За ночью наступит рассвет

Лютиэн шла по оживлённому городу, рассматривая вывески и витрины. Ей нравилась столица. Она жила тут уже месяц и точно была убеждена, что решение уехать от родителей было верным. Целое лето шума, свободы и ярких красок! Ей всегда хотелось вырваться из спокойного Дориата, увидеть мир во всём его великолепии. Поэтому сразу после выпускных экзаменов она решила уехать и знакомиться с городом, в котором ей предстоит жить и учиться ближайшие несколько лет. В институт с её способностями она точно поступит, в этом нет сомнений, поэтому можно не беспокоиться и пожить немного в своё удовольствие. На тревоги отца о том, что в одночасье свалившаяся на голову самостоятельность не пойдёт ей на пользу, девушка твёрдо ответила: «Уж лучше я потеряю голову до учебного года и к сентябрю верну её на место», пообещала вести себя хорошо, звонить два раза в неделю, и отправилась в новую жизнь. «Не беспокойтесь, Галадриэль за мной присматривает», – смеялась Лютиэн, когда родители уточняли, не связалась ли она с плохой компанией. И действительно: мамина подруга, давно переехавшая в столицу, приняла её с большим участием, помогла арендовать хорошее жильё, давала ценные советы и знакомила с интересными людьми. Галадриэль была старше девушки лет на двенадцать, а выглядела почти ровесницей, поэтому они быстро нашли общий язык и стали подругами. Лютиэн была очарована Галадриэлью, её странными знакомыми, а также всем удивительным городом, переполненным до краёв солнечными зайчиками, смехом и криками, ароматами кофе и бензина. Она часто гуляла по запутанным улицам безо всякой цели, пропитываясь летом, жизнью и радостью. Вот и сейчас шла, почти пританцовывая, подставляя лицо солнечным лучам и порывам слабого ветра. Девушка заметила приятное уличное кафе на углу, села за столик и достала скетчбук. Лето – это, конечно, хорошо, но практиковаться перед институтом необходимо. Рука очень быстро теряет навык, поэтому нужно делать наброски. Возле столика топтались любопытные воробьи и голуби. Их она изобразила несколькими линиями. Окна кафе, отражающие улицу – прозрачными маркерами, чтобы передать эффект стекла. А вот на перекрёстке стоит девочка с велосипедом: снова линейный набросок, пока она не ушла! Удивительно радостный ребёнок, даже кажется, будто вокруг сияет светлая аура. Скетчбук был полон портретов, домов, кофейных столиков и бензиновых луж. Автомобилей, чайников, голубей и многих других кусочков этого потрясающего лета. Лютиэн думала, что когда-нибудь она найдёт его среди старых вещей, откроет и будет наслаждаться, вспоминая эти дни, наполненные радостью. Говорят, что красота в глазах смотрящего – а ей повезло с тем, что она может эту красоту не только увидеть, но и запечатлеть, да так, чтобы её смогли увидеть и другие. Подал голос телефон, девушка поспешно достала его из сумочки. Оказалось, это Галадриэль приглашала вечером в гости: «Ко мне приехали кузены, хочу познакомить их со своими друзьями. Если хочешь – присоединяйся к нам сегодня в семь. Поиграем во что-нибудь, поговорим о кино и искусстве – всё как ты любишь». Лютиэн пришла, когда все уже были в сборе – Галадриэль, два её брата и ещё один юноша, с которым Лютиэн уже была знакома. Кажется, его звали Саурон. Они познакомились неделю назад в торговом центре, где девушки подбирали для Галадриэли новые босоножки. – Очень рада, что ты пришла! – заулыбалась подруга. – Сегодня какой-то неудачный день, почти все в последний момент отказались приехать. Знакомься: это Келегорм и Куруфин, мои кузены. Саурона ты знаешь. А это Лютиэн, мы в Дориате жили по соседству, и я дружила с её семьёй. Лютиэн, улыбаясь, кивнула. Новые знакомые были несколько угрюмыми по сравнению с Галадриэль и Сауроном, особенно Куруфин, но девушка не придала этому значения. Ей нравилось, что люди бывают разными: кто-то сразу лучится добродушием и заботой, а кто-то замкнут и мрачен, но, если разговорится, то оказывается прекрасным собеседником и слушателем, и от таких людей порой можно узнать совершенно потрясающие вещи. Например, её друга детства, Даэрона, считали депрессивным и замкнутым, но как он менялся, когда говорил о музыке! Тем более – когда играл. Может, и эти двое расцветали, скажем, от горных велосипедов, или от выпиливания лобзиком? Лютиэн всмотрелась в Куруфина внимательнее и сказала: – Мне кажется, что я уже где-то вас видела. Это возможно? – Нет, – коротко ответил тот, не сводя пристального взгляда с девушки. – Я приехал сегодня утром и никогда прежде не бывал в Дориате. – Может быть, перестанем толпиться на пороге? Проходите в комнату, – грациозно махнула рукой Галадриэль, и потянула Лютиэн за собой. – Дорогая, помоги мне, пожалуйста, принести чайник и чашки. Вечер шёл прекрасно. Галадриэль умела поддержать беседу и создать нужное настроение, так, что посиделки за настольными играми и суши были одновременно приятным времяпровождением и светским приёмом. В её компании Лютиэн казалось, что она попала в круг высшего общества, богему, и ей было очень лестно, что её тоже приглашают, хотя она пока ничего особенного из себя не представляет. Подруга уже познакомила её с несколькими известными художниками и парой театральных личностей, они вместе ходили на выставки, и Лютиэн мечтала дорасти до уровня новых знакомых и общаться с ними, будучи равной. Обсудили последние новости, сыграли в «Имаджинариум». Саурон много говорил об искусстве и пригласил присутствующих на премьеру спектакля, который ставит его друг. Келегорм оказался любителем собак и пересказывал забавные истории, которые случались в его питомнике. Куруфин по большей части молчал, порой задавал уточняющие вопросы, и изредка бросал изучающий взгляд на Лютиэн. Галадриэль подливала травяной чай, лучезарно улыбалась и рассказывала о происходящем в городе. – Так ты всего месяц в столице? – задал вопрос Саурон. Лютиэн кивнула. – И как тебе здесь? – Очень нравится, – с энтузиазмом ответила девушка. – Здесь неверотяно красиво, чудесные люди, и гораздо больше событий, чем в моём городе. – Чудесные люди? – хмыкнул Куруфин. – Где, например? – Да…везде, – Лютиэн слегка запнулась. – На улице многие улыбаются, смотрят доброжелательно. В банке, на почте всегда мне помогают, я ведь ещё не во всём разобралась. Мне и дорогу объясняли, и даже зонтик однажды одолжили! Продавщица в аптеке, я ей этот зонт на следующий день занесла, и шоколадку. – Шоколадку… – Куруфин смотрел очень иронично. – Всем бы быть такими оптимистичными, как ты. То, что ты говоришь – чудесно, но ты ещё многого не знаешь. Город – злая сила, перемелет любого. Продавщица твоя наверняка едва концы с концами сводит, не может купить лекарство от больных ног, срывается на детей или кошек. Улыбаются тебе на улице не потому, что душа добрая, а потому что ты – редкая красавица. А что помогают где-нибудь в банке… Так это их работа, хороший сервис, чтобы клиенты возвращались. Ты не видишь, каким взглядом они тебя потом провожают! Мой тебе совет: сними розовые очки, поскорее привыкни к реальности, и тогда, возможно, ты здесь не сломаешься. Стань сильной, и тогда будешь не одной из моря одинаковых неудачников, а элитой, одной из тех, кто чего-то достиг. Лютиэн словно холодной водой облили. Она смотрела на Куруфина и не могла придумать внятного ответа: его слова звучали очень трезво, но что-то внутри неё противилось им. Она всегда видела в людях свет и была уверена, что добрые проявления людей важнее, чем всё то тёмное, что тоже присутствует в них. Вот только как облечь это чувство в слова, найти аргументы? Неужели это и вправду лишь розовые очки, детский взгляд, от которого нужно избавляться? – Ты только выходишь во взрослую жизнь, – словно подтверждая её догадку продолжил Куруфин, – она отличается от того, какой ты её представляешь. Постарайся не наделать глупостей. Выбери правильный взгляд, девочка, и правильных друзей. – Ты слишком мрачен, Куруфин, – мягко улыбнулся Саурон. – Лютиэн совсем не глупа, хоть и гораздо моложе тебя. Просто она, как художник, видит скрытую от твоих глаз красоту, – Он доверительно посмотрел на Лютиэн. – Не думаю, что цинизм будет к лицу такой прекрасной девушке. Но в чём-то Куруфин прав: не будь столь доверчива к посторонним, слушай советов тех, в ком уверена. Лютиэн слегка пожала плечами и окинула взглядом присутствующих. Галадриэль смотрела ласково и сочувственно, Келегорм – недовольно в сторону брата. – Раз уж мы заговорили о твоих талантах, – сменила тему Галадриэль, – Лютиэн, ты не могла бы показать нам свои рисунки? Лютиэн глубоко вздохнула. В любой другой день она бы обязательно показала свои наброски, но сейчас ей совсем этого не хотелось. Она представила, как под критическим взглядом Куруфина её работы съёживаются, становятся нелепыми и убогими. Наивные зарисовки городских мотивов, выполненные небрежно. Мило, никто не спорит, но это ведь не искусство. – Кажется, я оставила скетчбук дома, – стараясь не смотреть никому в глаза проговорила Лютиэн. И вдруг её посетила идея. – Но я могла бы нарисовать чей-нибудь портрет, если вы захотите. – Прекрасная идея! – Галадриэль явно была довольна сменившимся течением беседы. – У меня найдутся карандаши и бумага. – Нарисуешь меня? – спросил девушку Саурон. – Я был бы очень тебе благодарен. Кто знает, может быть, много лет спустя буду гордо показывать друзьям рисунок художницы, в последствии приобретшей мировую славу. Лютиэн неловко засмеялась: – Мировую славу городской сумасшедшей, рисующей котиков и случайных прохожих... Конечно нарисую, с удовольствием. – Я тоже был бы очень рад, если бы ты нарисовала что-нибудь для меня, – попросил Келегорм. – Не вижу ничего плохого даже в котиках и прохожих. Лютиэн, улыбаясь, кивнула. Рисовать Саурона было приятно: он обладал необычной внешностью, был не столько красив, сколько обаятелен. Мечта художника: тонкие, андрогинные черты лица, большие глаза, кажущиеся при вечернем освещении стальными, лёгкая полуулыбка. Лютиэн захотелось добавить к его образу корону или хотя бы тонкий обруч, но она решила сегодня изображать только то, что видит. Никаких детских выдумок. Набрасывая контуры лёгкими линиями, девушка слегка прищуривалась, изучая черты лица, как вдруг ей показалось, что глаза Саурона чёрные, без белков. Девушка вздрогнула. Померещилось, конечно: никакой зловещей ауры, глаза серые, взгляд встревоженный. – Что-то не так? – Нет, всё в порядке. Наверное, просто темно. Келегорм поспешно встал и включил свет. Портрет получился чудесным, это признали все, даже Куруфин одобрительно покачал головой. – Вот увидишь: рассмотрит он повнимательнее твои работы, восхитится, и потом будет приходить советоваться об эскизах украшений, – кивнув головой в сторону брата, шепнул Келегорм на ухо Лютиэн. – А он делает украшения? – О да, ещё какие! Куёт из металла и камней. – Хотелось бы посмотреть! – Приезжай к нам в Нарготронд, проведу экскурсию. – Если буду в ваших краях, загляну обязательно, – улыбнулась Лютиэн. Она взглянула на портрет Саурона ещё раз. Рисунок, действительно, был очень точным и красивым, но каким-то… зловещим. Неприятным. Неужели никто больше этого не замечал? Словно она нарисовала не обаятельного друга, а какого-то неприятного типа со змеиным характером. Подумав, Лютиэн нарисовала для Келегорма огромного белого пса. Раз с портретами сегодня не ладится, лучше подарить что-то более дружелюбное. Ей показалось, будто что-то дрогнуло в лице Келегорма, когда тот взглянул на рисунок. – Что-то не так? – Нет, что ты. Мне очень нравится. Просто вспомнилось кое-что. Спасибо тебе большое, это действительно отличный рисунок. Лютиэн попрощалась с новыми знакомыми в несколько смешанных чувствах. Она хотела как обычно ехать домой на метро, но братья настаивали на том, чтобы её проводить, поэтому она вызвала такси. И теперь наблюдала за огоньками, проносящимися мимо, пытаясь осмыслить сегодняшний вечер. Произошедшее явно задело её, заронило сомнения в других и в самой себе. Правильно ли она оценивает происходящее? Может, действительно, пора взрослеть и встречаться с реальностью? Эта мысль тащила за собой целую вереницу других, ещё более неприятных. Так ли мир открыт и безопасен для тех, кто смел? Так ли искренни в своём отношении к ней те, кого она любит? Действительно ли она талантлива, или это лишь неумение видеть свои недочёты, недостаток знаний? Настроение было испорчено. Лютиэн вздохнула и помотала головой. Об этом стоит подумать утром, на свежую голову, под пение птиц и хохот детей во дворе. Найти аргументы тому, во что она верила. А что если стать взрослой – это не зачерстветь, а переосмыслить свои идеалы и следовать им осознанно? – Когда ты говорила, что у неё большой потенциал, я не верил, – проговорил Куруфин, как только за Лютиэн закрылась дверь. – Да ты никогда не веришь! – буркнул Келегорм. – А тебя, кажется, что-то задело? – Куруфин иронично поднял брови. – Талантливая художница тронула твоё сердце? – Хватит! – хором проговорили Саурон и Галадриэль. Очень тихо, но братья сразу замолчали и посмотрели на них. – У девушки, действительно, очень много силы, – подтвердил Саурон. – Но она однозначно Светлая. Непросто нам будет склонить её на нашу сторону. – Я целый месяц нахожусь рядом с ней, и пока не смогла поколебать её, – недовольно проговорила Галадриэль. – Её не интересует известность, власть, роскошь. Любит весь мир, верит в лучшее, не зацикливается на себе. – Значит, ты заходила не с той стороны, – пожал плечами Саурон. – Не стремится к личным благам – не надо, предложим ей что-нибудь другое. Возможность раскрыть творческий потенциал, например. – Или наоборот, – сказал Куруфин. – Страх его не раскрыть. Страх оказаться посредственностью, одиночество, неуверенность в своих выводах. Вы что, не видели, какой от неё исходил выброс растерянности? – Я заметил, – кивнул Келегорм. – И всё же не стоило так резко разрушать её защиту. – Я работаю с тонким металлом. Я умею подбирать силу давления, брат. – Надеюсь на твоё благоразумие. – Мне кажется, в словах Куруфина что-то есть, – задумчиво сказала Галадриэль. – Предлагаю использовать его стратегию. Подпитывать её неуверенность, сомнения, страхи, и в нужный момент инициировать. А дальше она найдёт много причин для уверенности и гордости, ей станет только лучше. – Неужели из неё получится сильная Тёмная? – недоверчиво спросил Куруфин. – Маэдрос говорил, в детстве у меня тоже был потенциал Светлого, – пожал плечами Келегорм. – Но потом мир изменился, изменился и я. Как видишь, уровень силы от этого не снизился. – Вероятность успеха маленькая, но есть. Это лишь повод приложить больше усилий, – подытожил Саурон.