Брут и его бешеный

Брут как-то интуитивно, еще когда Бродяга в первый раз его поцеловал, еще когда они не начали спать, понял, что за позицию «сверху» они вполне могут подраться. Просто в характер Бродяги отлично вписывалась роль ведущего — он был наглым, пер напролом и легко воспламенялся. Он любил прижимать Брута ко всем горизонтальным и вертикальным поверхностям, любил кусаться и рычать. А еще он просто любил Брута. Брут, в свою очередь, был на порядок опытнее — как с женщинами, так и с мужчинами. Даже несмотря на протез, умелые руки привыкшего к кропотливой работе изобретателя все так же превращали его партнера в раскаленные угли. Брут открыл Бродяге новые эрогенные зоны, о которых тот даже не подозревал, и научил парочке приемов, от которых им обоим сносило крышу. Так что они просто любили друг друга при любом раскладе. Бродяга, когда оказывался ведущим в сексе, был, как и в жизни, суматошным и распаленным. Он как будто пытался Брута облапать всего и сразу, зацеловать, искусать до щекотки. Бруту его иногда в такие моменты приходилось тормозить, чтобы растянуть удовольствие. Но иногда Бродяга как-то по-особенному собирался, двигался плавно, как хищник, уверенный, что добыча от него уже не уйдет, и доводил Брута до сдавленных проклятий и всхлипов. И от такого властного Бродяги у Брута подкашивались коленки. Брут любил его просить. Бродяга — в нем, обнимает со спины и прижимается грудью к лопаткам. Он двигается неторопливо, гладит горячими руками Брута по груди медленно, с наслаждением. Брут мог бы обидеться на это обманчивое спокойствие — но он кожей чувствует, как херачит под крепкими ребрами любимое сердце и как подрагивают пальцы, когда Бродяга сжимает его соски. Они лежат боком, но Брут почти завалился на него, перестав контролировать себя и осознавать реальность. Он гнется в пояснице, пытаясь почувствовать еще больше, но Бродяга медлит, с улыбкой произносит «какой нетерпеливый» и прикусывает шею. Брут дрожащей ладонью цепляет Бродягу за запястье и тянет вниз. — Сильнее… — Что «сильнее»? — издевательски-томно шепчет ему на ухо Бродяга, но все-таки слушается, накрывая ладонью его пах. Не сжимает, а только мучает и легонько пробегается пальцами по члену. Брут воет и впивается ногтями ему в плечо. — Пожалуйста, блять… Бродяга снова усмехается, прикусывает его шею и одновременно с влажным движением руки вверх-вниз сильно подается бедрами, входя до конца, как Бруту и было надо. Реальность взрывается окраинскими звездами — Брут выгибается, прижимаясь и будто пытаясь полностью вплавиться в наконец переставшего сдерживать себя Бродягу. Волчонок хрипло стонет, обнимает Брута за шею и утыкается мокрым лбом куда-то ему в лопатки. С общей мыслью «не отпущу» и тяжелым дыханием они находят ладони друг друга и переплетают пальцы. Одно на двоих удовольствие мягко догорает тлеющими углями.