***
Уён любил, когда последнее слово оставалось за ним, но с Соджуном это было попросту невозможно. При жизни он оставлял Уёна в растерянности, заставляя его смириться с тем, что он никогда не будет услышан. После его смерти Уён прощался с ним невероятное количество раз, но Соджун возвращался в его мысли снова и снова, оставляя последнее слово за собой вновь. «Этот раз точно будет последним», — Уён повторял это про себя, пока не доехал до кладбища, и не оказался напротив могилы Соджуна. Прощаться стало слишком легко, ненавидеть ещё легче. Он не знал, сколько простоял, молча смотря на могильную плиту. — Прощай, — тихо сказал Уён, слыша приближающиеся шаги за спиной. Мог ли это быть Соджун, решивший наконец-то вылезти из могилы, чтобы напомнить о своей любви? Мог ли это быть Сан, который вытаскивал утопающего в горе Уёна снова и снова, вдыхал в него кислород, а потом исчезал, словно наваждение? — Я так и знал, что это ты, — Уён улыбнулся и, встретившись взглядом с Саном, тут же отвернулся, чувствуя, как его сердце забилось в разы быстрее. Сан не казался злым на то, что Уён нарушил обещание, появившись на кладбище снова. Уён проклинал себя за то, что вообще решил вернуться, но ему была необходима эта последняя встреча. Нервно кусая нижнюю губу, он слишком боялся столкнуться с реальностью, с тем Саном, который был настоящий, а не плодом его догадок и фантазий. Он никогда не думал, что смотреть на могилу Соджуна поможет ему успокоиться и отвлечься от тревожных мыслей, которые то и дело мелькали у него в голове, но это и правда помогло ему сконцентрироваться. — Как он умер? — спросил Сан, и Уён невольно вздрогнул от неожиданности. — Не отвечай, если не хочешь. О, он хотел. Уён так долго скрывал от всех то, что на самом деле происходило между ним и Соджуном, но теперь в этом не было необходимости. Мертвец не сможет причинить ему боль за правду. Слова давались ему с невероятным трудом, но он рассказал Сану об их ссоре, о том, как именно погиб Соджун. И Уён не чувствовал ни крупиц прежней жалости, ни призрачного страха. Он почти забыл, что испытывал тогда, проведя всю ночь на улице, трясясь от холода и ужаса перед тем, что с ним мог сделать Соджун. Закончив рассказ, он прерывисто выдохнул, и тяжесть у него в груди постепенно становилась меньше. — Обычно люди говорят, что сожалеют о чьей-то потере. — Но я не сожалею. — Конечно, — Уён кивнул, в момент останавливая себя от того, чтобы обнять Сана. Это был странный и неуместный порыв, который мог произойти только с тем человеком, с которым Уён чувствовал себя слишком комфортно. — Я тоже. Он не должен был жалеть, не должен был прощать. Всё, что он должен был сделать, так это забыть Соджуна навсегда и жить дальше. До этого момента он не думал, что сможет это сделать, но каждая секунда, проведенная с другими людьми, говорила ему об обратном. Уён был сильнее, чем думал. Сильнее, чем когда-то его убедил Соджун. В этот раз он опять пообещал не возвращаться, но теперь он был уверен, как никогда, что сдержит слово, и это будет легко. Уён ждал, что Сан скажет что-то до боли знакомое и привычное, но вместо этого он стоял в глубокой задумчивости, из которой его хотелось вырвать как можно быстрее. «О чём ты думаешь?» — мысленно спросил Уён, неосознанно протягивая руку, чтобы коснуться Сана и привлечь его внимание. Он мог поклясться, что чувствовал искры под кожей от каждого прикосновения к щеке Сана, и чем опаснее они становились, тем ярче были вспышки внутри него. Уён одернул руку, но это ощущение осталось с ним. — Я рад это слышать. Так это всё? Это прощание? Я не хочу прощаться с тобой. Уён кивнул и взял Сана за руку, молча уводя его прочь от могилы. Подальше от Соджуна, подальше от того, что так тяготило их обоих. Но в отличие от Уёна, окончательно оставившего всё позади, Сан осторожно обернулся назад, словно слышал отчаянный зов мертвецов, жаждущих заполучить его обратно. — Сан-а, посмотри на меня, — сказал Уён, ощущая бессилие перед тем, что творилось в голове Сана. Он крепко сжал его руку, вложив в это безмолвное «Я помогу тебе». — Я не собираюсь возвращаться сюда, но не могли бы мы… Может быть… Встречаться время от времени? Если ты не против. Вот и всё. Он сказал это вслух. Открылся другому человеку, которого знал так мало, но этого казалось достаточно. Молчание Сана усиливало волнение, но где-то в глубине души Уён знал, что он ответит. Сначала это было безмолвное теплое прикосновение, сопровождаемое уже знакомой улыбкой, но потом расстояние между ними превратилось в условность. Уён чувствовал чужое дыхание на своей коже, и у него едва не подкосились ноги оттого, как приятно это было. — Да, я думаю, мы можем это делать, Ён-а, — сказал Сан, и Уён не смог удержаться от дружеского поцелуя в щёку, полного благодарности, надежды и чего-то так давно забытого.***
Уён надеялся, что Сан не раскроет его маленький обман — заезжать за ним на кладбище было совершенно не по пути. Он тратил на дорогу почти двадцать минут каждый раз, когда они договаривались о встрече, но для него они казались чем-то незначительным. Если его жизнь с чистого листа означала то, что ему придётся привнести изменения в привычный распорядок, то лишнее время, проведённое в метро, казалось совершенно безболезненным решением. Он никогда так быстро не сходился с людьми. Казалось, у них с Саном не было ничего общего, но они могли проводить часы, разговаривая о чём-то. А их время, проведенное в тишине, ощущалось столь комфортно, как если бы Уён знал Сана так же долго, как и Ёсана. Недели сменяли друг друга. Призрак Соджуна больше не появлялся. Уён был свободен. Он больше не мог себе представить жизнь без Сана. Их очередная прогулка была в непривычно прохладную погоду. Уён продрог до костей, но не хотел заканчивать встречу так быстро. Он мог только надеяться, что Сан не слышал, как стучали от холода его зубы. — Занят в субботу, как и всегда? — Уён подхватил Сана под руку, наслаждаясь приятным теплом от близости с другим человеком. — Мне напомнить тебе о том, что людей хоронят даже в выходные? — резко ответил Сан, и его голос был пронизан тем же холодом, что окутывал их всё это время. Он медленно взглянул на Уёна, и его черты лица тут же смягчились. — Я свободен в субботу. — Что, в эту субботу мёртвые взяли перерыв? Уён знал о том, что Сан уделял всё свободное время ему, как он мог просить о большем? И всё же он хотел этого, больше Сана в своей жизни, больше его внимания. Уён нервно жевал нижнюю губу, пока не почувствовал привкус крови во рту. Ему нужно было извиниться за свои резкие слова, но он никак не мог собраться с силами. — Я изменил свое расписание для тебя, идиот. От неожиданности Уён резко остановился и машинально вцепился в плечо Сана, стараясь сфокусировать всё его внимание на себе. Почему ты продолжаешь быть таким добрым? — Придёшь ко мне? — тихо спросил Уён, отпуская Сана, давая ему время подумать над ответом, но, похоже, это время ему было совершенно не нужно. «Да», — отдавалось эхом в его голове ещё несколько дней.***
Нервно заламывая пальцы на руках, Уён окинул взглядом шокирующее количество цветов в своей квартире. Он не думал, что кто-то вспомнит о его дне рождения, но, казалось, как только Соджун исчез из его жизни, все мигом вспомнили о том, кто такой Чон Уён, каким человеком он был. У него были друзья, у него была семья. Даже ученики в танцевальной школе каким-то образом узнали о празднике, и теперь заваливали его поздравлениями. Он позвал Сана к себе домой не поэтому. Это должен был быть обычный вечер, проведенный вместе, и раз Уён уже бывал у Сана дома, он посчитал, что будет правильным пригласить его к себе в ответ. Сан был его другом, Уён мог сказать это с лёгкостью, но какого чёрта он так нервничал, и уже несколько раз за день успел переодеться? Телефонный звонок совпал со звонком в домофон. Уён пытался вежливо принять поздравления и закончить разговор до того, как Сан поднимется, но радостный монолог, доносящийся из динамика, затянулся на целых десять минут. Он взглянул на неловко стоящего в коридоре Сана, беззвучно извиняясь, и когда их глаза встретились, Уён едва не выронил телефон из рук. Невероятно красивый. Ему пришлось объяснять Сану, откуда у него было столько цветов в квартире, но это ощущалось совсем иначе, чем с Соджуном. Тогда, что бы он ни сказал, всё звучало бы как оправдание, которое никогда не будет услышано. За любое слово он был бы наказан. Но Сан внимательно слушал, и единственная эмоция, которая отразилась на его лице — лёгкая грусть. — Почему ты мне не сказал? — Потому что я не праздновал свой день рождения с того момента, как начал встречаться с Соджуном. Это годы, Сан. Я отвык от этого, — Уён пожал плечами, чувствуя неожиданный спазм в горле. Ему казалось, что все чувства, связанные с Соджуном притупились, но, похоже, это было не так. — Если бы я знал, я бы пришёл с подарком. О, Уён не раздумывал ни секунды над тем, что Сан мог бы подарить ему. Но не было ли роковым шагом проявить эгоизм в очередной раз, отважившись произнести желание вслух? — Знаешь, я думаю ты можешь подарить мне кое-что прямо сейчас. Я понял, что ты не любишь это, но не мог бы ты обнять меня? Он не стал дожидаться ответа, и обнял Сана первым, думая, что это продлится хотя бы несколько секунд, прежде, чем Сан отстранится от него. Но даже этого ему будет достаточно, потому что его желание исполнится. Как только руки Сана коснулись его спины, Уён понял, что всё это время почти не дышал. Он прильнул ближе к нему, полностью растворяясь в этой близости, в объятиях Сана, чувствуя, как мурашки побежали по его спине, заставляя сердце трепетать. О, объятия с друзьями не должны быть такими. — Сан-а, — Уён коснулся губами шеи Сана, не до конца понимая, случайно ли сделал это или специально. — Спасибо, что пришёл. Как он и думал, неловкости между ними не стало больше. Остаток вечера прошёл так же, как и все предыдущие, и Уён, странно успокоенный присутствием Сана, даже не понял, в какой момент уснул. Он не слышал, как Сан уходил, но мог поклясться, что едва ощутимый поцелуй в лоб ему не приснился.***
Отправив последний засохший букет цветов в мусорное ведро, Уён устало потер глаза и уселся на диван рядом с Ёсаном. Год назад он даже не мог представить, что они будут видеться так часто. Соджун на дух не переносил никого из друзей Уёна. Грустно улыбнувшись, он обхватил Ёсана руками, упрямо притягивая его к себе, несмотря на отчаянное сопротивление друга. — Почему тебя так приятно обнимать? Ёсан фыркнул, нехотя обнимая Уёна в ответ. Они никогда не удерживали объятие долго, Уён мог почувствовать знакомое нарастающее напряжение в теле Ёсана, пока тот не попытался слегка отстраниться. Нет, с Саном всё было совсем по-другому, они притягивались словно магниты, и отпускали друг друга неторопливо и осторожно, словно надеялись притянуться вновь. — Я хочу съехать из этой квартиры, — признался Уён. Он думал об этом так долго, и понял, что квартира была последним, что продолжало временами напоминать ему о Соджуне. — Могу я на время остаться у тебя? Ёсан улыбнулся и кивнул, но его улыбка тут же померкла, словно его посетила какая-то неприятная мысль. — Что-то случилось? «Слишком много», — подумал Уён, не зная, с чего начать. Долгие месяцы после смерти Соджуна, он собирал себя по частям воедино. Он снова был живым, он не боялся мертвеца, и он знал каждого, кого должен был благодарить за это. Но было ещё кое-что, что не давало ему покоя, и медленно разрасталось, пока не стало тем, что было невозможно игнорировать. Он не знал, что был способен почувствовать что-то подобное снова, и всё же он больше не мог представить свою жизнь без такого особенного друга, как Сан. Но как объяснить это всё Ёсану, если Уён сам толком не мог разобраться в том, что с ним происходило. — Помнишь Сана? — осторожно спросил он, и, дождавшись, когда Ёсан утвердительно хмыкнет под нос, продолжил. — Мы встречаемся иногда. — Уён, ты что, закрутил роман с тем, кто похоронил твоего бывшего? Задохнувшись от возмущения, Уён мигом отскочил на другой конец дивана и сложил руки на груди. Он чувствовал, как бешено забилось его сердце, а лицо покраснело, словно у мальчишки, которого застукали за чем-то неприличным. Нет, конечно же между ними ничего не было, но в тот самый момент Уён осознал, что искренне захотел, чтобы Ёсан был прав. Он думал, что никогда не сможет впустить в своё сердце кого-то, но с Саном всё получилось так естественно, что Уён не мог понять, когда же это произошло. Особенный друг. Больше, чем друг. Ёсан, сбитый с толку этой реакцией, поджал губы и сконфуженно наблюдал за тем, как Уён медленно снимал маску наигранной обиды, обнажая настоящего себя. — Нет. Но мне кажется, что он мне нравится. Я ничего не могу с этим сделать. «Он мне очень нравится», — крутилось у Уёна на языке, но он боялся произнести это вслух. Помедлив, Ёсан вновь сократил расстояние между ними, и, приобняв Уёна за плечи, притянул его к себе. — Ты знаешь, что ты можешь больше не хранить верность Соджуну? Не бойся его. Уён усмехнулся, уткнувшись лбом в плечо Ёсана. — Нет, я боюсь не этого. Я боюсь, что Сан не чувствует того же. Пожалуйста, чувствуй то же самое, что и я.***
Уён совершенно забыл, каково это — признаваться в чувствах. Каждая встреча с Саном удерживала его в запредельном напряжении, но он никак не мог рассказать ему о том, что становилось сильнее день ото дня. Подходящего места и времени никогда не было, а когда Уён все же решался открыть рот, паника заталкивала слова обратно. Сможет ли он когда-нибудь решиться? Их прогулка была обречена на провал. Стоя под узким козырьком, они угрюмо смотрели на усиливающийся дождь, не решаясь выйти из укрытия, чтобы добежать до ближайшего кафе. Их руки были слишком близко, Уён мог поклясться, что коснулся запястья Сана неприличное количество раз. Часть их прикосновений была случайной, но часть — намеренной. Он не мог позволить себе большего, но этого, пока, было достаточно. — Что будем делать? — спросил Сан, сконфуженно запустив руку в слегка намокшие волосы. Я ненавижу тебя, Сан. Ты так нравишься мне, Сан. Уён пожал плечами и прислонился спиной к стене. Сан стоял на расстоянии вытянутой руки, и Уён мог спокойно дотянуться до ворота его куртки, дёрнуть на себя, заставить Сана повернуться и поцеловать его. Вместо этого он подался вперёд, и вытолкал Сана из-под козырька заливаясь смехом — недоумение на лице Сана было слишком выразительным. Он быстро понял, что возвращаться под козырёк не было смысла, и теперь стоял, комично расставив руки в стороны, и в нём не было ни капли злости. Уён видел это так же отчётливо, как собственное отражение в зеркале. Желание поцеловать Сана никуда не делось, и становилось только сильнее. Уён понимал, что собирался рискнуть — на улице было слишком много людей, несмотря на то, что дождь шёл практически стеной, но если ему и суждено было потерять Сана, открыв ему свои чувства, то он хотел сделать это как можно быстрее. У него больше не осталось сил и терпения. Возможно, его сердце снова будет разбито, и он не сможет собрать его обратно, но крохотная надежда на то, что Сан мог принять его с этими спутанными чувствами, таким, какой он есть, всё еще сидела глубоко внутри него. — Я хочу тебя поцеловать, — выпалил Уён, совершенно не стыдясь своей импульсивности. Он говорил, что думал, произносил свои желания вслух, сходя с ума от волнения. — Сейчас? — Сан нахмурился и раздражённо вытер капли дождя с лица, словно в этом был какой-то смысл — новые тут же упали на его кожу. «И как мне реагировать на такой ответ?» — подумал Уён, возмущенно вздохнув. Он совершенно не понимал Сана, что тот испытывал на самом деле. Холодок пробежал у него по спине, но прежде, чем он успел начать придумывать оправдание сказанному, Сан неуверенно спросил: — Прямо под дождём? Уён вскинул брови и ударил кулаком Сана в грудь, от чего тот сделал небольшой шаг назад и растерянно посмотрел в ответ. Людей вокруг них не осталось совсем. — Прямо под дождем и прямо сейчас, если ты хочешь этого. Потому что, если нет… Уён не успел договорить, чувствуя губы Сана на своих. Он знал с самого начала, что идея целоваться под дождём была дурацкой: ледяная вода стекала по его коже, попадала ему в рот, но в то же время, контраст с горячими губами Сана заставлял его забыть обо всём на свете. Это было чертовски хорошо, Уён едва успевал дышать, не желая разрывать контакт ни на секунду. Наконец-то он смог ощутить на себе жадность Сана, словно он хотел этого поцелуя ещё больше, чем Уён. — Мой дом ближе, — сказал Уён, не вкладывая в это ничего лишнего. Как бы жарко ему ни было от поцелуев Сана, дождь не собирался заканчиваться, и они оба начали дрожать от холода. Им нужно было согреться, обсохнуть и поговорить. Поцеловав Уёна в висок, Сан кивнул, и они побежали так быстро, как только могли.***
Только оказавшись дома Уён понял, что совершил что-то, после чего все их странные отношения с Саном разделились на до и после. Да, Сан не отверг его, и это, кажется, был один из лучших поцелуев в его жизни. Но что будет теперь, когда у них обоих было какое-то время на то, чтобы обдумать произошедшее. Уён отчаянно хотел услышать хоть что-то, что развеяло бы все его страхи. Он невероятно устал постоянно беспокоиться обо всём на свете. Тревога, измучившая его сердце, вновь проникла ему под кожу, и неизвестность усиливала её с каждым прерывистым вдохом. Уёну казалось, что его вывернет наизнанку от волнения и ожидания. Он так сильно хотел, чтобы Сан и правда чувствовал то же, что и он, а не просто плыл по течению. А ещё, Уён больше всего на свете мечтал почувствовать губы Сана на своих снова и снова, пока у него в лёгких не закончится кислород. Он дал Сану свою одежду, и теперь краем глаза наблюдал за тем, как он быстро переодевался. Даже на приличном расстоянии Уён чувствовал звенящее напряжение, от которого все внутренности скручивались в пульсирующий болезненный ком. Неужели это всё было его очередной ошибкой из-за глупости и наивности? Соджун посмеялся бы над ним, и Уён даже не стал бы возражать. — Сан? Что-то не так? — Уён дрожал, напряженно смотря на Сана, которого никогда не видел таким потерянным и беспомощным. — Не могу, — тихо сказал он, обхватив себя руками. Прикусив щеку изнутри с такой силой, пока не почувствовал острую боль, Уён смотрел на медленно приближающегося к нему Сана, прокручивая в голове все возможные сценарии того, что может произойти. Он думал, что был готов к отказу, но когда оказался так близко к нему, он был практически на грани обморока. — Если я сделал что-то не так — просто скажи, — голос Уёна дрогнул. Ему хотелось убежать, но он продолжал в упор смотреть на Сана, не двигаясь с места. Только когда они снова оказались близко друг к другу, Уён увидел, каким невероятно испуганным был Сан, как дрожали его губы, несмотря на то, что он упрямо старался это контролировать. Уён знал, что это было, но, похоже, Сан сталкивался с этим впервые за долгое время. — Если ты хочешь плакать… — сказал Уён, обхватывая лицо Сана руками, пытаясь отыскать в его остекленевших глазах причину этого состояния. И он мог только надеяться, что это было не из-за него. — Я не… Я не могу, — прошептал Сан, улыбаясь через силу. — Мой отец учил меня никогда не плакать. Я не плакал, когда он умер, когда умерла моя мама. Я просто не могу. — Но ты хочешь? — Да, Ён-а, я хочу. — Тогда ты можешь это сделать. Легче не будет, и у тебя наверняка будет болеть голова, но, пожалуйста, сделай это, если чувствуешь, что хочешь. — Уён, я… — пробормотал Сан, и вдруг горячие слёзы потекли по его щекам. Уён ловил пальцами каждую из них, чувствуя, что едва сдерживает собственные. — Не бойся, не стыдись, это нормально — чувствовать. — Этого слишком много, — Сан грустно усмехнулся, заставляя Уёна потеряться в его взгляде, и наконец-то отпустить контроль над собой и собственными слезами. Ему было всё равно, как глупо они могли выглядеть со стороны, стоя вот так посреди комнаты, плачущие неизвестно о чём. Уён так и не понял, что именно расстроило Сана, но причину своих слёз он мог назвать безошибочно — она стояла прямо перед ним, в его одежде, тихо всхлипывая, и с какой-то детской злостью стирая слёзы со своего лица. — Всё в порядке. Я здесь, — снова и снова повторял Уён, поглаживая Сана по голове, пока они не соприкоснулись лбами. Сан выглядел слишком хрупким, слишком уязвимым. Уёну казалось, что что-то внутри него сломалось, и чувство вины за это росло с каждым вдохом. — Ён-а, можно мне поцеловать тебя? — прошептал Сан, слизывая слёзы с собственных губ. Уён не сдержался и улыбнулся, потому что никто и никогда у него не спрашивал разрешения. Никто никогда не задумывался о том, хотел ли он близости, хотел ли он вообще видеть конкретного человека рядом с собой. Но Сан, о, с ним всё было иначе. Уён кивнул, и их губы тут же столкнулись в поцелуе, который едва ли был чуть менее мокрым, чем первый. Соль слёз смешалась на их губах, на их языках, теряясь в бессмысленном шепоте и едва слышимых стонах. Уён схватил Сана за влажные волосы, не давая ему ни единой возможности отстраниться, и мог только мечтать о том, чтобы быть ещё ближе с ним. — Могу я остаться? — чуть ли не заикаясь спросил Сан, отстраняясь на смехотворные миллиметры только лишь для того, чтобы снова прижаться к слегка распухшим от долгих поцелуев губам Уёна. Он хотел ответить, он должен был ответить как можно быстрее. Невпопад кивнув, Уён осторожно разорвал поцелуй и молча опустил голову на плечо Сана, с трудом веря в то, что всё это происходило на самом деле. Останься со мной навсегда.***
Наутро Уён проснулся в пустой квартире. Они с Саном уснули на диване, согревая друг друга редкими ленивыми поцелуями, и Уён наивно думал, что проснётся не один. Сан должен был его разбудить, оставить записку, хоть что-то, но не уйти не сказав ни слова. Давно позабытая боль медленно возвращалась, и это было слишком похоже на разбитое сердце. И всё же, даже не увидев ни одного сообщения от Сана, он верил, что всё не могло закончиться вот так. Что Сан не мог поступить с ним так, как поступал из раза в раз Соджун. Они были слишком разные, и Уён убедился в этом не единожды. Он не решился написать первым или рассказать о произошедшем Ёсану. У него не было сил сделать хоть что-то, чтобы перестать мучить себя догадками, и вместо этого он вернулся к тому, что было так давно позабыто — имитировать то, что в его жизни не произошло ничего такого, из-за чего ему хотелось бы напиться до беспамятства. Он был в порядке. Он не хотел вырвать сердце из груди, чтобы оно наконец-то перестало болеть. Он не хотел видеть Сана никогда в жизни. «Я так хотел увидеть тебя снова», — думал он, стоя, как дурак, у квартиры Сана с пакетом, в котором лежала его одежда. Это были долгие три дня тишины. Сан открыл ему дверь без промедления. О, он выглядел ещё хуже, чем чувствовал себя Уён. Неужели всё это время ему тоже было плохо? Уён сделал неуверенный шаг вперед, протягивая пакет с вещами, и Сан тут же схватил его за запястье с такой силой, что Уёну пришлось разжать пальцы. Он испуганно взглянул на упавший пакет, а затем перевел взгляд вверх, чтобы посмотреть Сану в глаза. — Я сделал тебе больно? — спросил Сан, и они оба поняли, что он говорил отнюдь не о руке. Он всё ещё удерживал запястье Уёна, но теперь аккуратно потянул его руку вверх, чтобы поцеловать слегка покрасневшую кожу. — Ты — не он, — сдавленно сказал Уён, чувствуя, как у него подкосились колени от этого неожиданного поцелуя. Ему действительно не было больно физически, чего он никак не мог сказать о своём внутреннем состоянии. — Но тебе было больно? — Да, Сан. Мне больно до сих пор. Почему ты ничего не сказал и ушёл? Почему не писал все эти дни? — Потому что мне страшно, — Сан грустно усмехнулся и обхватил Уёна руками, прижимая его к себе так крепко, словно не желал больше отпускать никогда. — Ты перевернул всю мою жизнь, и продолжаешь делать это снова. — Хочешь, чтобы я ушёл? — спросил Уён, и тут же прикусил язык, ненавидя себя за то, что произнес это вслух. Конечно, Сан попросит его уйти, как могло быть иначе? Оказывается, им обоим было больно и страшно. — Ён-а, — прошептал Сан, утыкаясь губами в щеку Уёна, осторожно подбираясь к его губам. — Я хочу, чтобы ты остался. Уён не мог ответить, но не потому что у него не было слов. Он успел осознать лишь те секунды, когда оказался прижат к стене, и его губы стали слишком заняты губами Сана. И это в очередной раз ощущалось лучше, чем любой поцелуй с Соджуном. Как вообще он мог воспринимать то, что было тогда между ними, за искренне чистую любовь? — Сан, пожалуйста, — Уён не знал, как сказать это правильно, как не испугать Сана ещё больше, но он слишком устал прятать собственные желания. Вкус Сана на губах сводил его с ума, весь Сан заставлял его чувствовать слишком много всего, и Уёну отчаянно хотелось узнать, есть ли у его жадности лимит. Нужно ли вообще было что-то говорить? Сан понял его без слов, и Уён ощущал запредельную свободу, которая усиливалась с каждым поцелуем на его губах, с каждым головокружительным прикосновением языка к его шее и ключицам. Был ли лимит у жадности Сана, у того, как он брал, и тут же отдавал Уёну слишком много? Остервенело снимая одежду друг с друга, они на ощупь дошли до спальни Сана, и только упав на кровать, Уён начал осознавать реальность происходящего. Нежные поцелуи быстро сменились на лихорадочные касания влажных губ, руки Сана путешествовали по всему телу Уёна, всё чаще задерживаясь на его бедрах. — Умоляю, скажи, что у тебя есть смазка, — капризно спросил Уён, прикусив нижнюю губу Сана, заставив его слегка дернуться от боли. — Это был странный способ попросить меня достать её, — Сан дотронулся языком до места укуса и отстранился. Ожидание превратилось в вечность, от которой Уён начал терять терпение и рассудок. Лениво ведя пальцами по своему возбуждённому члену, он искоса наблюдал за Саном, за каждым его движением, и понимал, что с трудом мог дышать. Ты даже не представляешь, как сильно мне нравишься. — Сможешь выдержать сразу два? — тихо спросил Сан, склонившись над ним. Его взгляд выдавал точно такое же запредельное возбуждение, от которого перед глазами все расплывалось. Сан коснулся влажными от смазки пальцами входа Уёна, медля, в ожидании ответа. Хныканье, вырвавшееся изо рта Уёна, было хриплым и до постыдного громким. Он ничего не мог поделать с тем, насколько сильным и очевидным было его желание, чтобы Сан оказался внутри него как можно быстрее. — Твою мать, — пробормотал он, почти всхлипывая. — Я не знаю. Может быть? Пальцы Уёна скользили по шее Сана, вырисовывая узоры на коже. Он утвердительно кивнул на пронзительный и вопрошающий взгляд Сана, потому что больше не мог продолжать терпеть, но более того, не мог сказать ни слова, задыхаясь от возбуждения. Каждая секунда промедления ощущалась как пытка, и когда пальцы Сана наконец-то оказались внутри него, Уён был почти на грани того, чтобы заплакать. Как это могло быть настолько приятно? Уён извивался под Саном, под его прикосновениями, неосознанно раздвигая ноги шире. Он старался не стонать слишком громко, но ничего не мог с собой поделать. Ему никогда и ни с кем не было так хорошо, и он хотел, чтобы Сан знал это. Он ласкал его пальцами медленно и глубоко, и это было за пределами того, что Уён мог себе представить. Это было намного лучше обычного секса, потому что за этим и правда будто что-то было. Что-то новое, непонятное, но такое приятное. Словно они оба испытывали друг к другу взаимные чувства, и это было чем-то большим, чем секс по дружбе. Больше, чем всё, что было у него с Соджуном. Уён молниеносно отбросил мимолетные мысли о сравнении, потому что к чёрту Соджуна, к чёрту всё то, что было между ними. Это больше не имело никакой власти над ним, потому что Сан искренне заботился о нём. Это было так очевидно, что Уён чувствовал себя глупо из-за того, что поверил Соджуну много лет назад, и слишком долго не подпускал людей к себе. Сана он подпустил ближе, чем кого-либо в своей жизни, и это было лучшим решением. Сан был уверен, нетерпелив, но всё ещё нежен, каждое движение его пальцев заставляло сердце Уёна биться чаще, словно он был на американских горках. Уён брал и брал впервые за целую вечность, но в то же время он охотно хотел отдавать. Он хотел, чтобы Сан чувствовал себя так же хорошо, хотел расцеловать все его едва заметные веснушки на шее, хотел сделать его таким же свободным, каким он чувствовал себя. Прикрыв глаза, Уён молча замер в тот самый момент, когда Сан вытащил свои пальцы из него и налил ещё смазки. Он так хотел взглянуть Сану в глаза, но никак не мог этого сделать, полностью поглощенный вернувшимся ощущением наполненности. Войдя почти на всю длину, Сан застонал, глубоко и гортанно, заставляя Уёна заерзать, безмолвно умоляя его пошевеливаться. Пусть он и чувствовал себя слегка дискомфортно, он также чувствовал, что медленно растворялся в ощущениях, потому что, чёрт возьми, Сан прекрасно знал, что делал. Уён обхватил его бедрами, заставляя войти ещё глубже. — Ён-а, в тебе так хорошо, — Сан укусил его за шею, от чего по его коже побежали мурашки. Это было мучительно приятно, и Уён закатил глаза, не в силах что-либо сказать в ответ. Руки Сана были повсюду, он ласкал сверхчувствительную кожу Уёна, как будто тот был сокровищем. И это так контрастировало с движениями его бедер, потому что они становились все жёстче и жёстче. Сан был так глубоко внутри Уёна, что на секунду ему показалось, что он может потерять сознание. Он отчаянно вцепился пальцами в волосы Сана, притягивая его ближе, чтобы поцеловать, надеясь, что это поможет ему хотя бы на какое-то время прийти в себя. Его губы были запредельно горячие, мягкие, просящие о большем, и Уён хотел сделать для него всё, что угодно. — Сан-а, прикоснись ко мне, — заскулил Уён, и до крови прикусил губу, когда Сан послушно дотронулся до его члена. Если Уён думал, что до этого ему было слишком хорошо, то теперь он чувствовал себя на грани потери сознания от удовольствия. Рука Сана двигалась в ритме его бедер, его язык и губы скользили по шее Уёна, то и дело останавливаясь, чтобы оставить на коже влажный поцелуй. Боже, утром у него точно будут багровые засосы на шее. И даже если это было чем-то незначительным для Сана, это много значило для Уёна. Это было ещё одним подтверждением того, что он был небезразличен. — Сан, Сан-а, — Уён вскрикнул, чувствуя, как его бедра начали дрожать, потому что он был так чертовски близко к оргазму, что это было почти больно. — Скажи мне, что я твой, даже если ты не имеешь это в виду. Сан застонал и внезапно немного замедлился. Он посмотрел на Уёна, совершенно точно замечая его влажные глаза, кровоточащую губу и то, насколько сильно ему нужно было услышать эти слова. — Ты не мой, Уён. Мне не нужно владеть тобой, чтобы ты мне нравился. Я не могу поверить, что ты позволил мне быть так близко к себе. Ты мне нравишься, Уён, ты прекрасен, ты сводишь меня с ума. Каждое слово усиливало все ощущения в несколько раз. Уён кончил в руку Сана, вскрикнув так сильно, что чуть не потерял голос. Он всё ещё чувствовал, как Сан двигался внутри него, и это заставило Уёна неосознанно заскулить, потому что это было слишком. Всё его тело было на пределе чувствительности. — Уён, я… — прерывисто сказал Сан, практически останавливаясь. Нет, это не то, чего хотел Уён. Он не был готов разорвать контакт так быстро. — Ты можешь кончить в меня, Сан-а, всё в порядке. Я хочу этого. Уён не чувствовал стыда, он был стёрт из него полностью. Он потянулся к губам Сана, лениво целуя его, подтверждая свои слова каждым прикосновением. — Ён-а, — Сан был на грани, и Уён чувствовал его дрожь даже в своём теле. — Я действительно это имел в виду. Ты мне так сильно нравишься. Уён улыбнулся, слегка сжимаясь вокруг члена Сана, просто чтобы заставить его в очередной раз выругаться и громко застонать. — Ты мне тоже нравишься, малыш, — прошептал он, чувствуя, как Сан кончает в него. И он никогда за всю свою жизнь не чувствовал такой близости с кем-либо. Они медленно целовались бесконечные минуты, пока не поняли, насколько устали. Уён заснул, и впервые он не подумал, что ему следовало спросить Сана, мог ли он остаться.