Вчера умрет твоя любовь. Драбблы

      Альбус не знал, какой вырастет Айрис, когда оставлял ее на пороге дома Дурслей. Он лишь надеялся, что она будет храброй, как ее отец, и милосердной, как мать. Надеялся, что девочке, на чью долю выпало тяжкое бремя, достанет силы пройти свой путь до конца. И в темный час между легким и правильным она сможет сделать верный выбор.       Альбус не знал, как выглядит Айрис. Со слов Хагрида выходило, что она похожа на Джеймса и лишь глаза – яркие, зеленые – унаследовала от Лили. Но когда одиннадцатилетняя Айрис Поттер вошла в Большой зал в толпе первокурсников, неловко осматриваясь по сторонам и держась поближе к долговязому рыжему пареньку – очевидно, еще одному отпрыску Уизли, – Альбус отчетливо увидел за ее спиной твердую поступь совсем другого человека.       Эта тень из прошлого шла уверенно, решительно. И воспоминания, похороненные под гнетом лет, воскресли, вспыхнули ослепительным светом, как Фоукс, вновь рожденный из пламени. А Альбус постарел – в одночасье.       Он только и мог, что смотреть на маленькую девочку, видя в ней – и за ней – другого человека. И одно только понимание, что на самом деле ждало юную Айрис Поттер, заставляло в стыде закрывать глаза. В стыде – ведь Альбус, зная ее будущее, все равно бросит ее в жернова войны.       Просто потому что не было иного выбора.       Просто потому что временную петлю нужно будет замкнуть.              Альбус ждал ее почти пятьдесят лет. Письмо, написанное Аристой для Айрис Поттер, теперь жгло руки. Он догадывался и раньше, что Ариста – это Айрис, но всегда оставался шанс на ошибку. Ариста могла писать дочери или матери. Или сестре.       После роковых событий в сорок пятом, после смерти Аристы Альбус уверился, что письмо было кому-то из родных. Возможно, Ариста знала, что умрет, и прощалась таким образом с семьей.       После роковых событий в восемьдесят первом вера Альбуса поколебалась: у Айрис не осталось семьи.       После первого сентября девяносто первого предположения стали уверенностью. И теперь Альбусу оставалось только надеяться, что девочку, злым роком оказавшуюся героиней пророчества и целью сильнейшего темного волшебника столетия, из сорок пятого заберет время, а не смерть.       Впервые за долгий век жизни Альбус втайне отчаянно желал, чтобы пророчество исполнилось так, как предсказано – «и одному суждено умереть от руки другого».       Предстоящая встреча Айрис и Волдеморта волновала его теперь сильнее прежнего. Ему хватило нескольких секунд, чтобы узнать в Айрис Аристу Суон. И Том тоже должен был все понять.       Загадкой оставалось лишь его поведение после. Продолжит ли он пытаться уничтожить Айрис? Или прошлое возьмет верх?       Альбусу хотелось бы верить, что в Волдеморте осталось хоть что-то светлое, но мысли раз за разом приводили к тому, что Айрис не ждет ничего хорошего при их очной встрече. Волдеморт давно утратил способность любить – да имел ли он ее хоть когда-нибудь на самом деле? Он ненавидел Айрис за то, что она лишила его тела, а теперь будет еще ненавидеть за то, что было в их общем прошлом.       Но робкая надежда еще жила в сердце – там, где хранились воспоминания о безумном взгляде Тома, не желавшем верить, что Ариста мертва. До того дня Альбус и не подозревал, насколько значительна была привязанность Тома к Аристе. То, что со стороны казалось капризом не способного на любовь человека, оказалось болезненной одержимостью. Том впервые со встречи в приюте скинул при Альбусе все свои маски – не смог удержать себя в руках, не смог справиться с эмоциями. С болью, которой там было очень много.       Альбус отпустил Тома после школы. Не стал пристально следить, как собирался изначально. Альбус поверил, что для Тома еще не все потеряно. Время показало, как он ошибся.              – Она просто наглая и безответственная девчонка, Альбус!       – Северус, – Альбус примирительно вскинул руки и спрятал улыбку в бороде. – Ты предвзят. Если ты дашь себе трудность, ты увидишь, насколько она храбрая и честная девочка.       – Эгоистичная и самодовольная, как и ее отец!       Альбус покачал головой. Застарелые обиды мешали Северусу разглядеть в Айрис удивительного, достойного человека, пусть и маленького. В ней уже сейчас пробивались те черты, что когда-то восхитили Альбуса в Аристе.       И покорили Тома…       – Безрассудная и глупая!       – Полно, Северус…       – Тролль, Альбус, – не книззл миссис Фигг!       Северус все еще возмущался, а Альбус задумчиво смотрел на Фоукса и качал головой. Айрис сильно рисковала, это было чистой правдой. Но по-другому поступать было нельзя. Айрис ждало трудное будущее, и ей стоило быть к нему готовой.       «Расскажи мне, насколько велик соблазн поменять прошлое?» – Альбус шел по кромке берега Черного озера. Ариста шла рядом, чуть растрепанная после встречи с Томом. Альбусу хотелось предостеречь ее от необдуманных поступков, от глупой веры в то, что Том может искренне привязаться к ней, однако по печальным и усталым глазам Аристы и так становилось ясно: она все знает.       «Я хочу этого и, вместе с тем, боюсь, – Ариста закусила губу. – Мне так много хочется исправить. Но мне страшно терять то, что у меня есть сейчас в моем родном времени. Да и если я что-то сейчас изменю, то это случится не в моем родном времени, а где-то в какой-то параллельной вселенной. Это похоже на трусливый побег от действительности».       Альбус заложил руки за спину и посмотрел на гладь Черного озера из окна своего кабинета. Полвека почти прошло с того разговора. Девяносто лет с событий, до сих пор болью отзывавшихся внутри. А Альбус все еще понимал: он бы сбежал от действительности. Если бы был хоть один способ изменить прошлое, он бы им воспользовался.       – В нашей жизни бывают ошибки, которые хочется исправить любой ценой, да, Фоукс? – феникс тихо курлыкнул, а Альбус прикрыл глаза. Он уже был очень стар и сейчас отчетливо чувствовал свой возраст – в усталости от прожитых лет, под бременем совершенных ошибок.       Ариана. Геллерт.       «Что делать, если любишь, кого нельзя любить?» – спросила той далекой ночью Ариста.       У Альбуса не было ответа на тот вопрос. Геллерт уничтожил пол-Европы – но только не любовь к себе в сердце бывшего друга.       И когда у зеркала Еиналеж одиннадцатилетняя Айрис поинтересовалась:       – Что вы видите, когда смотрите в зеркало?       Ответить честно Альбус не смог.       – Я? Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков.              Том ее не узнал.       Возможно, безумие поглотило его сильнее, чем Альбус предполагал. А может, он просто отказывался верить в то, что видит – яркое сходство между девушками из разных времен.       Айрис лежала на подушках в постели в Больничном крыле, изредка морщась от боли, но демонстрируя редкую силу духа.       – Сэр, есть еще кое-что, что я хотела бы узнать, если вы мне расскажете, – тихо, но настойчиво произнесла Айрис. Альбусу было отрадно понимать, что с годами она не растеряет своих восхитительных качеств характера. – Я хотела бы знать всю правду…       – Правду… – Альбус вздохнул. Правду, тем более всю, Айрис не должна была знать до самого конца – когда бы он ни наступил. – Правда – это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы – если, конечно у меня не будет достаточно веской причины промолчать.       Он не хотел скрывать от нее правду. Он просто хотел, чтобы она не жила в ожидании трудного будущего.              Если бы Альбусу было интересно, когда Том пустил ядовитые корни в сердце Айрис, то ответ бы нашелся в тот час, когда Айрис, забрызганная кровью и чернилами, положила на стол меч Гриффиндора, а Фоукс, легонько хлопая крыльями, перелетел с плеча Айрис на колено Альбуса.       – Значит, ты встретилась там с Томом Риддлом, – задумчиво подытожил Альбус, когда семейство Уизли и Минерва покинули кабинет. – Полагаю, ты и интересовала его больше всего.       Воспоминание, заключенное в дневник, – воспоминание ли? – не могло знать Аристу – она появилась в Хогвартсе позже. Том смотрел на Айрис без их общего прошлого за спиной – равно как и Айрис. Возможно, даже к лучшему, что она сейчас встретилась с юным Томом, ведь именно таким она его увидит в сорок четвертом. Его внешность собрала немало жертв безответной любви, и Альбусу бы не хотелось, чтобы Айрис тоже оказалась в плену у внешней красоты.       Хотя, возможно, он уже опоздал со своими желаниями?       – Я и подумать не могла, что он окажется Волдемортом, – тихо рассказывала Айрис, пока Альбус в раздумьях обводил края продырявленного дневника пальцами. – У меня было такое странное чувство, когда я с ним общалась… Словно он мой потерянный друг, и я давно его знаю.       Альбус закрыл глаза. Сбывались его худшие опасения.       – Не кори себя, что не узнала в красивом старосте Слизерина Волдеморта. Ведь какие бы чувства он в тебе ни вызвал, ты сделала верный выбор.       – Я должна была уничтожить дневник, иначе Джинни умерла бы, а Волдеморт возродился!       Айрис смотрела ему прямо в глаза, и Альбус видел – даже без глубокой легилименции – ростки привязанности, горечь первой растоптанной влюбленности. Айрис оказалась достаточно рассудительной, чтобы не поддаться собственным чувствам, и тем страшнее вырисовывался итог. То, что родилось в сердце Айрис, было слишком сокровенным, чтобы делиться даже с Гермионой, тщательно оберегаемым, робким, иррациональным…       Не мимолетное увлечение. Любовь.       Но теперь Альбус знал точно: между легким и правильным Айрис сделает верный выбор.       «Альбус, ты считаешь разумным позволять рисковать здоровьем и даже жизнью ребенку?» – Минерва неодобрительно поджала губы и с сомнением покачала головой.       «Она справится, я уверен, – Альбус отвернулся и начал с интересом изучать меч Гриффиндора на подставке. – Это удивительный человек. Я знавал немало храбрецов, но Айрис особенная».       «Она обычная девочка и должна радоваться жизни, как остальные девочки ее возраста…»       «Минерва, остальных девочек не ждет в конце пути Волдеморт, – жестко прервал Альбус, намеренно не обращая внимания на то, как вздрогнула Минерва при звучании придуманного имени. – Я желаю Айрис добра, но необходимо понимать, какой будет ее жизнь. Если мы хотим помочь ей, мы не должны ограждать ее от опасностей. Быть рядом – да. Но мы должны сделать все, чтобы она вступила в противостояние с Волдемортом готовой».       В конце концов, он как никто другой знал, насколько просто бороться с другими и как тяжело воевать с самим собой, своими желаниями и чувствами.       Ослепительно в памяти улыбнулся Геллерт. Печально склонила голову тень Аристы.              Альбус осознал свою ошибку в день, когда умер Сириус.       – Ты была слишком дорога мне, – признался он, глядя на искаженное горем, болью и гневом лицо Айрис. – Твое счастье было для меня важнее, чем твое знание правды, твое душевное спокойствие – дороже моего плана, а твоя жизнь – ценнее тех жизней, которыми, возможно, пришлось бы расплатиться за провал этого плана. Иными словами, мое поведение было именно таким, какого Волдеморт всегда ожидал от глупцов, способных любить.       Возможно, не знай Альбус Аристу, такой привязанности к Айрис у него бы не было. Но Ариста существовала – удивительная, полная доблести и благородства, мужественная и сильная, решительная и милосердная.       – …Какое мне было дело до безымянных, безликих людей и прочих созданий, которые могли погибнуть в туманном будущем, если здесь и сейчас ты была жива, здорова и весела? Я никогда не мечтал о том, что у меня на руках окажется такое чудо.       Подрагивали от тяжелого дыхания плечи Айрис, оседала стеклянная пыль поверх разгромленного кабинета, молчали портреты, растерявшие возмущение. Ползли солнечные лучи.       – …Я смотрел, как ты преодолеваешь такие испытания, с какими еще не сталкивался ни один из учеников Хогвартса за всю его историю, и не мог заставить себя добавить к ним новое – самое тяжелое из всех.       Солнце поднялось совсем высоко и осветило весь кабинет. Стеклянный ящик, где хранился меч Гриффиндора, сверкал ярким молочно-белым светом, сияли дождевыми каплями обломки приборов. Тихо щебетал Фоукс.       – ...Значит, – Айрис говорила с огромным трудом, словно заставляя себя произносить слова. – В конце концов один из нас будет вынужден… убить другого?       – Да.       Альбус отвернулся к окну, где солнце заливало луга, золотило кроны деревьев и искрилось в волнах Черного озера. Слеза, холодя щеку, плавно сбежала вниз и затерялась в седой бороде.       Он видел Айрис в отражении окна. Она сидела, понурившись, потерянно разглядывая свои голые разбитые колени. И сердце Альбуса заходилось от бессилия.       «Что делать, если любишь, кого нельзя любить?»       Все, что он сказал здесь и сейчас, – это была правда. Но не вся.              – А он поверил гораздо быстрее, чем я, – заметила Айрис, чуть склонив голову. Альбус с затаенной гордостью посмотрел на нее.       Айрис выросла достойной волшебницей. И если пять лет назад тень Аристы лишь изредка мелькала рядом с ней, то сейчас Альбус видел их сходство в каждом жесте, в выражении лица, улыбке.       Наклоне головы.       Скоро даже Волдеморту станет сложно отрицать очевидное.       Возможно, было несправедливо постоянно сравнивать Айрис с Аристой, но так сложилось, что именно с последней Альбус познакомился раньше. Именно последняя впечатлила и оставила след в душе, вынудив с нетерпением ждать новой встречи.       И теперь Альбусу было приятно видеть, как очаровательная Айрис, к которой он так сильно привязался, обретает внутреннюю силу и достоинство.       Он гордился ею.       – Ну, когда вы сказали ему, что он волшебник. Я сначала не поверила Хагриду.       – Да, Риддл был вполне готов поверить, что он, как он выразился, «особенный».       – А вы уже знали – тогда?       – Знал ли я, что вижу перед собой опасного темного волшебника? – Айрис едва уловимо кивнула. – Нет, я и понятия не имел, что из него вырастет. Но он, безусловно, меня заинтриговал…       Ночь плавно вступала в права. Серебрились звезды на темном небе, серебрился снег, укрывавший землю, серебрились воспоминания в Омуте памяти.       – Если бы Меропа осталась жива, все могло бы быть иначе? – словно вникуда спросила Айрис, а Альбус слабо улыбнулся. Возможно, в далеком будущем Айрис найдет ответ на этот вопрос.       – Я полагаю, что да.       – Не понимаю. Почему Меропа не захотела жить даже ради сына?       – Уж не жалеешь ли ты Волдеморта? – приподнял брови Альбус.       – Нет. Конечно, нет, – поспешно ответила Айрис. Даже излишне поспешно, и Альбус прикрыл глаза.       От судьбы не уйдешь.       «Что делать, если любишь, кого нельзя любить?»       – Гляди-ка, – деланно бодро воскликнул Альбус, смотря на старые часы в углу кабинета. – Время вновь перехитрило нас. Тебе пора возвращаться в башню.       «Да, время вновь перехитрило нас, – подумал он, когда за Айрис тихо закрылась дверь, и посмотрел на почерневшую руку. Недолго ему осталось. – Прости. Дальше ты пойдешь одна. Я лишь надеюсь, что смог хоть немного подготовить тебя перед дальней дорогой».       Тень Геллерта положила ладонь ему на плечо. Тень Аристы улыбнулась.