mark
омг привет?
В тот же день, как только Марк вернулся в общагу, он с уставшим вздохом скинул с плеч рюкзак. А затем обнаружил, что его уже ожидало сообщение от Юты в мессенджере. Марк был очень… удивлен, и даже скорее озадачен. Ведь всегда, когда он знакомился с кем-то и обменивался с этим человеком контактами, он писал первым; да и в принципе, в большинстве случаев, тащил общение на себе, ведь почти всегда это было нужно только ему. И тут Юта сам ему написал? Поздоровался с ним? Назвал ласковым прозвищем? И Марку даже не пришлось как-то напоминать о себе, чтобы на него обратили внимание и написали? Ли явно нужна была минутка на переосмысление всей своей жизни. И примерно в таком темпе проходил весь остаток недели. Они списывались каждый день; в университете особо не виделись, только здоровались пару раз. Нельзя было сказать, что их диалоги были сильно продолжительными. Их переписки получались достаточно хаотичными и спонтанными, абсолютно не нагруженными смыслом (но каждое написанное Ютой слово значило для Марка целый мир), а еще Юта всегда, абсолютно всегда называл его «милашкой» или «прелестью», и, Господи, кем вообще был Марк, чтобы жаловаться хотя бы на что-то? Боже, он так отвратительно влюблен, правда. А прямо сейчас — полтретьего ночи, самое начало понедельника. К десяти часам на пары, а это значит, что проснуться надо где-то… в девять, вероятно? Это значит, что на сон оставалось около шести часов, и это было бы славно, если же Марк хоть немножко хотел спать. Но он не хотел спать вовсе; он хорошо отоспался за выходные, он чувствовал себя бодрым, и его мозг был занят разными мыслями, не дающими покоя, и это абсолютно точно говорило о том, что понедельник встретит его недосыпом и гудящей головой. Он пролистнул вниз очередной глупый тикток. Поразительно, как же эти тупые видео затягивали. Он бы так и торчал еще несколько часов в разных соцсетях, убивая время и пытаясь хоть немного нагнать на себя сонливость, если бы внезапно, в самом верху экрана, не вылезло уведомление из КаТолка. Марк нахмурился, задумчиво потирая висок. Кто бы это мог быть? Если размышлять логически, то обычно в такое время из его друзей не спит только Тэен, но он явно не стал бы писать ему сейчас, занятый более интересными вещами. Хэчан уже давно в отрубе, видя девятый сон; Джонни тоже наверняка дрыхнет. Из оставшихся вариантов был только Юта, но с какой стати бы ему писать Марку сейчас? Он, заинтригованно, отодвигает шторку уведомлений, и в тот же момент его сердце восторженно начинает биться чаще, а дыхание сбивается. nayuuta хей-хей прелесть надеюсь, ты сладенько спишь сейчас? Боже мой. Все в Юте: манера писать, манера говорить, его голос, его поведение — абсолютно все в нем заставляло Марка хотеть либо плакать, либо задохнуться своими глупыми, наивными чувствами. Он понимал, что чувствовать настолько много по отношению к парню, о котором ты только недавно знал только имя и возраст, ужасно глупо, но он совсем не мог ничего с собой поделать. Любой знак внимания от Накамото идиотски сильно делал его самым счастливым человеком на земле, и Ли совсем не хотелось думать ни о дальнейших перспективах, ни о чем-то еще далеком. Прямо сейчас, глубокой ночью, значок активности японца горел зеленым; его влюбленность все еще была в сети, а Марк улыбался, словно дурак, и это единственное, что имело значение. Он незамедлительно начал клацать по клавиатуре:mark
хей хей бро!
не сплю. а ты почему не спишь?
Ответ появился почти мгновенно, словно собеседник не выходил из диалога вовсе. nayuuta мммммм м мне скучно, грустно и одиноко, а еще у меня есть целая куча домашних роллов?mark
мне жаль
но вторая часть сообщения звучит круто.
nayuuta ты можешь помочь мне возможно?mark
что ты имеешь в виду?
Глупое сердце Марка стучало так, словно собиралось с треском пробить ребра вместе с грудной клеткой. Юта не отвечал ему около двух минут, хотя его сообщение было прочитано мгновенно. Затем он начал что-то очень долго писать; но постоянно останавливался, скорее всего, то и дело стирая или переписывая свои сообщения. В конце концов, значок карандаша исчез насовсем, а затем, спустя несколько секунд, японец отправил сообщения одно за другим: nayuuta мм если ты не спишь хочешь прийти ко мне сейчас? И теперь Марк был уверен, что он каким-то образом случайно уснул и видит какой-то сон из разряда тех самых, в которых подсознанием воплощаются все самые сокровенные фантазии. Даже по щекам себя похлопал; но ничего, кроме легкой боли, не получил. Затем, проходя через стадию осознания, ему ужасно захотелось уткнуться лицом в подушку и громко-громко закричать, яростно стуча ногами по кровати, абсолютно наплевав на спящих в соседних комнатах студентов. Юта предлагает ему что? Сейчас, в третьем часу ночи, Юта пишет ему… Юта… да какого черта происходит? Оправившись от небольшого нервного срыва, ощущая себя так, словно он только что умер и заново родился, Ли так и пялился на сообщения, думая, что на такое вообще можно ответить. Накамото, похоже, воспринял чужое молчание по-своему, ведь он продолжил писать: nayuuta ну типа, роллы не сравнятся с теми, что из доставки, но они правда вкусные. я знаю, это странно? и вообще омг ладно. это все странно. Ли долго-долго думал. В конечном итоге, когда значок «онлайн» в профиле Юты горел настолько неприлично долго, что становилось неловко за свой ступор, он не захотел смущать японца еще больше, и потому решился что-то из себя выдавить:mark
я думаю, в этом чате все странное. ничего страшного
я бы с радостью, но не понимаю, как мне покинуть общагу незамеченным...
nayuuta да никаких проблем, солнце если у вас та же коменда, что была и у меня, то по ночам она сладенько спит. можешь не бояться. вахтерша чаще всего тоже, но это как повезет. но думаю повезет. я буду ждать тебя у входа в корпус Да. Марк определенно был безнадежно и по уши. В голове все так же истерично вопило «какого черта?», но Марк старался внутренний голос не слушать. Так, сегодня его сосед ночевал у своей девушки, значит можно встать с кровати, не боясь нашуметь. Сна все еще ни в одном глазу; Ли лениво натягивает на себя штаны и толстовку, подсвечивая свой путь фонариком, дабы не расшибиться случайно об какой-нибудь угол. На выходе из комнаты, он вдруг задумался: а насколько подходящим был такой образ для того, чтобы встретиться с Ютой? Вдруг ему не понравится? Ведь он всегда выглядит шикарно, а Марк… всегда Марк. Легкая тревога кольнула где-то в области сердца. Он решил вновь причесаться, посмотрел на себя в зеркало и во фронтальную камеру. Затем Ли тяжело вздыхает — словно на свидание собрался, хотя эта ночная вылазка наверняка ничего ни для кого не значила. Хотелось бы, чтоб значила. Он аккуратно покидает комнатушку, постоянно оглядываясь по сторонам. Адреналин бил по мозгу, едко кипя в крови; Марк никогда тайными побегами не промышлял, даже когда жил с родителями, и его всего чуть ли не потряхивало от ощущения неправильности того, что он сейчас делает. При виде пустых и тихих коридоров общежития Ли охватывало странное, поглощающее чувство, которое нельзя выразить словами. При этом он ощущал себя так легко, как никогда ранее. И еще при этом вся его голова была занята мыслями, назойливыми и до неприличия громкими: куда он идет? Почему он туда идет? Как так вышло, что прямо сейчас он идет к, мать вашу, Юте? Подождите, а это точно не сон? И, как старший и сказал ему ранее, коменда спала, а он сам остался незамеченным. Вторая проблема в лице вахтерши решилась так же, сама собой — окно было зашторено, а на первом этаже было пусто и очень тихо. Он уж было посчитал, что судьба ему этой ночью явно благоволила. Но стоило ему спуститься вниз, миновав лестницы и турникет, к главному корпусу университета, и эта абсолютно тупая мысль была отброшена куда-то далеко-далеко и забыта нахер. Нет, судьба его явно ненавидела. Потому что заставляет его, черт возьми, быть человеком, иметь два очень хорошо видящих глаза и испытывать чувства. В поле его зрения появился Юта. Он, как и всегда превосходный, с электронной сигаретой в руке, стоял прямо у ограждения, слегка покачиваясь из стороны в сторону и выпуская изо рта слабый дым. От него всегда пахло чем-то то ли вишневым, то ли черничным; Марк не разбирался. Света фонаря у раскидистого и шелестящего дерева хватило, чтобы разглядеть на его голове небольшой беспорядок, выглядящий невероятно уютно, на ногах — домашние штаны и черные кеды, а на его плечах свободно висела разрисованная акриловыми красками джинсовая куртка. Он, черт возьми, выглядел так хорошо. Он выглядел пиздец, как хорошо. Даже если освещение было отвратительным, и Ли приходилось щуриться, чтобы что-то разглядеть, в Накамото было превосходно все. От того, как свет падал на его лицо с небольшими (ужасно милыми) мешками под глазами, до того, как легкий ветер заставлял его ежиться и прятаться в джинсовку. Марк понятия не имел, откуда у него нашлись силы на то, чтобы подойти к японцу поближе, если единственное, чего ему искренне на тот момент хотелось — убежать обратно в свою комнату и громко-громко, долго-долго орать, потому что его сердце сжималось от восхищения так ужасно сильно, а все внутри него восторженно трепетало. — Приве-ет, — и предмет его обожания мило помахал ему, как только Ли подошел совсем близко. А затем Накамото, вновь выдохнув облачко сладкого дыма в сторону, легко, словно на автомате, приобнял его. Это была всего лишь секунда, но какая секунда. Все тело Марка словно прошибло током, а на его лице невольно проскользнула смущенная и неловкая улыбка от такого жеста. Ему не хотелось думать, насколько неадекватна его реакция на небольшой физический контакт; но этот момент он явно будет прокручивать в голове еще ближайшие дней десять. — О, черт, ты не любишь такое? — сразу же обратил внимание на эмоцию, отобразившуюся на его лице. Марку хотелось громко разныться. Да почему ж он такой внимательный и добрый? — Извини. — Нет! Привет, — в конце концов, он пересилил себя и улыбнулся в ответ, выйдя из тупого ступора. — Абсолютно нет, я просто не ожидал, наверное. — Я очень липучий. Правда, — сообщил Накамото, поняв, что не сделал ничего плохого и заметно расслабившись. Японец легким жестом указал, куда им идти дальше. Черт, они реально идут к нему домой? — Как только мне становится комфортно с кем-то, я сразу превращаюсь в гипер-мега-супер-тактильное месиво. Это что-то, находящееся в моей пирамиде потребностей, сто процентов. Марк посмотрел на него щенячьими глазами. В его голове, словно заезженная пластинка, крутилось «он такой прелестный, он такой очаровательный, господи, за что мне это?», и ему так хотелось разломать эту пластинку к чертям, чтобы вести себя как нормальный человек, а не глупое влюбленное нечто. Но с Накамото, кажется, иначе было нельзя. — Бог ты мой, это прелестно, — вылетело из его рта случайно; он совсем не подумал, перед тем, как сказать. Блять. На лице Юты расплылась улыбка, похожая на хитрую кошачью, а Ли поспешил отвернуться, словно не пялился на него, как маньяк, все последние минуты. — Считаешь это прелестным? — если бы Ли повернул голову, то наверняка бы заметил в его глазах что-то до жути довольное, и при этом поддразнивающее. Но взамен он это самое ехидство чувствовал в голосе старшего, и при этом ощущал, как все его лицо стремительно приобретало оттенок более яркий, чем любой среднестатистический помидор в супермаркете, а его уши горели адским пламенем. — Я думаю, это ты прелестный, Марк Ли. Ну, вот и все. Вот так вот он и умрет — в какой-то подворотне, где-то неподалеку от университета, приблизительно в три часа ночи. Либо от сердечного приступа, либо от недостатка воздуха, либо от нереального смущения. Интересно, люди когда-нибудь умирали от смущения? Если нет, то Марк был пиздец как близок к тому, чтобы это проверить и стать первым. Самое главное в этой ситуации — смерть его произошла бы с самым восхитительным парнем на свете рядом, и из-за него же, в частности, но это уже не особо важно. Марк, совсем свою реакцию не контролируя, удивленно закашлялся, услышав это, заставляя тем самым японца захихикать. — Ты, типа, флиртуешь со мной? — напрямую спросил Марк, то ли таким образом защищаясь, то ли нападая в ответ, то ли вообще непонятно что делая. Юта сделал вид, словно призадумался над ответом: — Не знаю. Может да, может нет. А ты бы хотел, чтоб это был флирт, Марк Ли? — промурчал Накамото. Его лицо, внезапно, выражало искреннюю заинтересованность, хотя тон его голоса был абсолютно дразнящим. Ли, в этот момент, отчетливо понимал, что его загоняют прямиком в ловушку. Но не сказать, что он был против. — Не знаю, может да, может нет. — Эй, мне не нравится такой ответ, — Накамото легонько толкнул его локтем в бок, абсолютно игнорируя тот факт, что ему ответили его же словами. — Да или нет? Да? Нет? Да? — Или, — со смешком ответил Марк. — На хую тебя крутили. — Отвратительно! — и он вновь получил беззлобный тычок, теперь куда-то в плечо, слыша, как эта ужасная рифма заставила Юту рассмеяться тоже. Деревья сменились освещенными дворами и многоэтажками. Парень, оказывается, жил совсем недалеко. Не прошло и семи минут, как они уже оказались у его подъезда. Здание выглядело современно; не новостройка, но и явно не что-то старое, где надо молиться на то, что электричество сегодня будет работать. Японец приложил чип, и протрещала мелодия, оповещающая о том, что входная дверь открыта. В этих белых стенах подъезда Марк вновь начал чувствовать легкую тревогу от происходящего. Вот он здесь, в доме Юты. Едет с ним в лифте. Это все было слишком подозрительно похоже на сон. Его точно никто не разводит? Может, это какой-то розыгрыш? Вместо ответа двери лифта открываются на седьмом этаже; на лестничной площадке не было ни одного источника света, и вскоре Ли услышал, как Накамото ругается себе под нос на японском, пытаясь открыть дверь ключом. — Подожди, — и он быстро включил фонарик на телефоне, подсвечивая скважину. Ключ вошел сразу же. Под мурчащее «спасибо», Марк увидел темную квартиру. Юта щелкнул выключателем у входа, и просторный коридор сразу же был озарен светом. Марк успел заметить, что в его жилище было две комнаты: одна, прямо напротив, спальня, судя по наличию незастеленной кровати у окна, а справа, наверное, зал. При виде однотонных темных обоев и небольшого коврика у порога, его душу переполняло неизвестное до тех пор чувство, которое Ли не мог идентифицировать никак иначе, кроме как отвратительно тупого счастья, вызывающее на лице не менее тупую улыбку. Мог ли он позволить себе хотя бы мечтать о том, чтобы оказаться дома у старшего недели две назад? Да ни в коем случае. Но сейчас он здесь, и это заставляло его себя чувствовать самым счастливым идиотом во всей Корее; другого явно не сыщешь. — Проходи, не стесняйся! — прокричал ему Юта, быстро убежав в свою спальню и прикрывая за собой дверь. Марк сбросил с себя обувь, и из-за двери выплыл Накамото; теперь уже в безразмерной черной футболке, но все в тех же пижамных штанах. Каким образом он даже в пижаме выглядит, словно сошел с обложки журнала? Как ему это удается? — У тебя тут… мило. — Спасибо! Недаром дизайн заканчиваю! — он широко улыбнулся от комплимента, а затем легко схватил Ли за запястье и отвел его в гостиную рядом. — Идем сюда. Перед глазами Марка предстала гостиная: светлая, и тоже выглядящая очень стильно. Комната была поделена на две части, одна из которых была отведена под небольшую кухню с барной стойкой. В углу стоял диван, на котором был сложен черный плед, а рядом находился стеллаж с огромным количеством разных фото в рамке и статуэток. Ему бы хотелось разглядеть их внимательнее, но Накамото уже усадил его на серую обивку; отсюда младшему были хорошо видны комнатные растения, проживающие на подоконнике. На тумбочке напротив стоял плоский телевизор, а около самого дивана стоял журнальный столик, на котором, в дальнейшем, появилась тарелка с роллами, принесенная Ютой. Затем хозяин квартиры запрыгнул на место рядом с Марком, подогнув под себя одну ногу и включая телевизор пультом. — А почему ты выбрал именно дизайн? — внезапно решил продолжить начатую тему Ли. Внимательные, поблескивающие глаза тут же обернулись на него, а от стереосистемы тихо раздавалась музыка из заставки какого-то сериала. Позже Марк признал «Американскую историю ужасов», но честно? Ему даже не хотелось узнать, что там включил Накамото; прямо сейчас рядом с ним было кое-что (кое-кто) поинтереснее. — Честно? Я не знаю, — задумчиво начал старший. — Кажется, меня всегда это интересовало. Вообще, я в детстве, однажды, изрисовал мамину белую футболку гуашью, а дедушка сказал, что я стану дизайнером. Может, именно тогда и решилась моя судьба, — он произнес это так очаровательно, что Марк расплылся в нежнейшей улыбке. — Хочешь работать по специальности в будущем? — со стороны Юты послышалось фырканье. — Учиться мне интересно, но я прямо сейчас уже занимаюсь кастомом одежды и неплохо на этом зарабатываю. Не думаю, что что-то изменится после получения корочки, — Накамото легко откинулся спиной на диванную подушку. — Но, может, когда я стану скучным взрослым, буду зарабатывать на дизайне интерьеров. — У тебя очень крутые работы. Я видел парочку в инсте. — Ты подписан на мою инсту, Марк Ли? Когда успел и почему я не в курсе? — и вновь на его лице шаловливая улыбка. Знал бы он, насколько давно Марк подписан на его профиль… Чужая рука, так внезапно оказавшаяся на его коленке, заставила Ли вздрогнуть и хотеть рассыпаться на атомы. — Скажешь мне свой ник, я подпишусь позже. — Да, окей, потом тебе скину, — он кивнул в ответ, взяв с тарелки ролл и закидывая его в рот. Ему явно нельзя было делиться аккаунтом прямо сейчас, потому что факт наличия в его лайках всех постов Юты мог показаться странным. А еще, матерь божья, у Накамото действительно были золотые руки; это было в тысячу раз вкуснее, чем любые суши в баре или же из доставки. Чего этот парень вообще не умеет? Есть ли что-то, что у него не получается? Почему он буквально… бог? — А ты? Почему айти? — поинтересовался тот, подсев еще чуть ближе (совсем вплотную) и слегка постукивая пальцами по ноге Ли. Все тело моментально, словно пробитое током, покрылось мурашками. — А, ну… Я больше ничего не умею. Банально не знал, куда податься, да и не думаю, что меня куда-то еще взяли бы. Никаких интересных историй, — неловко усмехнулся Ли, чувствуя себя слегка опозоренным на чужом фоне. Накамото ярко улыбнулся, заметив чужое напряжение: — Это не всегда плохо. Со временем ты можешь понять, что тебе действительно это нравится. А если нет, то не вижу проблемы перепоступить. Моя мама меняла направления раза четыре, не меньше. — Она нашла что-то по душе? — Да. Она сейчас работает пекарем в кондитерской, а еще делает выпечку на заказ. У нее достаточно много клиентов, она очень известна в Осаке, — Марк заметил, как голос старшего сквозил гордостью. — Это круто, чувак. И уютная комната погрузилась в тишину; совсем не неловкую, а достаточно комфортную, нарушаемую лишь звуками сериала, на который они оба отвлеклись. Небольшие разговоры и вылазка из дома слегка их вымотала, но не настолько, чтобы отрубаться здесь и сейчас. Марку совсем не хотелось думать о том, насколько сейчас близко к нему находится Юта. О том, что он буквально чувствует запах его шампуня, ведь голова того, со временем, опустилась Ли на плечо; и, конечно же, он совсем не думал о том, насколько тяжелой ощущается рука старшекурсника на его колене. Это было до безумия приятно, а еще до безумия не поддающееся процессу осознания — Марк попросту боялся, что это ощущение, легким покалыванием отдающееся в животе, разрушится. Исчезнет, если на этом заострить внимание. Поэтому он просто наслаждался моментом, а потом даже сам разместил свои пальцы на чужой кисти, неловко потирая костяшки. Они только начали смотреть третью серию, когда младший отчетливо ощутил, что держать веки открытыми становится все труднее и труднее. Накамото тогда уже лежал на его коленях головой, сказав, что так удобнее. Где-то на грани засыпания Ли почувствовал, как чужое дыхание стало размеренным, а тело совсем обмякло; похоже, не одного Марка усыпляло чужое присутствие, нагоняя сон на уставшую голову. Диван в комнате был достаточно большим, чтобы уместить двух людей. Он аккуратно подложил под ярко выкрашенную голову подушку, перемещая ее, стараясь не шуметь и не разбудить старшекурсника, а сам лег чуть дальше, подогнув под себя ноги. Черный плед был быстро накинут на японца, и Ли тыкнул на кнопку на пульте, выключая телевизор и погружаясь в глубокий, но, к сожалению, короткий сон. Утро началось с противной трели будильника, гудящей головы, но достаточно хорошего настроения; а еще осознания того факта, что Накамото спал прямо на нем, подложив руки под голову. Марк потянулся за телефоном, отключая мелодию. Он не сразу ощутил что-то тяжелое на своих коленях, но, опустив голову вниз, его неожиданно встречает красная макушка. Ли улыбнулся, закусив губу. В голову сразу пришла глупая идея, которой сопротивляться он не был в силах; и он открыл камеру на смартфоне, быстро фотографируя старшего на память. — Хей, хей, — и затем он аккуратно потряс его за плечо, испытывая нереальные муки совести. Интересно, как ему вообще удалось так во сне перекрутиться? Они ведь засыпали на разных сторонах дивана. — Мне очень жаль тебя будить, но мне правда нужно на пары. Где-то снизу послышалось недовольное и очень сонное ворчание. Марк не смог остановить себя от того, чтобы запустить руку в копну волос и медленно почесать его голову; японец был ужасно похож на кота, а котов Ли обожал. И теперь, после этого, сонное ворчание стало менее недовольным. — Может, это подождет? — пробурчал он, крепче обхватывая чужое туловище и вздыхая. — Нет, к сожалению. Мне правда пора идти. — Не хочу. Если бы он только представлял, насколько сильно не хотел Марк. С недовольным вздохом, японец поднял голову, смотря снизу прямо на Марка. Его черные глаза были заспанными, немножко мутными; под ними слегка синели синяки, а челка была взъерошена. Выдержке Ли можно было позавидовать, ведь сейчас ему настолько ужасно хотелось прикоснуться к его лицу, что от этого становилось дурно. Ему хотелось обвести дрожащими пальцами щеки и скулы, убрать со лба красную челку, а затем расцеловать каждый миллиметр его кожи. Его, мать вашу, не предупреждали, что Юта и с утра выглядит как самый очаровательный человек на планете. Какого черта? Почему один лишь его вид вызывает в нем столько эмоций, заставляя его сердце буквально разбиваться? Это несправедливо. Затем Накамото встал с дивана, направляясь куда-то по коридору. Ощущение тепла его тела резко покинуло Марка, и от этого ему стало очень пусто и грустно. Ну почему он не может застрять в этом моменте, в этой квартире, навечно? Но, к сожалению, ему не оставалось ничего, кроме как проследовать в ванную и привести себя в порядок. Толстовка была слегка помята после сна, но не критично; ему можно было лишь забежать в общагу, схватить сумку с тетрадями и побежать на пары. Значит, у него еще есть время, чтобы немножко задержаться. Он нашел японца на той части зала, в которой располагалась кухня. Тот что-то кашеварил в сковороде, напевая какую-то песню под нос. — Что ты делаешь? — Марк присел на табуретку. — Яичницу. Не против? — Мне, что ли? — удивился Ли. — Тебе, конечно. Я тебя голодным не отпущу. Яичница получилась… не очень, объективно. Но субъективно? Она была самой лучшей. За всю жизнь ему готовили только мама Тэена и мама собственная, и, бог ты мой, эта яичница была приготовлена для него Ютой Накамото. Его золотыми руками, а он что угодно из его рук съел бы, о чем вообще речь? Уходить не хотелось, а закрывать за собой дверь было даже от части больно. Марк задержался в гостях уж слишком сильно, увлекшись разговорами ни о чем с японцем, обнаружив внезапно, что до начала занятий осталось каких-то двадцать минут. У него даже не оказалось времени осмыслить все, произошедшее за последние двадцать четыре часа; ему надо было спешить, и это ужасно разочаровывало. Еще и пропуск куда-то делся. Марку пришлось чуть ли не вымаливать, чтоб его пропустили в общежитие. Это заняло некоторое время, но он не опоздал, оказавшись в нужной аудитории ровно к началу занятий. И только сев за парту, Марк, наконец, смог спокойно выдохнуть; он сразу же решил проверить свой телефон. Разблокировав сотовый, первое, что Ли заметил — несколько уведомлений из мессенджера. Его сердце не могло не теплиться надеждой на то, кто именно ему написал. nayuuta эй марк ли ^^ ты забыл у меня свой пропускmark
о, черт
извини. сможешь мне его отдать завтра? после пар? когда угодно?
nayuuta м ну я бы мог но может, это намек на то, что тебе стоит заглянуть ко мне еще раз в ближайшее время. Марк смущенно улыбнулся, прикрыв ладонью лицо. Надежда оправдалась.