За ночью наступит рассвет

У Лютиэн дрожали колени. Ей безумно хотелось оказаться как можно дальше от этой жуткой комнаты, от этого проклятого здания, завернуться в одеяло и обо всём забыть. Но она уверенно переступила через порог, обещая себе не отступать. Зал был просторным, со светлыми стенами и старинной мебелью, удивительно не соответствующей стандартным офисным интерьерам, которые они встречали раньше. – Здесь, – негромко сказал Финрод, ощущая разлитую по воздуху Силу. – Здесь, – одновременно с ним проговорил Берен, посмотрев на Лютиэн. – Финрод, кого ты с собой привёл? – раздался из дальнего угла комнаты рокочущий насмешливый голос. – В Ночном Дозоре перевелись опытные сотрудники? Вы уже людей вербуете? – Кархарот, – Финрод повернулся к собеседнику. – Так и знал, что встречу здесь тебя. Из тени выступил невысокий темноволосый мужчина и остановился в центре комнаты. – Конечно, – осклабился он, обнажая в улыбке острые зубы, – Саурон считает меня своей правой рукой. Кому как не мне встречать здесь гостей? – Где Саурон? – ровным голосом спросил Финрод. – Скоро будет здесь, не переживай, – по телу Кархарота прошла волна, – а я пока не дам вам заскучать. Он выгнулся назад, его конечности неестественно вывернулись в суставах, а череп начал вытягиваться, меняя форму, словно кусок пластилина. Лютиэн в ужасе смотрела за трансформацией: Кархарот с ужасным чавкающим звуком деформировался, увеличивался в размере и покрывался густой чёрной шерстью. Пришедший с ними Светлый швырнул в монстра сгустком энергии, но тот лишь срикошетил в сторону. – Не трать силы, – хмуро сказал Финрод. – Защиту на него накладывал сам Саурон, это сражение для меня. Тем временем посреди комнаты уже высился огромный чёрный волк. Зверь с отвратительным скрежетом царапнул когтями по полу и рванулся вперёд, атакуя Финрода. Спутники отскочили в стороны, чтобы не путаться под ногами. Финрод поднял руки к потолку и создал мерцающий барьер, об который волк ударился и отлетел в сторону. – Дай руку, – обратился к Лютиэн Светлый. – Если мы не можем помочь в бою, будем перекачивать Финроду силу. Лютиэн поспешно кивнула и вцепилась в протянутую ладонь. Она почувствовала, как сквозь её кожу будто проходит электричество. – Следи, чтобы не отдать слишком много, – прошептал напряженным голосом собеседник. – Говорят, у меня много силы. Забирай больше, я всё равно пока не способна использовать её сама. Она не отрываясь смотрела на Финрода и Кархарота, сцепившихся в невозможном поединке физического и магического боя, и надеялась, что её помощь будет полезна. У неё кружилась голова, картинка перед глазами плыла, от ярких вспышек мутнело сознание. Словно сквозь сон Лютиэн заметила, как Кархарот, готовящийся прыгнуть на Финрода, вдруг резко изменил направление и бросился в её сторону, как на лице Финрода проступил ужас, и он начал плести защитное заклинание, но – Лютиэн понимала это – слишком медленно. И в этот момент на огромного зверя бросился Берен, целясь отрубить ему голову. Кархарот успел извернуться в полёте, меч сильно рассёк ему шею и плечо, но волк вцепился в руку Берена. Комнату наполнил совместный рёв зверя и воина. Кровь хлынула фонтаном из шеи Кархарота, он постарался отскочить в сторону, пошатнулся. Берен упал на колени, выронив меч из изуродованной руки, но сразу же схватил его левой. В этот момент на волка обрушился столб алого пламени, и зверь, издав ужасающий вой, взметнулся в воздух и упал, сотрясаемый последней судорогой. Лютиэн, не глядя на него, вырвалась вперёд и упала на колени перед Береном. – Я в порядке, – проговорил он, стараясь укрыть раненую руку от девушки. – Покажи. – Я займусь раной, не беспокойся, – Светлый маг осторожно отстранил Лютиэн. – Не переживай, я отличный целитель. Вернёмся из боя – научу тебя также. Лютиэн нехотя кивнула и встала на ноги, зачарованно глядя на то, как под быстрыми движениями целителя раны срастаются и рука приобретает прежний вид. – Я нашёл его, – услышала Лютиэн слегка дрогнувший голос Финрода. Она обернулась. Он стоял на другом конце комнаты, держа в руках что-то, излучавшее невероятно тёплый, спокойный свет, при взгляде на который становилось очень спокойно, словно кто-то взрослый и сильный говорил, что всё будет хорошо, и это было неоспоримой правдой. – Сильмарилл, – проговорил с улыбкой Финрод, подходя ближе к своим спутникам. – Я никогда прежде не видел его, со слов Маэдроса и Маглора он казался мне вполовину менее могущественным, чем есть на самом деле. – Это и есть Свет? – спросила Лютиэн, завороженно глядя на камень. – Да, – кивнул Финрод. – Хочешь прикоснуться? Лютиэн бережно дотронулась до маленького, тёплого кристалла. – И правда, на птенца похож, – улыбнулась она, вспомнив слова Маглора. – Мы готовы, – подал голос Светлый за её спиной. – Пора идти обратно, – кивнул Финрод. Затем повернулся к Берену и протянул ему камень. – Храни его. – Почему я? – спросил воин, глядя магу в глаза. – Так должно быть, – уклончиво ответил Финрод. – А ещё потому что наш бой ещё не кончен, и я должен сражаться, а не охранять камень. Берен с уважением кивнул: – Благодарю тебя за доверие. И вдруг за спиной Лютиэн раздался вкрадчивый, очень знакомый голос, и девушка похолодела от вернувшегося ужаса. – Уже уходите? Саурон, всё такой же красивый, но с отвратительно холодным, жестоким выражением лица медленно шёл по залу. Он был совершенно спокоен, но от него словно исходила тёмная, клокочущая аура гнева, подобная тому свету, которым недавно пылал Финрод. – Уходим, – подтвердил Финрод, глядя прямо в глаза Саурону. – Я никуда вас не отпускал, – очень тихо проговорил Саурон, но его голос разносился по комнате так отчётливо, что его было невозможно не услышать. Финрод поднял руки, создавая между ними защитную стену. Саурон небрежно взмахнул пальцами, и стена затрещала, пошла волнами, распадаясь, не успевая возводиться. – Руку! – шепнул Лютиэн Светлый. Та поспешно протянула ему ладонь, готовясь делиться силой. – Если вы настолько глупы, чтобы прийти в мой офис, то не надейтесь выбраться отсюда, – голос Тёмного был ровным, но лицо Саурона, как и Финрода, было искажено от напряжения. Было заметно, что между Иными идёт почти незримый поединок, сражение двух воль. – Тебе не подчинить этот камень, ты это понимаешь, – сказал Финрод, с трудом проговаривая слова. – Дай Маэдросу и Маглору забрать своё. – О, нет, – Тёмный ухмыльнулся, – это не входит в мои планы. Если я не смогу изменить сущность Сильмарилла, то уничтожу его, чтобы он не достался Ночному Дозору. Неужели это не очевидно? Саурон перевёл дух и продолжил: – Но я думаю, что у меня всё получится. – Ты не можешь исказить изначальный Свет. – Почему ты так уверен? – Саурон сделал ещё несколько шагов в сторону Финрода, медленно, словно шёл сквозь воду. – Тьма не может создать что-то, но исказить – вполне. Чем твои камни лучше всего живого? Финрод молчал. – Не знаешь, – удовлетворительно кивнул Саурон. – Не считаю нужным объяснять, – бросил Финрод, сбиваясь с дыхания. – Саурон! Наши силы примерно равны, мы ничего не добьёмся, стоя вот так. Я вызываю тебя на поединок на Песнях Силы. Саурон захохотал. – Равны? Ты на ногах еле держишься! Ты скоро выдохнешься, Финрод. Зачем мне переходить с тобой в поединок на равных? Нет, я не приму твой вызов. – Но это бесчестно! – выкрикнул Светлый, держащий руку Лютиэн. – Какая может быть честность, когда вы ворвались штурмом в моё логово? – осклабился Саурон. – Нет, я не буду играть в ваши игры. Светлые! Строите из себя благородных рыцарей, а на деле – стая разбойников. Я одержу над тобой победу, Финрод, и очень быстро. – Скоро придёт наше подкрепление. – И наше. А тебе недолго осталось. Впрочем, – лицо Саурона приняло насмешливо-мечтательное выражение, – спасибо, что напомнил мне о старых методах колдовства. И он… запел? Лютиэн не могла подобрать более подходящего слова. То была речь, но чарующая. Не песня – Песнь. Она подавляла разум, лишала сил. Саурон говорил о том, что сопротивление бесполезно, пытаться помешать ему – глупо, и лучше сдаться, чтобы не тратить сил впустую. Напоминал, что Тьма, сколько её ни уничтожай, возвращается и растёт, как отрастают отрубленные головы у древнего дракона из мифов. Саурон напоминал обо всех неудачных попытках, о потерях, и называл их бессмысленными. Проще сдаться, опустить руки. Ничего не делать. Перестать желать, перестать грустить – погрузить душу в сон, полный безразличия ко всему. Только так. Лютиэн чувствовала, что не может противостоять этому чарующему голосу, начинает верить ему, соглашаться. Каждое слово Саурона отдавалось в голове эхом, разгоняло все прочие мысли. Девушка почувствовала, что ноги её подкашиваются, и она падает на пол, но не смогла устоять и повалилась вниз. Боль в раненой ноге отрезвила её. Она лежала на полу, возле неё – Берен и Светлый, а Финрод всё стоял напротив Саурона, с трудом удерживаясь на ногах и пытаясь что-то ответить. «Хватит!!» – панически думала она. «Не слушать, не слушать! Залить уши воском, как в сказке, заткнуть и не слышать!» И тут её осенила идея. Глупая, наивная, но почему бы не попробовать, если это единственное, на что она ещё способна? Лютиэн потянулась к карману и вытащила телефон. Главное успеть, не уснуть! Успела. И комнату, споря с речами Саурона, заполнил ещё один мелодичный голос: …Спой мне о тех, кто стоял на краю, Но добился победы в неравном бою, Расскажи мне о том, как остаться собой В поединке с коварной судьбой. Даже тем, кто сражался и выиграл бой Было вовсе не просто идти за мечтой, Но шагни и увидишь, как станешь смелей, Ведь мечта всех препятствий сильней! Время, время придёт! Нам откроются двери, Найдётся в тумане ответ. Знаю, мир оживёт! Если мы в это верим, За ночью наступит рассвет. Время придёт, время придёт! Если мы в это верим, мир оживёт!* Руку обожгла острая боль, телефон взорвался алой вспышкой от выпущенного Сауроном заклинания, но его чары были сломлены, и теперь комнату наполнял колдовской голос Финрода. Он пел о том, что надежда остаётся всегда, даже когда кажется, что распространение Тьмы не прекратить. Он говорил, что жизнь невозможно остановить, что юные ростки пробиваются сквозь асфальт, и также добро расцветает в выжженных болью душах. Финрод пел о силе улыбки и ободряющего слова, о дружбе и любви, память о которых поддерживает в трудный час. Тот самый, перед рассветом, который наступит обязательно, даже если ночь будет очень длинной. И чем длиннее ночь, тем больше радости принесёт взошедшее Солнце, тем больше живые будут ценить его и беречь каждый луч. Лютиэн не помнила, что было дальше. Она сидела на полу разгромленной комнаты и плакала от боли и счастья, от любви и печали. Она думала о том, ради чего готова сражаться: о родителях, о Берене, о друзьях и о незнакомцах на улице, о каждой живой душе и красоте, которую люди возводят вокруг себя. Об удивительном мире, в котором ей довелось жить, где за зимой всегда приходит весна, и ручейки смывают грязь и питают землю, на которой всходит несмелая зелёная трава, а за ней – смешные упорные одуванчики. Лютиэн словно любила весь мир сразу, во всех его проявлениях. И даже Саурона, Куруфина и других малоприятных личностей: она видела, что в их душах за злобой скрывается много боли, которую ей хотелось исцелить и помочь им найти то светлое, что важно для каждого их них. Почему-то ей вспомнился рисунок, который она нарисовала Келегорму: большой улыбающийся пёс. Что изменилось в Келегорме, когда он взглянул на него? Лютиэн хотела найти способ затронуть душу каждого, напоминая о чём-то, может быть, давным-давно забытом, но сокрытом в памяти каждого человека. Она очнулась спустя некоторое время. Саурон лежал на полу без сознания. Финрод стоял, пошатываясь, и светло улыбаясь окружающим. В комнате собралось много народу: Маэдрос с опалёнными волосами, неловко прижимающий руку к телу Фингон, уставший Маглор, поддерживающий Келебримбора, и ещё с десяток Светлых, пришедших вместе с ними. Берен сидел неподалёку и тепло смотрел на Лютиэн. – Ну ты даёшь! – смеясь, сказал Финрод, приближаясь к девушке. – Зря, зря старые маги пренебрегают этими вашими гаджетами! Они вышли на балкон изрядно порушенного здания: Маэдрос, Маглор, Финрод, Лютиэн и Берен. Остальные заботились о раненых и дежурили у дверей на случай появления кого-то из Тёмных. – Вот ваш камень, – сказал Берен, протягивая Маэдросу Сильмарилл. Тот принял его бережно и ответил благодарным взглядом. – Что ты собираешься с ним сделать? – спросил Маглор. – Раньше я думал использовать его как источник силы, – ответил Маэдрос, – но теперь, – он бросил взгляд на Финрода, – мне кажется, что это плохой выбор. Сильмарилл – это не просто Сила, он – Свет. Я хочу, чтобы каждый мог почувствовать его так, как мы сейчас слушали Финрода. Он сжал камень в ладони, мысленно прикасаясь к нему через Сумрак. Камень отозвался усиливающимся свечением. – Я не знаю, как это сделать, но могу попробовать… – Хочешь поделиться Светом Сильмарилла с каждым? – Лютиэн показалось, что этот мягкий голос звучал отовсюду, или же из её собственного сердца. – Да, – ответил Маэдрос, – чтобы пробуждал Свет в каждом, кто его видит. – Это можно устроить, – сказал, словно улыбнулся голос. – Отпусти его. Маэдрос взглянул на камень, принимая решение. Осмотрел всех присутствующих, задержался взглядом на Маглоре. Тот кивнул и положил свою руку на руку брата. – Давай. Маэдрос разжал кулак. Сильмарилл лежал, согревая всех своим мягким светом, затем легко оторвался от ладони и отправился в небо. Все присутствующие молча смотрели ему вслед, очень долго, даже когда он уже стал яркой точкой высоко в небе. – Как ты думаешь, кто с тобой разговаривал? – спросил Финрод. – Не знаю, – пожал плечами Маэдрос. – Может, камень, может, Манвэ, а может, и сам Свет. Я думаю, это не важно. Точнее, важно не это. И каждый, улыбаясь, кивнул, соглашаясь с чем-то своим. А Лютиэн стояла, обнимая Берена, смотрела в звёздное небо, и в голове её продолжала играть музыка: Если мы в это верим, за ночью наступит рассвет! Время придёт, время придёт! Если мы в это верим, мир оживёт! Оживёт!*