Брут и его бешеный

Любовь — это вставать пораньше, аккуратно сползать с кровати, чтобы не потревожить сопящего волчонка, и уходить готовить завтрак. Любовь — это носить одежду друг друга, смешивая запахи, смешивая друг друга в одно целое. Любовь — это терпеливо объяснять ему, как пользоваться электронной плитой и зачем в холодильнике разные отсеки. Любовь — это крепко держаться за руки на шумной улице, потому что Бродяга почти-животно старается быть в тени, поближе к стенам зданий и избегает толп. Любовь — это даже в темноте чувствовать его беспокойный взгляд, задыхаясь ночью от кошмаров и подрываясь в холодном поту. На третий день Бродяга в его квартире освоился. На четвертый день Брута начало накрывать. Бродяга его сон всегда немного караулит, спит чутко, готовый на любой тихий вздох прижаться лбом к сведенным сдавливаемым плачем лопаткам, прошептать что-то успокаивающее, обнять худыми руками. Бродяга вроде маленький, а все равно Брута целиком обхватывает, щелкает каждой косточкой, как будто пазлом, идеально совпадая с ним. — Опять та херня приснилась? — спрашивает в спину. Брут вместо ответа подтягивает колени к груди. Старая квартира вскрывает его панцирь даже без консервного ножа — он тут провел много счастливых, больных, слишком искренних дней. Прошлое напоминает о себе, когда ты думаешь, что разобрался с ним окончательно. Травмы так просто не исчезают в никуда — они просто отращивают себе новую форму и способы отравлять жизнь. — Понял. Хочешь, уйдем обратно? — аккуратно спрашивает Бродяга. — Нет. Просто побудь со мной тут. Если честно, я первый раз чуть не вскрылся, когда вернулся сюда один, — Брут чувствует несильный укус в плечо. — Нельзя же так всегда подыхать, я должен научится быть здесь без истерик. — Кому должен? Хочешь, проведем на окраины этот ваш… тырнет? Хочешь, построишь там филиал вашей конторы? Я готов даже Икара вытерпеть, лишь бы ты спал без кошмаров. Это очень весомо, так что советую хорошо подумать над этим, два раза предлагать не буду, — Бродяга продолжает его обнимать и говорить какую-то чушь, и Брут отвлекается. Уже не так сильно сдавливает узел в груди, он может вдохнуть и даже беззвучно усмехнуться. Бродяга отрубается на половине предложения, так и не дорассказав, какие возможности для развития бизнеса есть на Окраинах. Брут прислушивается к его дыханию, вместо овец считает, сколько раз Бродяга во сне начнет что-то бормотать, и сам проваливается в сон. На этот раз без кошмаров.