ваня не ожидал

смешной он, андрей андреич замай. в ваню вцепляется как котяра голодный в кусок мяса - жадный до живого общения на родном, великом и могучем, и ваня, в общем-то никогда не бывший затворником, вдруг чувствует, как его много вокруг. андрей пишет ему в телеге, скидывает видосы и мемы, записывает редкие и не очень гс, зовет на совместные стримы, и просто пройтись по барам, заваливается к ване без предупреждения с коробками пиццы, не самой лучшей, но горячей и большой. а что еще надо? ваня взрослый чувак, он давно умеет расставлять границы, но андрей будто сдвигает их одним своим присутствием. он слишком тактильный: закидывает руку на плечо, толкает коленом под столом, вжимается боком горячим в вечно мерзнущего ваню, и смотрит так открыто и честно, мол, ванечка, ванюша, ты мой друг, а я к друзьям по-другому не умею. ваня верит. андрей громким голосом, шутками не смешными, но искренними, собой всем - простым и добрым мужиком, прокладывает дорожку в ванино сердечко, изголодавшееся по чистому и незамутненному. приятно, когда с тобой не играют. и ваня сдается. а у андрея губы горячие, жадные губы, невозможно оторваться. андрей - плоская мягкая грудь, широкие плечи, щетина и ранние залысины. андрей - горячее быстрое дыхание где-то под ухом, короткие низкие стоны, шорох мягкой ткани под ваниными не сдержанными касаниями. смешки короткие, когда пальцы сталкиваются, путаются в завязках, перед тем как замереть вдруг - робко. ваня вглядывается в его светлые глаза, мажет коротким поцелуем по виску, а руки уже сами живут, отдельно от здравого смысла. и становится легче, когда глаза закрыты, и можно упереться лбом в мокрый висок, пока чужая крепкая ладонь несмело оглаживает неожиданно твердый член. не думал, что будет так ярко, до звезд перед глазами, и сорванного дыхания, как будто снова шестнадцать, и на вписке в крохотной комнате зажимаешься в углу, пока губы не заболят от поцелуев. и свое имя хриплым шепотом, прежде чем на руку брызнет горячее и липкое - тоже не ожидал.