море твоих слёз

      Кёсем потратила много часов, чтобы выглядеть безупречно. Она весь день предвкушала особенную ночь. Но как с ней поступили? Кёсем прогнали, стыдливо развернули, когда она пришла к покоям Султана Ахмеда. Сухой ответ от хранителя покоев и закрывшие путь стражники заставили сердце остановиться. "Какой-то подарок ему прислали... Какой-то?.. Новая девушка оказалась красивее меня? Желаннее? Совершеннее?" — вопросы обязали дрожать и без того беспокойные руки. Сердце собиралось выпрыгнуть, разбившись на осколки. Как Ахмед мог с ней так поступить?       Ага берет за локоть хатун, заставляя ту прочь идти. Только как же теперь пройтись по гарему, как возвратиться в покои и посмотреть в глаза других желчных девушек, которые предупреждали, что кроме неё у Ахмеда будут и другие.       У Кёсем есть всё, о чём может мечтать девушка: собственные покои, сундуки с украшениями и изящные платья. В этом списке должен быть и Султан, но прямо сейчас Кёсем вычеркнула его, разорвала на части, как и он поступил с ней.

***

— Да кто же там ещё пришёл очернить мою жизнь? — ломкий голос Кёсем разнёсся по покоям, когда пожаловала Хюмашах Султан.       Султанша в ненастоящем изумлении от происходящего усмехается. Покои юной красавицы встретили Хюмашах хаосом. Кёсем прогнала служанок, они вихрем улетели долой с глаз, забирая с собой и лукум, и стакан успокаивающего сиропа, и другие безделушки, которые приказала доставить Сафие Султан как утешительный приз в гонке за место в сердце Повелителя.       Платье Кёсем, в котором она хотела появиться перед Ахмедом, валяется на полу. "Но даже в таком уничижительном и смятом положении оно прекрасно", — отметила Хюмашах. Кёсем идёт небесно-голубой и россыпь мелких драгоценных камней. — Мне жаль, Кёсем, это платье отлично смотрится на тебе, я уверена... — госпожа на мгновение задерживает взгляд на платье, но потом хмыкает и начинает искать бедную девушку.       Султанша не сразу нашла разгневанную хатун, просто та сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Была видна только макушка. Хюмашах обходит разбросанные на полу вещи, которые, видимо, должны лежать изначально на комоде или столе. Она видит перед собой Кёсем, уронившую на колени голову, а рука возит по полу почти пустой стакан вина. — Вот ты где, звезда этой ночи. Не пустили тебя, выбрали другую. А ты всё лепетала какая великая! И посмотри где ты сейчас... В любом случае Султан имеет право на это, ты знай. — Хюмашах проваливает задачу говорить грозным и надменным голосом. Завершив предложение, она смеётся как будто ей всё равно.       Хатун попыталась прошипеть и дать отпор, но сил никаких не имеет — лишь возит лбом по коленям и вздыхает громко. Госпожу умиляет Кёсем, сдерживающая в себе новый конфликт. Хюмашах часто переводит взгляд с девушки на платье и даже в мыслях не показалось, что она делает что-то постыдное. Воображение подкинуло картину юной Кёсем в воздушном платье, напоминающем морские волны. "Эти прозрачные камни, идущие по мягким плечам и обволакивающие её грудь, делают её русалкой, плескающейся в прозрачном море. Точно создание с полотна Боттичелли, которое было представлено несчастным смертным пару недель назад, и его рисовали как будто с Кёсем", - засветились мысли солнечными лучами.       Кёсем конечно знает, что Хюмашах, подобно матери, не любит её. Однако сейчас язвительный смех прошёлся острым осколком по ушам, от чего стало вдвойне горько. Султанша скрестила руки на груди. — Я не звезда вовсе! Повелитель развлекается с новой звездой. — бормочет девушка, ещё сильнее прижимаясь лицом к коленям. — Это всё Валиде Султан. Сафие Султан подложила эту дрянь, а вы потакаете этому!       Хюмашах не может позволить какой-то хатун очернять её. Госпожа встает перед Кёсем и оглядывает с неприязнью, и тогда замечает длинные жемчужные нити, струящиеся по шее и вниз между грудей. — Все виновны у тебя. — «Такая маленькая и беспомощная русалка», — подумала Хюмашах и добавила: — Кроме самой себя.       Девушка, доведённая до предела, швыряет стакан, закидывая далеко. Из стакана она не допила, и служанкам придется испытывать итак усталые спины, чтоб оттереть ковёр, а все чистящие средства истратили на уборку после дня рождения Султана Ахмеда — придётся заказать новые из Америки. Кёсем поднимает голову и выпрямляет ноги. Хюмашах удивлена такой истерике, но стоит ей посмотреть на влажные щеки и заплаканные глаза, как что-то щёлкает внутри. Госпожа теперь действительно удивлена подавленной девушкой. Неужели Кёсем так любит его, этого простодушного Повелителя? Кёсем — это та, кто идёт впереди всех и всегда с высоко поднятой головой, но сегодня всё не так... Сегодня она сжимает жемчужные бусы и перебирает бусины. — Все меня предупреждали о том, что Повелитель не может иметь только одну наложницу, это правда. Но так горько осознавать, что это случилось... — слёзы текут по раскрасневшимся щекам хатун. Она теперь сжимает ткань ночной рубашки, её пальцы синеют.       Хюмашах делать нечего, как заботиться о чувствах наложниц? Но Кёсем особенная, Хюмашах должна перестать так отвратительно к ней относиться. Когда-то должна она признаться, что думает часто о Кёсем. Не может оторвать взгляда от губ, не может перестать воображать, как девушка однажды без злости поздоровается с ней. Такие несбыточные мечты о Кёсем, чтобы спокойно поговорить и признаться, как ей больно даются приказы от Сафие Султан об уничтожении Махпейкер. — Ты молодец, что приняла эту правду, Кёсем хатун. — Госпожа не собирается сбавлять обороты. Она впивается ногтями в локоть девушки, и Кёсем еле-еле поднимается. Слёзы наложницы высохли на щеках, только алый румянец раскрасил её бледное личико, и Хюмашах гадает, что вызвало такое смущение: скорее всего её рука, обвившая тонкую талию хатун. — Повелитель говорил о вас, как о справедливой и доброй Госпоже, но он ошибся. Вы не отличаетесь от своей матери! Я знаю, вы здесь для того, чтобы навредить мне: сказать какая я ничтожная упустила Повелителя. — Кёсем вытирает рукавом нос, её голова опущена.       Хюмашах боялась себе признаться, что становится как мать. А слова именно об этом от Кёсем заставили содрогнуться. Как так можно прийти и ругать несчастную девушку, которая тоже хочет счастья? Только с Султаном не добиться счастья, она должна уяснить. — Нет, не говори так. Разве я такая плохая? — "Неужели я перегнула и настолько напугала девчонку, что заставила её так думать?" — спросила себя Хюмашах. Она молниеносно отводит руки Кёсем, прилипшие к лицу, и берёт её за подбородок. — Ваши родители испортили вам жизнь, выдали за нелюбимого, и вы так спокойно решили других отравлять?.. Но с другой стороны, Султанша, вы не виноваты в том, что Ахмед отверг меня. Я думала, что он любит только меня. — Кёсем чувствует хватку Госпожи на её подбородке. Девушка смягчает разговор, обвиняя себя, и тогда Хюмашах прикладывает к щеке наложницы ладонь и ласкает большим пальцем.       Нежная. Чувствительная Кёсем. Такой она еще не перед кем не открывалась. В свою очередь Хюмашах такая же. — Ради Аллаха, как я могу так поступить с тобой, Кёсем? Моё сердце болит за многих хороших людей и за тебя в первую очередь... Я просто поддалась этому безжалостному влиянию Топкапы... — оправдывалась Султанша, она заскрипела, больше не находя слов.       Госпожа свела тон на хихикающе-извиняющийся, но глубоко в душе ей было обидно. Юное создание могло такое вообразить? Женщина усаживает Кёсем на кровать и придерживает, надавливая на плечо, чтобы та не сбежала. — Он такой дурак, что упускает тебя. Однако ты достойна большего, всегда помни об этом, милая. Такая красавица не должна плакать. Твоё платье... которое ты приготовила для Ахмеда, очень красивое. Но мужчины не способны понять женщин. Они не представляют, сколько мы стараемся для них. А ведь нужно любить не только за то, какое на женщине платье. — Хюмашах спокойно говорит, и это было бы похоже на дружеский разговор, если бы не пальцы, ведущие по ключице Кёсем.       Кёсем считают отважной, она сопротивляется натиску Валиде Хандан Султан и Валиде Сафие Султан, но видели бы все эти люди, какая невинная сейчас эта девушка, когда её плечи вибрируют, а глаза закрыты. Она даже не чувствует сначала пальцы женщины, скользящие по шнуровке сорочки Кёсем на груди. Когда Кёсем открывает глаза, Хюмашах отводит руку. — Конечно вы правы, Госпожа... — ничего путного эта маленькая русалка не отвечает, а Султаншу так и подмывает вывести её на ответные слова о восхищении. Но ведь Кёсем ничего не знает о Хюмашах, чтобы ею восхищаться. Нужно показать ей заботу, которую Кёсем ищет у Султана, а может найти в Хюмашах. — Мой никчёмный и отвратительный муж и по совместительству визирь Египта как-то взял меня с собой в Великобританию, и пока он занимался государственными делами или выяснял какому публичному дому поставить пять звезд в приложении, я одиноко проводила вечера. — пока Хюмашах делится воспоминаниями, заправляет мягкие пряди волос Кёсем за ухо, — И мне посчастливилось увидеть гастрольный тур певицы по имени Александра, одно отворение так глубоко поселилось в сердце, а эти слова "Спасительная милость, приди, чтобы предать меня снова"... Горькие слова засели в голове, но я всегда надеялась, что меня посетит милость, и что она будет действительно спасительной.       Хюмашах тяжело вздыхает в конце рассказа, потому что её вера в лучшее висит давно над пропастью и еле держит равновесие, подкашиваясь в ногах. Султанша, склонив голову набок, улыбается и говорит, словно пережевывает лукум. Её трудно понять — вырывается наружу усталость от жизни, но смешивается с наслаждением, которое липовое на самом деле. — Вы... Султанша... Вы... — глаза Кёсем моргали, были фонариком, который каждую секунду включали и выключали, дабы он заработал. Девушка сглотнула и разрушила плёнку мечтаний Хюмашах, пытаясь говорить осторожно. Заметнее бесполезных звуков оказался факт отсевшей девушки подальше.       Сносного проговорить не получается: она жизни не глотала, с художниками не знакома и о сохранении рассудка после измены не знает ровным счетом ничего. А ещё Кёсем можно понять: на её кровати сидит враг, но так мило, с паузами, пытается вытащить наложницу из моря слёз. Точного слова, которое бы описало Хюмашах в глазах Кёсем, не существует. Особенно когда Хюмашах запускает палец в золотые кудри и, обнажая зубы, говорит несмело и почти что со страхом: "Что, Кёсем? Говори! Я не заслуживаю милости?"       Кёсем громко сглатывает. Этот звук изрядно выводит из себя Хюмашах. Девушка так делает уже несколько раз. Всё, что угодно она хочет слышать из уст девушки, только не её отстранённое тело и хладнодушные попытки поддержать. Где искренность? — Я искала милость... ты... — Хюмашах опирается одной рукой на кровать, ставя её позади Кёсем, их бёдра теперь соприкасаются. Её пальцы на кончиках шнуровки сорочки Кёсем. Когда она потянула за верёвочки, открылся чуть больший взгляд на ключицы девушки. И это тот самый момент, когда слов не существует, их сжег огонь долго пекущегося возбуждения. — И ты так похожа на неё...       Осознание того, что неприхотливая и справедливая Кёсем в этих покоях замерзла, вызывает мурашки. От шока у девушки приоткрыт рот, и она даже не осознаёт, что это было последней каплей. Хюмашах облизывает губы и подаётся вперёд. Чтобы не упустить хатун, она прижимает её к себе. — Тшшш... — Госпожу много раз предавали, конечно она ожидает отпора. Однако Кёсем так вымотана, так сильно желает отдаться и получить заботу, что обмякает. Хюмашах пробует губы Кёсем, придерживает её за талию и увлекает в долгий первый поцелуй. — Снимай с себя сорочку.       Хюмашах приказывает, прозвучала она всё равно мягко, просто хочется скорее пойти дальше. Она отрывается от губ девушки, между ними рвётся слюнка. Отличное начало, Госпожа поглощена трогательным зрелищем. Хрупкие руки Кёсем поднимаются, цепляют ночную рубашку и оголяют тело, оставляя лишь длинные жемчужные бусы. — Прелестная безумно. — Хюмашах вновь целует её, руками ласкает грудь. Удаётся беспрепятственно улыбнуться, в поцелуи Кёсем закладывает лёгкость и брови её больше не хмурятся. Оказывается Кёсем способна тихонько стонать, стало интересно, на что она способна. На обнажённые груди Кёсем ложатся ладони Госпожи, она зажимает соски между пальцами, отчего Махпейкер закусывает губу, это попытка скрыть удовольствие.       Хюмашах играется с телом Кёсем: ласкает бусинами груди, очерчивает пальцами изгибы, спускается и поднимается по бёдрам. Задерживается специально на внутренней стороне бедёр, сжимает кожу на ягодицах. Кёсем поддаётся ласкам легко. — Госпожа, красива ли я? Может моя грудь недостаточно хороша или ноги? — Кёсем поворачивает голову в сторону из-за опасения услышать о своей непривлекательности и вдобавок увидеть, как Хюмашах это говорит. — Как ты могла такое себе вообразить? Не слушай наложниц, у которых вместо лица лисьи глазки и губы дьявола.       Хюмашах заворожена белоснежной кожей, проводит ладонью по животу и чуть нажимает — Кёсем ложится на кровать, её локоны разметались. Точно богиня. Каждая часть Кёсем особенная, Хюмашах собирается доказать это. — Посмотри. — Хюмашах разводит ноги Кёсем и наклоняется к её груди. Дыхание женщины обжигает кожу. Руки проходят по плечам и спускаются, задевая соски. — В тебе совершенно всё. Мне жаль, что многие не понимают этого.       Пальцы надавливают на клитор девушки и массируют его круговыми движениями. От Кёсем следует стон мелкий и чуть слышный. Придётся разговорить её. Хюмашах ласкает пальцами складки и растирает клитор. — Я хочу большего, я в нетерпении! — хнычет Кёсем. — Г-господи! Какая ты нетерпеливая! Когда ты успела такой стань?! Попроси ещё, я не слышу, чтобы ты так этого хотела. — Хюмашах кладёт ладонь на пульсирующие вены шеи наложницы и впивается губами в кожу, оставляя засос. Она уже готова войти в неё и в ожидании услаждает её складки, тем более Кёсем ужасно мокрая, но нужно дождаться мольбы. — Прошу! Я хочу... Я хочу большего. Просто войди в меня! — Махпейкер извивается, ужасно нетерпеливо хнычет и виляет попой. Кёсем мучается, ей не дают покоя дразнящие пальцы Хюмашах. — Разве ты не видишь насколько я хочу тебя!       Кёсем не выдерживает и стонет прямо в ухо Госпоже. Султанша вошла в неё двумя пальцами без промедления. Хюмашах самой становится жарко. — Ты сама попросила... — она наращивает темп, смотрит за языком тела Кёсем. Девушка откидывает голову и с каждым толчком пальцев стонет громче. Пальцы по-собственнически и грубо входят в неё. Легко ей не отделаться.       Она толкается, меняя темп. Кёсем не знает куда деть руки и находит им применение, вжимаясь в простыни. Спинка её выгибается и стоны не прекращаются. Палец находит внутри чувствительную точку и растирает её быстро и сильно. Кёсем задыхается, а Хюмашах продолжает входить на полную. Махпейкер просит не останавливаться, её голос порывистый.       Стоны Кёсем становятся громче и интенсивнее с каждым движением пальцев Хюмашах, а тело дрожит в предвкушении пика. Добивает юное тело стимуляцией клитора.       Тело Кёсем содрогается. Стенки плотно сжимаются вокруг пальцев искусительницы, и Кёсем выкрикивает её имя, оргазм переполняет её чувства. Девушка вновь задыхается, её грудь вздымается, когда она пытается отдышаться. Её глаза закрываются, она пытается свыкнуться с ошеломляющим оргазмом. — Ты невероятна, Кёсем. — она вынула из неё пальцы, но не перестала массировать клитор влажными пальцами. Хатун получает мелкую дрожь и зажмуривается.       Ножки Кёсем сводятся, приводит она дыхание в чувство, а сердцебиение не слушается и зашкаливает вновь. Перед ней расстегивает платье Хюмашах, обнажая тело. Султанша садится, располагая одно колено между ног девушки. Руками нежно обхватывает её попу и сжимает. Она прижимается к её ноге, целует в губы и их языки переплетаются. Громкие стоны наполняют покои в перерывах между поцелуями.       Кёсем нравится эта близость, и она хочет показать себя, поэтому облизывает мочку уха Хюмашах и говорит ей лечь.       Ухмыляясь, Кёсем притягивает любовницу ближе, её твердые соски задевают грудь Хюмашах. Девушка опускает руку ей между ног и обнаруживает, что она вся мокрая от возбуждения. Махпейкер начинает растирать клитор. — Мне нравится когда ты такая... такая открытая и повелевающая. — Хюмашах издаёт низкий стон. — Вот что случается с несчастными русалками, когда их спасают, они обретают крылья и расцветают...       Глаза Кёсем светятся желанием, когда она продолжает поглаживать чувствительные складки, проникая всё глубже и сильнее, когда она слышит стоны удовольствия. Девушка наклоняется и захватывает губы Султанши в страстном поцелуе, её язык исследует каждый уголок рта. Жемчужные нити раскачиваются на шее и падают на тело Хюмашах, пока Кёсем нависает над ней.       Слова Хюмашах заводят Кёсем, и она снова устраивается между её ног, пальцы девушки скользкие от смазки. Указательный палец прижимается к входу, медленно проникая в Хюмашах, прежде чем двигаться внутрь и наружу в устойчивом ритме. Кёсем не нужно ничего говорить, атмосферу делают стоны, она видит Хюмашах в экстазе. — Я даже не предполагала, что ты такая покорная, Хюмашах. — она не удержалась и тихо простонала, увеличивая темп своих пальцев внутри неё. Светловолосая Госпожа в её власти, выплёскивает страсть и стонет. Кёсем распространяет смазку Госпожи, выходя и входя в неё. — Ты божественная русалка, дьявольская русалка... я доверилась тебе... ох, Боги, просто продолжай!       Хюмашах закусывает нижнюю губу, Кёсем лукаво улыбается и больше ускоряет темп, скользя пальцами быстрее, чем когда-либо. Её губы прижимаются к шее Госпожи, нежно посасывая.       Султанша стонет прямо в губы девушки. Утыкается Кёсем в шею Хюмашах и чувствует её ногти, впивающиеся в плечи. Она продолжает двигаться в такт её вздохам, толкая сильнее, пока Хюмашах, наконец, не кончает с криком удовлетворения.       Медленно вытаскивая пальцы, она облизывает дочиста, прежде чем наклониться и поцеловать Хюмашах. Госпожа наслаждается облизыванием пальцем, у неё мурашки бегут по коже. Кёсем притягивает Султанша и обдает ухо горячим дыханием. — Теперь мы обе счастливы, не так ли. — Хюмашах смеётся, зубки прикусывают шею девушки. — Да, безусловно... — Кёсем прилипает к груди Хюмашах и выдыхает, она умаялась.       Глазки Кёсем забегали, она спустя пару часов сна щупает место рядом с ней и натыкается на Хюмашах. Кёсем слишком сильно сжала задницу Султанши, послышалось бормотание Хюмашах. Она разворачивается к Кёсем и в ответ шлёпает по бедру. Девушка выпустила озадаченный вздох. Какая интересная Госпожа. Не сбежала, а осталась, в отличие от других. — Я хочу полежать с тобой минутку, и не хочу тебя отпускать. — Хюмашах улыбается и заставляет снова лечь наложницу на подушки. Кёсем опускает глаза на руку Госпожи, ласкающую ногу девушки. — Знаешь, ты никакая не звезда... Звезда светит для всех и это вызывает ревность. Ты русалка, запутавшаяся в жасминовых ветвях и жемчужных нитках. А русалки открывают своё сердце для избранных.       Сегодня вся ответственность растворилась для Хюмашах. Кто-то забеспокоится о её отсутствии в покоях, Кёсем могут искать — это ничтожные причины. Гораздно радостнее лежать вместе и наслаждаться друг другом. Спустя много лет Хюмашах почувствовала наконец себя счастливой.       Хатун смотрит на ехидный взгляд Хюмашах и, несмотря на это, умоляет покинуть покои и возвратиться в свои, чтобы не начались проблемы. И Хюмашах соглашается. На первый раз хватит. Кёсем выучила первую главу и теперь будет знать кому можно доверять. Но конечно же потребуются дополнительные уроки. — В следующий раз, когда ты наденешь жемчужное ожерелье, я непременно буду знать, что ты хочешь меня и ждешь, чтобы я трахнула тебя. В следующий раз, когда Ахмед вновь разобьет твое сердце, приходи ко мне.       Было тяжело отпускать девичье тело, которое принесло кучу головокружительных эмоций. Махпейкер обвила шею Госпожи, и Хюмашах притянула Кёсем к себе. Хюмашах целует шею Кёсем, не обделяя место, где она поставила ей засос. Забавно думать, как Кёсем выкрутится из этой ситуации, объясняя Ахмеду откуда это. Но Хюмашах жаждала навечной злости Кёсем на Ахмеда. Мечтала, чтобы он больше никогда не прикасался к её русалке.       Удивительное чувство пронизало Хюмашах, когда она одевалась, она посмотрела на свои ладони и ощутила фантомные очертания тела Кёсем. И вместо четких мыслей в голове стоны Кёсем.