Отражения

— Я не знаю. Бледный эльф, который представился как Астарион, закатил глаза. Что же она могла ещё ответить, если действительно не знает, как её зовут. — И как же нам обращаться к тебе? Эй, ты, хвостатая? — Эльф продолжал исходить желчью, похоже, был не слишком доволен, что она его укусила. В целом, как и ей не понравился нож у шеи. Кровь за кровь. Но замечание было занимательным, у неё действительно есть хвост. И больше ни одной мысли о том, как она выглядит. — Что ж, Я-не-знаю и Шэдоухарт. Прекрасная компания. Скажи, а ты сама себе имя выбирала? — Шэдоухарт проигнорировала обращенный к ней вопрос, лишь ближе подошла к своей спасительнице. Они шли почти в тишине, редко перекидываясь парой фраз. Но так даже лучше, её голова гудела, разрывалась на мелкие кусочки, и мысли душили ядовитой змеёй: она хотела, чтобы другим было так же больно. Это было неправильно и одновременно маняще. Чем дальше от кораблекрушения они были, тем многочисленней становилась их группа. Каждый раз ей было неловко говорить, что не помнит ни кто она, ни своего собственного имени. Прошлое спало где-то внутри неё — спало глубоким, непробудным сном, словно заваленное тяжелыми камнями в погребальной пещере. Она будто выброшенная на берег рыба, потерянная и забытая. Безымянная, безмолвная, безбожная. — Может быть, Конкордия? Благородное имя, — Гейл не терял оптимизма подобрать ей имя. Она отрицательно помотала головой. — Слишком вычурно? Возможно, тогда Тав? Можно сказать, все отнеслись с небольшой фантазией к её проблеме. — Миледи, — Уилл снял воображаемую шляпу, поклонился и поцеловал руку. Грациозно и невесомо. Ему место в роскошной зале поместья в верхнем городе Балдурс Гейта. Мысль пронеслась галопом: стоит закрыть глаза, и перед ней раскинется в своём великолепии Балдурс Гейт. — Исстик, — Лаэзель шипит незнакомое слово, обращаясь не только к ней. Язык как острый клинок, режет быстро, с напором — Лаэзель не ищет симпатий, не ждёт одобрения, она чужачка среди чужих. — Солдат, — Карлах приветливо улыбалась, — ничего что так называю? Ты говори, если что-то не так, — Карлах хочет похлопать по плечу, но останавливается. Она сгорает от тихой тоски по другим. — Сестра по несчастью, — Шэдоухарт пристально смотрит на неё, хищником выжидает известный только эльфийке сигнал, — я тоже многого не помню. В этом нет ничего страшного, иногда забвение — спасительные объятия. — Возможно для кого-то утрата была милостью, но не для неё. Каждый шаг — шаг в темноте, и он опустошал. Шэдоухарт нахмурилась и грустно усмехнулась сама себе, она искала другой ответ. Тем не менее, эльфийка протянула небольшой свёрток. — Хотела тебя отблагодарить за спасение. Не смотри так удивлённо, ты думаешь, я не заметила, что ты чуть ли не в каждую лужу заглядываешь? В ткань было завёрнуто зеркало, не больше ладони, и она сжимала его в руках, как крохотную птичку, готовую в любой момент упорхнуть. Вот россыпь веснушек, а вот небольшой шрам над верхней губой, и алые, горящие глаза. Казалось, она сейчас расплачется. Такая глупость. Но это были слезы счастья. Она нашла надежду, сможет и найти себя, она по камушку раскопает всё, что спрятано, она доберется до… — Я пришел извиниться, — она вздрогнула, Астарион подкрался бесшумно и незаметно. Он выглядел задумчивым. — Не думал, что ситуация настолько плоха. Надеюсь, ты примешь мои извинения. И если ты не против, хочу заново представиться, — эльф театрально поклонился, и обольстительная улыбка тронула его губы, — Астарион, рад нашему знакомству. — Приятно познакомиться, Астарион. Меня зовут Истина.

***

Маленький монстр проснулась, перевернулась под тяжестью чужих рук. Её окружало тепло, вязкое, тягучее. Пахло свежей кровью, как когда отец приносил мясо с рынка. Будет настоящий пир, она давно не ела мяса. Маленький монстр сладко зевнула и потянулась обнять мать. Но мама не обняла в ответ. Что-то было не так. Она распахнула глаза. Наваждение и спасительное забытьё спало. Зверь заметался, скулил, окруженный сладким запахом расправы. Это не могли быть её родители, не эти сломанные, набитые требухой чучела с рыбьими глазами. Она всему виной, она — проклятие, она — несущая горе. Она бежала не оглядываясь, бежала от страха, ненависти и отвращения. Бежала от себя, внутри неё сидел монстр. Но он находил её везде, тихо, под покровом ночи, зверь выходил на охоту. Уходя, зверь оставлял вкус крови и плоти на губах. Истерзана. Опустошена. Она вязнет в багровом болоте, захлебывается в слезах, срывает голос в темноте. Она ненавидит монстра, ненавидит тех, кто попадается ей на пути. Ненавидит. А тело ломит, распирает и обжигает изнутри. Боги, помогите ей! — Маленькая госпожа, наконец-то я вас нашёл, — уродливый карлик в лохмотьях стоял перед ней, появившись из ниоткуда. — Пожалуйста, не сопротивляйтесь, примите дар с открытым сердцем! Когда она пришла в себя, карлик уже лежал с распоротым животом. Но потом пещеру, где она давно пряталась, разразил хохот. — Маленькая госпожа, как я рад! Завтра я найду вас, я буду рядом. Отведу вас к Отцу, туда, где ваше место. — Он захрипел и умолк. А утром исполнил своё обещание. Отыскал её, протянул руку, и она её приняла. Она оплакивала родителей, свою прошлую жизнь, надежды больше не было. Она — маленький монстр, а Скелеритас Гнус отведёт туда, где её ждут. К новой семье монстров.