Treasures for a Treasure (pearls pale in your eyes)

Гарп знает в ту же секунду, как он видит соломенную шляпу на голове внука, накрывающую жемчуг, с такой любовью вплетенный в волосы Леди матерью. Его первый порыв - закричать "Нет!", прийти в ярость, схватить сопляка и утащить его как можно дальше от Фуши, от Макино, от деревни что позволила его внуку, его плоти и крови, общаться с пиратами. Но он знает что не может. Только не когда в волосах Луффи жемчуг, а сын Гарпа носит плащ из перьев. "Я стану Королем Пиратов, Старик", говорит ему внук, темные глаза решительно блестят из-под полей шляпы брата. “Это обещание”. Гарп смотрит на своего внука, на Её внука, и размышляет о том насколько похожими могут быть дети Моря. "Конечно это так", вздыхает он, ссутулившись, и Луффи выглядывает из под шляпы, удивленный. "Ты слишком похож на своего брата". Он не объясняет, а Луффи не спрашивает, просто наклоняет голову чтобы посмотреть на него своими проницательными глазами. Когда-то у Роджера были такие же глаза. Тем не менее, только потому, что он не может заставить его передумать, это не значит, что Гарп позволит своему внуку остаться в Фуше. Возможно, это и близко к матери ребенка, но если Луффи намерен стать королем пиратов, то ему нужно быть сильным, ему нужно место, где он сможет научиться сражаться и использовать свой новый Дьявольский фрукт. И Гарп как раз знает где это. "Давай Сопляк!" он вскрикивает без предупреждения, просто чтобы посмотреть как его внук подпрыгивает от неожиданности. "Собирай свои вещи, я забираю тебя на встречу с новыми друзьями!" Гарп знает, что перегибает палку, когда загоняет внука в комнату и помогает ему упаковать большую часть его вещей. Он чувствует это в воздухе, тяжелом от соли, видит это в волнах за окном, как они разбиваются о причалы с большей силой, чем необходимо, и ему становится не по себе, конечно это так, но он знает, что делает. Раз Луффи решил что он станет Королем Пиратов, то будь проклят Гарп если он позволит своей плоти и крови умереть только потому, что он недостаточно силен чтобы сразиться с врагами и победить. Когда они выходят из дома, по городу проносится свежий ветер, унося запах соли и легко теребя перо, свисающее у него с уха. Холодный, как будто сейчас середина зимы, а не ранняя весна, но это все равно заставляет его улыбаться, а хихиканье Луффи, когда он сдувает шляпу с головы, чтобы взъерошить волосы, превращается в ухмылку. Неодобрение, но доверие, лучше, чем просто неодобрение, так что он это примет. "Хорошо мелкий, пошли" он говорит, когда волны перестают так яростно биться о причалы, отвечая холодному ветру с неохотным принятием. Он обхватывает внука рукой за талию и сажает его к себе на плечо, направляясь к горе Колубо и бандитам, которые там живут. Хотя сначала ему пришлось залатать дыру которую он проделал в стене бара Макино, но это не важно. Когда он отплывает с острова Рассвета, после того как оставил своего внука с горными бандитами, когда он уже далеко от побережья, ветер швыряет розыскной плакат ему прямо в лицо. Он слегка ворчит но не жалуется, снимая бумагу со своего лица чтобы получше взглянуть на него. Это фотография Рыжеволосого Шанкса, без шляпы, что сейчас надета на голову Луффи, и с выставленными на показ всему миру жемчужинами, вплетенными в волосы. Он моргает, пораженный, прежде чем все встает на свои места. "Забыл об этом", он размышляет, глядя на чистое синее небо. "Видимо я задолжал Макино извинение". Теплый ветерок, теребящий перо у него в ухе, говорит ему, что Да, это так. Гарп просто ухмыляется и смеется, позволяя ветру снова унести плакат. Именно такие моменты напоминают ему о том, почему он влюбился. (Когда Манки Д. Гарп был молод, ему едва десять, он встретил женщину. Она высокая, выше чем его отец, с суровым лицом и глазами, как шторм. У нее в волосах перья, прямо за ушами, и черные, как вороново крыло, пряди колышутся на легком ветерке, несмотря на завывание ветра, дующего на вершине горы. Ее кожа загорела от солнца и огрубела от ветров, не от оружия, она носит плащ из перьев, который покрывает все ее тело, такой же черный, как и ее волосы. Он встречает ее на острове Рассвета, его доме, на самой вершине Горы Колубо, и она так же удивлена увидеть его, как и он. Они разговаривают, хотя и недолго. Она говорит ему, что пришла на гору, потому что ей не очень нравились люди (хотя она использует более громкие слова), и тут тихо. Теперь, когда он здесь, это уже не так, правда? Ее голос такой же, как и ее лицо, строгий, с ноткой приказа, которую слышит даже Гарп, и это заставляет его сидеть прямо и говорить тихим голосом, чтобы не нарушать ее покой больше, чем он уже. Он знает, что ему следует уйти. Она не хочет, чтобы он был там, это видно по ее глазам, по ее телу и по ледяному ветру, который пробирается сквозь его одежду и пытается подтолкнуть к обрыву. Но он не может. Потому что, когда он смотрит на нее, на женщину с белыми перьями в волосах, облачками ее дыхания и инеем на щеках, он не может отвести взгляд от бури в ее глазах, ветра у ее ног, команд на языке. Она завораживает, эта женщина на горе, и он не может уйти, не тогда, когда каждая косточка в его теле говорит ему оставаться рядом с ней, даже если кровь стынет в жилах. Она, кажется, понимает это, эта женщина в перьях, потому что ее глаза перестают метать молнии, заставляющие их светиться, а ее тело расслабляется, когда она выдыхает облако снега и пепла. Ветер останавливает попытки убить его, когда ее взгляд возвращается к морю, виднеющемуся за раскинувшимся внизу пологом, и Гарп воспринимает это как знак того, что его не приветствуют, но терпят. Он говорит ни о чем и обо всем на свете, пока женщина не исчезает, превратившись в снежинки и перья, когда на вершине горы подул особенно сильный ветер, и он с разочарованием наблюдает, как они улетают прочь. Он надеялся поговорить с ней еще немного. Он просто придет сюда завтра, решает он, когда одинокое перышко, белое с черными крапинками, касается его щеки и оставляет после себя иней. Может быть, она снова будет там. Её там нет. Каждый день, всегда в полдень, в жару или холод, под дождем или при ясном небе, Гарп взбирается на самый верх и надеется снова увидеть эту женщину. Все напрасно. Ее никогда там нет. Но, когда ему исполняется шестнадцать, за день до того, как он собирается отплыть и присоединиться к морской пехоте, он находит одинокое перо на том месте, где когда-то стояла женщина. Темно-коричневое, с белыми крапинками, лежащее, нетронутое холодными ветрами, на пятнышке инея в траве. Оно ощущается важным, когда он поднимает его и крепко держит. В воздухе витает напряжение, когда он спешит вниз с горы, как будто за ним что-то наблюдает. Кто-то. Он относит перо к ювелиру в Фуше и просит женщину за прилавком надеть его на короткую золотую цепочку. Затем он идет в магазин по соседству и прокалывает себе левое ухо. Когда он выходит из магазина, перо свисает у него из уха, ощущение тяжести исчезает под теплым ветерком, теребящим его новый аксессуар, сменяясь легкостью, которая не должна иметь смысла. Это заставляет его ухмыльнуться. Обезьяна Д. Гарп - мужчина, молодой и смелый, когда он впервые встречает кого-то, кто знает, что означает перо в его ухе. Гол Д. Роджер такой же молодой и смелый, с улыбкой, словно ему нечего терять, и сверкающими жемчужинами, спрятанными под соломенной шляпой. Он встречается с Гарпом лицом к лицу, когда они дерутся, использует саблю, пропитанную Хаки, против почерневших кулаков Гарпа и громко смеется, когда замечает перо у него в ухе. Сначала это вызывает у него свирепый взгляд, он думает, что другой мужчина насмехается над ним, как это делали многие из его коллег-морских пехотинцев, когда впервые увидели его серьгу, до того, как он показал им, насколько он готов избить их и заставить лежать. Но Роджер ухмыляется, широко, ярко, и говорит "Похоже, у меня скоро появится кузен". Гарп смущен - сбит с толку, если честно - и вопрос Роджера “Итак, какая часть?” не помогает. "О чем, черт возьми, ты говоришь?" он требует, и Роджер смеется, смеется и смеется, пока их схватка не заканчивается вничью и они оба, тяжело дыша, не оказываются на земле. "Раньше люди поклонялись Небу", он говорит Гарпу, настолько беспечно насколько возможно, смотря на облака с улыбкой на загорелом лице. "Они говорили что это место Смерти, место Мира, место Справедливости". Роджер повернул голову чтобы посмотреть на Гарпа, улыбка превратилась в оскал. "Они говорили что каждое перо означает что-то свое". Затем он уходит, подскакивая к своему Первому Помощнику будто у него не сломано несколько ребер и нет возможного внутреннего кровотечения, оставляя Гарпа лежать на песке, таким же сбитым с толку, как когда Пират начал говорить. Он возвращается на корабль, и лежа забинтованным в своей койке, он думает о том, что сказал ему Роджер, и размышляет. Когда он выглядывает в иллюминатор, мимо скользит перо, достаточно медленно, чтобы он мог увидеть, как льдисто-голубое оперение переходит в черное как смоль. После этого он снова начинает видеть её. Она стоит на крыше Маринфорда, пока он тренируется с Цуру и Сенгоку, темный силуэт на фоне серого неба, ее глаза, как шторм, с яростной напряженностью смотрят на него. Кажется, больше никто ее не видит. Гарп начинает оставлять тарелочку с рисовыми крекерами на краю, когда знает, что собирается тренироваться. Тарелка всегда пуста, к тому времени когда он приходит проверить. Она стоит в тени зданий когда его команда причаливает к островам, с высоко поднятой головой и суровым выражением одобрения на лице, когда он без промедления ловит бандитов, пиратов и других преступников. Он закрывает глаза на карманников, крадущих чтобы прокормить свои семьи, на группу беспризорников нападающих на богатого аристократа, на двух новобранцев, сидящих ближе, чем положено хорошим морским пехотинцам, и он видит как ее голова по птичьи склоняется на бок и ее лицо смягчается любопытством. Она сидит на краю обрывов, глаза закрыты и лицо наклонено к солнцу, идеальная картина спокойствия, ее плащ из перьев стелется по земле позади нее, демонстрируя золотые браслеты на ее бицепсах и предплечьях, сандалии с завязками на ногах, странное свободное одеяние, которое она носит поверх темного топа, бледно-серое с ослепительно белое платье на одно плечо, заканчивающееся у колен. Он садится рядом с ней, снова забинтованный после долгой схватки с пиратами, и она поворачивается к нему, открывая глаза, чтобы посмотреть на него бледно-голубым взглядом, похожим на небо в ясный зимний день. Гарп смотрит в ответ, прямо в лицо женщине которая ощущается так, будто он знал ее задолго до того как ему исполнилось десять, и спрашивает первое что приходит в голову "Что означают перья?". Женщина моргает, медленно и неторопливо, и улыбается, смягчая свое суровое лицо чем-то смутно теплым, слегка любящим. "Люди верят, что белые голуби означают конец конфликта", она говорит ему, голос как в воспоминаниях, с той командирской ноткой, которую он с не слышал даже у Адмирала Флота Конга. "И что кондоры это символ справедливости". Она наклоняет голову, прищуривая глаза, которые темнеют до светло серого. "но это не то о чем ты хочешь спросить". Нет, это действительно не то. “Можно я тебя поцелую?” спрашивает он, потому что, может, он и воинственный дурак (слова Цуру, не его), но его мать правильно воспитала его, и он знает, что всегда нужно спрашивать, просто чтобы быть уверенным. Женщина улыбается, медленно и мягко, и смеется, как колокольчики на ветру. Она смещается, ее плащ из перьев при этом поднимается вверх и вверх, пока это уже не плащ но крылья, две пары, четыре в общем, верхняя пара черная, как смоль, а нижняя идеально сочетается с цветом неба над ними. Он смотрит на них с тихим восхищением, пока женщина закидывает одну ногу на его, и садится ему на колени, возвышаясь над ним с мягким взглядом и еще более мягкой улыбкой. "Как мило что ты спросил, Миротворец" говорит она, низко с удовлетворением и нежностью. "Но знай что в этом не было нужды". И с этими словами она наклоняется, а Гарп закрывает глаза и чувствует. Их сын рождается без единого звука и глазами как шторм. Гарп называет его Драгон и Келус улыбается, волосы развиваются на несуществующем ветру, а крылья покровительственно обвиваются вокруг их ребенка, защищая его. От чего, Гарп не знает, и не спрашивает. Есть вещи, которые смертным знать не положено, он узнал, и то, что может заставить бога насторожиться - одна из таких вещей. "Однажды, ты увидишь несправедливость этого мира, сын мой", Небо шепчет своему ребенку, шелестя перьями. " Ты увидишь это и будешь презирать, как презирают дети Справедливости. И когда это произойдет, ты будешь бороться со всей своей силой, и обязательно победишь". Это звучит как обещание, как приказ, произнесенный повелительным голосом Бога Справедливости, и Гарпу остается только надеяться, что украшенный перьями плащ, который однажды наденет его сын, не окажется запачкан кровью с золотыми вкраплениями.)