2 мая 2013 года 23:52 Апартаменты «Гримми», квартира 25
*дин-дон* — Иду-иду. Подожди секунду, милая, хорошо? Хозяин квартиры открыл дверь и его взору открылась следующая картина: его старый друг стоял с довольно объёмным чемоданом, переминаясь с ноги на ногу. Его глаза были красные, прямо под цвет шарфа, и непонятно, то ли они заплаканы, то ли невыспанные. Визитёр же перед собой увидел молодого человека в одних лишь трусах. Его козлиная бородка была слегка потрёпана, а щёки горели румянцем. — Ну… Здоро́во, — прервал небольшое молчание хозяин, — Чё такое, Ник? — Ларри, слушай… Можно у тебя поживу ненадолго, месяц-два?.. ну, плюс-минус, — с понурой головой ответил гость-полуночник. — Ну, блин, Ник… Полночь на дворе, да и… я занят. Может, завтра в гости зайдёшь, а? — У меня нет денег на гостиницу, а ты единственный ближайший друг. Ларри, поверь, я б не стучался, если б меня мама из дома не выгнала. — Мама выгнала? — Мне надо пару месяцев, чтоб хоть куда-то устроиться. Обещаю, квартплату будем поровну платить. — Ну… Тогда другой разговор. Давай, проходи, чего через порог болтать? Ща чайник поставлю, пиццу закажем, всё по полочкам мне разложишь. Заходи. — Ларри, ты чего так долго? — послышался женский голос из спальни. — Ты неисправим, да? — поддел товарища Ник, он же Феникс Райт. — Ник, ну мне уже 22, пора бы уже применять знания с биологии, если ты понимаешь, о чём я! — ответил Ларри Батц. — Ну и кто это?! Ты же обещал, что мы будем одни! — уже вышла в прихожую обозлённая полуголая рыжая девушка. — Минди, понимаешь, это мой старый друг, и я не могу отказать ему, ну надо человеку пожить где-то… Да и вообще, дружбу на си… Ну, на вот, вот это вот, ваше… Короче, дружбу ни на что меняют, вот. — Тоже мне! Фи! Асталависта, бэйби! — и Минди, оттолкнув Райта, горделиво удалилась. — Странный у тебя вкус, конечно… А одежду ей не надо, нет? — удивился Ник. — Да она так и пришла. Я её в Hooters подцепил. Да и потом, сейчас май, девчонки уже оголяют телеса, если ты понимаешь, о чём я. — Как бы, здесь и нет потайного смысла. — Да и вообще, рыженькие не то чтобы в моём вкусе… Ник, ты ещё долго в дверях стоять будешь, я уже околел здесь в одних семейниках стоять!* * *
Кухонька у Ларри, конечно, была не самым привлекательным местом, где можно было накормить противоположный и не только пол (возможно, поэтому он подцепляет девушек в ресторанах). Изжелта-зелёные обои, пара раздавленных тараканов на полу и стенах, повешенная в холодильнике мышь — далеко не лучший интерьер, мягко говоря, но жить можно. Но для гостей у Ларри есть добротный стул с обивочкой, причём ручной работы самого Батца. Именно сюда он и усадил Ника, пока накрывал поляну. — Сорян, да, что без пиццы, — извинился хозяин, — Не знал, что они заполночь уже не доставляют. А могли бы. Вдруг экстренная ситуация, а пиццы нет, и чё делать? А вот ничего и поделаешь. — Даже не хочу представлять, что за ситуация может быть, что человеку в час ночи экстренно необходима пицца… М-да, — призадумался Феникс. — Ну чё, вообще, как дела? Понятно, мать выгнала, но в общих чертах… Тебе добавлять сахар? — начал Ларри распрос, разливая чай. — Один кубик… Ну как дела… Меня чё выгнали-то… Я подал на ПСЖ. — ПСЖ? Это чё такое? — Ах да, ты ж не учишься, от армейки прячешься… — на этой фразе Ник немного усмехнулся, увидев резко округлившиеся глаза, — ПСЖ — это значит, уйти по собственному желанию. — Аа… Погоди. Ник, ты чё, вуз бросил?! — глаза Ларри уже стали по размеру походить на велосипедные колёса, — Айви — это ж один самых престижных универов в нашем городе! — Пожалуй, но юрфак у них слабоват, честно говоря. Я уже изучил этот вопрос. — Юрфак? Так ты… Всё-таки хочешь стать юристом? — Да… В детстве эта мысль была, конечно, да и сейчас у меня есть свои причины. Но пару недель назад… Я был на скамье подсудимого, вот только в отличие от того заседания в 4ом классе, тут всё было серьёзно. — В 4ом классе?.. Ах, точно, у Майлза же деньги тогда украли, да? — М-да… Тогда мама меня ещё любила…***
От того заседания в классе мне было очень плохо. Когда почти все в классе по поводу и без тычут в тебя пальцами, приговаривая, что ты вор, становится довольно обидно. Мне и сейчас неприятно об этом вспоминать, что уж говорить о временах, когда я был ещё мальчишкой. В тот день я пришёл домой весь в слезах. Мама возилась на кухне, пока отец… Пока отец уже седьмой или восьмой год искал хлеб на магазинных полках. Когда я вошёл в нашу квартиру, мне тут же захотелось выплакаться. Бросив портфель на пол, я тут же побежал на кухню, поскорее, к маме. — Мама… Мамочка, — и я крепко-крепко обнял маму. — Что случилось, солнышко? Тебя кто-то обидел? Опять этот твой дружок Батц, да?! — Н…нет, Ларри тут ни при чём. Он, наоборот, защищал меня. — Защищал? Тебя что, били? Где болит? Покажи, дай мамочка поцелует… — Да всё в порядке, мама. Просто… — я виновато опустил глаза: хотя я знал, что ни в чём не виноват, но мне всё равно было неловко перед мамой, — Просто меня обвинили, что я украл у одноклассника деньги. Устроили суд в классе… — Суд?! Это так теперь в школах воспитывают?! На смех поднять ребёнка! Ты же ведь ничего не крал, верно? — Н.нет. — То-то! Мой сын не ворует! Вот этот твой дружок-раздолбай, да, этот может, но ты — никогда! Я покажу Вашей учительнице, на уши школу поставлю! Что это за воспитательные меры?! Так же можно нанести травму детской психике! Мама вспылила и уже с кухни была готова прямо так, в сарафане и переднике идти разбирать школу по кирпичикам, но я вовремя остановил её, придержав за подол сарафана. — Не надо никуда идти, мамуль. Всё…всё хорошо, правда. Он сам же меня и защищал. — Кто «он»? — Ну, Майлз. У него деньги украли. — А… Вот оно как. Он же сын адвоката, да? Молодец, хороший мальчик. Вот с ним тебе надо больше дружить, он умный, спокойный, и с ним ты перестанешь попадать в неприятности. — Ну мам… — Ну иди сюда, мамуля тебя обнимет, — и мама с сыном обнялись сильно-сильно, крепко-крепко и сладко-сладко. — Я люблю тебя, мама, — я уже не мог держать слёзы и заплакал навзрыд. — И я тебя, солнышко. И буду любить всегда, сколько бы ни прошло лет… Может, чайку? — Ага, давай.***
— Твоя мать правда так меня ненавидела? — взгрустнул Ларри. — А то, — поддакнул Феникс, — всё время только и говорила «Не водись с ним, от него бед не напасёшься!», всякое в таком духе. — Но ты остался верен мне! — сделал Ларри «щенячьи глазки». — Да, конечно, мама права, ты тот ещё оболтус, но ты всё равно верный друг, и на тебя можно положиться. Иначе бы, я б не пришёл в к тебе в ночи просится пожить. — Хехе, это точно, Эджи б тебя не то что на порог не пустил, он бы ещё лекцию длиною в жизнь прочитал! — засмеялся Батц, а вскоре и Райт подхватил его волну. — Ха-ха-ха, это да… И всё-таки, в Айви я поступил по указке мамы. Она говорила, что у меня талант, а ты сам видел, каким я был нервным из-за своего будущего. — Да как-то нет, не видел. Тебя. — Да, эти нервы постоянно косили меня, то с гриппом, то с простудой… — Вот меня предки сразу из дома выкинули, как мне 18 стукнуло, но ничего, нервозов никаких… Ну чё всухомятку, бери вот, печеньки есть, вафли… А, и вообще, батя мой мне всегда говорил: «Все болезни в голове!»… Или от головы… Не помню, но он это говорил. — Я… Я понял мысль. Так вот, учился, я себе, в ус не дул, но переломный момент в отношениях с мамой у меня наступил, когда в моей жизни появилась… Она. — Она?***
— Ты такой милый у меня… Я рада, что встретила тебя… Спасибо, что помог с курсовой… — Да пустяки, чего ты… — Ну… Ну нет… Я хочу тебя… Отблагодарить… — Да ну нет, ты что. Я с друзей денег не беру. — Даже с девушки? — Тем более. — Тогда у меня есть для тебя сюрприз получше… И она приспустила брютельку со своего плечика, я же в ответ расстегнул верхнюю пуговку рубашки. — Такую награду я с удовольствием приму. Она потянула ко мне губы, а я в ответ. Наши уста слились в нежном поцелуе, а затем всё как в ситкомах: доля секунды — и мы уже в одном лишь белье издавали звуки громче Марии Шараповой… — Вы чем это тут занимаетесь?! — внезапно распахнулась дверь и вломилась моя мать. — Эм… Мам, з-знакомься. Это Долли…