Соври мне ещё раз

Отчаянность зашкалила. Эпистат без колебаний, притянул девушку к себе. Уже некуда отступать. Сколько он будет противоречить самому себе, прежде чем вслух произнести единственную заветную фразу: останься со мной, сейчас и навсегда. Мокрые тела встретились. Сердца бьющиеся, как землетрясение, забились в унисон. Мужчина зарылся рукой в её мокрые волосы и требовательно прислонил к себе, накрывая женские губы своими. Она принимает его язык как должное, пропуская в свой рот как можно дальше. Языки встречаются, облицовывая друг друга. Никакой боязни, что их вдруг увидят, заметят и засекут. Амен был бы этому только рад. Никто не посмеет даже взглянуть на неё косо, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней. Будь его воля, он бы разлегся прямо посреди этой безмолвной пустыни, чтобы не возвращаться обратно в поселение. Охотник удерживал руку на пояснице девушки, не позволяя отстраниться. Но Эва вовсе не хотела отстраняться. Она воевала сама с собой. Вот ведь, она набралась решимости наконец покончить с этими веревочными качелями, а теперь на эти качели, она усаживается с огромнейшим энтузиазмом. Она воевала и проигрывала, потому как укутала мужскую шею холодными руками. Девушка, приподнимается на носочки, а он, наоборот, наклоняется вниз, чтобы достать до заветных губ. Он не дает ей дышать, не дает думать, не дает даже шанса, чтобы передумать. Охотник облизывает её губы, накрывает их своими. А затем, он легким движением поднимает её на руки, вынуждая девушку обвить его бедра ногами. Эва выпустила громкий вздох, оказавшись так высоко над уровнем земли. Она удивленно разглядывает лицо охотника, видимо переваривая случившееся. — Я снова брежу тобой. — Амен без труда удерживает бедра девушки, утыкаясь лицом в её шею. Он облизывает её загорелое горло, прикусывая нежную кожу губами. Эва почти сдается, отгибая плечи назад, тем самым, открывая мужчине доступ к ключицам и едва прикрытой груди. Его речи как самый сладкий яд, растекаются в её голове и сердце. Неужели она тоже снится ему? Неужели эта напасть обременяет не только её? — Я не переставала бредить. — отзывается она, стягивая белоснежные пряди его волос на затылке. Эпистат глядит на неё, поднимая голову кверху и не может поверить, что делает это взаправду. До просторной хижины главаря охотников, было совсем недалеко. Амен донес девушку в полной тишине и опустил на ноги только тогда, когда остановился подле порога своего дома. Каждый думал о своем, но мысли эти были о похожем. Разве бывает такое на свете, чтобы бог неба, который противостоит тьме, так сильно желал девушку которая родилась в черноте и продолжает там пребывать. Эпистат стоял в дверном проеме, не решаясь переступить порог. Ведь если он переступит, то никакой дороги обратно больше не будет. Эва гадала в этот момент, почему он остановился. Выходит, передумал все-таки? — Ничего поделать с собой не могу. Сначала наказываю тебя, потом жалею. И я давно потерял выход из этого порочного круга. — он оперся рукой на каменную стену дома, словно вот-вот и он упадет вниз от бессилия. Его глаза бегали по её взволнованному лицу и цеплялись за каждый лоскуточек кожи. — Я потерял различие меж сном и реальностью. Поэтому, если ты попросишь уйти, то я уйду. — он глубоко и медленно дышал, умирая от нетерпения услышать ответ. Амен сдержал бы слово. Если он ей противен после того, что творил. Если он не заслуживает прощения за все сказанные им слова. Если она только попросит. Он тут же уйдет, пытаясь в одиночку выбраться из лабиринта собственных чувств. Но зная Эпистата, он никогда оттуда не выберется и в конечном счете сгинет в Дуат. Эва властна над ним. Вчера, сегодня, завтра. Девушка подходит ближе, пытаясь унять дрожь, что бьет кончики её пальцев и притягивает мужчину к себе. Возможно она пожалеет, но до сожаления ей не будет дела. Она окутывает его шею кольцом своих рук, вынуждая охотника склонится над ней как собственная тень. Эпистат закрывает входную дверь, выдвинув металлическую щеколду, дабы никто не смог посягнуть на их обитель. Эва целует его. Целует жадно, голодно, бережно. И нет, ничего вкуснее, чем эти томленные ожиданием, порывы безудержной страсти. Охотник пришвартовывает её спиной к стене, обхватывая ягодицу девушки ладонью. Он сжимает мягкую кожу, стаскивая с её губ тяжелый вздох. Эва изворачивается в его руках, словно игривое пламя, которое может обжечь любого. Но увы, его руки давно в ожогах. Никакой огонь ему более не страшен. Охотник вжимает её в себя, от чего Эва теряет возможность дышать. Она чувствует как его плоть отвердела, как оттягивает брюки и как начинает мокнуть. Эпистат спускается к её шее, прокладывая мокрую вереницу от уха до самых ключиц. Шезму сжимает его плечи, впиваясь ногтями и изо всех сил стараясь сосредоточиться. Амен тянется к её платью, но как и в том злополучном сне, девушка интуитивно перехватывает его ладонь. Она как запуганный зверь, смотрит на него большими горящими глазами, выпуская воздух ртом. В темноте комнаты, где догорал фитиль последней толстой свечи, Амен замер. Эва, даже не думала ни о чем конкретном. Ведь если она начнет думать, то заведет себя в глубокое беспросветное болото из переживаний и страхов. Она прикрыла глаза, отпустила мужские пальцы, проведя по предплечью охотника ладонью. Эпистат покрылся мурашками и сквозь эту пелену эйфории, что застилает глаза, наклонился к голому плечу девушки. Он накрыл кожу губами, обласкивая её горячим языком. Девушка провела руками по его голому телу, спускаясь к началу брюк. Она едва оттянула золотой пояс, чтобы он на мгновение почувствовал, как могут быть холодны её пальцы. — Амен. — его имя сорвалось с её плотно сжатых губ, как клич во спасение. Она горела, но вступала в огонь с большим удовольствием. Все естество охотника напряглось. Он легко приподнял девушку и дойдя до кровати, опустил на шелковые простыни. Эва, как живое олицетворение мании и красоты, смотрела на него снизу вверх. Её волнистые волосы, точно нимб, окружили голову, а платье, едва ли могло прикрыть длинные худые ноги. Шезму приподнялась, оперевшись на руки и заулыбалась, буквально ощутив как касается её кожи взгляд охотника. Она подняла ногу и провела ею по груди Эпистата. Дойдя до его бедер, Амен перехватил ногу, удерживая за щиколотку. Он, оперевшись коленом меж её ног, опустился к девушке, нависнув сверху. — Давно с ума меня сводишь. — прошептал он, медленно развязывая тугой пояс платьица, на талии Эвы. Она выгнулась, позволяя вытащить из-под себя ажурную ткань, что некогда звалось одеждой. Не выходя из фантазий, Эпистат оглядел грудь девушки, что осталась без накидки. Её сердце долбилось, Эва ощущала как её щеки горят и краснеют. Как не испытывать стыда и смущения перед ним? Как вообще в глаза ему взглянуть. Охотник опускается вниз. Он накрывает сосок губами, посасывая нежную отвердевшую кожу. Вторую грудь он накрывает ладонью, аккуратно сдавливая её, выбивая из девушки сладкие всхлипы. Она нежно поглаживает его по шелковистым волосам, пока он оттягивает её сосок зубами. Эва забыла как дышать. Может она и не умела этого делать? Амен стал облизывать ореол, быстро проводя языком в стороны. Девушка свела ноги, чувствуя как внутри теплеет и щекочет от нехватки. Ничего не упрятать от его внимательных глаз. Эпистат стал спускаться ниже, целуя её живот, а после выступающую косточку бедер. Он провел пальцами по взмокшему белью девушки, оттянув мокрую ткань пальцами, где уже снизошла смазка. Эва накрыла лицо руками. Никто и никогда не прикасался к ней вот так. — Красивая. Моя. — его бархатный голос, как настоящая трава или опиум. — Вдруг вновь сон вижу. Как завтра в глаза тебе посмотрю, Господин? — почти не разборчиво пролепетала девушка, сжав простынь, когда почувствовала теплый палец, что прижался к клитору. — Так и посмотришь, как до этого смотрела. — отозвался он, стянув тонкое белье девушки. Амен, подтянув девушку к краю кровати, опустился на пол, на колени. Целуя внутреннюю часть её бедер, ноги девушки едва содрогались. Охотник опускался все ниже и ниже, пока не провел языком по мокрым складкам. Эва застонала. Её живот напрягался от того, как он проводит языком от клитора до влагалища и обратно. С каждым разом, он делал это быстрее и глубже, слизывая всю смазку. Он раздвигает наружные губы пальцами и вновь проникает языком, обсасывая взбухший клитор. Эва дрожит. Она опускает руку, в агонии мечтая прикоснуться самой пальцами, дабы унять желание. Амен уже сам терпеть не может. Чувствует как все внутри переворачивается к верх тормашками. Он встает на ноги, разглядывая раскрасневшуюся девушку, что стала желанной. Эва начинает переворачиваться, почти показывая ему свою спину, когда он останавливает её, откидывая обратно на груду подушек. — Я хочу видеть тебя. Всю. — он расстегивает брюки, откидывает пояс куда то вбок. Амен растирает смазку по всему члену и вновь нависает сверху. Эва перестала дышать, когда он провел горячей плотью по её влажным складкам. Она хотела бы прокричать, но в спазме, не смогла выкрикнуть и стона. Он вошел в неё. Медленно, хотя сам сдерживался еле еле. Девушка вжалась в его торс, обхватив напряженные мышцы руками. Амен ловил каждый её вздох, почти прижимаясь губами к её губам. Эва выгибалась, чувствуя, как охотник делает более быстрые толчки. Эпистат целует её шею, целует плечи и эту ямочку внизу горла. Она, словно сотворена для него. С её глаз спадают крупные соленые капли, которые он сцеловывает с её румяных щек. Мужчина привстает. Он закрывает глаза, откидывает голову назад, обнажая сильную, белоснежную колонну своего горла. Его грудь вздымается и опадает от неглубоких вдохов, а мышцы напрягаются всякий раз, когда он входит в мокрую и несомненно узкую Эву. Он ласкает её грудь пальцами, сжимая бугорок меж пальцев. Её ноги дрожат, а голос почти садится. Он входит в неё, ощущая как смазка стекает по её бедрам. Эва пытается кричать, но эти стоны, превращаются лишь в оборванные немые вскрики. Охотник стимулирует её клитор большим пальцем, обводя вокруг него кружки. Она обхватывает его плечи, пытается свести ноги, выгибаясь все сильнее. И вот. Он и она. Бог неба и Шезму тьмы. Амен спускает семя на простыни, не желая пачкать прекрасное тело своей девушки. Она пытается отдышаться, но выходит это явно с трудом. Эпистат ложится рядом, изнемогая от усталости, а Эва, как замерзший птенец, придвигается к его теплому телу. Он обнимает её, оставляя теплый поцелуй где то в районе виска. Амен, наконец понял, в чем отличие реальности от сна. В жизни, он не может даже встать и обтереть их обоих. Он ничего не может, хотя казалось, может всё.