***
Спустя два бесконечно скучных занятия, которые пришлось буквально перестрадать, Тэен, наконец-то, пересекает порог университетской столовой, которая уже ощущалась родной. За их неизменным столом уже сидели Хэчан, хлещущий какой-то зеленый энергетик через трубочку, Марк, по-дурацки улыбающийся с булкой и телефоном в руках, Джонни и Тэиль. Увидеть последнего было приятной неожиданностью, и улыбка на лице Ли расцвела незамедлительно. Он очень любил старшего, с его мягким характером и добрыми, совсем не злыми подколами. — Всем привет, — Тэен, пройдя мимо, потрепал по голове Марка и Донхека, падая на место рядом с Тэилем, пожав ему руку и дав пять Джонни. — Как нас много. А остальные? — Скоро должны подойти, — Хэчан, сделав еще один глоток дешевой отвратительной энергетической жижи, нагло отобрал у Марка булочку, вгрызаясь в нее зубами. Обычно Марк бы шутливо поворчал в ответ, мол, «иди и купи себе свою еду, осел», но сегодня… сегодня он все так же молчал, не реагируя ни на что, с той же идиотской улыбкой смотря куда-то в экран смартфона, иногда что-то печатая. Ребята переговаривались о всякой ерунде, но Марк, обычно вставлявший все свои неуместные комментарии в разговор, очень странно молчал; но выглядел при этом так, словно выяснилось, что он перед парами выиграл в лотерее миллиард йен. — Ты чего светишься, словно елка новогодняя? — не выдержал и решил все-таки спросить у младшего Тэен. Игнорировать выражение его лица было невозможно. — Что-то случилось? Тут же послышался громкий хлопок. Это, как оказалось, Хэчан зарядил самому себе по лбу. — Сука, Тэен, ну зачем… — застонал тот, откидываясь головой назад, пока на его лице выражались нечеловеческие муки. — Так хорошо же в тишине сидели, вот тебе это надо было, блять? — Я так рад, что вы, ребята, спросили об этом! Уж думал, не дождусь, — восторженно начал Марк, игнорируя завывания Донхека; тот закатил глаза, приложившись к энергетику. Он понизил голос, перед тем, как продолжить. — Я провел эту ночь с Ютой. Ребята затихли, пытаясь сложить два плюс два. Джонни, со смешком, поднял бровь: — Я же шутил, когда спрашивал, когда он тебе даст. Не надо было воспринимать так серьезно. — А не рано? Вы же только недавно имена друг друга узнали, — нерешительно спросил Тэиль. Тэен еле слышно прыснул; хорошо, что старший мало знал про его отношения с Доеном. Они с ним переспали буквально на третий день знакомства. — Да не трахались они, — замученно пояснил Хэчан. — Просто спали. — Ситуация не стала яснее, — возразил Джонни. — Короче. Он позвал меня к себе домой ночью… по приколу. Типа ему было скучно. Там он накормил меня, и мы смотрели «Американскую историю ужасов», и он рассказал мне про свою маму… Потом мы заснули. По отдельности, важное уточнение! Но когда я проснулся… он лежал на мне. Господи, пацаны, он такой милый, я думал, я сдохну, — Ли хлопнул себя по щекам, слегка оттягивая их вниз. — А потом! А потом! Посмотрите, что он мне написал. Марк быстро что-то открыл на телефоне, разворачивая экран к парням. Это была их та самая утренняя переписка. — Неплохо он тебя кадрит, — присвистнул Джонни. — Думаешь, кадрит? — неверяще похлопал глазами Марк. — Он еще сказал, что я прелесть. — Ну это он опрометчиво, конечно, — усмехнулся Тэен. — Из тебя прелесть, как из меня балерина театра. — Ясен хер, что кадрит. Меня буквально стошнит сейчас от того, насколько мерзко вы флиртуете, — фыркнул Хэчан, шумно допивая энергетик и ставя его на черный стол. — Хэчан, да почему ты ведешь себя как задница? — попытался защитить Ли добродушный Тэиль; он всегда был против каких-то конфликтов в компании. — Как ни приду, все ты ворчишь и ворчишь. Любовь у мальчика. Донхек вновь фыркнул, теперь еще более раздраженно, явно задетый этим комментарием. — Не нравится мне этот его Юта. Вещи интересные слышал. Вот и все. — Да что он тебе уже успел сделать, чувак? — Марк повернулся к нему, блокируя телефон и пряча его в карман толстовки. — Бесишься попусту, как всегда, блин. — Да что ты? — изумленно ответил Хэчан; его голос был полон яда. — Я, как всегда, бешусь попусту, а ты у нас не как всегда запал на первого встречного, который тебе потом разобьет сердце, а ты будешь плакаться на моем плече. Хорошо, как скажешь. Злостная речь заставила мертвую, очень неловкую тишину воцариться за столом, нависнув, словно грозовая туча. Прежней комфортной атмосферы как ни бывало. Марк, хоть и ощущавший, что друг был сегодня не в духе (а когда нет?), такой гневной тирады в свою сторону не ожидал. И, к тому же, тирады, бьющей по всем его больным местам. Ему ничего не оставалось, кроме как повернуться обратно и шумно вздохнуть, заметно сжавшись и ощущая вселенский стыд. На душе заскребли кошки от осознания того, что доля правды в словах друга была; но явно этого слышать и признавать не хотелось. Хэчан с грохотом встал из-за стола, закинув на плечи рюкзак. Тэен сверлил его недобрым взглядом, но младшему было абсолютно на это все равно. Он резко выкинул пустую банку из-под энергетика в мусорку, а сам вышел из столовой, даже ни с кем не попрощавшись. — Что это сегодня с ним? — удивленно спросил Тэиль. Джонни сочувствующе смотрел вслед Хэчану, а Тэен тем временем думал, как ему разгребать все это дерьмо. Погрузившись в свои проблемы, он совсем и не заметил, насколько натянулась ситуация между младшими. — Он еще что-нибудь такое вытворял? — Я не знаю. Последнее время он постоянно злой какой-то, — вздохнул Марк. — Я каждый раз хочу с ним поговорить, но каждый раз боюсь, что он как-то не так отреагирует. Типа как сейчас. — Я с ним поговорю, не переживайте, — заявил Тэен, звуча убедительно, как никогда ранее. Это всегда происходило. Даже несмотря на то, что в компании были люди и постарше него, негласная роль лидера упала на его плечи и стремительно к нему приросла. Только ему лучше всех удавалось разрешать какие-то конфликты между друзьями, и поэтому он совсем не удивился перспективе решать и эту проблему тоже. Тэену захотелось горько усмехнуться, резко вспомнив, что раньше вместе с ним делил эту ношу другой человек; но об этом думать сейчас совсем не хотелось. Поэтому Ли встал со своего места, абсолютно точно зная, где сейчас может быть младший. Он минует толпу разношерстных студентов, бегущих на пару, ведь совсем скоро заканчивался перерыв. По иронии судьбы сталкивается с Ютой, чьи глаза сегодня были аккуратно подведены тонкими стрелками, и быстро здоровается с ним, направляясь прямиком к мужскому туалету. Там было почти пусто, за исключением пары парней, моющих руки. Одна кабинка была закрыта и, игнорируя странные взгляды уже уходивших ребят, Тэен прислонился ухом к двери, слыша до боли знакомое хлюпанье носом. Да, он не ошибся. Как обычно. — Хэчан? — мягко позвал его Тэен. — Выйди, пожалуйста. — Да когда ж вы оставите меня в покое? — прошелестел Донхек. — Я не хочу сейчас разговаривать. Ни с кем. — Ты всегда не хочешь, но надо. За тонкой серой дверью послышалось недовольное цоканье языком, а затем она быстро распахнулась. Младший резко затащил Ли за руку внутрь; сам он сидел на крышке унитаза, а его глаза были красными и опухшими от слез, но он уже явно не рыдал так же сильно, как несколько минут назад. — Ну и что это было? — прямо спросил его старший, смотря на опущенную вниз светлую макушку. Ответом было молчание. — Я понимаю, что тебе трудно и тяжело, но срываться на бедолаге было лишним. Донхек шумно втянул воздух сквозь зубы: — Да потому что это уже тупо невыносимо. Он жрет и жрет мне мозг этим Ютой, что ни спрошу — все у него Юта. Я писал ему утром, просил его занести мне таблетки, которые у него в комнате оставил, потому что у меня обострение началось. И что же я слышу? «Прости, я был у Юты, не видел, что ты писал», — передразнил Донхек, вновь, почему-то, захлебываясь гневными слезами. — Это я еще молчу о том, что Юта этот его шлюхан, блять. Тэен, до этого нежно гладивший младшего по плечу, остановился, услышав последнюю фразу: — Что ты имеешь в виду? — То и имею, — словно выплюнул, а не сказал. — Меня смутил тот рассказ про него и Джонни. Я решил поискать о нем в интернете, наткнулся на кучу его интимок и хоум-видео. Наверняка он окажется каким-нибудь очередным кончалыгой, который пудрит Марку мозги, а потом он будет ныть тысячу лет, потому что его бросили. А страдать от этого, блять, буду я. — Хэчан, неправильно так говорить о человеке, которого ты не знаешь, даже если видел его… фото. Я уже молчу о том, что такое искать вообще неправильно. — Не только фото, но и видео, — едко поправил он. — Это не имеет значения. — Ох, если бы ты видел, что там за видео, то забрал бы свои слова обратно. Он просто мерзость. — Хэчан. Ты уже сейчас перегибаешь палку, потому что тупо злишься на Марка. Юта здесь не причем, — старший присел на корточки перед Хэчаном, пытаясь установить с ним зрительный контакт. Он слышал, как тяжело дышит первокурсник, с трудом шевеля языком, захлебываясь собственными эмоциями. — Ты пришел ко мне, чтобы в очередной раз напомнить мне о том, какой Юта охуенный, а я — говно собачье? Если да, то можешь идти дальше по своим делам. Ли тяжело вздохнул. Раз, два, три… — Нет. Я тебе просто предлагаю сейчас успокоиться. Давай, дыши со мной. Вдох-выдох, — он аккуратно сжал чужие коленки, облаченные в темную джинсу. Чужое тело буквально дрожало от гнева и всех тех эмоций, обрушившихся на него, словно снежная лавина. Ему бы хотелось с силой оторвать с себя чужие руки, но вместо этого первокурсник повторял за Тэеном, постепенно успокаиваясь и приходя в норму; ведь старший всегда желал ему только добра, был его безопасным местом, и Донхек знал это, даже если был переполнен злостью. Затем Ли достал из своей сумки бутылку воды, вручая ее Хэчану. — Хорошо, а теперь… Марк не виноват в том, что его интересует другой человек. И Юта тоже не виноват в том, что Марк влюбился в него, а не в тебя. Понимаешь? — медленно, снисходительным голосом начал с ним разговаривать Хэчан, словно с ребенком. — Даже если ты наткнулся на подробности его личной жизни, это все еще не значит, что он плохой. То, что произойдет дальше с Марком, не твоя ответственность. Плохо ему будет — сам разберется, не маленький. Позволь ему продолжать набивать шишки, раз ему так этого хочется. Ответом ему послужила тишина. А потом — разочарованный шепот: — Да почему он выбирает набивать шишки, если есть я, который точно ему не навредит? И из его глаз снова полились тихие, отчаянные слезы человека, который так ужасно и безответно влюблен много лет. Ему было больно. Так больно, что хотелось просто-напросто исчезнуть с лица Земли, просто чтобы этого не чувствовать. — Сука, ну почему из всех мужиков мира, я люблю своего лучшего друга, который предпочтет заглядеться на сраное дерево, а не на меня? — горестно шептал он. Тэен не мог ничего сделать, кроме как обнять ослабевшего парня, положив его голову себе на плечо. Должно быть, тому действительно было ужасно плохо сейчас; обычно он переносил влюбленности Марка более спокойно. Они не знали, сколько времени провели так. Но, как только волна рыданий утихла, Донхек отстранился от него, старательно начал пытаться восстанавливать дыхание, отпивая немного из предложенной ранее бутылки. — Прости меня за это. — Ты бы лучше не передо мной извинился, а перед Марком, — Тэен услышав недовольный вздох где-то снизу. — Я серьезно. Ты же знаешь, что он идиот. Просто скажи ему, что тебе не нравится, когда вы слишком много говорите про Юту, и все. Он же ведь продолжает тупо потому, что ты не показываешь, что тебе неприятно и думает, что ты не против, ведь для него все это важно. — Хуяжно, — слабо откликнулся младший, сделав очередной глоток прохладной воды. — Да-да, хуяжно, — добродушно согласился с ним Ли, похлопав по спине. — Ты меня понял? Не надо срываться ни на ком, а еще ненавидеть людей просто потому, что они существуют. А уж тем более копаться в чужом грязном белье. Последние слова вызвали очень большое недовольство у Донхека; но ему не оставалось ничего, кроме как его подавить. Старший действительно был прав. Просто признавать это совсем не хотелось, слушая свое глупое, переполненное завистью и ревностью сердце. Вскоре они вышли из кабинки. Тэен с хмыканием отметил, что пара началась еще пятнадцать минут назад. Хэчан плеснул себе холодной воды в лицо, словно это избавило бы его от абсолютно опухших глаз и покрасневшего лица. После того, как старший проводил младшего до его аудитории (конечно же, с бубнежом «ты что, мама моя? Я дойду до кабинета сам»), настроения идти на занятия не было никакого. Голова не варила, а мозг отчаянно пытался обработать весь этот инцидент, произошедший ранее. Надо обязательно выяснить потом, поговорили ли они. Скандалов в «семье» совсем не хотелось, даже если один из ее членов вел себя, как придурок. Он вышел на задний двор университета, в родную курилку, сразу доставая смятую пачку ментоловых сигарет с зажигалкой из заднего кармана. С неудовольствием он признал, что чужие проблемы выматывали хлеще собственных. Еще и информация, нарытая Хэчаном, про Юту, достаточно напрягала. Конечно, нельзя было судить человека из-за выложенных в соцсеть обнаженок, но все же… это просто-напросто напрягало, и Тэену не хотелось думать, что очередные отношения Марка могут его ранить. Но это уже будет их проблемой в будущем. Он бы так и обсасывал в голове все последние новости, если его взгляд не устремился тревожно в сторону железной двери, ведущей в университет. Громкий скрип протрещал на весь пустой двор, а затем… появилась белокурая макушка. «Да сколько, блять, можно». Конечно же, это был Тэн. В университете же больше нет курящих людей, а вселенная, как всегда, хочет Тэену поднасрать. Внезапная встреча с человеком, который бросил тебя и оставил ни с чем? Дайте два. Нет. Не сегодня. Потушив бычок об мусорный бак, он быстро накинул на плечи рюкзак, поправляя ветровку и даже не смотря в сторону выхода. Ему совсем не было интересно, заметил ли его Тэн. Ему не было интересно, откликается ли все так же болезненным спазмом его собственный силуэт в чужом сердце. Ни капельки, нет. Но когда Тэен заворачивает за угол корпуса, он ловит себя на искреннем, наивном желании быть выгравированным в чужой памяти. Даже спустя столько лет.five
10 декабря 2023 г. в 16:29
Маленький Тэен, держа в руках увесистую папку с карандашами и акварельной бумагой, постоянно поглядывал на свою маму, идущую с ним рядом. Под красивыми, когда-то ярко блестящими женскими глазами очерчивались синяки; ее взгляд выражал тоску, но все эти эмоции наглухо прятались каждый раз, когда она ловила взгляд сына, а на лице сразу же, словно автоматически, рисовалась улыбка.
— Ну что, ты рад? — спрашивает его женщина, слегка наклонив голову набок.
— Конечно! Я же так давно хотел! — Тэен широко улыбается, размахивая красной папкой.
Это был теплый и очень солнечный для октября день. По прогнозу погоды скоро рисовали заморозки, но пока что Сеула это совсем не касалось. Семья (теперь состоящая лишь из них двоих), торопясь, шла по вымощенной камнем широкой дороге. Спустя пару минут их глазам предстала красивая синяя крыша трехэтажного, недавно отремонтированного здания.
Художественная школа, о которой так грезил Тэен, наконец, перестала быть настолько недостижимой. Он уже достаточно подрос, чтобы его определили в первый класс и учили искусству. Ли всегда любил рисовать; как только научился хоть как-то держать в руках фломастер, он словно и не останавливался это делать вовсе, подбадриваемый родственниками, которые пророчили ему большое будущее. Он ждал этого дня все свое детство, мечтая о художке днями и ночами.
И вот, он здесь.
— Веди себя хорошо, Тэен-и, — мама звонко чмокнула его в лоб, как только они зашли в двери школы. Внутри было чисто, светло и просторно, и даже выдавали бесплатные бахилы. — Запомнил, как сюда идти?
— Да! Спасибо, мам, я побежал.
Он помахал на прощание маме, а затем пошел вдоль по коридору, размазывая след от розового, пахнущего клубникой блеска на лбу. Им заранее сказали, где и когда будут проходить уроки: третий этаж, пятнадцатый кабинет. Мальчик чувствовал трепетное волнение; ему было так интересно узнать, какие здесь будут ребята, какие учителя, что они будут рисовать. Чему ему здесь научат, каких новых друзей он заведет.
Детские мечты разбились в пух и прах.
Учителя оказались ужасно озлобленными, а дети – и вовсе жестокими. То, чем буквально жил Тэен все свои детские годы, на деле оказалось совсем не тем, чего он ожидал. Выяснилось, что рисовать он не умеет вовсе, а все дети вокруг были намного более талантливыми. Его критиковали за каждую неверную вышедшую линию, а ребята, учащиеся вместе с ним, в открытую смеялись с его рисунков, которые тогда выходили не идеально.
Кажется, подружиться ни с кем не удастся. Дни шли, а лучше совсем не становилось. Дома он героически молчал, ведь маму совсем не хотелось расстраивать; ей и так нелегко, а если еще и выяснится, что у сына проблемы с коллективом…
После пятого по счету урока в художественной школе, Тэен чувствовал себя настолько ужасно, что и словами не опишешь. На глаза стремительно наворачивались злые слезы, а сердце было переполнено отвратительно сильным гневом. Словно в тот же самый день две недели назад, когда мать усадила его на серьезный разговор, в котором выяснилось, что отец их бросил и ушел к другой женщине. Еле сориентировавшись в здании, ему удалось найти мужской туалет. Мама тогда ему сказала, что в таких ситуациях нужно умыться холодной водой, глубоко дышать и посчитать до десяти… но о каком еще счете может идти речь, если ему от души хочется что-нибудь разбить или сломать?
Отбросив тяжелую папку куда-то в угол, он с силой пнул бедную мусорную корзину, стоящую в углу отделанного плиткой помещением. Мусор из нее с грохотом перевернулся и рассыпался по полу, а мальчику все еще хотелось выть от всех этих негативных эмоций, переполнявших его и разрывавших на куски. Он сполз по кафельной стене вниз, с позором чувствуя, как слезы текут по щекам, закрыв глаза руками и присев на корточки. Шумное детское дыхание разлеталось по светлому помещению, отражаясь от стен. Ну почему он такая бездарность? Он сидел, погруженный в свои страдания, ожидая, что ему станет легче, как ему однажды стало после от души побитой подушки.
Но легче не стало. Стало, наоборот, настолько плохо, как еще никогда ранее. Тэен, ошеломленный, начал ощущать, что ему не хватает воздуха. Вокруг все плыло и кружилось, а где-то на задворках сознания визжал об опасности подсознательный голос. Что с ним происходит? Почему он не может дышать? Он умирает?
— Хэй, — и тут кто-то его потрепал по плечу, заставляя его поперхнуться.
— Ты кто? — резко спросил Тэен, еле вспомнив, как говорить; он даже и не заметил, что в мужском туалете кто-то был.
Перед ним стоял долговязый мальчик; его черные волосы забавно торчали во все стороны, а на руке пестрел большой, фиолетовый синяк. Тэен с удивлением обнаружил, что взгляд незнакомца не был насмешливым. Напротив, в его темных глазах плескалось глухое сочувствие.
— Я Тэн. А как тебя зовут?
— Тэен, — с недоверием ответил он. Что за дурацкое имя такое? — Тебе что-то нужно?
— Отлично, Тэен. Давай подышим?
Незнакомый мальчик, представившийся странным именем, присел перед ним на корточки. Ли ощутил, как его держат за руки.
— Смотри мне в глаза и повторяй за мной. Глубокий вдох, глубокий выдох.
Тэен, чувствуя себя ужасно глупо, начал замечать, что ему стало легче. В грудь постепенно стало поступать намного больше воздуха, а ощущение скорой непонятной трагедии исчезло, как и не бывало. В конце концов, единственное, что напоминало о непонятном приступе — гудящая голова, но он мог с этим справиться. А затем они, буквально незнакомцы, не знавшие друг друга и часу назад, переборов свое отвращение, устраняли следы детской вспышки гнева, запихивая мусор обратно в мешок. Тэн не задавал лишних вопросов. Ему, казалось, это и не нужно было, словно он понимал чужое состояние на телепатическом уровне.
Когда они закончили и привели помещение в порядок, они начисто вымыли руки с мылом. С детских ладоней прямо на плитку шумно капали брызги воды.
— Мне нужно идти, — сообщил Тэн, заходя за угол к кабинкам, а возвращаясь с увесистой сумкой на плече. Вот где он все это время был.
Мальчик уже собирался выйти из туалета, как его остановили, придержав за плечо.
— Стой… Тэн, — начал нерешительно Тэен. — Спасибо тебе. Большое спасибо. Хочешь быть друзьями?
Это прозвучало так наивно и несмело, что Тэн не мог не улыбнуться, услышав предложение. Они что, в детском саду?
— Ага, давай.
Сейчас, спустя целых одиннадцать лет, справляться со злостью Тэену помогали лишь утренняя крепкая сигарета, которую он выкуривает, стоя на балконе, и тепло-тревожные воспоминания.
Спал он очень плохо. Скоротать время вновь помогла теплая постель Доена, но даже там он не мог отделаться от призраков прошлого, подсознательно сравнивая чужой огонь с тем, что горел для него много лет назад.
Затем он лениво, словно сонная муха, натягивает на себя черный свитер, с неудовольствием замечая, что он, скорее всего, опоздает на пару. Ну и плевать.