Шатер

Свет софитов слепит прямо в глаза, Освещая маленькую худощавую фигурку. Она застывает прямо посреди шатра терпеливо дожидаясь пока акробаты прямо над головой сделают свои последние трюки, перед тем как исчезнуть со сцены. Мимо проносятся лошади, которые чуть не сдувают его забавную шляпку-цилиндр. Но шут будто не замечает всего это, лишь прячет чувство трепещущего восторга в груди, понимая, что сейчас главной звездой всего выступления является он. Он, маленький клоун, выросший в семье циркачей — то ради чего все приходят в старенький шатер, среди сотни других цирков. Вот сейчас стоит всего взмахнуть руками, перед тем как открыть рот и сказать пару слов, и все внимание публики будет полностью приковано к нему. Каждый человек в зале, затаив дыхание, умолкнет и будет ждать — что же скажет этот забавный паренёк с крашенными кудрями и фетровым шариком на носу? Будет ли это шутка, объявление следующего номера? Может он сейчас свяжет слова в замысловатый монолог, чтобы разогреть публику перед гвоздем программы — десертом оставленным на самый конец, который оставит приятное послевкусие после посещения цирка на долгое время. Или может он вопреки всем ожиданиям скажет: «программа закончена, дорогие гости, спасибо что пришли. Заходите ещё.» И все придут. Придут, чтобы увидеть знакомых лошадей, акробатов. Увидеть как фокусник достает отовсюду тряпки, заколки, шляпы, карты, стулья и все что только может поднять человек. Ну и конечно же, чтобы узнать, что на этот раз выкинет забавный шут, выглядящий так будто искупался в зелёнке. И вот он открывает рот, чтобы разразиться речью, но тут же закрывает его. «Вару!» — настойчиво кричит чей-то голос, заставляя его обернуться. Но ни человека, окликнувшего его, ни цирка сзади нет. Всюду серая трава и серое небо, как будто кто-то распечатал цветную картинку на чёрно-белом принтере, лишив ее прежней живости. После ярких красок цирка, от обилия серости хотелось вырвать себе глаза. Пепел под ногами будто окружал его со всех сторон. Обволакивая, засасывая его словно мистические зыбучие пески, что так любят показывать в фильмах. Но и пепел размыкает свои объятия, оставляя его, перед этим сменив его полосатую рубашку на зелёную, то же произошло и с другой одеждой. Теперь он выглядел совсем неуместно. Он словно зелёное пятно, случайно попавшее на важные документы, которое надо срочно стереть, уничтожить. Шут обнимает себя за плечи, но обнаруживает что-то в руке. Очки. Зелёные очки. Дыхание замирает на секунду, перед тем как он надевает окуляры на нос. Мир становится полностью зелёным и ему уже не так беспокойно. Неожиданно тишина сменяется какой-то известной к-поп песней. И вот уже два оленя перед ним танцуют хореографию этой песни. Вару открывает глаза. Вокруг зелёные подушки и одеяло, мягко обволакивающие его со всех сторон. «Какого хрена?» — думается ему. Он выдыхает и отворачивается к стенке, принявшись рассматривать узоры на обоях, попутно размышляя. Что это вообще было? Давние воспоминания? Кошмар? Очередной высер его больной фантазии? Нахер он купил себе обои с цветочками? Лучше бы он купил те, что с динозаврами, хоть и пришлось бы ехать в магазин на другом конце города. Теперь вот жалеет о своей лени. Ну хотя бы цветы тоже были зелёными. Так, он же думал о своем сне. — I'm a queencard. You wana be a queencard? — слышится с кухни. Кажется Эмма снова делает что-то на кухне под музыку и совершенно наплевав на наушники и на брата, что отсыпался после тяжёлой рабочей недели. Вопреки задорному мотивчику, музыка только больше погружала его в мысли. Прошло столько лет с того момента как он работал в цирке, а ему до сих пор снятся сны о нем. Неужели он настолько сентиментальный? Возможно у него есть неприятные воспоминания от туда, но в цирке ему определенно нравилось, особенно выступления акробатов. Вару даже ходил в кружок в детстве, дабы стать гибким и ловким, чтобы выступать в цирке. Но в итоге он как был клоуном так и остался, а участившиеся кошмары уже конкретно задолбали. В голове пронеслась мысль, что возможно это побочка от лекарств и ему стоит сходить к психотерапевту, но эта мысль быстро сменилась на другую, как и песня на кухне. Бывший клоун вздыхает, издав полу отчаянный стон, перед тем как перевернутся на другой бок и подняться с кровати. Что, что, а размышлять под песню про то, как у кого-то не встаёт хер, не особо хотелось. Не то, чтобы Вару не одобрял музыкальный вкус сестры… Но бога ради, не в восемь же утра! — Я убью ее, — буркнул парень себе под нос, кутаясь в зелёный теплый халат. Они конечно платят за отопление и оно у них есть, но греет оно настолько плохо, что можно считать, что его у них нет. Зелёные окуляры перемещаются с тумбочки прямо на его нос. Хоть, в комнате он мог чувствовать себя комфортно и без них, ведь она буквально вся зелёная, исключая разве что пол, потолок и оконные рамы, но в мире он предпочитал не снимать очков, дабы не видеть все в тошнотворно ярких или уныло серых тонах. Тем более, что зелёный это цвет удачи. Покрайней мере у ирландцев так точно. И да, Вару было совершенно плевать, что у него нет ни знакомых, ни родственников, что были бы хотя бы на четвертинку ирландцами. — Что ты делаешь? — наблюдая за фигуры сестры сгорбившейся над раковиной, спросил он. Эмма лишь недовольно зыркнула на него, и продолжила сыпать на сковородку соду, чистящее средство и что-то ещё, что по ее мнению могло отмыть пригоревшее нечто с утвари. — Опять, что-то приготовить пыталась? — издевательски протянул зеленоволосый, кутаясь в халат ещё сильнее. Со стороны окна противно тянуло холодом, и вместе с тем дым и запах гари уходил на улицу, так что Вару готов потерпеть пару минут, чтобы дышать свежим воздухом, а не давится дымом. — Ой, да пошел ты, я хотя бы пытаюсь питаться чем-то кроме дошика, овсянки быстрого приготовления и шариками несквик, — девушка раздраженно вздыхает и разочарованно бросает сковородку в раковину, бросив все попытки отодрать нагар, сохранив хоть часть покрытия, что по идее должно было предотвратить пригорание. — Ты забыла про бутерброды, сестрица, — трясет он пакетом с хлебом, что пару минут назад спокойно покоился в холодильнике вместе с сыром и колбасой, которые Вару так же достал из холодильника. — Точно как же я могла забыть про ещё один способ посадить себе желудок, — закатывает глаза Эмма, наконец отмыв сковороду от неудавшегося завтрака. — Эй, ты тоже все это ешь! — Завали еблет и добавь мне в бутер помидор и огурец. — Добавление овощей в пищу не спасет твою фигуру, сестрица, — Вару показал язык Эмме, словно ребенок. Не обращая на него внимание, девушка полезла в кухонный шкафчик, в поисках чая, пока ее брат, фыркая, нарезал бутерброды. Наконец закинув в чашки пакетики и наполнив их кипятком, они уселись завтракать. Вару перехватил телефон сестры переключая тяжёлый рок на музыку, что точно бы не понравилась бы сестре, а именно русский рэп. Эмма сморщилась, будто съела что-то очень кислое и противное, но отбирать телефон у парня не стала. — Мне кажется или ты минут тридцать назад должен был морозить свою задницу в ожидании автобуса? — Тебе кажется, — Вару запихивает остатки бутерброда в рот, запивая его сладким крепким чаем. Такой чай могли пить только единицы с особо извращёнными вкусами или заядлые кофеманы, у которых закончилось кофе и они решили потерпеть противный вяжущий эффект, ради дозы бодрости. И мало того, что зеленоволосый пил невыносимо крепкий чай, так ещё клал в него столько сахара, что от одного вида этого чая диабетик мог словить припадок. Каждый раз, когда им удавалось поесть вместе, Эмма старалась не думать о той бурде, которую пьет брат, называя ее «чаем». — У меня выходной, — добавил Вару как только прожевал бутерброд. — Ты же вроде должна быть на учебе. — Должна, но у меня есть дела поважнее, — кивнула Эмма. — Опять митинг? — Именно, — самодовольно кивает Эмма, отпивая свой чай. — Чтож, ты знаешь мой номер. Если попадешь в ментовку, психушку или больницу, ты знаешь кому не надо звонить, — он растягивает губы в хитрой улыбке. — Вот сука, — выдает Эмма, когда Вару забрав последний бутерброд ускользает в свою комнату. — Все для тебя, сестрица, — слышится позади.

***

Телефонный звон разрезает тишину. Кокон из одеял шевелится, являя свету сонного и растрепанного парня, похожего на потерянного совёнка, не понимающего кто он и где он находится. Моргнув пару раз, в попытке проснутся и понять происходящее, он шарит по кровати в поисках телефона. На экране отображается многозначительная надпись «Возьми, иначе заебет» на фоне жёлтого пятна. Растрепав и так путанную фиолетовую копну волос, парень смахнул вверх принимая звонок. — Феликс, надеюсь это не какая-то хуйня, иначе я тебя придушу. — Я такое придумал! И это не фигня! — слышится через чур восторженный возглас. — Мы можем сходить на хорор квест! — Пока, — Пик сбрасывает звонок, но тут же раздается новый. Программист сбрасывает его и включает режим полета. Не хотелось тратить свой выходной на разговоры с блондинистым нечто, собирающегося, во что бы то не стало, его убедить. Зато ему очень хотелось начать свой выходной с вкусного завтрака, после которого он смог бы валятся в кровати наплевав на все. Что собственно Пик и собирался сделать. Кивнув Данте, разговаривающего с кем-то по телефону, сидя за кухонным столом, фиолетововолосый принялся вытаскивать продукты для завтрака. Он вполне был в настроении для омлета с овощами и сыром. — Хмм, — задумчиво протянул сосед, явно размышляя над словами собеседника. — Идея с хорор крестом звучит и вправду хорошо. Я думаю, это был бы неплохой опыт. Я не против. Пик раздраженно вздыхает, естественно, Феликс уже успел дозвонится до Данте, кто бы сомневался. Но на этот раз он твердо намерен не идти на очередное бесполезное мероприятие, на котором собирается их, так называемая, «компания друзей». Ему даже друзья то не особо и нужны, для него было бы лучше если бы все просто оставили его в покое. Кроме Данте, Данте был тихим и спокойным, конечно со своими прибабахами, но размеренную жизнь Пика пока не нарушал. — Чё блондинка и до тебя дозвонилась? — наконец он ставит тарелку с омлетом на стол, садясь напротив брюнета. Тот по-доброму усмехается и отпивает свой зелёный чай. — Я думал, что ты не пойдешь. — Почему же? Мне было бы интересно узнать, как я буду вести себя в критической ситуации, хоть и в заранее спланированной, — философ невинно пожимает плечами, перед тем как добавить, — Да и было бы интересно понаблюдать за другими. Пик точно не хотел тратить свой следующий выходной на какой-то хоррор квест с примитивной актерской игрой и пугалками. И он определенно не хотел попутно разгадывать загадки, пока остальные верещат от страха. Особенно слышать нытье Зонта. Определенно, абсолютно точно…черт. Приходится отключить режим полета, чтобы написать Феликсу.