Тень звезды и ночи

      Дом Давена был похож на джунгли Литхи: все стены обвивали плющи и тонкие лианы, в горшках цвели экзотические цветы и тянулись ввысь ветви деревьев. На землях Идана такое буйство красок было, скорее, роскошью, чем обыденностью, потому я позволила себе без лишней скромности таращится на зелень всех цветов и мастей, не забывая её нюхать. Если, в начале, Зейл ещё пытался меня оттянуть и привлечь к какому-то диалогу с Давеном, то потом, ожидаемо, сдался.       — Тебе нравится Фласадена, звёздочка? — обратился ко мне Давен, прерывая очередной спор с Зейлом. Мужчина упёрся щекой в руку и сузил глаза, словно пытался что-то во мне высмотреть.       Я качнула головой, отрываясь от огромного синеватого бутона.       — Не особо, — честно призналась я. — Город очень шумный и большой. Я привыкла к чему-то более…       — Неразвитому? — с лукавой улыбкой перебил Давен.       Не сдержавшись, я цокнула языком.       — Спокойному.       Давен понимающе кивнул и слегка склонил голову набок, уставившись на меня. Его глаза были просто потрясающе красивыми: радужка напоминала свежий снег и была, скорее, с голубоватым оттенком, чем полностью белой. Кроме того, возле зрачка были две тёмных точечки, которые на контрасте с густыми русыми ресницами выделялись особенно ярко. Черты его лица были острыми и чёткими: острые скулы, слегка впалые щёки и немного крючковатый, но довольно эстетичный нос, щедро усыпанный россыпью веснушек. Он время от времени прикусывал пухлую нижнюю губу, отчего на ней виднелись ранки.       Было тяжело оторвать от него взгляд и, кажется, Давен прекрасно это знал, умело пользуясь своей внешностью и тем, как она приковывает взгляды.       — Ты вошла в храм Норсы. — это был отнюдь не вопрос.       Дитя Звёзд вновь втянул нижнюю губу в рот и закусил её, расцарапывая едва зажившую рану. Зейл нахмурился и наклонился вперёд, упираясь локтями в колени.       — И вышла оттуда по своей воле, верно? Ещё и оставила свою кровь на чаше богини, — Давен поднял уголок губ и его зрачки слегка расширились. — Удивительно.       — Давен, — с раздражением в голосе окликнул его Зейл. — Прошу тебя оставить свои мысли при себе.       Дитя Ночи был мрачнее тучи. Его взгляд потемнел, когда Давен усмехнулся ещё шире. Я смотрела на мужчин и не могла уловить ход их мыслей. Но Дитя Звёзд что-то знал. Знал то, о чём Зейл предпочёл молчать. Взвесив все риски, я поджала губы и вновь отвернулась к цветам, имитируя интерес, теперь более внимательно вслушиваясь в их разговоры.       Всему должно быть логичное объяснение. По какой-то причине Зейл не спешил обсуждать это с Давеном. Возможно, причина была в моём присутствии. Вот только то, почти что ощутимое напряжение и странные косые взгляды Дитя Звёзд в мою сторону говорили об обратном. Он хотел обсудить. Дитя Ночи — наоборот.       Ближе к закату, мы начали собираться, чтобы уйти. Давен предлагал остаться на ночь, но Зейл ответил мягко, но категорично. Я старалась не встревать, чтобы не накалять обстановку. Дома нас учили не лезть в дела двух мужчин. Даже если бы и не учили, то я всё равно не рискнула бы.       Весь путь обратно был окутан молчанием. Пару раз я пыталась начать какой-то разговор, но Зейл не отвечал, тихо сжимая мою руку. Его лицо выражало глубокую усталость и некую тяжесть, словно он нес огромное бремя, которое лишало его даже возможности свободно дышать.       — Зейл, что происходит?       В конце концов, я не выдержала и остановилась перед ним. Мужчина пару раз удивленно моргнул, словно вернувшись к реальности из другого мира. Его взгляд был усталым, лишённым света. Я немного дернула его за руку.       — Прости, я задумался, — он склонил голову, словно извиняясь передо мной. — Ты проголодалась?       Я фыркнула в ответ, игнорируя его вопрос.       — Что с тобой? Ты такой угрюмый. Это из-за Давена?       На моё удивление, мужчина почти что добродушно улыбнулся и свободной рукой потянулся к моей макушке, чтобы погладить по волосам. Хоть мне и было отчего-то приятно и тепло на душе, но я отступила настолько, насколько позволяла его ладонь, держащая мою.       — Тебе не о чем переживать, Адарель. Просто задумался.       Его ответ был очень похож на правду и на долю секунды я даже могла бы поверить. Но что-то не давало покоя. Возможно, осознание того, что ему почти три сотни лет и он уж точно научился хорошо лгать за это время. Нужно копать глубже, хотя это действительно было не моего ума дело.       — Почему ты запретил ему спрашивать про храм? — я склонила голову набок, внимательно всматриваясь в его черты лица. Если его это хотя бы немного беспокоит, то что-то должно поменяться. Хотя бы что-то.       — Про храм мы ещё с тобой успеем поговорить, — голос Зейла стал немного твёрже и резче. — Есть вещи, о которых я не хочу говорить.       — Это связанно с целью твоего визита сюда? — мой голос стал настойчивее. Я ждала ответа, глядя ему в глаза.       Зейл мотнул головой и улыбнулся краешком губ.       — Адарель, милая, — он, вдруг, отпустил руку, чтобы в следующее мгновенье аккуратно обхватить моё лицо ладонями. — Если я говорю, что не намерен это с тобой обсуждать, то, будь добра, не лезь не в своё дело. Сейчас — не лучшее время, чтобы донимать меня вопросами.       Его голос был мягким, тёплым и приятным. Но стоило мне заглянуть в его глаза, по затылку прошлась волна мурашек: зелёный цвет глаз стал почти что чёрным, в них мог утонуть целый мир. И я тонула. С каждым мгновением, разум наполнялся, словно становился единым, цельным, словно до этого у меня забрали что-то важное и сейчас вернули с лихвой. Но было ли это внутри меня? Или всё это — лишь отражение того, что происходило в нём?       Мужчина сглотнул ком в горле и быстро заморгал, отпуская моё лицо. Его взгляд бегал по моему телу так, словно он что-то искал, словно пытался что-то понять. Я прикусила губу, сцарапывая тонкую кожицу.       — Ты знаешь фамилию своей матери, Адарель? — вдруг, совсем серьёзно, спросил Дитя Ночи.       На секунду я опешила от спонтанности его вопроса, но тут же попыталась вытянуть из головы хотя бы что-то.       — Нет, — я неуверенно мотнула головой и нахмурилась. Зейл кивнул. — Если у тебя есть друг из Детей Звёзд, то, думаю, ты знаешь, почему.       Странные обычаи семей из Идана и раньше казались мне глупыми, ведь если женщина переходит из одной семьи в другую, то любые упоминания о её прошлом стираются так же, как и её девичья фамилия со всех документов. Всех устраивало, что женщину можно было, буквально, купить, сменить её «хозяина» по документам. А чтобы её новое родовое имя быстрее к ней приживалось, супругу часто могли избивать, чтобы её фамилия лучше вживалась в её жизнь.       Сейчас это кажется особенно странным. И жестоким.       — А имя?       Зейл напряжённо размял плечи и осмотрелся, ловя на себе пару заинтересованных взглядов.       — Некса. Если спросишь меня о бабушках и дедушках, то я тут тоже не знаю. Я никогда не видела родственников по линии матери. Но вот только зачем тебе это?       — Пока не уверен. Мне нужно немного времени, чтобы со всем разобраться.       — Подожди, — я скрестила руки на груди и отошла от мужчины всего на шаг назад. Возможно, чтобы он не смог меня схватить и вновь куда-то потащить. — Копаться в моей родословной и, при этом, держать меня в полном неведенье… Тебе не кажется это слишком, не знаю, через чур?       Выражение лица Дитя Ночи никак не изменилось. В какой-то миг я даже заволновалась, сжалась. Но Зейл лишь опустил глаза и сунул руки в карманы свободных штанов.       — Если бы это касалось исключительно тебя, то тогда да, это было бы бестактно с моей стороны.       Он замолчал, продолжая смотреть себе под ноги. Я ждала какого-то логического продолжения его речи, но его не последовало. Моя грудь поднималась и опускалась в такт с тяжёлым дыханием, а шум в голове из-за пустоты и непонимания норовил свести с ума.       — Именно поэтому мне и нужно разобраться, какая диковинка живёт со мной под одной крышей.       Улыбка Зейла была, скорее, её тенью, чем настоящей. Я обхватила себя руками и сделала очередной глубокий вдох. Теперь я вообще ничего не понимала.       — Объясни хотя бы что-то, Зейл. Ты меня пугаешь.       Мне хотелось узнать хотя бы какую-то крупицу информации, понять, что именно он собираться копать на мою семью, на меня. С одной стороны, я бы тоже так поступила, но скрывать это, причём таким наглым и странным образом — это слишком.       — Мы должны возвращаться. Уверен, ты устала.       Внутри вскипала ярость. И она была вполне себе обоснованной. Сдерживала её лишь мысль о том, что всё это может выйти из-под контроля. Как в прошлый раз. Потому я глубоко вдохнула и выдохнула, прикрыв на пару секунд глаза.       — Не вынуждай тебя шантажировать, — я понизила голос до полушёпота и подошла ближе, вглядываясь в глаза мужчине. Это был опасный ход, но почему-то у меня было чувство, что терять мне нечего. Совершенно для всех вокруг — я лишь очередная человеческая игрушка в руках бессмертного хозяина. Даже моё естество у меня вынужденно отобрали. Либо я лишилась его по глупости. — Зейл, ты знаешь, что мне есть чем.       Зейл медленно приблизился ко мне, его тёмно-зелёные глаза сверкали опасным блеском, словно предостерегая меня. Взгляд его был настолько пронзительным, что я чуть не отступила, но я всё же продолжала стоять на своём, не позволяя страху завладеть мной. В голове мелькнули мысли о последствиях его угроз, о том, что я могла бы потерять, но я отбросила их в сторону, сосредоточившись на своём решении.       — Ты ходишь по тонкой грани, дорогая. — прозвучал его голос, и в нём была оттененная предупреждением угроза.       — Как и ты. — блефовала я.       И он прекрасно это осознавал, ведь его губ коснулась наглая и даже насмешливая улыбка. Где-то в животе завязался неприятный узел, грозящий лопнуть и пошатнуть всю мою уверенность в своих действиях.       Я внутренне дрожала, но всё же вздёрнула подбородок и расправила плечи, встречаясь с его пугающим взглядом.       Никогда не перестану подмечать, насколько он похож на хищника. И далеко не все хищники бывают отталкивающими и неприятными. Его черные волосы, казалось, таяли в темноте, а зелёные глаза сверкали холодным, но пронзительным светом. Каждый мускул на его теле был напряжён, так, словно он готов защищаться от чего-то в любой момент. На его губах играла тень улыбки, придающая его облику нечто дикое и загадочное.       — Клянусь Шестью, Ада, — низким, глубоким голосом проговорил Зейл. — Ты единственная женщина, которая вызывает у меня острое желание высечь плетью, а затем, возможно, хорошенько оттрахать. Ты такая заноза.       Моё сердце замерло, когда, непривычно грубые, слова коснулись уха. Ответить было сложно, я лишь молча моргала, пытаясь понять, была ли это очередная нелепая шутка. Глаза Зейла искрились зеленью и озорством, но я всё же выдохнула, сохраняя холоднокровие.       — Клянись, сколько угодно, — сказала я, стараясь сделать голос как можно более спокойным, хотя внутри бушевала буря эмоций. — Твои угрозы не имеют значения для меня.       Я старалась сохранить долю самообладания, но его взгляд, насыщенный желанием и насмешкой, словно проникал сквозь каждый слой защиты, заставляя меня чувствовать себя уязвимой и слабой.       Его улыбка расширилась, будто он оценивал мою реакцию как приятную. Но в его глазах мелькнуло что-то еще, что заставило меня задрожать.       — О, я знаю, что мои угрозы ничего для тебя не значат, — он поднял бровь, точно иронично насмехаясь надо мной и подступил на шаг ближе, слишком близко, чтобы я могла трезво мыслить. — Иначе этого разговора просто не состоялось бы.       Только я собралась открыть рот, чтобы ответить, Зейл выкинул ладонь вперёд и жестом остановил меня.       — Пока ты не наговорила ещё больше того, что мне не понравится, советую прикрыть свой прекрасный ротик и идти рядом молча, — мужчина осмотрел меня с ног до головы, облизнул нижнюю губу и кривовато усмехнулся. — Пожалуйста. Хотя бы раз.       Я молча кивнула, ощущая не то страх, не то прилив адреналина. Он стоял слишком близко. Именно сейчас это ощущалось неестественно, опасно… желанно? Словив себя на подобных чувствах, я тряхнула головой и отступила на безопасное расстояние, стараясь сделать это как можно естественно, буднично, словно я уступаю ему дорогу. Руки я в миг спрятала за спиной, в немом жесте защищалась от его цепких пальцев.       Зейл склонил голову и его зелёные глаза заиграли различными красками, отбивая яркие огни ночной Фласадены. Он смотрел на меня иначе. Нет, в его взгляде всё ещё читалось то, что я его собственность, но было что-то ещё. Что-то живое, интенсивное, завлекающее, оценивающее.       — Я всё равно хочу знать, Зейл. Со мной дело пойдёт быстрее, потому что я жила с моей семьёй, я её хотя бы знаю.       Не знаю, на что именно я рассчитывала. Поднимать эту тему снова было глупо, но я должна была. Если есть что-то, чего я не знаю, что-то, что мне стоило бы знать, то я должна это узнать.       Мужчина хмыкнул и вновь сунул руки в карманы. Вполне естественный жест, но я слегка отшатнулась, чем вызвала у него неоднозначную реакцию.       — Как сильно ты веришь в богов, Адарель, — Зейл смотрел прямо на меня. — Веришь ли ты в их силу и слово?       Я фыркнула, мотнула головой, даже немного расслабилась.       — Конечно я верю, что за глупые вопросы?       В Идане даже шёпотом говорить о том, что ты не веришь, казалось преступлением против Энис. Мы отдавали свои души нашему божеству, редко когда, задумываясь о том, правильно ли это. Живя на самом холодном континенте, не верить было нельзя. Если бы не Энис, наш город накрыло бы снежной бурей, утопило бы в океане, залило водой с неба. Она поддерживала наш город, давала всё, чтобы мы могли жить и имели хотя бы базовые вещи, ведь излишество ведёт к алчности.       — И как много ты видела живых существ, которые выползли из-под определённого божества и могли свободно примыкать к другим верам? Ходить по храмам других богов, не терять рассудок там и не ощущать явных последствий?       Его вопрос был странным, но я понимала, к чему он клонил.       — В храме твоего божества были символы Энис и Хару, разве это не значит, что Дети Луны и Звёзд могут там находиться? — я пожала плечами и осмотрелась. — В любом случае, я бы не уделяла бы этому особого внимания.       — В вере Норсы, Лунные и Звёздные Дети — часть Ночи. Её слуги, предвестники. Последователи Богини Тьмы считают остальные расы прислугой, рабами, низшими видами. — Зейл неспешно двинул вперёд, вынуждая меня идти за ним следом и держаться как можно ближе, чтобы всё расслышать. — Как ты думаешь, если бы другие виды могли свободно разгуливать по храмам Норсы, продолжали бы последователи так думать?       — К чему ты это сейчас? К тому, что я могла потерять там рассудок?       — К тому, что ты даже к главным воротам не должна была подойти, — усмехнулся Зейл, концентрируя свой взгляд на дороге. — Ты должна понимать моё замешательство.       В голове всё гудело, смешиваясь в поток бессвязных мыслей. Изредка, выбивались какие-то чёткие и вполне логичные объяснения, но с каждым разом, как я прокручивала их в голове, они становились всё абсурднее и абсурднее.       — А к чему тут моя семья?       Зейл шёл некоторое время молча, отчего я вновь начала чувствовать себя проигнорированной. Его взгляд безучастно блуждал по каменной кладке улиц, веселящимся ночным существам с их похабными движениями, возгласами и действиями. Я невольно подступила ближе к мужчине, едва задевая его плечом. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, даже несмотря на то, что часть прохожих бросали на меня весьма неоднозначные взгляды, заставляя ёжится и обнимать себя руками.       — Давен тоже может заходить в наши храмы, — Дитя Ночи кинул на меня косой взгляд, наблюдая за моей реакцией на слова, — И Давен отлично знает, что его семья, начиная от очень далёких предков, следовала тёмному пути Энис. Мы познакомились с ним очень давно, когда он ещё только был изгнан из Идана за его богохульную веру. Для него это было вполне приемлемо, ведь он мог спокойно продолжать свой род и ещё проще искать будущую супругу, — мужчина сделал небольшую паузу, когда я слегка замедлила ход, обдумывая всё, что услышала. — Потому что по всем правилам тёмной ветви, будущей супругой должна стать смертная дочь Детей Ночи.       Внутри всё сжалось. Я точно не знала, как на всё это реагировать, но ясно осознавала, к чему он ведёт. К тому, что я тоже могу принадлежать к темной ветви. Но какая это чушь! Моя семья всю жизнь яро следовала всем заповедям Энис.       — Это не имеет ко мне никакого отношения, Зейл, — мой голос, казалось, стал холодным, словно сталь. — Мы всегда верно служили Энис. В городе, казалось, не было никого, кто следовал так рьяно и чётко всем заповедям. Возможно, ты ошибся…       — Или твоя семья просто пыталась замолить грешки из прошлого. — Зейл кривовато усмехнулся, заставляя меня серьезно задуматься над его словами.       Мне требовалось некоторое время, чтобы упорядочить в голове всё, что я когда-либо знала и слышала.       Тёмная ветвь Энис всегда была загадкой даже для самих иданцев. Возможно, от нас скрывали её подробности, чтобы люди не смогли усомнится в истинной вере и не соблазнялись на что-то другое… но всё же, кое-что я знала — последователи не ограничивались поклонением единственной богине. Если одна только Энис могла создать могущественного мага, дать ему возможность видеть и управлять самими нитями жизни, то под покровительством второй богини, богини Норсы, они могли стать совершенными существами, такими, что, по их задумке, могли бы решить вековой конфликт.       Конечно же, это всё было ересью. Норса отвернулась от других творений, создала Детей Ночи, чтобы порабощать, чтобы отомстить другим богам за их грехи перед ней. Любые кровосмешения просто невозможны. Женщина Детей Звёзд никогда не родит от Дитя Ночи. Как и их женщина никогда не выносит живого ребёнка от кого-либо.       Но Давен искал себе смертную женщину Детей Ночи. Ту, которая проиграла в рулетке с шансом пятьдесят на пятьдесят… чтобы продолжить род своей нечистой семьи.       Я подняла взгляд на Зейла. Он не смотрел на меня, но точно знал, что смотрю я. В какой-то момент, мой мир дал трещину.       — Ты хочешь сказать, что моя мать была из семьи богохульников?       Он молчал, продолжая открыто игнорировать меня.       — Зейл! — я громко окликнула его, стараясь получить хотя бы какой-то ответ.       — Не шуми, тут не место. — всё, что он ответил.       Дитя Ночи зашагал быстрее, словно точно знал, что нас тут слушают, словно пытался как можно быстрее уйти отсюда прочь. Мне было сложно поспеть за ним, потому, чтобы не отстать, пришлось почти что бежать.       Как только за нами закрылась дверь нашего временного жилища, Зейл тут же словил мой взгляд и подступил почти что вплотную, нависая надо мной, как гора. В его глазах читалось предупреждение и доля опаски, но он всё же заговорил, понизив голос.       — Точно так же, как и у вас на родине, в Амотиале о тёмной ветви говорят шёпотом. Потому, если я прошу тебя заткнуться, ты должна меня слушать.       Я сглотнула ком и молча кивнула, чувствуя, откровенно, совершенное безразличие на его предостережения.       — Мне нужны ответы.       — И ты их получишь. Только я и сам знаю не так много, как ты думаешь. Я привык уничтожать таких, как ты, а не разбираться в их родословной.       По спине побежали мурашки. Хоть я и была уверена, что, по какой-то причине, в безопасности рядом с Зейлом, но от его слов стало дурно.       — Почему тогда жив Давен?       Зейл усмехнулся, а в его глазах заплясали огоньки.       — Потому что он выбрал другой путь. Если не можешь продолжить свой тёмный род, то и угрозы никакой не несёшь.       Я невольно ахнула, почувствовав, как сердце сжалось от ужаса.       — Ты кастрировал своего друга?! — единственная мысль, которая, в тот момент, посетила мозг.       Мужчина хрипло рассмеялся, отступая от меня на приличное расстояние. Казалось, мои слова показались ему настолько нелепыми, что он не мог удержаться от смеха.       — Нет, он женился на энианке, на обычной смертной, и заимел четверо прекрасных детей, — сказал Зейл, улыбаясь. — Приятелями мы стали уже после всего этого. Меня приставили наблюдать за ним и следить, чтобы он не наделал глупостей. И его дети тоже.       — Почему тёмная ветвь беспокоит Амотиалу? — я всё ещё пыталась связать всю информацию воедино, чтобы начала вырисовываться хотя бы какая-то картина.       — Потому что наших детей крадут, чтобы насильно сделать инкубаторами для ваших «идеальных», — в извращённом понимании, — творений.       Я поджала губы, чувствуя, как вдоль позвоночника расходится холодок.       — Они поклонялись двум, и потому в их телах должна была течь кровь двух народов, — тихо заключила я. — Тогда приоритетными всегда будут мальчики, рождённые от такого союза, чтобы его можно было свести с девочкой. Как не посмотри, мы с сестрой будем совершенно бесполезными для плана.       Дитя Ночи пожал плечами и уселся на край кровати, оперившись локтями в колени.       — А с чего ты взяла, что таких последователей нет у нас? Дети Ночи, выискивающие детей тёмных ветвей, чтобы те рожали им совершенных?       — Но Дитя Звёзд никогда не родит от Дитя Ночи…       Я замолчала, когда увидела лёгкую улыбку Зейла. Он склонил голову и вновь пожал плечами, вопреки тому, что точно знал ответ.       — Иданцы делают всё для того, чтобы получить больше силы, а амотиальцы верят в возрождение своей богини. Не имею не малейшего представления, как это должно произойти, но они в этом уверены, — Зейл прикусил губу и опустил глаза на свои руки. — Когда один народ ворует детей второго, согласись, это весомая причина для конфликта. А с годами всё это обросло ещё и другими проблемами.       В голове не укладывалось. Я так и продолжала стоять у двери, ощущая, что с каждым новым словом и информацией, для меня открывалось ещё больше тайн, которые никогда не суждено было узнать на родине. Даже от семьи. Мы воевали столько лет, промытые пропагандой о том, что Дети Ночи убивают наших людей, порабощают их у себя в темницах и пытают лишь для собственного удовольствия, желая самоутвердиться.       Несомненно, это тоже имело место быть. Но настолько мы лучше? Мы так же успели наделать дел за эти столетия, совершенно забыв, что такое гуманность. Потому что её не может существовать для врагов. А причина изначального конфликта — очередная война религий и тех, кто любой ценой хочет получить власть.       Итогом становилось лишь то, что я попала в очень нехорошую ситуацию. Меня держали в этом доме для того, чтобы, потенциально, я родила ребёнка от Зейла. Буквально, все рабыни и фаворитки были нужны исключительно для этого. И если догадки мужчины по поводу моего происхождения окажутся правдой, проблем будет ещё больше. Станут ли за мной охотиться представители Ордена Звёзд? Или первыми меня словят Дети Ночи?       Если не считать, конечно, того факта, что охотник сидит, буквально, передо мной.       Хотелось бежать. Взгляд Зейла, внимательный, пронзительный и интенсивный. Вполне возможно, что у себя в голове он уже давно решил головоломку моего происхождения и точно знает, что ему следует делать дальше. А уж с тем, что я заставила его мир пошатнуться прошлой ночью, чаша весов не на моей стороне.       Тишина затянулась и стала напряжённой. Мужчина не отводил от меня взгляд. Смотрел так, словно готов броситься на меня в любую секунду, свернуть мою шею всего в мгновенье ока. Возможно, сама мысль об этом, вгоняла меня в ужасную панику. Даже с учётом двери за моей спиной, я не была уверена, успею ли сделать хотя бы что-то. Три его шага — и я уже бездыханным телом валяюсь на полу.       — Понятно одно, — мой голос дрожал и все попытки унять волнение были тщетными. — План Каисы никогда не должен быть исполнен. Если, конечно, всё действительно так, как ты думаешь.       Я затихла, заламывая пальцы рук у себя за спиной. Было страшно. Даже не знаю, что было бы лучше — умереть в незнании, тихой смертью, либо узнать всё, но, при этом, натолкнуть Зейла на тропинку, в конце которой я должна погибнуть.       — Как я думаю? — Дитя Ночи сузил глаза и подался вперёд, — О, я думаю много о чём. И пока ты не наделала глупостей, спешу тебя успокоить, что твою жизнь никто не посмеет отобрать, — он улыбнулся краешком губ, а глаза потемнели, становясь глубокого зелёного цвета. — Кроме меня. И с того самого момента, как ты попала в мой дом, ничего не поменялось.       — И ты меня никогда не отпустишь, — я помрачнела, осознавая, что даже призрачный шанс на свободу после семи лет мне не светит. — Так же, как не отпустил Давена.       Зейл прикрыл глаза на пару мгновений и медленно мотнул головой. Он чего-то ждал, неподвижно наблюдая за моими действиями. Лишь медленно вздымающаяся грудь говорила о том, что он вообще живой.       — Адарель, — его голос прозвучал мягче, чем ожидалось. — Я не собираюсь держать тебя в цепях в подвале.       Я сглотнула, чувствуя, как паника постепенно уступает место непониманию и тревоге. Казалось, что он искренен, но в его словах всё равно сквозила угроза, завуалированная мягкостью и заботой. Я не знала, кому верить — себе, своим инстинктам или ему.       — Всю свою жизнь я была свободной.       — Правда? — он вновь усмехнулся и посмотрел в сторону. — И тебя не держали в плену семьи, её традиций и устоев? Тебя не запугивали судьбой, не вешали на тебя ярлыки? Ты вообще хотя бы что-то делала из того, что действительно хотела? Разве это та свобода, которая тебя всегда устраивала? Быть недостойной строить свою судьбу только потому, что родилась без члена между ног?       — Не тебе говорить о свободе, — огрызнулась я, чувствуя, что мои слова его совсем не задевают. — Ты и твой народ с такой лёгкостью надевает цепи на всех, кто слабее и держит их, как животных, на поводке.       — У вас это делают свои же. Ваши мужчины слабы настолько, что боятся женщин, боятся того, что, однажды, вы сможете свободно противоречить им, высказывать свои мысли и этим пошатнёте их мир, их привычки, перестанете быть удобными. Ты была рабыней там, и осталась ей тут. Для тебя ничего не поменялось.       Я фыркнула, чувствуя, что злость понемногу возрождается в глубине грудной клетки и горячими волнами расплывается по всему телу. Было ли это реакцией на его слова — определённо да. Вот только это было не из-за обиды, а из-за того, что он был прав.       — Ты можешь дать мне свободу.       — Какую? — он повернулся ко мне. — Выбрать тебе супруга и передать из одной клетки в другую? Из моего дома это для тебя будет единственный путь. Те же торги, тот же аукцион, просто хозяин будет другой. Тебе так нравится быть вещью?       Его слова, хоть и сказанные с явным намерением задеть, были проникнуты суровой реальностью. Я чувствовала, как по телу пробегают волны гнева и унижения. Зейл, сидящий передо мной, казался воплощением жестокой правды, от которой не было спасения. Он видел мои эмоции, понимал их, но не смягчался, продолжая давить своей безжалостной логикой.       — Я не вещь, — выдавила я, чувствуя, как дрожь пробирается в голос. — И никогда не стану ей.       — Тогда докажи это, — его голос стал ещё тише, почти шёпотом, но в этих словах было больше угрозы, чем во всей его предыдущей тираде. — Перестань искать свободу в чужих решениях и найди её внутри себя. Пока ты этого не поймёшь, ты будешь рабой, даже, если однажды станешь вольной.       Я застыла, осмысливая его слова. Зейл смотрел на меня, его взгляд был пронизывающим, но в глубине этих зелёных глаз теплилась искра какого-то непонятного мне чувства. Сочувствия? Надежды? Или просто насмешки?       — Легко говорить, когда ты никогда не был в моей шкуре, — бросила я, стиснув зубы. — Ты не знаешь, что такое жить в страхе, быть игрушкой в руках тех, кто сильнее тебя.       — Я знаю больше, чем ты думаешь, — его голос стал холоднее, в нём зазвучала сталь. — Я видел, как ломают сильных, как превращают гордых в покорных. Но сила не в том, чтобы просто сражаться, Адарель, а в том, чтобы делать это рационально. Даже будучи рабой в чьи-либо руках, ты можешь обрести куда больше свободы, чем ты имела за всю свою жизнь.       Его слова звучали неприятно, указывали, насколько узко я мыслю, насколько ограничен мой кругозор, убеждали меня в том, что, возможно, я и правда нахожусь не в таком уж и плачевном положении. Но во всём этом была правда, которую я не могла отрицать. Я встретила его взгляд, пытаясь найти в нём ответы, но видела только отражение собственной растерянности.       — Я тебя не понимаю, Зейл, — мотнула головой я. — То ты твердишь мне о том, что я твоя вещь, то толкаешь на мысли о свободе… чего ты хочешь? Моей покорности, моей смерти, либо моего бунта?       Зейл нахмурился, его глаза стали ещё темнее, словно поглощая весь свет в комнате.       — Я хочу, чтобы ты поняла, что вопреки всем обстоятельствам, у тебя есть шанс на долю свободы. Пусть и не физической, — его голос был тихим, но в нём звучала железная уверенность. — Я не ищу твоей покорности, Адарель. И уж точно не желаю твоей смерти. Но и бунт ради бунта не принесёт тебе ничего, кроме разрушения.       Я смотрела на него, чувствуя, как слова проникают в самую глубину моего сознания. Это было похоже на горькое лекарство, которое я вынуждена принять.       — И что ты прикажешь мне делать? — я подступила ближе, смотря на него с высоты. Почему-то мне это нравилось. — Что я должна сделать для того, чтобы эта призрачная свобода, наконец, стала реальной?       Дитя Ночи окинул меня оценивающим взглядом. В его глазах плясали огни, отчего он стал похож на свирепого хищника, который вот-вот сомкнёт клыки на шее своей жертвы. В его плане, наверняка, не было ни единой погрешности, ни единого просчёта. Он опёрся руками на кровать и слегка завалил корпус назад. Свет от лампы на потолке мягко разлился по его коже и сделал блеск глаз ещё лихорадочней.       — Стать моей полностью. По-настоящему.       Мои брови взлетели вверх, я почувствовала, как горячая волна гнева поднялась от груди к горлу, перекрывая дыхание. Я никогда не обладала контролем над ситуацией. С самого начала этого разговора, Зейл подталкивал меня к нужным фразам, нужным чувствам, нужным реакциям. Это, буквально, читалось в его жестах, мимике, в тоне голоса.       — Что ты имеешь в виду? — голос дрожал, но я старалась говорить твёрдо.       — Именно то, что сказал, — ответил Зейл спокойно. — Не только телом, но и душой. Ты должна быть предана мне без остатка. Это не просто подчинение, Адарель. Это связь, которая будет держать нас вместе. Твоя свобода не в том, чтобы сбежать от меня, а в том, чтобы найти своё место рядом.       Я вздрогнула, отступила на шаг, осунулась. Это не то, чего я хотела. Это не то, что могло бы мне помочь. Но, с другой стороны… место рядом с ним может оказаться в разы теплее, чем те места в которых я была до этого.       Зейл не отводил взгляда, его глаза горели каким-то внутренним огнём, не похожим на обычную злость или раздражение. Это было что-то глубже, что-то, что он не позволял никому увидеть. Возможно, я была близка к тому, чтобы понять это.       — Ты хочешь, чтобы я подчинилась тебе? Чтобы я отказалась от своей свободы ради призрачной надежды на защиту и силу? — мои слова звучали резко, почти как обвинение.       — Не просто подчинилась, — его голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала та же непреклонность. — Я хочу, чтобы ты поняла, что настоящая свобода приходит только через понимание своего места. Твоё место рядом со мной — это не клетка, а убежище. Это выбор, который ты должна сделать сама.