***
Сан не умел признаваться в чувствах и никогда этого не делал. Он даже не мог придумать подходящих слов, чтобы описать всё, что испытывал, и это медленно сводило его с ума. «Ты мне нравишься Уён», — повторял он про себя каждую их встречу. — «Я понял это совсем недавно, но не знаю, как сказать тебе об этом.» Его пугало то, что он чувствовал столько всего к одному человеку, он был в страхе перед неизвестностью, перед реакцией Уёна. Сан в жизни не боялся ничего сильнее, как этого, казалось, такого простого признания, и оно заставляло его цепенеть и продолжать молчать, уподобившись мертвецам. Их прогулка была неожиданно прервана дождём, который усиливался с каждой минутой. Они с Уёном стояли под козырьком одного из закрытых магазинов, и обречённо наблюдали за людьми, которые бежали по улице, в попытке спрятаться от непогоды. Уён встал позади него, и Сану казалось, что он мог почувствовать спиной его пронзительный насмешливый взгляд. Наверняка в его голове уже родился колкий комментарий по поводу их неудачной встречи, который он пока не решался произнести. — Что будем делать? — спросил Сан, почему-то боясь повернуться к Уёну. Но вместо ответа он почувствовал сильный толчок в спину, и в мгновение оказался под ледяным дождём. О, он должен был это предвидеть. — Я хочу тебя поцеловать, — сказал Уён, выйдя из-под укрытия следом, и его губы моментально начали дрожать от холода. Этого Сан не ожидал услышать. Из всех возможных сценариев, этот никогда не появлялся в его голове. — Сейчас? — он едва мог сфокусировать взгляд на Уёне — дождь был такой сильный, что превратился в полупрозрачную стену между ними. — Прямо под дождём? — Прямо под дождем и прямо сейчас, если ты хочешь этого. Потому что, если нет… Сан хотел. В ту же секунду он понял, как сильно хотел этого, и ему так легко дали разрешение это сделать. Он не сразу понял, что не сказал Уёну «нет», и с самого начала его смущало только то, с какой силой ледяные капли били по его лицу. Пусть и в моменте, но сопротивляться этому желанию было попросту невозможно, и Сан позволил себе эту вольность, как позволил себе тот поцелуй в день рождения Уёна. Ему показалось, что время замедлилось, пока он отбрасывал остатки тревоги о последствиях того, что он собирался сделать. На деле - секунды, прежде чем сделать шаг навстречу и поцеловать Уёна, нежно обхватив его лицо руками. Его губы были такими горячими, что Сан напрочь забыл о том, где они были, что ему было нестерпимо холодно, что кто-то мог их увидеть; целоваться с Уёном ощущалось как настоящая свобода. Неужели всё это время он мог действительно почувствовать её так просто? Сан думал об этом, пока они бежали к дому Уёна, пока он переодевался в его вещи, и каждая мысль заставляла его внутренности совершать немыслимые кульбиты. Ему всё ещё было холодно, но повернувшись к Уёну, он понял, что был готов расплавиться под его взглядом, наполненным чем-то незнакомым, но заставляющим гореть всё тело. Ну почему это было так сложно, почему чувствовать что-то заставляло терять связь с реальностью? Или всё дело было именно в Уёне? Сан ощущал жжение в горле, и знал, что это означало. Страх и невероятное количество сомнений во всём на свете вновь вернулись к нему, но в этот раз справиться с этим было невозможно. Он узнал, что такое свобода, вкусил её с губ Уёна, и теперь так боялся не почувствовать её снова, что его тело словно решило сдаться. — Сан? Что-то не так? «Всё», — подумал он, но так и не сказал этого. На ватных ногах Сан осторожно подошёл к Уёну, и каждый шаг, разрушающий расстояние между ними, усиливал боль у него в груди. Ещё чуть-чуть, и он точно не сможет нормально дышать. Может быть, потерять сознание от недостатка кислорода было не самой плохой реакцией на происходящее. — Если я сделал что-то не так — просто скажи, — голос Уёна дрогнул, и Сан возненавидел себя за то, что не мог нормально объяснить, что именно было не так. Этим «что-то» был он сам. — Если ты хочешь плакать… — Я не… Я не могу, — прошептал Сан, чувствуя секундные искры по коже, от соприкосновения теплых ладоней Уёна с его лицом. Что будет, если он позволит себе ещё одну эмоцию? — Мой отец учил меня никогда не плакать. Я не плакал, когда он умер, когда умерла моя мама. Я просто не могу. — Но ты хочешь? — Да, Ён-а, я хочу. «Я хочу, чтобы слёзы перестали стоять комом у меня в горле, и я смог дышать. Я хочу, чтобы ты не пугался, когда увидишь меня таким. Я хочу поцеловать тебя снова. Я хочу, чтобы мы были больше, чем друзья.» Он и забыл каково это — ощущать горячие слёзы на своих щеках, которые невозможно остановить. Каково это, когда кто-то пытается успокоить тебя, ласково вытирая каждую слезу, но потом не может сдержать собственные эмоции, и теперь хочется успокаивать не себя, а другого человека. — Ён-а, можно мне поцеловать тебя? Он осмелился спросить, и Уён опять позволил им соприкоснуться губами, почувствовать слёзы друг друга на языке. Сан целовал Уёна снова и снова, мечтая, чтобы этот момент никогда не заканчивался, чтобы они всегда были так близко друг другу. — Могу я остаться? — Сан чувствовал запредельную слабость во всём теле, но руки Уёна, его до безумия мягкие губы, удерживали его от падения. Уён разрешил ему остаться, и всё, чего Сан хотел, чтобы удушающий страх быть покинутым навсегда исчез.***
Сану было так паршиво, что ему хотелось умереть. Оставаться с Уёном, написать ему, чёрт, да даже пойти на работу и вести себя как обычно, казалось настоящим кошмаром. Он чувствовал себя словно оголённый нерв, который продолжали терзать снова и снова, только вот причинял боль себе он сам. Если бы Сан знал, что влюбиться будет так мучительно, он бы всеми силами сопротивлялся этому. Он убеждал себя в этом, прекрасно зная, что был потерян тогда, когда увидел Уёна впервые в жизни. Он бы влюблялся в него снова и снова, как бы старательно он этого ни избегал. Увидит ли он Уёна после того, как он безмолвно исчез из его квартиры? Как сильно Уён ненавидел его за это? «Ты намного смелее, чем я», — думал Сан, исподлобья наблюдая за тем, как Уён, появившийся на пороге его квартиры, осторожно заходил внутрь. Он принёс вещи Сана, но они не нужны были ему. Ему нужен был Уён, и только он. Сан схватил его за руку, но остановил желание притянуть его ближе к себе. — Я сделал тебе больно? — злость на самого себя сжимала его сердце, превращая орган в нечто крошечное и жалкое. Сан хотел извиниться, и оставил осторожный поцелуй на запястье Уёна. Он никогда не сможет признаться, слова так и будут гнить внутри него, пока он не останется один. Пока не исчезнет последний шанс на то, чтобы эти слова прозвучали вслух, были услышаны и отвергнуты. — Ты — не он. — Но тебе было больно? Не важно, физическая ли это была боль, или какая-то другая. Он был не лучше Соджуна, оставлявшего синяки на теле Уёна. Бездействие ранило так же сильно. — Да, Сан. Мне больно до сих пор. Почему ты ничего не сказал и ушёл? Почему не писал все эти дни? — Потому что мне страшно, — Сан потянулся к Уёну, несмотря на то, что считал, что не заслуживал его близости, его присутствия. Но Уён обнял его в ответ так же быстро, и его руки на спине Сана ощущались сравни прощению за трусость. — Хочешь, чтобы я ушёл? — Ён-а, я хочу, чтобы ты остался. Я хочу снова быть к тебе так же близко, как и несколько дней назад. Я хочу целовать тебя, и чувствовать твой вкус на своих губах. Я хочу подарить тебе столько любви, сколько ты заслуживаешь, даже если ради этого мне придётся окончательно разрушить себя. Я хочу перестать бояться, и признаться тебе во всём. Я хочу касаться тебя вот так, и слышать твои стоны, срывающиеся на крик. Я соврал, Уён, я хочу назвать тебя своим. — Ты мне так сильно нравишься, — повторял Сан снова и снова, не решаясь признаться, что чувствовал куда больше. Могла ли это действительно быть любовь? — Ты мне тоже нравишься, малыш, — шёпот Уёна отпечатался в его памяти на всю жизнь.***
— Я решил съехать из той квартиры, так что мне нужно будет собрать вещи. Прости, что не сможем увидеться в эти выходные. Сан понимающе кивнул, стараясь игнорировать тянущее чувство в груди, словно он должен был что-то сказать, но отчаянно упускал, что именно. С того дня, как Уён пришёл к нему, и они занялись сексом, между ними словно ничего не изменилось. Они продолжали вести себя как друзья, и казалось, все их признания были сказаны сгоряча. Они обманули друг друга, одурманенные близостью и возбуждением, и теперь продолжали делать вид, что всё было по-прежнему. — Куда ты переезжаешь? О, так вот о чём это было. Страх, что Уён решит оставить всё в прошлом, и Сан был лишь ступенькой к новой свободной жизни, превратился в реальность. Он не хотел отпускать его, каждая клеточка его тела сопротивлялась тому, чтобы смириться с этим. Но если таково было желание Уёна, даже если он уедет из города, Сан должен был принять это, как нечто неизбежное. Пусть это и означало то, что его сердце будет разбито. — Какое-то время я поживу у Ёсана, — Уён состроил гримасу, заставляя Сана неосознанно улыбнуться. Они продолжали медленно идти по улице, и страх одиночества постепенно притуплялся. — Если хочешь, можешь пожить какое-то время у меня, — Сан выпалил это, прежде чем понял, что именно решился сказать. Уён совершенно точно заметил смятение на его лице, потому что он тут же остановился и обхватил себя руками. — Не стоит. — Ён-а, — сказал Сан, и Уён, избегавший прямого зрительного контакта всю их встречу, наконец-то посмотрел ему в глаза. Сколько же страха и неуверенности в нём было! Наверное, именно так Сан выглядел несколько дней назад, и, может быть, до сих пор. Сан не хотел забирать свои слова обратно, он повторял бы их снова и снова, пока Уён не поверил бы в искренность каждого из них. Но реакция Уёна говорила о том, что надо было сделать вид, что Сан никогда этого не произносил. Спрятав лицо ладонями, Уён прерывисто вздохнул, будто бы старался скрыть слёзы. Его совершенно не смущало то, что к ним оказались прикованы взгляды проходящих мимо людей. Сану тоже было безразлично, что о них могли подумать, все его мысли были устремлены к Уёну, к тому, чтобы успокоить его. Протянув руку, он осторожно коснулся его пальцев, безмолвно умоляя не прятаться. — Ты не врал? — дрожащим голосом спросил Уён, убирая руки от лица и демонстрируя Сану раскрасневшиеся от слёз глаза. — Когда говорил, что я нравлюсь тебе? — Как я могу врать о таком? — Сан ощущал удушающий ком в горле, и от чего-то решился не удерживать его под контролем, он научился позволять себе чувствовать. По его щекам покатились слёзы, одна за другой, и это сделало всё только хуже. Сан остервенело вытирал слёзы под пристальным взглядом Уёна, и подсознательно хотел, чтобы всё закончилось как можно скорее. Скажи это и уходи. Разбей моё сердце и иди дальше. Пожалуйста, будь счастлив. Пожалуйста, скажи, что чувствуешь то же самое. — Но ты не поверил, что нравишься мне, да? Я столько раз доказывал это Соджуну, и всё было бесполезно, — Уён подошёл неприлично близко и перешёл на шёпот. И с каждым новым словом его губы едва ощутимо касались щеки Сана. — Скажи мне, Сан-а, скажи, как доказать это тебе? Ты мне и правда так сильно нравишься, мне кажется, я ни к кому не испытывал подобного. Страх был сильнее него, он по-прежнему парализовывал тело и разум, но Сан знал, что ему было нечего терять. И пусть ставшее привычным тепло превратится в прежнюю пустоту спустя какое-то время, он должен был сказать то, о чём так долго думал. И слова Уёна только подтолкнули его уверенность. — Мне не нужны доказательства. Просто, пожалуйста, не оставляй меня одного. Хотя бы на время, побудь со мной.***
Сан смотрел на изуродованное гниением тело, с которым невозможно было что-либо сделать. Это будет закрытый гроб, и прощание, которое будет трагичнее, но и проще, чем если бы родственники умершего смотрели на труп, выискивая в нём признаки жизни. У Сана закружилась голова, и ему пришлось вцепиться в металлическую столешницу пальцами, до боли сжимая её. — Я так больше не могу, — тихо сказал он. — Я знаю. Это никогда не было тем, что ты хотел, — Сонхва внимательно посмотрел на Сана, а потом едва заметно улыбнулся, словно он наконец-то что-то понял. — Придется кое-кого повысить с помощника до рядового сотрудника? Сонхва состроил недовольную гримасу, но Сан знал, что это была лишь игра. Им обоим нравился Минги. Прерывисто вздохнув, Сан кивнул и вновь посмотрел на тело перед собой. Ему надо было закончить этот день так же профессионально, как если бы впереди его ожидала череда точно таких же. Он приступил к работе, и Сонхва моментально присоединился к нему, не сказав ни одного лишнего слова до конца дня. Выйдя на улицу, Сан вдохнул так глубоко, что его ребра откликнулись легкой болью. Он окончательно решился оставить позади целую часть своей жизни, семейное дело, которым так дорожил его отец. Но более того, он навсегда оставил в прошлом ту часть себя, которая не чувствовала ничего, которая была потеряна и молча искала спасения. Он решил отказаться от многого, но при этом в нём появилось больше жизни, чем когда-либо. Попрощавшись с Сонхва и Минги, Сан достал телефон, внимательно перечитывая сообщения Уёна о том, как прошёл его день. Он не сразу понял, что его губы неосознанно тронула улыбка. Сан, прикусил нижнюю губу, стараясь совладать с неподобающим для кладбища выражением лица, и направился в сторону машины. Уён жил в его квартире уже месяц, они виделись каждый день, но ни одна их эмоция друг к другу не притупилась, а словно, стала ещё сильнее. Всё это время они продолжали проводить время вместе, начинали день с быстрых, едва ощутимых поцелуев, а заканчивали в объятиях друг друга, окруженные жаром их собственных тел, и иногда усталостью после секса. У него было так много мыслей в голове, так много планов, что он не знал, с чего начать. Сев в машину, он ещё некоторое время смотрел на простую кованую ограду кладбища, на то, сколько всего оставалось за ней. Наконец, он отвернулся, не чувствуя ни капли сожаления. Прежде чем завести двигатель, он снова достал телефон, чтобы написать сообщение. «На улице снова начался снег. Я еду домой.»«Я уже начал беспокоиться, что зомби не хотели тебя отпускать.»
Сан усмехнулся, чувствуя, как ставшее привычным, трепетное тепло медленно пульсировало у него в груди. Ему не терпелось как можно быстрее добраться до дома, и по привычке превратить это тепло в жар одним лишь взглядом на Уёна. Сойти с ума, прикоснувшись к нему, почувствовать себя на своем месте, услышав его голос. Это была свобода, но более того, это было невероятно похоже на счастье. Дорога до дома показалась молниеносной. Уён встретил его на пороге, пристально наблюдая за тем, как Сан снимал промокшее от снега пальто. Его щёки слегка покраснели от холода. Щёки Уёна покраснели от чего-то абсолютно другого. — Я скучал, — капризно сказал он, обхватывая плечи Сана руками, чтобы упасть в его объятия. — Ты холодный и пахнешь снегом. — Прости, — Сан фыркнул, прижимая Уёна к себе, наслаждаясь его теплом, которое так приятно контрастировало с его собственной замерзшей кожей. — Мне нравится, — сказал Уён, утыкаясь носом в его шею. Перестанет ли это когда-нибудь вызывать у Сана мурашки по всему телу? Он надеялся, что нет. — Мне нравится всё в тебе. Я так сильно люблю тебя. Они оба замерли, осознавая сказанное и услышанное. Так близко, что они слышали оглушительный пульс друг друга. Сан мог поклясться, что их сердца бились в одинаковом бешеном ритме. Ему тут же стало жарко, до странной слабости во всём теле. В согревающем объятии больше не было нужды, но он хотел уничтожить всё возможное расстояние, что оставалось между ним и Уёном. И оно было не в каких-то жалких миллиметрах, оно было в словах. Сан думал, что признание испугает его так же сильно, как это было прежде со всем остальным, но на самом деле, его главным страхом было никогда не услышать этих слов. Похлопав Уёна по плечу, он ждал, пока тот сообразит, что таким образом Сан попытался привлечь его внимание. Уён медленно отстранился, испуганно смотря Сану в глаза. Но это был не тот страх, который он испытывал с Соджуном. Это было волнение в ожидании ответа, и самую малость страх быть отвергнутым. Сан не мог продолжать мучить его, он по себе знал, как невыносима эта неизвестность. — Ён-а, — он осторожно запустил руку в волосы Уёна, притягивая его ближе к себе, пока между их губами не остались миллиметры, полные напряжения и немыслимого количества любви друг к другу. — Я влюбился первее. Их «временно» превратилось в «навсегда».