Подношение четырех

Амензу пытался следить за течением времени, но это оказалось невозможным из-за того, что они постоянно то просыпались, то засыпали, а еще из-за того, насколько ошеломляющим он чувствовал очарование тела Мендаса. Прошло два дня, а может, и три, и к концу Мендас, как и предупреждал, действительно просил довольно много внимания, и Амензу был бы тем еще лжецом, если бы заявил, что ему не понравилось. Затем он проснулся от утреннего света, заливающего спальню, и по запаху Мендаса понял, что течка у него закончилась. Когда Амензу перевернулся на кровати, глаза Мендаса были открыты. Он придвинулся ближе и молча уткнулся лицом в грудь Амензу. Сердце Амензу наполнилось гордостью и привязанностью. Он обхватил затылок Мендаса и прижал его к себе. Ему было тепло под тонким одеялом, он вспотел и немного проголодался. Высохшее семя образовало чешущиеся корочки на животе. Бедра болели от усилия трахаться. В общем, он никогда не чувствовал себя лучше. Через несколько минут Мендас пошевелился и перевернулся на спину. – Как ты себя чувствуешь? Амензу рассмеялся. – Разве не я должен задать тебе этот вопрос? – У меня течка каждый месяц, но для тебя это новый опыт. – Губы Мендаса изогнулись в улыбке. – И я уверен, что помог тебе освоиться, словно испытывал годовалого жеребенка, прежде чем отправить его на ипподром. – О, ну что ж, – взволнованно сказал Амензу. – Полагаю, я чувствую себя прекрасно. – Это хорошо. – Мендас со стоном сел и потер лицо. – Мне нужно принять ванну. – Я могу... пойти поискать слугу, – неуверенно сказал Амензу, хотя и не мог предположить, где может его найти. Но он мог бы побродить по коридорам дворца, пока не найдет кого-нибудь, кто не выглядел бы сильно занятым. Мендас покачал головой. – В этом нет необходимости. Кто-нибудь скоро придет. – Он посмотрел на Амензу сверху вниз. На его лице не было никакого выражения, но Амензу показалось, что он заметил некоторую тревогу в глазах Мендаса. – Что будет дальше? – cпросил Амензу, преодолевая собственную тревогу. Он не знал ни правил, ни ритуалов. Никому и в голову не пришло рассказать ему о них, поскольку ожидалось, что к этому времени он уже вернется в храм, вернется к работе, которую бросил и которую уже никогда не завершит. Его незаконченное разъяснение священных писаний Тафалкайта – что ж, теперь это не имело значения. Закончит кто-нибудь другой. Он принадлежал Мендасу, и ему была невыносима мысль о том, что он когда-нибудь его покинет. Странно, как быстро его сердце перестроилось. – Что ж... – Мендас повернул голову, чтобы посмотреть в сторону окна, где шторы были раздвинуты, открывая вид на соседнюю башню. – Полагаю, мой выбор уже объявлен. Ты будешь представлен суду. Мы оба проведем ночь в гробнице королевы Херру, чтобы попросить у нее сон о будущем. А потом свадьба. – Я не знаю, как себя вести, – сказал Амензу. – В суде я не буду знать, что сказать или сделать. Я боюсь, что кого-нибудь обижу. Мендас повернулся к Амензу и протянул руку, чтобы коснуться маленького шрама на подбородке, который появился, когда он однажды упал со стены, пытаясь произвести впечатление на друга. – Тебя научат. Я буду защищать тебя, как смогу, а это много значит. И ты понравишься моему отцу, и никто не рискнет вызвать его гнев. Его отец, король. Амензу не знал, что делать с изменившимися обстоятельствами. Он решил, что лучше всего думать об этом как можно меньше и разбираться с каждым событием по мере его возникновения. Мендас продолжил: – Скорее всего, я останусь в своих покоях еще на день или два, чтобы прийти в себя. Если ты хочешь вернуться в храм, чтобы попрощаться и собрать свои вещи, я могу выделить тебе сопровождающего. – Это может подождать, пока ты не поправишься, – сказал Амензу. Он поколебался, затем решил сказать то, что чувствовал: – Мне не нравится мысль о том, что я так скоро тебя покину. Мендас посмотрел на него. Затем он лег рядом с Амензу и положил голову ему на плечо. – Ты не такой, как я ожидал. – Сомневаюсь, что вообще кто-то меня ожидал, – сказал Амензу. Мендас слегка рассмеялся. – И то правда. – Он помолчал несколько мгновений, затем сказал: – Я с детства знал, что приму своего мужа в качестве подношения. Мне было интересно, как он будет выглядеть, каким будет человеком. Когда я стал старше, то узнал, что выбор будут делать священники и советники моего отца и все разговоры о получении мудрости мертвых были лишь разговорами. Я предполагал, что они предложат мне Лоунса, и был доволен. Он приятный человек. Но как только Джиджи привел меня в комнату, я понял, каким будет мой выбор, и я правда верю, что мертвые вернулись к жизни, чтобы направить нас по этому пути. Амензу покачал головой: – Не знаю, почему они выбрали именно меня. Мендас сказал: – Зато я знаю. *** – Прошу, съешь хоть что-нибудь, – сказал Мендас. – Съешь хотя бы немного хлеба. – Я пил чай, – сказал Амензу. Мендас отвернулся от зеркала и хмуро посмотрел на него. – Это не считается едой, но признаю, ты не собираешься принимать мое предложение. Амензу перестал возиться со своими волосами, что образовали упрямый завиток на лбу, который не могли достаточно пригладить ни масло, ни слюна. Он сел рядом с Мендасом на подушку за туалетным столиком. – Я слишком нервничаю, чтобы есть. Мендас опустил кисточку, которой подводил нижние веки. – Тебе не придется ничего делать. Иди за мной и становись на колени, когда это сделаю я. Тебе не нужно ничего говорить. – Но все будут смотреть на меня, – сказал Амензу, чувствуя себя по-детски. За неделю, прошедшую после окончания течки у Мендаса, на него смотрели довольно пристально. Отныне на него будут смотреть каждый день. Ему просто придется привыкнуть к этому. Мендас не ругал его и не насмехался над ним. Он отложил кисть и положил руку на плечо Амензу, поглаживая большим пальцем шею Амензу сбоку. – Они будут смотреть на тебя с радостью, зная, что великий Агилас послал их принцу кого-то, кто ему так нравится. Щеки Амензу вспыхнули. Мендас говорил подобные вещи без колебаний, и Амензу никогда не знал, что ответить. Он надеялся, что это придет со временем, как только они поженятся, или, возможно, Мендас научится не так сильно нервировать Амензу. Мендас наблюдал за ним в зеркало. – Я знаю, это не то, что бы ты выбрал для себя, – тихо сказал он. – И сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе почувствовать себя здесь как дома. – Мне повезло, что великий Агилас послал меня к тому, кого я нахожу таким приятным, – сказал Амензу. В уголках глаз Мендаса появились морщинки от улыбки. – С такими сладкими речами тебе нечего бояться придворных. – Он взял свою кисть. – Тебе следует одеться. Джиджи скоро будет здесь, чтобы забрать нас. Амензу уже принял ванну, и с его волосами больше ничего нельзя было поделать. Он надел свой новый халат, сшитый из тончайшего хлопка, легкий, как туман, и выкрашенный в голубой цвет, словно небо в жаркий полдень. К каждому плечу он прикрепил по серебряной булавке, соединенной внизу драпирующейся цепочкой. У него никогда не было таких прекрасных украшений. Он будет таким избалованным, избалованным подарками Мендаса и богатой дворцовой едой, что очень отличалось от его простой жизни священника. Он больше не был священником. Сегодня к заходу солнца он станет принцем Амензу, супругом наследного принца Нирави. Мендас поднялся из-за туалетного столика. Его мантия из красной ткани свободными складками свисала до ног. Из-за подводки его глаза казались большими и темными, безграничными, словно ночное небо. – Готов? Амензу подошел к нему. Он не был готов, но не существовало никакой подготовки к тому, что он собирался сделать, к этому странному и, возможно, замечательному событию. Он положил руки на плечи Мендаса и наклонился, чтобы поцеловать его. Раздался стук в дверь. Мендас быстро поцеловал его, потом еще раз, а затем отстранился и сказал: – Полагаю, это Джиджи. – Готов, – сказал Амензу. Дверь открылась. Они вышли навстречу своей свадьбе.