийся пышными кустарниками и цветами, растущими внизу. Правда сейчас помимо запаха оттуда доносятся голоса суетящихся работников, расставляющих столики для закусок и напитков. Опёршись о подоконник, Хёнджин какое-то время смотрит на них, после чего идёт готовить сменную одежду для ванны. Пока он отмякнет, пока высохнет, пока соберётся, как раз уже настанет время готовиться к выходу в люди. По песочным стенам начинают ползти отдающие фиолетовым тени, когда Хёнджин собирается к празднику пару часов спустя. На лакированном комоде у окна горит зажжённое благовоние, отдающее фруктовыми нотами. На столе, тумбочках и двух других комодах с вещами зажжены свечи. Покачивающееся пламя всегда его успокаивает, так что он в обязательном порядке зажигает их перед каждым выступлением. Не то чтобы он сильно нервничает, но всё же определённое волнение присутствует. Не хотелось бы свалиться перед кучей народа, особенно учитывая, что в этот раз будут также представители разных королевских семей и прочих сословий из нескольких десятков королевств. Да и всё-таки для Хёнджина это один из немногих способов выражать себя, которые не воспринимаются родителями в штыки. Он хочет, чтобы люди увидели и оценили не его корону, а его искусство. Вместо суетливых перекрикиваний с улицы уже льётся тихая струнная музыка и доносятся обрывки чьих-то разговоров, иногда перемешанных с умеренным вежливым смехом. Гости начали прибывать около получаса назад, когда горизонт начал становиться тыквенным и утекать в сторону булочных оттенков. Хёнджин подходит к вытянутому зеркалу и надевает тёмно-зелёную накидку, напоминающую традиционный королевский халат с кучей элегантных складок, только модифицированный под что-то более современное и не такое вычурное. Полы спереди длиннее задней кромки и потому покачиваются у колен острыми треугольниками. Под низ он надел чёрную оголяющую ключицы майку с треугольным вырезом под стать. Она свободно оплетает тело. Штаны из струящегося тянущегося материала чуть округлены в районе колен из-за резонирующих с накидкой складок, но при этом плотно облегают лодыжки. Хёнджин вертится и делает пару резких движений, оценивая то, как летает ткань. Портные отлично поняли его пожелания. Он несколько раз подчеркнул то, что хочет много складок и воздушности, чтобы те струились, пока он выгибается и прыгает по сцене. В его голове образ некоего бойца, сломавшегося морально и затем нашедшего успокоение в природе и духовном развитии. Поэтому он соединил тьму с зеленью, а для костюма почерпнул вдохновение из экипировки древних воинов и дворцовых учёных прошлых веков, при этом убрав из ткани узоры и упростив всё до уровня обычных смертных, чтобы подчеркнуть заземление того, кто перед падением парил в верхах. Хёнджин не думает, что кто-то прочитает в его выступлении всю эту дурацкую историю, которую он выдумал, но зато он отыграет её сам для себя полностью так, как хочет. На две минуты вырвется из роли принца. Пальцы поправляют вороные пряди у правой части лица. Спускающиеся чуть ниже плеч волосы аккуратно уложены приглашённым во дворец стилистом, проходившим обучение где-то за границей и отобранным королевой лично. По вискам отходит по одной плотной косе, которые на затылке соединяются в закрученный пучок, закрепленный чёрными невидимками. Взяв с комода длинную чёрную шпильку с золотым трезубцем на кончике и свисающими на золотых цепях нефритовыми камнями, Хёнджин осторожно вставляет её в пучок, делая разворот и закрепляя её плотнее, как его на пробной сессии учил тот самый стилист. Покрутив головой, он довольно кивает сам себе, открывает баночку с травяной мазью и пальцем наносит её на пухлую нижнюю губу, затем размазывая всё верхней и пару раз причмокивая. Теперь они выглядят влажными и более сочными, что его более, чем устраивает. Он особо не трясётся над внешностью в обычные дни, но на официальных мероприятиях и без напоминаний от матери всегда старается выглядеть идеально. В конце концов, это в какой-то степени его работа и жизненное предназначение. Это он умеет делать отлично. Водрузив на макушку маленькую золотую корону и спустившись вниз, Хёнджин вливается в уже достаточно привычную рутину, в которую его вбрасывает каждый раз, как во дворец кто-то приезжает. Вышагивая среди обвитых цветами колонн и лавируя среди прислуги, проворно вальсирующей с бокалами шампанского на подносах, он с вежливой улыбкой здоровается со всеми, кто кланяется, завидев его, сам сгибается пополам перед роднёй, затем начинающей хватать его за щёки и причитать о том, как он вырос, интересуется о здоровье пожилых представителей знати. Умеренная улыбка, воодушевлённый тон, прямая спина, грациозные поклоны, тихие смешки. Заветы, которым с самого детства учила его мать. Всё отточено до идеала, он играет свою социальную роль, исполняет работу принца. Так же, как торговцы каждый день рекламируют и продают свой товар, Хёнджин демонстрирует себя гостям. Через час начинается основное мероприятие. Его отец на правах короля берёт слово, официально приветствуя всех гостей, благодаря их за то, что они уделили своё время, чтобы отпраздновать юбилей их династии, и желая всем хорошо провести вечер. Он чинно стоит у массивного трона с оплетённой золотыми цветами спинкой. Длинные рукава надетой поверх рубашки мантии тёмно-синего цвета покачиваются при каждом взмахе руки. На густых чёрных волосах с бегущими по линии лба седыми волнами высится плетёная золотая корона, резонирующая с отделкой тронов всей их семьи. Символизирующие вечную жизнь листья и цветы. Под бурные аплодисменты король возвращается на своё место. Справа от него сидит королева в расшитом камелиями белом платье, затем Хёнджин, а по левую руку находится Чонин, одетый в более упрощённую версию одеяния своего отца. После первых тостов начинается традиция, которую ввели пару десятков лет назад. Представители каждой семьи или же общины должны выступить с небольшим номером, чтобы продемонстрировать себя, а также внести свой вклад в развлекательную часть празднества. Такое происходит на всех крупных сборищах и привносит зрелищности, разбавляя немного наскучившие светские беседы чем-то весёлым и необычным. Это неплохой способ заявить о себе и, возможно, обнаружить тех, с кем было бы выгодно попробовать партнёрство в культурной сфере. Некоторые выступают с песнями, либо самостоятельно играя на инструментах, либо привлекая лично привезённый с собой оркестр. Другие же демонстрируют танцы, что вызывает у Хёнджина интерес, хотя он не то чтобы сильно впечатлён парными вальсами и чем-то заморским вроде горячего танго. Помимо этого, новые дуновения вносит община бродячих артистов, превращая отделённую от столов середину просторного кремового зала, полного тысяч цветов, в некий переносной цирк. Акробаты выполняют замысловатые трюки, фокусник в шляпе-цилиндре бродит между столов и веселит гостей исчезающими предметами и появляющимися буквально из воздуха розами, затем преподнося королеве целый букет из пышных розовых пионов, который вытаскивает из кармана своей выгнувшейся дугой напарницы. Шоу выходит очень даже занятным, по крайней мере, это намного веселее сотен обычных званых ужинов, на которых Хёнджину приходится бывать каждую неделю и делать вид, что ему интересно. Правда пальцы непроизвольно подпирают висок во время того, как по залу звенит заливистая опера от крупной дамы в ярко-алом платье, за что мать незаметно для остальных сжимает ему запястье, напоминая выпрямиться и держать благородную осанку. Приходится послушаться и сесть правильно. Однако вскоре его поплывший фокус вновь вспыхивает с удвоенной силой. В числе необычных гостей этого вечера имеется клан Миро. Кланы в принципе являются достаточной редкостью в королевствах, так как они фактически не относятся ни к одному государству и зачастую либо постоянно кочуют, либо обустраиваются где-то на окраинах, живя в своём собственном обществе со своими законами. Тем не менее, после определённых столкновений всё же были заключены соглашения, диктующие то, что если они оседают на территории какого-то королевства, то должны подчиняться его устоям. Если они не будут совершать набеги на территории мирного населения, то и их никто трогать не будет. Подобные условия устроили большую часть собравшихся для обсуждения сторон и с тех пор кланы начали сосуществовать как частично независимые сообщества, которые могут как принимать участие в общественной жизни королевства, так и оставаться в стороне. Сегодня клан Миро впервые откликнулся на приглашение и согласился присоединиться к празднику, приковывая к себе определённую долю внимания. Обычно их видят только на некоторых социально-политических мероприятиях, поэтому никто не знает, чего от них ожидать в подобной обстановке. В конце концов, члены знати за глаза называют их обычными дикарями из-за того, что те обособленно живут в своих лесах и горах, как какие-то дремучие отшельники. Они не участвуют в научных конгрессах и законотворческих собраниях. Их дети не посещают учебные заведения королевства. Чем не дикари? Когда свет приглушается, Хёнджин с удивлением распахивает чуть прикрытые от накатившей унылости глаза, уставшие смотреть на практически неподвижные певческие номера, идущие друг за другом. Другие люди тоже начинают вертеть головами, пытаясь понять, что будет происходить. В воцарившейся тишине можно услышать сверчков и квакающих лягушек из сада. Тело дёргается как от разряда, когда её разбивает удар по барабанам. По залу проносятся ошарашенные вздохи. Под нарастающую дробь на площадку для выступлений вбегают мужчины в волчьих шкурах. Стены озаряются переливчатой янтарной вспышкой: два человека, стоящие впереди, выпускают изо рта яркие сверкающие столпы огня, удерживая подожжённые факелы. Хёнджин чувствует, как по его лицу проходится волна тепла, а тонкая прядь подбрасывается. С неким первородным рёвом мчащийся с противоположного конца зала мужчина бросается вперёд и запрыгивает на спины пригнувшихся перед ним людей. Огонь озаряет его лицо, перекошенное диким оскалом, однако уголок его губ хищно приподнимается. Тени делают лицо треугольным, абсолютно чёрные глаза с крошечными поблескивающими от языков пламени точками смотрят на Хёнджина, завороженно наблюдающего за представлением. Возможно, он придумывает, но ему действительно кажется, что тот смотрит именно на него. Мужчина, до этого сидевший на спинах своих сородичей на корточках, подпрыгивает и делает переворот в воздухе, под удары барабанов приземляясь на пол и выпрямляясь. Под белой хлопковой рубахой, разрезанной практически до середины живота, с силой вздымается широкая смуглая грудь. Судя по тому, как он стоит, гордо расправив плечи и являя собой центр строя, он является вожаком. Его волчья шуба тоже отличается, выглядя пышнее и имея кожаные наплечники с серебряными шипами. Топнув ногой в чёрном сапоге, он издаёт короткий рык, который подхватывают остальные, после чего все они начинают свой резковатый танец, больше напоминающий племенные ритуалы. Ладони и кулаки ударяют то по груди, то по коленям, ноги топают, мощные развороты позволяют им слаженно перемещаться по площади, иногда подкидывая друг друга и вновь пуская струи огня. Барабанный ритм пронизывает тонкая мелодия флейты, на которой играет стоящая в центре девушка, тоже укрытая шкурой поверх просторного чёрного платья. Если до этого сознание Хёнджина окутывала лёгкая сонливость, навеянная скукой, то на протяжении всего выступления он не сводит с них взгляда ни на секунду. Даже рот слегка приоткрывается от того, как по-дикому красиво это выглядит. Представители королевских сословий демонстрировали свою грацию и утончённость, что тоже выглядит красиво. Тем не менее, в мощи, которой пышут эти дикари, Хёнджин видит свою особую красоту, совершенно другого уровня. Она привлекает своей необузданностью и, кажется, отсутствием каких-либо ограничений. Он такого никогда не видел. Это свежо, необычно и потому буквально завораживает. Как и аура вожака, задающего темп и ведущего свою стаю в нужном направлении. Что-то в его властности колоссально отличается от властности, которую Хёнджин привык видеть в отце и других королях. Она словно построена на инстинктах и течёт внутри его людей, а не вызывается боязнью потерять свою позицию и оказаться выгнанным со двора. Она природная, врождённая. Невиданное ранее зрелище оказывает настолько сильный эффект, что когда музыка смолкает, а свет вновь зажигается, люди поначалу даже не знают, как реагировать. Они сидят в некоем остолбенении. Ладони Хёнджина начинают звонко хлопать. Впервые за весь вечер. Услышав это, остальные по наитию подхватывают аплодисменты. Клан Миро кланяется в разные стороны, при этом не сгибая поясниц, а делая это в своей манере гордо, не принижая себя. Перед тем, как они уходят к своим столам в правой части зала, Хёнджину кажется, что он вновь ловит на себе чужой взгляд. Вожак, утирающий пот с подбородка, оборачивается и вроде бы смотрит на него, после чего похлопывает идущих перед собой мужчин по спинам и указывает подбородком вперёд, веля двигаться. Хотя, возможно, он просто осмотрел королевскую семью, как таковую, из любопытства. Так или иначе, Хёнджин ощущает интерес и в какой-то степени вдохновение. Пылающие эмоции и своеобразная история воинственного народа заставляют внутри что-то всколыхнуться. Он хочет поймать это ощущение и попробовать вложить его в свои танцы в будущем. Рука опускается вниз и вытаскивает из специального отсека в подлокотнике трона прошитые золотой нитью бумаги с именами всех присутствующих. Палец скользит по страницам, выискивая раздел клана Миро. Ноготь подчёркивает буквы, перед этим остановившись на строчке. «Со Чанбин». Имя вожака выделено более толстым шрифтом, как и имена королей, представителей, лидеров и прочих людей, возглавляющих те или иные компании прибывших. Не то чтобы эта информация что-то даёт, но почему-то показалось важным узнать имя человека, отвечающего за то, что его так сильно впечатлило. - А теперь настало время и нашей семье продемонстрировать свой задор. Специально для вас, наши дорогие гости, мой старший сын, принц Хёнджин, подготовил танцевальное выступление. Пожалуйста, ожидайте с нетерпением. Задумавшись об увиденном шоу, Хёнджин едва ли не забывает, где он находится. Он чуть вздрагивает, услышав своё имя, но на автоматизме мгновенно натягивает вежливую улыбку обратно и встаёт, прикладывая левую руку к животу и кланяясь. Остальные члены семьи тоже поднимаются, чтобы освободить сцену и занять специальные места в середине зала, куда слуги уже выносят стол и стулья с позолоченными ножками. Площадка была организована для гостей, а сцена же предназначена для принимающей королевской семьи. Ладони слегка холодеют, пальцы покалывает. Пока дворцовые музыканты располагаются в специальной зоне, Хёнджин стоит в тени у края и разминает ноги. Мандраж скорее приятный, выступать перед людьми он не боится. Это как раз тот тип внимания, который он жаждет. Зрители будут оценивать и вкушать его танец, а не манеры, этикет и умение с умным видом говорить о том, на что ему откровенно плевать. К тому же, внутри по-прежнему плещется полученный от дикарей заряд. Тот словно придаёт огня и смелости, наполняет боевым духом. Он отозвался намного более глубже, чем можно было представить. Корона отдаётся слуге. Со ступней скидываются чешки. Гладкое дерево сцены холодит подошвы. Хёнджин предпочитает танцевать босиком. Так он чувствует поверхность под собой, не испытывает скованности. Стоит огням вновь чуть погаснуть, а струнам скрипки содрогнуться, как он срывается с места. Прыжок, заставляющий зелёную накидку раскрыться на манер крыльев, и вот он уже на полу вытягивает правую ногу и плавно рисует по полу круг. Оттолкнувшись руками, Хёнджин подкидывает своё тело, взмахивает ногами и грациозно встаёт, взмахивая летящей тканью. Он проводит ладонью по лицу, чувственно смотря вверх с некой отчаянностью, после чего выгибает спину и падает, переворачиваясь. Майка скользит до груди, оголяя бледный плоский живот. Лицо отражает боль, виолончель заполняет зал низкими всполохами, которые вскоре пронизываются тонким плачем скрипки. Хёнджин рывком садится, обнимает себя руками и покачивается, чтобы вскоре вновь упасть и подняться со взмахом идеально выпрямленной ноги. В голове разыгрывается продуманная история. Хёнджин вливается в музыку и двигается вместе с ней, прыгая и падая, делая развороты, выгибаясь и взмахивая порхающей накидкой. Он чувствует свободу. Ему никто не диктует движения, он делает всё сам. Так, как и задумал. Так, как чувствует. Палец проводит по пухлой губе, когда он со страстным вдохом приоткрывает рот, словно втягивая в себя дуновение жизни. Позвоночник образует дугу, таз плавно двигается. Он танцует, летая по сцене и не подозревая, что среди всех наблюдающих за ним глаз один глубоко-угольный взгляд изучает его с особым вниманием. По спине и вискам течёт пот, когда Хёнджин спускается со сцены, перед этим почтительно поклонившись хлопающим зрителям и сделав вид, что он не готов хватать ртом воздух так, что его грудная клетка будет сжиматься и разжиматься до глухих хрипов. Отойдя в сторону за кулисы, он, наконец, позволяет себе жадно продышаться, пока молодые служанки утирают ему лицо мягкими полотенцами. Джихё, которая днём набирала ему ванну, приносит стакан воды и обмахивает его веером, растолкав остальных и дав больше пространства. Она всегда понимала его чуть лучше другой прислуги, возможно, из-за того, что её приставили к нему, когда она сама была ещё ребёнком и потому училась обращению с королевской семьёй на нём. - Вот, господин, я подготовила холодное полотенце, - отойдя к столу, она залезает руками в таз с плавающими кубиками льда. - Спасибо, это то, что надо, - Хёнджин кивает, с наслаждением прикладывая его к горящему лбу. - Вы отлично выступили. - Можно было и лучше. - Не преуменьшайте свои достижения, господин, всё было прекрасно. И, простите, но Её Величество велело передать Вам, чтобы Вы вышли в зал как можно быстрее. Они отправились готовиться к своему номеру, королевская ложа не должна пустовать. - Хорошо, сейчас пойду. Вздохнув, Хёнджин переворачивает полотенце и проходится им по лицу и шее в последний раз. Вот и что случится, если он немного задержится, чтобы привести себя в порядок? Гости ведь понимают, что ему нужно перевести дыхание, а им подготовиться. Но нет же. Нельзя допускать, чтобы зал не освещался присутствием хотя бы кого-нибудь из их семьи. Поэтому влив в себя сразу весь стакан воды, наскоро вытершись салфетками и поправив растрепавшиеся волосы, Хёнджин, ещё ощущающий потребность в глубоких вдохах, выносит себя в зал, слепив губы и пытаясь контролировать свои лёгкие. Будет некрасиво, если он будет шумно дышать, принцы так себя не ведут. Секция с выступлениями заканчивается старой трогательной песней от королевской четы и их младшего сына. Зал бурно аплодирует, кто-то свистит. Не выказать им самую громкую поддержку было бы неуважением. Затем, наконец, начинается сам ужин, столы заполняются тарелками с ароматной едой. От лучших видов мяса и самых свежих овощей до сладких десертов, оформленных так, что даже есть жалко. Хёнджин с аппетитом ест, едва сдерживаясь, чтобы не набить рот до торчащих щёк. Мама запретила ему сегодня обедать, чтобы живот точно не выпирал, а лицо не опухло. Поэтому, наконец, получив доступ к еде, он готов выть от наслаждения и затихающего голода. После череды пафосных тостов от других королей столы значительно пустеют, тарелки и мусор своевременно уносятся юркой прислугой. Начинается часть мероприятия, которую Хёнджин терпеть не может. Так называемое свободное время, предназначенное для общения и обсуждения каких-либо деловых вопросов или же светских событий. Он любит поболтать, вот только политика, экономика и семейные сплетни его интересуют мало. Но с этим ничего не поделать, это тоже часть его «работы». Приходится ходить между сидящими или же стоящими компаниями, чтобы поддерживать своё присутствие, и пытаться вести хоть какие-то беседы. - Принц Хёнджин, как сильно Вы заняты в следующие выходные? – спрашивает женщина в широкой лиловой шляпе с камнями жемчуга на виске, являющаяся какой-то там родственницей короля из соседствующего королевства. - К сожалению, пока что точно не могу сказать, имеется пара потенциальных мероприятий, которые ещё не подтвердились, - Хёнджин делает чуть неловкую улыбку. – А что такое? - У моей дочки, Миён, будет пиршество в честь её совершеннолетия. Она бы очень хотела Вас видеть у себя, не правда ли? - Да, мама, всё верно, - девушка с русыми волосами, убранными в лежащий на левом плече хвост, перевязанный черничной лентой, кивает, смущённо улыбаясь. – Я была бы рада Вашему присутствию. - Спасибо за приглашение, я бы с удовольствием приехал Вас поздравить, но, увы, пока что не могу сказать наверняка. Если будет возможность, то я обязательно приеду. В планах на выходные у него разве что поход в бассейн в дворцовой купальне, чтобы немного размять спину. Однако Хёнджин совершенно не горит желанием ехать в место, куда его приглашают с единственной целью - сосватать. Ему достаточно услышать пару слов и уловить тон голоса, как он сразу же понимает, с какой стороны к нему пытаются подойти. Такое уже было и не раз, вот только он абсолютно не заинтересован в том, чтобы в очередной раз щеголять вежливостью через силу и строить из себя глухую стену, потому как подобное его не привлекает и уже порядком надоело. Так что тактика вежливых неопределённых ответов стала его главным оружием. - Очень будем Вас ждать, Ваше присутствие скрасит любой праздник. Миён была восхищена танцем, она у нас тоже немного танцует, - женщина активно кивает, отчего её шляпа подёргивается. - Очень приятно слышать, большое спасибо. Желаю Вам хорошего вечера, обязательно попробуйте закуски вон с того столика. Хёнджин кланяется, завершая разговор фразой, которую придумал для сегодняшнего вечера. Он всегда старается прописать себе короткую карту ответов, чтобы выдавать их как по нажатию кнопки. Тогда сознанию не придётся особо напрягаться для пустых бесед. - Хёнджин, а ты ведь у нас свободный парень-то, а? Только он разворачивает ступни, чтобы отойти и проследовать к другой точке пространства, как его окликает обернувшийся мужчина в удлиненном бордовом пиджаке. Каштановый горшок с оттопыренными кончиками и глаза, словно очерченные подводкой, отлично знакомы с самого детства. Это его дядя Хван Чонун, младший брат отца, раньше постоянно привозивший ему аквариумных рыбок из путешествий. - Да, дядя, Вы правы, - приходится развернуться обратно с доброжелательной улыбкой. - Пора бы уже, двадцать один год. Всё присматриваешь себе невесту? Или уже есть кто на примете? Кожу почти физически ощутимо начинает покалывать от падающих на него взглядов. Хёнджин чувствует, как на него смотрят с любопытством, кто-то с волнением, кто-то с надеждой и заискиванием. От накалившего дискомфорта очень хочется зачесаться, а ещё хорошенько врезать дяде за бестактные вопросы и созданную ситуацию. - Пока что я… - А-а-а! Господи! Женский вскрик обрывает его на полуслове. Слышно, как гремит упавшая на пол вилка, стул скрипит, отъезжая. Стоявшие у стола женщины, да и два молодых парня подскакивают и, вскинув руки, отпрыгивают в стороны. Около тарелки с оставшейся веткой петрушки сидит ярко-зелёная лягушка с вытянутым тельцем и тощими узелковатыми лапами. - Боже, какая мерзость. - Аж в сердце закололо. - Какой кошмар. Кто-то прижимает ладонь к груди, ловя ртом воздух, кто-то брезгливо морщит нос, кто-то опасливо отходит. Однако лягушка быстро исчезает со стола. Она оказывается в руке Хёнджина, который хватает её пальцами за тельце и с интересом рассматривает то, как она дёргается. - О, Боже, принц, - Миён отшатывается, зачем-то испуганно держать за свой хвост на плече. - Зачем Вы трогаете эту дрянь? - принцесса в кремовом платье кутается в накинутую шаль, кривясь от омерзения. - Она безобидная, - Хёнджин тыкает лягушку пальцем в брюхо, на что та возмущённо квакает, заставляя остальных присутствующих испуганно вздрогнуть. - Попросили бы слуг её убрать, зачем марать руки? - Вот именно, а вдруг она заразная? Или если она Вас укусит, упаси Господь, выбросьте её от греха подальше. - Да ладно вам, в ней нет ничего плохого. Хотите посмотреть поближе? - Нет-нет! - Пожалуйста, уберите её, будьте так любезны. - Не надо. - Хёнджин! - звонкий, но настойчивый голос матери, донёсшийся из-за спины, заставляет мигом выпрямиться до предела и обернуться, открещиваясь от вспыхнувшего из-за чужой реакции веселья. - Выброси её сейчас же. Не пугай наших гостей. - Да, конечно. Прошу меня извинить. Поклонившись, Хёнджин направляется в сад, вздыхая про себя. Во время завтрака мама это ещё ему припомнит. Хотя не то чтобы он сделал что-то плохое. Просто такая бурная реакция на что-то настолько безобидное показалась ему забавной. Точно интереснее однообразных разговоров, повторяющихся из раза в раз. Палец поглаживает гладкую зелёную кожу. И чего они на неё взъелись? Потерялась и забрела на человеческую территорию, ничего страшного, это же не гадюка какая. Он никогда не понимал отвращения к подобным вещам. Некоторые вылизанные до блеска люди, с которыми ему приходится сталкиваться всю свою жизнь, и то кажутся более мерзкими, однако же взаимодействие с ними считается чем-то достойным. - Гуляй. Спустившись по лестнице мимо пышных кустов с алыми розами, Хёнджин выпускает лягушку в траву и отряхивает руки. Лоб обдаёт приятной прохладой. На улице намного свежее, чем во дворце, лёгкий вечерний воздух, отдающий пряной травяной сладостью, гладко проскальзывает внутрь. Небо обернулось цветом черноплодного винограда с последней догорающей полосой гранатов меж гор на горизонте. Сочный пышный сад освещён резными фонарями с покачивающимися внутри языками пламени. Из-за этого вокруг них волнуется тёплая тыквенная дымка, словно осыпающая цветущие кустарники пыльцой. На белых скамейках с витиеватыми спинками сидят гости, попивающие напитки и поклёвывающие что-то с подносов с закусками и фруктами. Стрекотание сверчков и шелест листвы перемешиваются с негромкими голосами и сдержанным смехом. - Принц Хёнджин, добрый вечер, - плеча касаются холодные пальцы, нос обдаёт тонким сладковатым запахом клубники. - Принцесса Шихо, здравствуйте, рад видеть Вас на нашем празднике, - приходится развернуться, выходя из задумчивого покачивания на волнах атмосферы и по щелчку переходя обратно в «рабочий» режим. - Конечно, как я могла не поздравить Вашу семью с такой круглой датой? - Мы очень благодарны. - Что Вы, что Вы. Мы не виделись целых два месяца после фестиваля фонарей, мне не хватало Вашей компании, - девушка выразительно улыбается, чуть ведя оголённым плечом. - Мой отец привёз отличное вино из Италии, не хотели бы Вы попробовать его и наверстать упущенное, обсудить текущее положение дел в мире. Вон там, за виноградником есть отличный тихий уголок без лишних глаз и ушей. - Я бы с удовольствием, но к сожалению, у меня запланировано несколько встреч с партнёрами отца, сами понимаете, не могу не присутствовать. Лицо принимает виноватое выражение. Хёнджин врёт, уже даже не напрягаясь. Есть важные в политическом плане люди, которым он не должен отказывать ни в коем случае. Однако все эти принцессы, которые при каждой встрече пытаются вывести его на личную беседу, которая потенциально может перерасти во что-то ещё, ему изрядно надоели. Неважно насколько они красивы и ласковы, они не вызывают у него никакого желания иметь с ними дело. Есть ситуации, когда нужно посидеть и потерпеть для соблюдения приличий, но вот эти столкновения не стоят потраченного времени. Расположения их семей Хёнджин уже добился в прошлые разы и дальше этого заходить не собирается. Невесту он себе не ищет. - Правда? Очень жаль, я надеялась, что получится поговорить. Узнать друг друга чуть получше, менее официально, - грустно вздохнувшая Шихо мило улыбается, заглядывая ему в глаза и несколько раз выразительно кивая в очередной попытке намекнуть на то, что она предлагает что-то интересное. - Мне правда жаль. Возможно, следующее мероприятие будет менее загруженным, - Хёнджин продолжает играть из себя слепой кирпич, совершенно не понимающий никаких намёков. – Надеюсь, что Вы отлично проведёте сегодняшний вечер. Если что, Вы всегда можете обсудить деловые предложения с моим братом, ему всё равно особо нечем заняться. И советую попробовать вон те закуски, они просто потрясающие. Хорошо Вам добраться до дома, прошу меня извинить. Вежливо поклонившись, чтобы завершить разговор и не дать ей возможности вновь сделать круг к желанной теме, Хёнджин разворачивается на носках и, одёрнув накидку, с деловым видом продвигается дальше по саду в сторону беседок с сидящими там мужчинами. Начинаются стандартные перебежки по территории мероприятия с максимально занятым, но при этом по-прежнему статным видом, чтобы его дёргали поменьше. Однако те, кто до этого не успел перехватить его во дворце, умудряются как-то выскочить из-за угла и всё равно окликнуть его, затягивая в светские беседы. Через час Хёнджин понимает, что его социальная шкала слишком переполняется. От одних и тех же предложений куда-то приехать, либо где-то вместе уединиться начинает подташнивать. Равно как и от обсуждений нового моста между королевством Каратов и королевством Нео, восхождения на престол молодого монарха на Севере и подорожания руды. Ему это неинтересно. То, что все разговаривают про одно и то же, про эти «важные» дела даже раздражает. Как следствие, увидев очередную голову, повернувшуюся к нему с загоревшимися глазами, Хёнджин делает вид, что не видел этого, и, кивнув воздуху, направляется к арке среди ароматных кустов чубушника, словно его кто-то позвал. Ему нужен перерыв. Ещё одной пафосной беседы о геополитике или незаконно рожденном сыне какого-то короля он не выдержит. Пальцы обхватывают гранёный бокал с кубиками льда, бренчащими в виски. Слуга в сером жилете нёс их на подносе к компании мужчин, так как этот напиток обычно предназначается им, важным великовозрастным аристократам, а не женщинам и молодёжи. Однако Хёнджину плевать. К чёрту шампанское, он вообще его не любит, сейчас ему нужно что-то покрепче. Придерживаясь края открытой площадки и тенистых уголков, Хёнджин спускается дальше в нижний уровень сада. Губы прикладываются к стакану, желудок приятно обжигает. Лёгкая музыка, которую со сцены наигрывали музыканты, остаётся позади вместе с гудящими голосами. В раскиданных по территории беседках можно видеть отделившиеся компании, обсуждающие свои личные дела. Хёнджин минует их, сворачивая на нужном повороте и уходя к кустарникам, ведущим к оранжерее. Из окна он видел, что эту часть сада не украшали. Значит, здесь не будет дотошных родственников или членов других королевских семей, которые будут вновь пытаться чего-то от него добиться. Ртутная луна в тёмно-смородиновом небе светит достаточно ярко, чтобы видеть окружение. Вдоль дорожек в некоторых местах также горят стандартные фонари, которые зажигают каждую ночь. Хёнджин со вздохом опускается на свою любимую скамью, с которой открывается вид на небольшой пруд с кувшинками и квакающими лягушками. В траве на берегу можно заметить несколько мерцающих светлячков. Сделав очередной глоток виски, он откидывается на спинку и прикрывает глаза, расслабляя лицевые мышцы. Около трёх минут он наслаждается тишиной, покоем и отсутствием потребности играть какую-либо роль. Подобные мероприятия каждый раз его выматывают. - О, прошу прощения, не знал, что здесь кто-то есть. Низкий, но при этом какой-то непривычно чистый по своему звучанию голос заставляет распахнуть глаза. Повернувшись, Хёнджин видит трепыхания волчьей шерсти на ветру. Глубокий взгляд изучает его, ожидая реакцию. Вожак клана Миро собственной персоной, причём весьма неожиданной персоной, возникшей среди веток окантовывающей дорожку вишни. - Да ничего, всё в порядке, весь сад к Вашим услугам, мы будем только рады продемонстрировать наши угодья, - уголки губ приподнимаются уже на автомате. – Правда эту часть не украшали под мероприятие, напитки и закуски остались на верхнем уровне. - На самом деле, мне как раз захотелось немного отдохнуть от этого официоза, - мужчина издаёт басистый смешок. – Я Со Чанбин, возглавляю клан Миро. Рад чести познакомиться с Вашим Величеством лично. - Можно и без «Вашего Величества», - Хёнджин отмахивается, почему-то находя странным то, что такими словами к нему обращается представитель дикарей, образ которых совершенно не вяжется с подобной демонстрацией иерархического этикета. – Это больше подходит моим родителям. Да и это скорее честь для меня. Мне очень понравилось Ваше выступление, правда. Я никогда такого не видел и был приятно удивлён Вашей энергией и подачей. Примите мои искренние восхищения, господин Со Чанбин. - Даже так? – мужчина вскидывает брови, кривя губами. – Я польщен. И, принц Хёнджин? Могу я сразу попросить об одолжении? - Я слушаю. - Никаких «господинов», ладно? Хотя бы когда здесь нет этих напыщенных ублюдков в кафтанах, которые каждый чих в тетрадку записывают, - Чанбин опускается на скамью и хлопает себя по коленям. – Не понимаю я эти расшаркивания и разброс по уровням. Народ должен быть един, у нас так принято считать. Уважение проявляется и без этих пафосных речей из каких-то древних книжек. И что-то мне подсказывает в Ваших глазах, принц, что Вы тоже с этим согласны. Потому и убежали подальше от светской болтовни. Поначалу Хёнджин даже не может найти в себе слова, чтобы ответить. Он не привык слышать подобную речь от кого-то, кроме Чонина и пары других людей, которых может называть товарищами. К тому же, в нём непроизвольно держится какая-то настороженность касательно нового человека, о характере и жизни которого он не знает абсолютно ничего. На него нет досье, которое бы прописывало, как с ним обращаться и что о нём нужно помнить. Однако что-то в смуглом лице Чанбина без напускной угодливой вежливости и показушности заставляет почувствовать больше какого-то пространства для своих действий. Он сидит, расслабив спину до уровня комфорта, ноги широко расставлены. От него тянет каким-то костром и, кажется, мятой. - Тогда можно и ко мне не «выкать», пожалуйста? – собравшись с мыслями и немного подумав, Хёнджин издаёт смешок, решая всё-таки поддаться такому неожиданному переходу и ощущая, что возвращаться к стандартным напускным манерам так быстро не хочется. - Без проблем, - Чанбин довольно кивает, с мгновение рассматривает его и затем закидывает левую руку на деревянный подлокотник скамьи. – К слову о танцах. Ты потрясающе двигаешься. Скажу честно, что я ожидал какого-то душного вальса или игры на скрипке во всех занудных традициях этих ваших дворцовых утренников, но ты меня удивил в самом приятном смысле. Вообще я привык говорить прямо и не выдумывать чего-то там, так что скажу, как есть. Ты очень чувственный и притягательный на сцене. Хочется смотреть ещё и ещё на то, как ты выражаешь себя своим телом, оно у тебя отличное. Резко выдохнув со смешком от неожиданности, Хёнджин проводит языком по стенкам щёк, отводя взгляд куда-то на пруд. Он впервые слышит подобное в свой адрес. Обычно никто из зрителей не позволял себе настолько открытых выражений и тем более комментариев в его отношении. Его застали врасплох, неловкость мешается с растерянностью. При этом, появляется и какое-то покалывающее любопытство. Это что-то новое. - Что ж, спасибо за комплимент. Это… интересная обратная связь. - Я тебя смутил? – лукаво улыбается Чанбин, не сводя с него глаз и явно наслаждаясь реакцией. - Нет. Я слышу такое каждый день, - Хёнджин вскидывает подбородок с наигранной гордостью, какое-то время сидит так, а затем, вновь встретившись с глубоким взглядом, посмеивается и делает глоток виски, ощущая, как во лбу что-то начинает приятно размягчаться. – У нас здесь так не выражаются. Люди…боятся слов, которые не входят в стандартный словарь, который нам вдалбливают в голову с пелёнок. Поэтому я всегда рад слышать что-то, что не слышу от окружающих каждый день. Хотя это и было внезапно. - Тебе идёт. - Что? - Настоящая улыбка, - мужчина выдерживает паузу, смотря на то, как у него вытягивается лицо. – Ты красив с любым выражением, я не спорю. Просто когда в нём такая же наигранная вежливость, как и у всех остальных, кто сейчас сидит с короной на башке, это выглядит по-другому. Ты ведь понимаешь, про что я говорю? Какое-то время Хёнджин молчит. Кажется, что лицевые мышцы начинают гудеть изнутри. Его профессиональные инструменты по отыгрышу роли принца, которой его с детства учила мать. - Да, - после небольшой паузы он кивает. – С этим ничего не поделаешь. Так принято. Нужно соблюдать этикет и не пускать свои эмоции вперёд, чтобы они не мешали поддерживать деловые связи и функциональность королевств. - Красивые обороты для описания лицемерия. - Вау, а ты и правда прямолинейный. - Ну, лучше пусть меня будут ненавидеть и любить за то, кто я есть, а не за то, кого я из себя строю, - Чанбин хмыкает. – Ты не устаёшь от этого? - Тогда я бы не сидел здесь подальше от унылого бубнежа про политику, расшаркивания любезностями и приглашений меня на их сраные фуршеты. Слово, резко выбивающееся из образа элегантного принца, сидящего с идеальной осанкой и носящего на голове корону, заставляет вожака клана гулко рассмеяться. Закинув голову, он хлопает себя по бедру, затем поворачивается к Хёнджину, удовлетворённому его реакцией, и пару секунд вновь с интересом его рассматривает. Отблески ртутной луны пускают крошечные полосы блеска по абсолютно чёрным глазам под угольной чёлкой. - Знаешь, тебе чертовски идёт говорить нормальным языком. - Знаешь, мне чертовски нравится говорить нормальным языком. Ветер пускает по воде в пруду рябь. Деревья мелодично шелестят, чуть покачиваясь. Странная ситуация. Хёнджин думает о том, что сидит с одним из дикарей, с тем, кого сопоставляют едва ли не с отсталыми отголосками древних цивилизаций, которые максимально далеки от их высшего общества, в котором он родился и вырос. Которое является его родной средой. И при этом буквально после пары открытых честных фраз он ощущает больше расположения и комфорта, чем от общения с людьми, которых видит практически на каждом мероприятии с самых пелёнок. Возможно, потому что тот, можно сказать, с самого порога показал свою неотполированную традиционным лоском сторону. Это кажется свежим. Даже вызывающим уважение и любопытство. - Значит, лягушек ты не боишься, а? - А? – Хёнджин выгибает брови. – А при чём тут… ты видел? - Было дело. - Ты что, следил за мной? - Есть у нас одно поверье. Когда ты побеждаешь зверя и подчиняешь его себе, то перенимаешь и его качества, - Чанбин хлопает себя по накидке из волчьей шкуры. – Я много чего вижу. Обязанности у меня такие. За окружением следить. Иначе свой клан не защитишь, так что и видеть надо всё, и чуять надо всё. - То есть вы прям серьёзно в этой теме, да? Всякие духовные животные, ритуалы, язычество, силы природы. - Это ты так осторожно пытаешься уточнить определяем ли мы время по палке, торчащей из земли, и ссым ли на деревья, чтобы территорию помечать? - Не в этом же смысле, - Хёнджин насмешливо цыкает и взмахивает стаканом. – Я же понимаю, что вы не пещерные люди какие-то. Просто у вас своя культура и мне интересно. Как бы. В народе всякое говорят. - О, я не сомневаюсь, - фыркает Чанбин. - Поэтому прекрасно зная, какое дерьмо говорит народ, я был бы не против узнать всё из прямого источника. Просветиться. Я всегда открыт к новому. - Приезжай. Посмотришь. Вожак клана многозначительно заглядывает ему в глаза. В его лице есть что-то насмешливое, но не в злобном плане. Скорее, он заинтересован в происходящем, оно его веселит. Помимо этого, в нём проскакивает и некая серьёзность, даже вызов, настойчивость. Он словно считывает все его реакции, следуя своим словам и полностью прощупывая всё, что находится в зоне его восприятия. - Был бы рад. Могу попросить отца организовать культурно-просветительскую поездку, - с небольшой заминкой отвечает Хёнджин, не ожидавший приглашения. - Культурно-просветительская поездка. Уголок губ Чанбина насмешливо дёргается. Постучав пальцами по скамье, он лезет в карман просторных штанов и достаёт оттуда пачку сигарет. Закусив фильтр зубами, он вытаскивает оттуда же спичку, которой чиркает по шершавой части кожаного браслета на левом запястье. Та вспыхивает и затем поджигает сигарету. Вскоре вверх выпускается струйка дыма. - Так вот, насчёт лягушек и прочей ползучей гадости, - через пару затяжек возобновляет изначальный разговор Чанбин. – То есть ты бы не сказал, что ты изнеженный доморощенный принц, как те лощёные пацаны, которые чуть вместе с бабами не заверещали тогда? - Я бы, конечно, мог обидеться на такой лестный стереотип, но да, - усмехается Хёнджин, покачивая виски в стакане и отпивая, чуть морщась от жжения. – Как-то меня такое не трогает. Мелкий наш от мух вон бегает, а я как-то спокойно к этому. Я, может, и принц, и всю эту кучу столовых приборов вокруг тарелки назову в алфавитном порядке, но у меня всегда какое-то шило в жопе было. Меня так бесила куча запретов и правил, что я был не дурак иногда и свинтить в город, чтобы на другой мир посмотреть. В коровий навоз я, конечно, руками не полезу, но клеща из собачьей ляжки достать смогу. - Ого, да вы, принц, с сюрпризом. - А то. - Тогда будешь? Чанбин протягивает наполовину скуренную сигарету. Принимать что-то от фактически незнакомца, так ещё и тащить это в рот явно не вписывается в рамки, в которых Хёнджина растили. Это как минимум негигиенично. К тому же, в их обществе королевская семья считается неким идеалом, примером того, как нужно себя вести и как жить. Соответственно курение было строго запрещено. Однако Хёнджин в свои вылазки и достаточно близкое общение с сыновьями прислуги уже успел много чего попробовать. Так что, чуть подумав, он берёт сигарету и затягивается. Горький дым щекочет горло. Но после лёгкой дозы алкоголя это как будто пускает по телу приятный разряд. Он выдыхает дым, чуть закинув голову и прикрыв глаза. Чанбин вновь наблюдает за ним, рассматривая то, как вороные волосы откидываются назад, как розоватые губы вытягиваются, как двигается кадык, подчёркивая изгиб длинной шеи. - Выглядит слишком профессионально для принца из такой знатной семьи. - Хочешь дам пару уроков? Насмешливый тон Хёнджина заставляет Чанбина вновь рассмеяться. Он кладёт локоть на спинку скамьи. Взгляд переходит с головы ниже, проходится по бледным ключицам, опускается к животу, соскальзывает на закинутые друг на друга ноги, одна из которых покачивается. Полоса лодыжки на контрасте с тёмными штанами и сумраком сада едва ли не светится. Глаза снова возвращаются к лицу Хёнджина, делающего ещё одну затяжку. Внешность самого настоящего принца, не меньше, она создана для того, чтобы ею любовались. Зато характер, который обычно вынужденно скрывается, то и дело проскакивает яркими фейерверками, намекающими на то, что там, за линией горизонта, есть намного больше интересного. До безумия необычное сочетание. Чарующее своей непредсказуемостью и потенциалом. Хёнджин с наслаждением выдыхает очередную струйку дыма, чувствуя, как усталость отходит на задний план. Он словно поставил на пол тяжёлую коробку, которую везде таскает с собой, и позволил себе присесть отдохнуть. Губы вновь обхватывают фильтр, как сигарету резко выхватывают из пальцев. Он недоумённо смотрит на Чанбина, не понимая, что произошло, а затем оборачивается уже в другую сторону, услышав шорох листьев. - Так и знал, что ты опять здесь торчишь. Там… - появившийся из-за куста шиповника Чонин осекается, заметив на скамье ещё одного человека, и уже через секунду чуть склоняет голову, виновато улыбаясь. – Добрый вечер. Извините за вторжение, я не видел, что Вы беседуете, иначе не стал бы так прерывать. - Всё в порядке, - Чанбин сдержанно улыбается в ответ, при этом голос его пронизывается немного насмешливыми нотами от такой резкой перемены. – Рад познакомиться. - Взаимно, господин. Надеюсь, что у нас ещё будет возможность поговорить лично и познакомиться получше, наша семья всегда рада новым товарищам. - Чего тебе? – Хёнджин, не впечатлённый вернувшимся официозом, смотрит на брата с явным недовольством. - Мама тебя потеряла. Госпожа Чон Химин очень хочет поговорить с тобой о бале, который устраивает через две недели, - взгляд Чонина мимолётно проходится по догорающей сигарете с явным осуждением. – Поэтому мне очень жаль прерывать Ваш разговор, но, думаю, будет правильно вернуться обратно к гостям. - Ладно, - Хёнджин открыто вздыхает, физически чувствуя, как ноги словно превращаются в кирпичи от того, как сильно ему не хочется это слушать. – Сейчас приду. - Спасибо. Господин, ещё раз извините. Желаю Вам хорошего вечера и выражаю нашу искреннюю благодарность за то, что Вы пришли на наш праздник, наша семья это очень ценит. - Спасибо, что пригласили. Удачи. Коротко поклонившись ему, Чонин выразительно стреляет в Хёнджина взглядом и, развернувшись, начинает шагать обратно. Тот, в свою очередь, вновь вздыхает и поднимается. Однако его губы изгибаются в улыбке, когда Чанбин протягивает ему сигарету обратно. - От души. Хёнджин с чувством затягивается напоследок и возвращает ему затухающий окурок. Выпустив дым, он залпом допивает виски, выдыхает от прошедшего огня и отставляет стакан обратно на скамейку, потому что если мать его увидит, то ему достанется ещё сильнее. - Я уберу, - Чанбин, как ни странно, сразу же это понимает и с кивком забирает его себе. - Спасибо. Приятно было поболтать. Правда. Буду рад, если ещё заглянешь к нам. - О, не сомневайся. Загляну. - Буду ждать. Приятного вечера. - И тебе, принц. И тебе. Несмотря на то, что возвращаться обратно в общество, где всем в обязательном порядке нужно вежливо улыбаться, подбирать выражения и следить за своим лицом, Хёнджин чувствует небольшую долю облегчения и даже радости. Знакомство и разговор с вожаком клана Миро действительно были внезапными, нестандартными, даже заставляющими растеряться, но, тем не менее, дышалось во время всего этого в разы легче, чем при нахождении рядом с известными аристократичными персонами. Благодаря этому заряду удаётся нормально «отработать» до конца мероприятия, хотя мать всё же вставляет ему пару втыков и ругает за то, что тот опять позволил себе надолго куда-то уйти. Но он к такому уже привык. Сильно это не задевает. Встреча оказывается настолько необычной и вырывающейся за рамки привычного мира, что Хёнджин на протяжении двух следующих дней временами вспоминает про неё. Прокручивает в голове их разговор. Восстанавливает в голове внешность Чанбина. Чуть грубоватая под стать его происхождению. Черты сами по себе кажутся слегка чересчур, слегка не по стандартам. Однако всё вместе это создаёт интересную картину. Особенно его глубокий взгляд. Что-то в его глазах есть настолько первородное и мощное, что это крепко откладывается в памяти, иногда привлекая к себе внимание. Возможно, во всём виноват именно факт того, как сильно это выбивается из типичных будней во дворце. В понедельник голова Хёнджина загружается уроками китайского. Он часто путает сложные иероглифы, поэтому приходится заставлять себя садиться за учебники и снова всё повторять, иногда приглашая преподавателя из королевской академии, чтобы прояснить какие-то моменты, либо проверить и оценить его. Зажатый в левой руке карандаш безостановочно вырисовывает на бумаге круги. Хёнджин перечитывает список слов, которые ему нужно выучить как письменно, так и устно. Этому его научил тот самый преподаватель. Сказал, что это помогает запоминать материал лучше. Лист бумаги уже становится практически полностью чёрным, когда по двери стучат и в классной комнате, освещённой обеденным солнцем, появляется Джихё. - Господин, позвольте Вас прервать. - Чего там? - Король и королева желают видеть вас в зале переговоров. - Что? – Хёнджин недоумённо оборачивается. – Зачем? - Не знаю, господин. Просили привести Вас сию же минуту. - Какого… Пробурчав себе под нос, принц встаёт, задвигая стул. Он выходит в коридор и следует за служанкой, не переставая хмуриться. Что он натворил? Он буквально сидел во дворце все эти дни и занимался своими стандартными делами, учился, практиковался и по вечерам выходил в сад почитать. Чонин на что-то наябедничал? В голову ничего не приходит, они вроде не ругались, чтобы тот вдруг решил как-то ему подгадить. Ладони противно холодеют от неизвестности, лучше уж знать, за что тебе могут настучать по голове, чем так. Или, может, у родственников что-то случилось? В этом тоже ничего хорошего нет. - Удачи, Господин, - перед тем, как распахнуть перед ним дверь, Джихё кланяется и поднимает свой маленький кулак в знак поддержки. - Спасибо. Сделав глубокий вдох и протяжно выдохнув, Хёнджин поправляет одежду, после чего заставляет своё лицо принять нейтральное выражение. За складку между бровей ему тоже может прилететь, ведь «принцы так не делают» и «морщины появятся». Дверь бесшумно поворачивается на петлях. Хёнджин входит в квадратную комнату, полностью отделанную древесиной. Янтарный витраж на высоких окнах словно поливает пол тыквенным соком. У дальней стены за дубовым столом сидят его родители. А на стуле спиной ко входу какой-то мужчина с чёрными волосами. - Привет. Звали? - Да. Проходи, садись. Отец спокойным голосом отдаёт указание и показывает на стул между собой и своей женой. Хёнджин, чувствуя, как его желудок скручивается от неприятного предчувствия, проходит в комнату. Пройдя чуть дальше неизвестного гостя, он разворачивается, чтобы поздороваться. - Здравст… вуйте. Глаза распахиваются. Хёнджин озадаченно смотрит на Чанбина, которого ожидал увидеть меньше всего. Он знает, что кланы обычно кочуют, либо ведут быт на своей территории, выбираясь вглубь королевства только по особым случаям, так как расстояние это немаленькое и затрачивает ресурсы. Учитывая, что празднование юбилея было всего пару дней назад, клан Миро явно не должен был появляться на людях ещё какое-то время, иначе в чём смысл опять мотаться туда-сюда через границу и всё королевство, как таковое? - Здравствуй, - Чанбин улыбается ему с каким-то хитрым огнём в глубоких глазах, что не помогает собраться с мыслями. - Хёнджин, - окликает его мать, явно недовольная тем, что он так потерялся. – Присаживайся. Ноги сдвигаются с места. Идя к стулу, Хёнджин усиленно соображает, пытаясь понять, что происходит. Та рождённая в моменте идея про культурно-просветительскую поездку так и осталась идеей, он про неё не рассказывал, а Чанбин не похож на того, кто будет тащиться сюда ради того, чтобы обсуждать какие-то инновационные культурные проекты. Тогда зачем он тут? И зачем вокруг него стоят какие-то коробы, накрытые мешковиной. Хёнджин обращает на них внимание, только сев на стул, потому как до этого был сосредоточен на человеке. - Итак, господин Со, что Вы хотели с нами обсудить? – вопрос короля вводит в ещё большее заблуждение; даже он не знает? - Спасибо, что согласились выслушать меня, Ваше Величество, - Чанбин, одетый в длинную чёрную накидку с широким белым поясом на талии, встаёт с места и почтительно кивает ему, при этом, как и на празднике, не сгибая спины. – Как Вы знаете, наш клан промышляет охотой и поверьте: охотники мы отличные. Кабаны, олени, медведи, самая разная птица от фазанов до рябчиков – всё это мы добываем круглый год и разделываем так, что ни одного лишнего грамма на кости не останется. Свежее мясо, качественное – это то, что всегда нужно как на личной кухне, так и для торговли, особенно учитывая текущие сдвиги в экономической ситуации. Сделав шаг вправо, Чанбин скидывает ткань с одного из ящиков, после чего убирает уже и плотную крышку. Внутри алеет нарезанное мясо, в некоторых местах и, как оказалось, по бокам находятся металлические контейнеры со льдом, позволяющие поддерживать холодную температуру. - Всё это мясо может быть Вашим. Далее, мы также отлично владеем разными ремёслами, благодаря которым и производим собственное оружие. Мечи, луки, стрелы, арбалетные установки, - Чанбин открывает следующий ящик, в котором в разных отделах уложены перечисляемые изделия. – Качество говорит само за себя. С никчёмным оружием никакой охоты бы и не вышло. Тогда бы уже охотились на нас. Также наши мастера отлично управляются со шкурами животных любого размера. Кролики, ласки, лисы, волки, медведи – перечислять можно очень долго. Их можно использовать как для пошива одежды для Вашей семьи, так и для продажи. За хорошую шкуру можно получить вполне себе большие деньги. Вожак клана демонстрирует третий ящик. Королевская семья молча за ним наблюдает с нарастающим удивлением. Чанбин же двигается дальше и показывает наполнение последнего короба. - Украшения. Кольца, серьги, кулоны, шкатулки для их хранения. Древесина, металл, по заказу можем поработать также с серебром, золотом или же драгоценными камнями. Опять-таки: распродав один только этот ящик, можно выручить приличную сумму, которая поможет развивать Ваше королевство и дальше. Всё это мы можем привозить Вам четыре раза в год, то есть один раз в каждый сезон, меняя некоторые компоненты. Но это ещё не всё, - Чанбин возвращается на точку ровно в середине зала. – В мире может произойти всякое. Мой клан – профессиональные войны, которые победили сотни противников, выживая в самых диких краях. Подумайте о том, как было бы хорошо иметь таких союзников, если вдруг начнётся война или какой-либо вооружённый конфликт. Мы могли бы заключить соглашение и тогда мои люди всегда будут готовы прийти Вам на помощь. - Буду честен, - после воцарившейся паузы начинает король. – Это звучит даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мясо, шкуры, оружие, ремесленные изделия, ещё и военная помощь. Это безусловно то, в чём всегда нуждается любое королевство. Однако что же Вы попросите за всё это? Потому как на торговое предложение это явно не похоже. Цены Вы не назвали, господин. Что Вы хотите за всё это? - Ничего сверхъестественного, - Чанбин разводит руки в стороны и с кривой улыбкой переводит пронзительный взгляд на человека, сидящего посередине. – Я хочу, чтобы принц Хёнджин вышел за меня замуж.