Вопреки всЕМУ

Лиз. Они ждут меня. Брюнет. В классическом итальянском костюме черного цвета и в такой же черной рубашке с серебристыми запонками. На ногах строгие туфли. Он пьет кофе у раскрытого настежь окна. Ветер трепещет штору, в комнату проникают порывы свежего воздуха. Лунный свет мягко освещает этот участок комнаты наиболее сильно. На его стильно уложенных волосах светлые, серебристые блики. Он пьет кофе, как аристократ, придерживая в одной руке белоснежное блюдце, а другой аккуратно держит за ручку маленькую овальную чашку. После каждого глотка, ставит чашку на блюдце, и до меня доносится тихий фарфоровый звон. Я всякий раз обращаю внимание на его длинные, очень мужские пальцы, с маленькими темными волосками с тыльной стороны. А ещё я вижу его темный сверкающий взгляд, который до краев наполнен желанием. Я знаю, чего он хочет... И испытываю трепет… Шатен. Сидит у камина ко мне спиной. Камин — единственный источник интимного трепещущего света в этой комнате, если не считать серебристого свечения луны у окна. В отставленной в сторону руке шатена бокал, наполовину заполненный янтарным напитком. Я знаю, что это выдержанный пятидесятилетний коньяк. Он поворачивает голову на звук открываемой двери и, завидев меня, улыбается. В этой улыбке читается изысканная, манящая похоть. Он поворачивается в крутящемся кресле, и я вижу его красивое лицо, освещенное с одной стороны рыжим пламенем из камина. Мужественный утонченный подбородок, длинная сильная шея, белоснежный ворот рубашки и серый жилет с черными блестящими пуговицами. Ноги широко расставлены в стороны. Серые классические брюки, а под ними — черные туфли из крокодильей кожи. Я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной. Комната наполнена смешанными ароматами кофе, алкоголя и мужской туалетной воды. Сердце колотится в груди подобно бьющейся в клетке птице. Щеки пылают от смущения, пальцы предательски, мелко дрожат... Я чувствую, как приятно и волнительно увлажняюсь, и прерывисто дышу в предвкушении постыдного удовольствия. Я очень возбуждена. Они идут мне навстречу: Ходж и Ник. И в этот момент я хорошо понимаю: назад дороги нет. Они ставят емкости с напитками на маленький стеклянный столик, Ходж забирает мою сумочку, Николас просит пока не разуваться. — Ты потрясающе выглядишь, — говорит он. — Очень соблазнительно. — Благодарю, — закусив губу, отвечаю сдержанно. Хотя во мне такая буря эмоций, что сдерживать их очень трудно. Чувствую, что дрожу. — Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает Ходж. — Да, не откажусь. — Виски, мартини, вино, шампанское? — Мартини. Ник придвигает к камину ещё одно кресло и предлагает мне присесть. Сажусь, закинув ногу на ногу. Сам опускается в соседнее. Ходж приносит мартини с оливками и тоже садится рядом с нами. Спустя пару секунд мы все держим напитки в руках, каждый свой. Тонкий и короткий звук соприкосновения бокалов. Глоток приятного алкоголя немного снимает напряжение, но я все равно чувствую легкий мандраж. Наверное, это заметно. — Расслабься. Николас встает, заходит мне за спину, я машинально оборачиваюсь. — Просто доверься мне, — прикладывает палец к губам и с улыбкой качает головой. — Хорошо… Я вновь поворачиваюсь к камину. Ходж забирает из моих рук бокал. Замечаю, как Ник протягивает из-за моей спины руку с чёрной шёлковой лентой. Той самой. — Ты позволишь завязать тебе глаза? — В тот раз ты не спрашивал… — Не говорите ничего о ваших разах, я начинаю ревновать. Серьезно? После того, как мы тут… втроем… — Бейкер, ты неисправим. — Не слушай его и полностью погрузись в свои ощущения, — томным низким голосом продолжает Николас. Мягкая и нежная лента ложится мне на глаза, ткань плотно прилегает к коже и я погружаюсь во тьму. Кто-то касается моей шеи пальцем, тихонько ведет по ней, вызывая мурашки, убирает волосы в сторону, оголяя кожу. В это же время другие сильные мужские руки расстегивают босоножки и бережно снимают их с моих ног. Ступни мягко и приятно разминают. Каждый палец, начиная с мизинца... Это невероятно... Сажусь прямо, убираю ногу с ноги. Вскоре становится приятнее вдвойне. Мне массируют шею, ключицы, плечи. Этот массаж в четыре руки, ласковый, внимательный и неторопливый, заставляет меня дышать глубже. Я не вижу, но предполагаю, что Ходж внизу занимается моими ножками, а Николас массажирует плечи. Руки поднимаются выше, забираются пальцами в мои волосы, нежно массируют голову. Сердце колотится в груди, но теперь только от предвкушения . Их нежные, но уверенные прикосновения сменяются мягкими, осторожными поцелуями. Губы будто порхают над кожей...по всем участкам моего открытого тела. Эти дразнящие поцелуи в сочетании с массажем пальцев ног заставляют меня испытать первую и очень приятную волну сладкого возбуждения... Внизу живота теплеет, соски твердеют, дыхание сбивается. Прикосновения становятся откровеннее. Тот, кто массажирует мои ноги, скользит ладонью вверх, а тот, кто разминает шею, целует более страстно. Чувствую его приятный знакомый парфюм, вздрагиваю от теплых прикосновений губ. — Хочешь меня? — слышу приятный голос соблазнителя рядом с ухом. Это Ник, я была права. Тепло его дыхания рождает желание отдаться. Он аккуратно касается губами моей шеи, прямо за затылком. — Да… — выдыхаю. — А меня… хочешь? — доносится голос Ходжа, он целует мою коленку… снова и снова покрывая короткими поцелуями тонкую кожу. Дрожу. То и дело швыряет то в жар, то в холод от стыда за происходящее. Но я не хочу, чтобы они останавливались. И это заставляет меня трепетать все сильнее. — Да… — захлебываюсь в сладком вздохе. — Какая ты испорченная, оказывается, — руки снизу бережно разводят мои ноги в стороны. Под мужскими руками, массирующими шею, плечи и ноги, накатывает такое приятное расслабление, что я буквально обмякаю в кресле. Николас целует совершенно бесшумно и очень трепетно, будто собирает губами мурашки с чувствительной кожи. Хотя я знаю, какой страстный и даже грубый он может быть. Но сегодня — все для меня. Новый поцелуй — за ухом, там, где я очень чувствительна, и я снова позволяю себе сладко выдохнуть. На этот раз громче. Буквально всем своим нутром ощущаю, что это очень понравилось им... двум мужчинам, которые так умело и уверенно ласкают меня в четыре руки… Руки сверху спускаются на грудь, обхватывают ладонями, легонько сжимают. Пальцы касаются сосков через ткань, принимаются скользить по кругу, заставляя их напрячься сильнее. Новый мой выдох наслаждения. Одежда теперь кажется чем-то лишним, я тону в бесстыдном желании скинуть с себя все ненужное. Щеки и уши пылают жаром. Возбуждение заполняет меня, чувствую, как становлюсь влажной. В этот момент чьи-то пальцы скользят по шёлку трусиков… именно там, где сейчас очень горячо. — Какая мокрая… — слышу я чуть охрипший из-за возбуждения голос Ходжа, который стягивает с меня трусики. О Боже!.. — И такая гладкая… — снова слышу бархатный тон. — Ник, ты только взгляни. Наша девочка течет... Наша… Николас перестает целовать мою шею. По звуку шагов понимаю, что он садится на корточки у моих раздвинутых ног. — О да, — вторит Ходжу. — Удивительно красивая девочка... Раздвинь ножки шире. Я так теку, как это только возможно. Ничего уже толком не соображаю, захлебываюсь в собственном возбуждении, и все, чего хочу, чтобы меня поскорее трахали... И чем активнее, тем лучше. Хочу, чтобы меня имели в два члена... Чтобы заполнили собой с двух сторон... Хочу чувствовать их обоих. Никакого стеснения уже нет — только лишь одно безумно сильное желание грязного секса. Пальцы скользят по промежности, гладят, теребят. Я вся дрожу и трепещу от близкого к оргазму экстазу, и изгибаюсь со сладким выдохом. — Обалденная девочка, и запах обалденный, — продолжает Ник, втягивает воздух носом, его дыхание обдает жаром. — Дай мне… — О нет, ты потом. Я хочу её… Знаю, она безумно вкусная. — Лиз, — обращается ко мне Ходж. — Кто будет сейчас тебя вылизывать? — Ник...колас… Горячий язык впивается в мою плоть, в самый эпицентр, я захлебываюсь в сладком стоне. Ник вылизывает меня, словно я сладкий десерт. Каждую складочку, заставляя меня испытывать невероятное удовольствие, от которого кружит голову. Переходит на клитор, и я уже не в силах сдерживаться. — Вот так, девочка моя, — слышу я возбуждённый голос Ходжа. — Кричи громче. Я разлетаюсь на кусочки от его слов. — Дай мне тоже, я тоже хочу, — это уже адресовано Николасу. О Боже... Они ласкают меня языками вдвоем. Один — на клиторе, другой — ниже. Я приподнимаюсь корпусом, бесстыдно подставляю себя под их рты. И едва не задыхаюсь от наслаждения. Почувствовав приближение оргазма, пытаюсь свести ноги вместе, но мужчины не дают мне этого сделать. Они только лишь наращивают темп. Захожусь в бешеном оргазме, сотрясающим все тело, впиваюсь пальцами в чьи-то мягкие волосы, выгибаюсь дугой. Теряю связь с реальностью, вообще ничего уже не понимаю. Но это просто волшебно. Долго прихожу в себя. Они позволяют мне это сделать. Обессиленная ярким оргазмом, стекаю по креслу, как тряпочка. Слышу шорох ремней, клацанье металлических пряжек, звуки расстегивающихся молний на брюках. — Ты хочешь сначала увидеть или потрогать? - спрашивает у самого уха Ходж, не уточняя, о чем он, но я уверена, что речь идет об их членах. — Потрогать, — шепчу во тьме. — Хочу сначала трогать. Они берут с двух сторон мои руки, нежно держат за запястья, поднимают их и чуть разводят ладонями в стороны. С обеих сторон в ладони упирается восставшее мужское достоинство. Обхватываю пальцами. Понимаю, что они, черт возьми, одинаковые на ощупь. Гладкие, толстые, с крупными головками. Дрожа от вновь поступающего возбуждения, неспешно ласкаю их, наслаждаясь тактильными ощущениями. Облизываю ладони, плюю на них, и уже мокрыми руками дрочу два твердых члена одновременно. Помню, что им обоим это очень нравится… — Умничка, — хриплым голосом хвалит меня Ник. — Это просто…кайф… Ходж только негромко рычит, и я балдею от их голосов. Поворачиваю голову влево, тянусь губами к первому. Почему-то сначала мне хочется именно его. Гладкая головка касается моих губ. Кончиком языка позволяю себе ее лизнуть, подаюсь ближе и захватываю ее губами. В ответ на низкий и сладостный мужской вздох наслаждения, напоминающий тихое гортанное рычание, заливаюсь волной нового возбуждения. Провожу ладонью по второму, обхватываю его и двигаю рукой вверх-вниз, не быстро, кружа большим пальцем по головке. С тихим стоном тот, кто слева, запускает руку в мои волосы, а справа на мои плечи ложатся сильные руки, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди в тот момент. А потом приличия остаются далеко позади. Перестают что-либо значить для нас троих. Я облизываю одного, не забывая ласкать рукой другого. Выпускаю изо рта одного, только чтобы принять второго. Вожу обеими руками, наслаждаясь тем, какие они бархатные на ощупь, как каменеют под моими пальцами. Каждый по очереди запускает руки в мои волосы и притягивает к себе. Насаживает до упора, чтобы войти максимально глубоко в горло. Вероятно, это самый развратный минет в моей жизни, но мне даже не приходится особо стараться. Это происходит самой собой. Я так возбуждена, что позволяю им брать все, что они хотят. И так глубоко, как они хотят. Потому что уверена, скоро я буду купаться в двойном наслаждении, которое они могут мне подарить. Это все сводит меня с ума. Их твердая мужская мощь заставляет меня чуть ли не трястись в ожидании того мига, когда я наконец-то смогу ощутить их в себе. Обоих. Двойной минет продолжается довольно долго, потому что всем нам очень нравится процесс. Я балдею от реакций Ходжа и Ника, которых теперь, несмотря на повязку на глазах, хорошо различаю. По голосу, по поведению, по прикосновениям… — Хочешь, я сниму повязку? — спрашивает Николас. — Да… Едва не мурлычу от их прикосновений, очень откровенных. Я не в силах больше терпеть. И я очень хочу их увидеть. Лента пропадает с глаз, я привыкаю к легкому полумраку, в который погружена комната, фокусирую зрение и вижу двух красивых, обнаженных мужчин с торчащими вперед и вверх большими членами. Влажными от моей слюны. Они полностью раздевают меня. Ходж подхватывает на руки и несет на кровать. Я обвиваю руками его шею. — Как же ты сладко пахнешь, — шепчет в ухо, облизывая мочку. — Обещаю, я вытрахаю тебя так, что ты будешь кончать, не переставая. Он бережно укладывает меня на кровать, берется за колени и резко раздвигает мои ноги в стороны. Ник протягивает ему презерватив, Ходж вскрывает коробку и накатывает тонкую резинку на член. Он входит в меня одним уверенным толчком и я едва не задыхаюсь от наслаждения. Глаза закатываются. Мгновением спустя чувствую член Ника на своих губах, и впустив в себя, принимаюсь жадно сосать. Это запретно. Порочно. Грязно. И так восхитительно. Соски напряжены едва не до боли, я хватаю их пальцами и чуть оттягиваю, чтобы унять это нарастающее ноющее ощущение. Мну, их, кручу. До тех пор, пока мою грудь не начинает мять Ник. Пальцами левой руки дотрагиваюсь до набухшего клитора, правой мастурбирую член Николаса, облизывая при этом головку. Потом они меняются. Николас ставит меня на пол на четвереньки. Я вскрикиваю, когда он проникает в меня, скребу ногтями по полу, выгибаясь для него и пытаясь отдышаться от такого интенсива. Но Ник не замедляется, не останавливается, не щадит. Я всхлипываю, ноги разъезжаются. Николас врезается в мое тело, крепко перехватив бедра. Это жесткий, быстрый, голодный секс. Ходж гладит мои плечи, привлекая к себе. Поднимаю глаза и натыкаюсь на абсолютно черные глаза, горящие похотью и неистовым желанием. Он сам перехватывает основание члена и медленно проводит по моим губам, глядя на то, как я ловлю его языком. Извращенный поцелуй ниже пояса. Захватываю головку губами и закрываю глаза. Скольжу языком, обводя и щекоча. Ходж наматывает на кулак мои волосы, дергает их. Кричать, хоть и хочу, я просто не способна — он крепко держит меня за голову и активно трахает в рот. Оба так глубоко, что я едва не захлебываюсь слюной. В комнате пошлые хлюпающие звуки, мужские стоны и мое мычание. Ник входит в меня максимально глубоко, до самых яиц, долбит сзади, заставляя издавать гортанные звуки, которые отдают вибрацией по члену Ходжа. Облизываю, целую, ласкаю его, пока не чувствую теплую жидкость на бедрах. Ник сзади меня рычит, и размазывает ее по спине. Пару минут спустя слышу голос Ходжа. — Открой рот, Лиз, и высунь язык. Делаю, как он говорит, Бейкер вынимает член из моего рта, делает пару движений рукой и кончает мне на язык. Я проглатываю все до последней капли и облизываюсь, как довольная кошка. Нет никакого отторжения и стыда. Я занимаюсь этим грязным сексом втроем с таким удовольствием, едва не впадая в забытие. Они передают меня друг другу, снова и снова. Меняя ритм, темп и позы. Они трахают меня долго и сладко, сменяя друг друга и вдвоем одновременно, с небольшими перерывами на глоток воды. Я теряю ощущение времени, я сгораю в их руках, растворяясь во мраке, стонах и ароматах секса. Я перестаю различать моих мужчин, превращаюсь в одну сплошную эрогенную зону. Схожу с ума от долгого и яркого блаженства. То, что со мной происходит этой ночью, заставит меня проснуться утром влажной, с переплетенными ногами, и... в пустой кровати. — Черт… Долго еще лежу с закрытыми глазами и пытаюсь привести мысли в порядок. Тайный постыдный эротический сон с участием сразу двоих мужчин из моей жизни… неужели я так запуталась в своих чувствах и желаниях, что мое подсознание подкидывает мне такое?! Намекает, что пора бы определиться? Сразу с ними двумя я быть не могу, они скорее поубивают друг друга. А было бы неплохо… Погрузившись в эти размышления, сама не замечаю, как засовываю руку под пижамные шортики, кладу пальцы на половые губы. Они тут же отзываются тоскливым млением... Касаюсь клитора... Едва не кончаю от того, как сильно возбуждена. Мда… таких реалистичных снов у меня давно не было. Вынимая руку обратно, случайно цепляюсь за пояс шорт кольцом. Вернее, его большим выпирающим камнем. Смотрю на кисть левой руки. Уже неделю на моем безымянном пальце красуется бриллиант стоимостью в «дохрена» тысяч долларов. Да, Николас сделал мне предложение. Без лишнего давления, не вставая на одно колено, просто попросил меня принять кольцо и носить, если захочу. А я ношу. Оно красивое. Да и Нику это, безусловно, приятно. Такова моя действительность. Встаю с кровати. Хоть сейчас только шесть утра, понимаю, что больше не усну. Ну что ж, есть время насладиться чашкой кофе на террасе. Не впопыхах, а растягивая удовольствие. Иду в душ и через двадцать минут в халате и с полотенцем на голове потягиваю крепкий эспрессо, любуясь на пробуждение Нью-Йорка. К черту эти сны. Пора очнуться и принять уже тот факт, что я выйду замуж за прекрасного человека, который меня очень любит. Пускай я его — пока нет, но мне безумно хорошо с Николасом. Сдержанный снаружи, нежный и заботливый со мной, а ночью страстный и немного дикий любовник. Что может быть лучше? Выходя из дома, звоню Кэтрин. Мы вчера не смогли поговорить, дети отвлекали. Так и живем — дружба от звонка до звонка. Взрослая семейная жизнь. — Привет, кошечка, — тепло приветствует меня подруга. — Если бы у нас не было детей, в полвосьмого утра я бы тебя послала куда подальше. — Я бы в это время дрыхла, поверь мне, — смеюсь. — Ну как ты? — Заебана, но не сломлена, — Кэт матерится только при мне. С Леоном она «хорошая девочка». — О, понимаю, — снова смеюсь. И от мата из ее уст, и от точности формулировки. — Заебана хоть в прямом смысле, я надеюсь? — И в том, и в другом. Леона ничего не останавливает. Он и до Энджелы был помешан на моей груди, а сейчас, когда она постоянно налита молоком, ему вообще башню сорвало. — О, я хочу знать все грязные подробности! — Иди ты! Извращенка! — О нет, я еще не извращенка. Знала бы ты, что на днях Ник использовал для предварительных ласк… — Что?! — Какая-то штука, похожая на кожаную палку, с перьями на конце. — А, так это флоггер. Невинная вещица, вообще-то. Особенно с перьями. Молчу. Перевариваю информацию. — Кэт? Мне стоит у тебя спросить, откуда ты знаешь, но, кажется, я понимаю. — Кхм… ну…я… — Какой мистер Макграт шалун, оказывается, — хохочу в трубку. — Ой, все, — уверена, Кэтрин сейчас закатила глаза. — Лучше скажи, ты как? Уже свыклась с ролью невесты? — Не знаю. Наверное. Я постоянно думаю — правильно ли все это. — А где написано, что такое «правильно»?.. — Нигде. — Вот-вот. У каждого свое «правильно». — Не хочется выглядеть в глазах общественности распутной женщиной, которая, имея грудного ребенка от одного мужчины, живет с другим. — Тебе не плевать? — Не знаю, Кэт… — Нужно выбирать себя. Всегда. — Я думаю о сыне. Что скажет он, когда вырастет? — Он же Бейкер. И я не думаю, что ты захочешь что-то менять. — Ни в коем случае! Его отец — Ходж. Это неизменно. Я никогда не буду препятствовать общению отца с сыном. Алекс всегда будет знать, кто его папа. — И это разумно. А что тебе подсказывает твое сердце? Не голова. — Ты знаешь, что я его не люблю. — Знаю. Ты любишь Ходжа. А Николас идеален для создания семьи. — Ты меня окончательно запутала. И что мне делать? — Я не хочу тебе ничего советовать. В данной ситуации самое правильное для тебя решение будет то, которое принято твоим сердцем. — Это сложно… — Верю. Могу сказать только то, что Ходж действительно очень изменился. И я, и Леон это видим. Правда. А уж нам можно верить. — Он не знает о предложении Ника? Ты ему не говорила? — спрашиваю обеспокоенно. Хотя, если бы Ходж знал, уже давно заявился бы сюда со спецназом. — Обижаешь, подруга, я даже мужу не говорила. — Ты — лучшая! — Я знаю. Мы еще немного болтаем, пока я почти доезжаю до работы. Кто бы мог подумать, что мы с Кэтрин станем лучшими подругами?! Она — бывшая моего бывшего, отца моего сына. Родственные связи покруче индийского фильма. Казалось бы, при таком раскладе мы должны друг друга ненавидеть. Но нет. У нас оказалось много общего, помимо одного и того же мужчины в прошлом, конечно. Мы стали очень близки. Любой секрет, любую тайну мы доверяем друг другу, уверенные в том, что все останется между нами. На работе, между тем, завал. Конец месяца, срочно нужны отчеты, расчеты, статистика и прочее. Я даже толком не пообедала, перекусив сэндвич, снуя между кабинетами. Когда ближе к семи вечера конца и края так не было и видно, я понимаю, что вовремя не приеду. Проблема еще в том, что няня Алекса отпросилась именно сегодня, ей нужно посетить выступление своего сына в школе. Конечно, я отпущу ее, дети — это самое главное. В семь она уйдет, что же делать мне? Кого просить? Ответ приходит сам собой. — Ходж! Привет. Не отвлекаю? — Нет. Ты же знаешь, на звонки от тебя я всегда найду время, — слышу в его голосе игривые нотки. — Так, не до этого сейчас. Ты свободен? — Да, собираюсь уже уходить. А что? — Отлично! Посидишь с Алексом? На работе завал. — Конечно, в чем вопрос. Он же мой сын. — Няня в семь уйдет, успей до этого времени, пожалуйста. — Я успею. Не волнуйся. — Спасибо тебе большое. Увидимся. — До встречи, Лиз. По крайней мере, отец он превосходный. Возвращаюсь домой поздно, на часах уже пол-одиннадцатого. Открываю дверь и буквально вваливаюсь в квартиру. Ноги от целого дня на каблуках болят так, что впору взвыть. Опускаюсь на банкетку, снимаю туфли и издаю стон облегчения. Довольно громкий, судя по всему, потому что в прихожей появляется Ходж в… моем фартуке. Так, стоп. Я что, где-то по пути ударилась головой? — Да, я тоже рад тебя видеть. Прекрати так пялиться. — Ты что, готовил? — Сам в шоке. — Обалдеть. — Иди в душ и проходи на кухню. — Нет, душ — после. Сейчас я дико хочу есть, — на ходу стягиваю с себя жакет. — Только Алекса проверю. Снимаю жакет и колготки, бросаю их на диван. Остаюсь в юбке-карандаш и блузке. Могла бы снять и остальное, надеть халат, но как-то… неправильно что ли в таком виде перед Ходжем появляться. Я все-таки кольцо от другого мужчины ношу. Кольцо! Надо снять его срочно, иначе скандала не избежать. Стаскиваю драгоценность с безымянного пальца, кладу в ящик детского комода и выхожу на кухню. — Пахнет вкусно. Что там у тебя? — заглядываю в духовку. — Я пытался сделать макароны с сыром. И нарезал салат. — Класс. Я такая голодная, — беру вилку и хочу отломать кусочек прямо из духового шкафа. — Подожди, сначала я, — Ходж перехватывает у меня вилку, на мгновение наши пальцы соприкасаются, мы смотрим друг на друга. По телу — словно электрический разряд. Лиз, очнись! Сбрасываю морок, выпускаю вилку из рук. — Я сяду. — Да, садись за стол. Я сам все подам. Сажусь, наливаю нам сок, подвигаю миску с салатом. — Ну и гадость, — слишком громкий возглас Ходжа. — Я выброшу это. — Нет, стой! Что не так? — снова подхожу. — Они пригорели, смотри, отодрать невозможно. Вот дерьмо! — Тихо ты, ребенка разбудишь, — подношу ладонь к его рту. — Ставь на стол, будем так есть. В конце концов, не на приеме, этикет ни к чему. Он нехотя ставит большое стеклянное блюдо в центр стола, мы берем вилки и я откусываю первый кусочек. Не очень вкусно, да, макароны пригорели. Но я так хочу есть, что мне и это в кайф. К тому же, Ходж старался. Держу пари, это был первый раз, когда он готовил что-то сложнее яичницы. — Если есть сверху, очень даже неплохо. — Не ври. Давай я из ресторана что-нибудь закажу? — Нет. Не так уж и ужасно, правда. Спасибо. — Не за что. Накалываю на вилку салат, кладу в рот. — Салат вкусный. Попробуй, — сама не замечаю, как накалываю овощи и протягиваю вилку Ходжу. Он смотрит на меня, потом на вилку, чуть наклоняется и обхватывает ее губами. Пару секунд я так и сижу уже с пустой вилкой и с совершенно пустой головой, видимо. Ну и что это было?! — И правда. Даже не пересолил, — разряжает обстановку Ходж, спасибо ему за это. Смеемся. Атмосфера такая теплая. Дружеская. Семейная даже. Если не знать всю нашу историю, можно подумать, что родители, уложив ребенка спать, спокойно сидят ужинают. Но это не так. После иду наконец в душ, долго там стою под теплыми струями. Слишком насыщенный сегодня был день. Начиная с раннего утра и заканчивая этим странным совместным ужином с бывшим. Ладно, может я себя просто накручиваю и в этом нет ничего такого? Ничего необычного. Ходж просто проявляет заботу. Да, скорее всего, так и есть. Насухо вытеревшись мягким полотенцем, ступаю в детскую, чтобы крайний раз проверить сына и потом проводить Ходжа. Подхожу к двери и слышу оттуда тихий мужской голос. — Ты уже так вырос, мой мальчик. Папа тебя очень любит. И твою маму тоже. Только она пока не верит. Но ничего, мы с тобой ее вернем, правда ведь? Улыбаюсь. Это так мило, так трогательно. Думаю, что проникновенный монолог продолжится, но Ходж молчит и слышно только тиканье часов. Практически беззвучно прохожу в комнату, заявляя тем самым о своем присутствии. Ходж наклоняется над кроватью Алекса, поправляет ему одеялко. В груди почему-то больно щемит, когда наблюдаю эту картину. Отец и сын... Когда Ходж разворачивается и видит меня, между нами возникает неловкое молчание. — Я очень тебе благодарна за все. Но уже поздно, — говорю первой. Ходж молча кивает и мы выходим из детской. Он собирается, берет куртку с вешалки, кидает на меня теплый взгляд. На секунду мне кажется, что Бейкер хочет если не поцеловать меня, то хотя бы обнять на прощание. Но не делает этого. — Я всегда буду рад помочь. Доброй ночи, — с этими словами выходит из квартиры. Поворачиваю замок в двери и только теперь облегченно выдыхаю. Следующий рабочий день проходит, слава Богу, в обычном режиме, два таких сумасшедших дня подряд я бы точно не выдержала. После обеда звонит Ник. — Привет, моя любовь. Работаешь? — Не покладая рук. — Бросай это дело, у нас вечером важное мероприятие. — В смысле? Какое? — Встреча акционеров. Там будет много разных людей, я даже многих не знаю, но пропустить не могу. — Ну допустим. А я тебе зачем? — Как моя спутница. — Ник, но мы же еще не выходили в «свет», как пара. — Ну вот как раз и выйдем впервые. Я уже не могу пойти один, — усмехается. — Совесть не позволит, зная, что оставил тебя одну. — А что мне нужно будет делать? Общаться со всеми этими незнакомыми людьми? — Тебе незачем. Просто побудешь рядом, и все. Есть кому оставить сегодня Алекса? Няня? — Да, я попрошу ее остаться до ночи. Но, Ник, выходные мы проводим с Алексом, мне уже становится стыдно, что он постоянно с няней, а не с родной мамой. — Без проблем. Все выходные будут в нашем распоряжении. И поговорим заодно о твоем переезде ко мне. О вашем переезде, вернее. Хватит уже жить по отдельности и встречаться, как школьники. — Ник… — Заеду за тобой в семь. Дресс-кода как такового там нет, подойдет любой вечерний вариант. Люблю тебя, — и кладет трубку. Ну что за невыносимый мужчина?! Просто взял и поставил перед фактом. Я, может, не хочу никуда идти, а Ник даже посопротивляться мне не дал. Но, если честно, я не была на такого рода мероприятиях, мне интересно, что там происходит, и любопытство берет верх над нежеланием. Заглядываю в кабинет директора, чтобы отпроситься уйти чуть пораньше, стучу в дверь. — Миссис Уайт, можно? — Проходи, Лиз. Ты что-то хотела? — Да, — прохожу и сажусь в кресло у ее рабочего стола. — Можно мне сегодня уйти пораньше? Неожиданно образовалось мероприятие, которое важно посетить. — С Ником? Я могла догадаться, что она знает. — Да, он попросил его сопровождать, звонил только что. — Конечно, идите. Повеселитесь там, — подмигивает. — Насколько это будет возможным, постараемся, — улыбаюсь искренне. — Я пойду. У вас много работы. Спасибо вам. Уже у дверей слышу твердое: — Лиз, постой. Оборачиваюсь. Женщина, скрестив пальцы в замок, пристально смотрит. — Николас давно тебя любит. Я ведь понимала, что все его частые приезды точно не потому, что он соскучился по мне. Он приезжал, чтобы увидеть тебя. И сейчас он безумно счастлив, я вижу. А для меня, как для матери, это самое главное. Думаю, ты меня понимаешь. — Да, я понимаю. — Ник заслуживает, чтобы его любили. — Я знаю, — стараюсь говорить спокойно, хотя очень напрягают эти ее речи. — Хорошо. До понедельника, Лиз. — До понедельника, миссис Уайт. По пути заезжаю в салон красоты. Так не хочу сама возиться сегодня с волосами, поэтому полностью отдаю это в руки профессионалам. Через час я уже дома с красивой укладкой и вечерним макияжем, подбираю платье. Хочется чего-то такого, запоминающегося. Черное отпадает сразу. Темные оттенки тоже не хочу. Остаются серебристое и белое. Мне подвели губы красной помадой. У меня есть лаковые красные туфли на высокой шпильке. А что, если… Смотрюсь в зеркало. Я выбрала белое платье в пол, с разрезом на ноге, оно выгодно подчеркивает мои изгибы, приподнимает грудь за счет корсета. А алая помада и туфли в тон создают выигрышный акцент. А еще так я похожа на невесту. И, хоть ответа Николасу я еще не дала, огромный бриллиант на знаковом пальце все скажет за нас. Думаю, репортеры там тоже будут. Надеюсь, никаких казусов из-за этого сегодня не случится. В полвосьмого вечера мы прибываем на мероприятие. Тут очень много людей, как и говорил Николас, они все шикарно выглядят. Женщины в струящихся коктейльных платьях, мужчины в смокингах. Никаких вульгарных образов или вызывающих нарядов. Я не прогадала с выбором платья, серебристое бы выглядело более легкомысленно. — Расслабься. Ты потрясающе выглядишь, тебе тут нет равных, — подбадривает меня Ник, кладет свою ладонь поверх моих пальцев, которыми я сжала его бицепс. Непроизвольно. А он заметил… — Я просто не ожидала такого количества людей. — Привыкай. Если дашь положительный ответ на мое предложение, то будешь регулярно посещать такие места, только уже в другом статусе. Жены, я поняла. В статусе его жены. И почему-то от осознания этого у меня больно кольнуло в сердце… — О, смотри, какие люди. Поворачиваю голову в том направлении, куда смотрит Ник, и меня охватывает паника. Нам навстречу идут… Макграты. Значит, и Бейкер здесь. Он где-то здесь точно. Потому что с Леоном они партнеры. Что делать-то?! Ходж может разнести здесь все к чертям, если взбесится. — Добрый вечер, — узнаю приятный низкий голос Леона. — Наконец-то мы можем познакомиться с вами вживую. Лиз, привет, дорогая, рад встрече. — Привет, Леон. Кэтрин, не ожидала вас здесь увидеть, приятно удивлена, — стараюсь держать лицо, получается у меня или нет — не знаю. — Да, давно пора на самом деле. Друзья моей женщины — мои друзья. Николас Уайт, приятно познакомиться, — Ник протягивает Леону ладонь для рукопожатия. — Взаимно. Леон Макграт, моя жена Кэтрин, — принимает его ладонь и они тепло приветствуют друг друга. Я же стою ни жива, ни мертва, в ожидании того, кто должен сейчас появиться. Я чувствую, что он здесь. Убираю прядь со лба, от нервов, и понимаю, что таким образом привлекаю внимание к своей руке. По лицу Леона становится видно, что он заметил кольцо и вопросительно смотрит на Кэт. Николас выглядит очень самоуверенным, выпрямив спину и гордо подняв голову. О, нет! Надо срочно снять это кольцо, не хочу никаких спектаклей, я пришла сюда явно не для этого. — А где здесь уборная? — В той стороне зала. Тебя проводить, милая? — Нет, спасибо, я сама. Вы пока пообщайтесь. Делаю пару шагов и застываю на месте. И не потому что заблудилась или забыла, куда идти, а потому что на меня неотрывно смотрит пара черных глаз, испепеляя всепроникающим взглядом. — Какие люди! Я чувствовала, что он будет здесь! На интуитивном уровне я это ощущала. — Привет, — Ходж здоровается и берет мою ладонь, чтобы поцеловать. Так положено по этикету. А я прирастаю к полу, потому что это левая рука, и сейчас он обязательно увидит. Обязательно все поймет. — Прекрасно выглядишь. Ходж тянется губами к пальцам и резко останавливается. Чувствую, как он сжимает мою ладонь. О, нет-нет-нет! Как я там говорила — «никаких казусов»? Их и нет, это катастрофа. Ходж. У Лиз кольцо на безымянном пальце?! Серьезно?! Это что за пиздец?! — Ты помолвлена? Что это такое? Откуда кольцо? Поджимает губы, волнуется. Вот совсем не так я представлял себе наш разговор, когда увидел ее здесь. — Лиз! — Что? В этом огромным зале сразу становится тесно от столь мощной энергетики. Николас прожигает меня взглядом, Леон качает головой. — Ты помолвлена? — Как видишь. — С ним? — киваю в сторону Уайта. — Ходж, на нас смотрят, успокойся, — просит Леон на полутонах. — Женщина, которая родила мне ребенка, собирается замуж, а я должен просто успокоиться? Нет. Я должен знать, с кем будет жить мой сын, в конце концов. — Потише, Бейкер. Лиз не должна перед тобой отчитываться. — Ты вообще заткнись! Подобрал удобный момент, да? Хочу его разорвать, прямо тут, наброситься и размозжить его башку. Гребаный Уайт! Сначала он нашел подход к моей женщине, потом затащил ее в постель, а теперь вздумал жениться? Облезет! Никогда я Лиз не отдам, особенно ему. Лучше сразу сдохнуть. — Ходж! Не привлекай внимание, прошу тебя. Я не хочу быть на заголовках в завтрашних СМИ. Но вот ради нее я готов сейчас остановиться. Но лишь на время. — Только ради тебя. Разворачиваюсь, беру у проходящего мимо официанта бокал с шампанским, опрокидываю в себя, ставлю обратно на поднос и тут же опрокидываю второй. Никакое количество алкоголя не способно сейчас заглушить ту боль, которая пронзает меня насквозь. Ухмыльнувшись им напоследок, ухожу в сторону столов, на которых стоят карточки с именами присутствующих. Хочу поскорее занять свое место, там должно быть что-то покрепче просекко. Сев за стол, сразу заказываю двойной виски со льдом. Вижу, что карточка слева от меня пустая, в справа указано имя Леона. Ну неудивительно, мы бы и сидели рядом, партнеры же. А вот почему вторая карточка без имени, непонятно. Через десять минут ко мне подсаживаются те, кто указан на карточках. Леон с Кэтрин — по правую руку. — Не налегай на виски. Еще весь вечер впереди, а ты уже надрался, — говорит мне друг на ухо. — Ой, отстань. У меня есть повод. И я весь горю от ярости, когда вижу, кто еще движется в нашу сторону. Конечно, это Уайт. С моей Лиз. Она садится рядом со мной, и я понимаю, почему карточка пуста — Николас не говорил, кто будет с ним, но указал «+1» напротив своего имени. Скользкий пронырливый мудак. Выпиваю еще один стакан. Горячительный напиток обжигает язык и нёбо, наполняет теплом, оставляя во рту свой особенный привкус. — Какое у меня сегодня прекрасное соседство, — произношу очень ядовито. За наш стол садятся еще двое мужчин, они из фирмы в здании напротив, мы как-то пересекались на таких же мероприятиях, но, конечно, их имена, а тем более должности, я не запомнил. Все поднимают бокалы за развитие, еще черт-те какую чушь, на сцене выступает какая-то джазовая певичка, а я мельком смотрю на свою женщину, которая собралась замуж за другого. Ее тарелка пуста, я беру приборы и накладываю ей салат с рукколой и креветками. Но не успеваю даже поставить на место тарелку, как ее перехватывает Уайт. — Ты в своем уме?! У Лиз аллергия на креветки. Подзывает официанта и просит поменять посуду. А я выгляжу конченным кретином, потому что сижу и тупо пялюсь на этот спектакль. Пиздец. — Я не знал, извини, — искренне прошу прощения у Лиз. — Ты многого не знаешь, Ходж, — качает головой и опускает глаза. Чувствую себя отвратительно. Из-за самой ситуации и что этот урод Уайт знает о ее пристрастиях. Что за каких-то несчастных два месяца он смог узнать ее лучше, чем я. — Мистер Бейкер, мы слышали, вы стали отцом? — раздается тупой вопрос за столом. Все поглощены трапезой, так что в относительной тишине эти слова звучат довольно громко. — Да. У меня сын. — Мы вас поздравляем. Это замечательная новость. Пошли вы на хер. — Благодарю. — А где же мама малыша? Вы пришли один, без спутницы. Лиз рядом кашляет, боковым зрением вижу, что Ник подает ей стакан воды. Ну что ж, вы так сильно хотите это знать? Сейчас вам будет честный ответ. — Видите ли, уважаемые, женщины созданы для того, чтобы напоминать о нашей животной сути. И все же, есть одна, околдовавшая меня. Трагедия в том, что она выходит замуж. Если я уведу ее, будущий муж огорчится. Но мне плевать, я буду с ней. Потому что она моя. Не его. Я достаю сигару и закуриваю, выпуская кольца дыма вверх, к потолку. Все взгляды обращены на меня, особенно этих двух, которые сидят напротив. По их охуевшим лицам видно, что они ничего не поняли. Ну и насрать, мне важно, что поняли те, кому эта речь предназначалась. Через пару часов я нахожусь уже в изрядном подпитии, думаю, что хватит с меня на сегодня всех этих незнакомых и неприятных рож, иду в туалет освежиться и, вернувшись, обнаруживаю, что Лиз нет за столом. Не прощаясь, потому что не хочу, выхожу на улицу, морозный воздух бьет в лицо, отрезвляя. Совсем рядом слышу до боли знакомый и родной голос. Кручу головой — Лиз стоит разговаривает по телефону, в этом шикарном белом, сука, платье. Намекая на то, что невеста что ли? Неконтролируемая ярость снова грозит вырваться наружу. Жду, когда она положит трубку, и настигаю в два шага. — Господи, Ходж, напугал. — Ты не можешь выйти за него, Лиз! — делаю шаг к ней. Ветер развевает ее волосы, и в нос ударяет запах духов. Все таких же капризных, как она сама. — Это все? Меня Николас ждет, — косится за мою спину. Понимаю, что хочет сбежать, поэтому выбрасываю руку, крепко фиксируя тонкое женское запястье. Просто до нее дотрагиваться — как новый уровень кайфа. — Мне больно. — Врешь. Захват все равно ослабляю, конечно. Смотрю на ее губы. Думаю, сейчас мой взгляд говорит больше любых слов. Прямо тут бы ее сожрал. И, честно говоря, наличие какого-то Уайта в ее жизни меня не смущает и абсолютно не волнует. Переплетаю наши пальцы. Но лучше бы этого не делал. Удар под дых, блядь. Гребаное кольцо. Переворачиваю ее левую руку тыльной стороной вверх. Лиз выдергивает руку. — Ты дура? — А ты больной? — Конечно, больной, как увидел первый раз тебя и заболел, — наступаю. Она пятится, пока не врезается спиной в стену. — Не тебе решать, за кого и когда мне замуж выходить, — Лиз краснеет. Тоже злится. Упирается ладонями мне в грудь. — Это не твое дело. — Нет, мое! Поняла? Ты не можешь быть с кем-то, ты только моя. Выкинь эту идею из головы. Тяну в себя воздух. Медленно и побольше. Иначе точно рванет. Уже заискрило от одного ее прикосновения. — И это кольцо тоже сними и выкинь, — перехватываю ее палец, давлю на него. — Я другое тебе куплю. Другое. Выбрось этот мусор. — Отпусти, да ты с ума сошел совсем что ли? — Да! Ты свела меня с ума. — Решил устроить шоу? Прекрати, сейчас выйдет Николас. — Да похуй мне, я его не боюсь. Пусть придет и увидит нас. Пускай все видят. — Он и так зол, после твоей выходки за столом. Просто так он это не оставит. — Беспокоишься обо мне? — Нет! — Ну подумаешь, разобьет мне лицо, уже проходили. Мне все равно. Я хочу, чтобы он знал и видел, кому ты принадлежишь. — Ну-ка отошел от нее, Бейкер. А вот и «женишок». — А не то что? — Увидишь. — Да пошел ты. Это неизбежно, разговаривать мы точно не будем, поэтому я не отбиваюсь, когда получаю первый удар в лицо. Опьянение как рукой снимает. Николасу оказывается мало и он ударяет еще раз. — Ты… — запинается. — Все из-за тебя началось. Тебя вообще не должно было быть в ее жизни. Он толкает меня, и я ударяюсь о рядом стоящую машину. Выпрямляюсь, вытираю капающую из носа кровь. Но это того стоит, Лиз этого стоит. — Долго ты сдерживался, да, Уайт? — Ник! Ник! Прекрати! Что ты творишь? Успокойся! Слышу визгливый голос Лиз и улыбаюсь — все-таки беспокоится обо мне, негодница. Отвлекся на нее, и тут же получил кулаком в челюсть. — Вот теперь я спокоен, — потирает кулак. — Советую к Лиз больше не подходить. У нас уже появились зрители, в том числе и Макграты, поэтому я подхожу к нему ближе, чтобы никто нас не услышал. — Ты ее у меня не отберешь, — кладу на его плечо руку и сжимаю. — Тебе нужно свыкнуться с мыслью, что мы будем вместе. — Пойдем, Лиз. Нам уже пора, — Николас приближается, смотря на меня, как на заклятого врага, обращаясь при этом к Лиз. — Но Ник, у него же кровь. — Ничего, он большой мальчик, сам справится. — Езжай, Лиз, я за ним присмотрю, — заключает Леон. Николас берет мою женщину за талию, и уводит. Лиз несколько раз оборачивается, но в конечном счете идет за ним. — Что, Уайт, я испортил тебе вечер? — Рядом со мной самая красивая женщина, я везу ее домой. Хм, думаю сегодняшний вечер ничего не может испортить. Сука! Когда они окончательно пропадают из виду, поворачиваюсь к друзьям. — Вы все знали и молчали? — Я узнал об этом на ужине, как и ты, — отвечает Леон. — Кэтрин? Не верю, чтобы она тебе не сказала. Вы же подруги. — Лиз рассказала мне об этом на днях, да. — Почему ты не рассказала? — Зачем? Что это изменит, Ходж? Николас хороший мужчина. Он ее любит. — Я тоже ее люблю. — Знаю я, как ты умеешь любить. Я хочу, чтобы Лиз была счастлива. — Значит со мной она была бы несчастна? — Я знаю тебя, Ходж. Да, ты меняешься, это видно, но тебе не кажется, что слишком поздно ты одумался? Впрочем, все как обычно… сценарий повторяется. — Да как ты смеешь вообще? Что ты знаешь о моих чувствах? — повышаю голос. — Сбавь обороты, Бейкер. Ты с моей женой так разговаривать не будешь, — Леон встревает в наш разговор. — Поговорим об этом, когда ты будешь трезв. — Я трезв. — Да, я вижу. Садитесь в машину. Оба. — Ты слышал свою жену? — Да. Я не глухой. — И ты ничего не скажешь? — Это ее мнение. Я должен на него как-то повлиять? Не пойму, что ты от нас хочешь? — А ты тоже так считаешь? — Я могу считать как угодно, друг. Но факты говорят сами за себя. — Какие охуенные у меня друзья. Поддержка высочайшего уровня. Пошли вы к черту, я на такси. Сам доберусь. — Ходж, не глупи. Игнорирую их и ухожу, сплюнув кровь на асфальт. Больно. Но физическая боль несравнима с тем, какое дерьмо у меня на душе. Приехав домой, я окончательно трезвею и долго размышляю, а может оно и не надо уже? Я стараюсь, переступаю через себя, через свои принципы. А все впустую. Может, Лиз меня и не любит? Разлюбила. Больше не хочет никаких отношений. Ведь если бы любила, разве приняла бы кольцо от другого мужчины? Все эти мысли только тоску наводят. Иду в ванную, чтобы наконец стереть с себя кровь и как-то продезинфицировать царапины. В этот самый момент раздается звонок в дверь. Открываю и не верю своим глазам. На пороге стоит Лиз с Алексом на руках. — Лиз? Все в порядке? Вы почему так поздно? — У тебя отключен телефон. Я переживала… — Кхм, телефон? Он наверное разрядился. Проходите. — Извини. Ник не должен был этого делать. Не знаю, что на него нашло. — Ты не виновата. Тебе незачем извиняться. Обычный мордобой за женщину, — хмыкаю. — У тебя кровь, надо промыть рану. — Поможешь? — Пойдем. Мы заходим в ванную, я включаю воду, Лиз копается в аптечке, достает все необходимое, чтобы обработать раны. Я послушно сижу на бортике, рассматриваю ее. Улыбаюсь, хоть и больно. Приехала! Она беспокоится обо мне! Любит? Или просто проявление заботы? — Сиди смирно. — Слушаюсь, госпожа. Лиз качает головой, смеясь, и встает мне между ног. Застываю. Даже не моргаю, кажется. — Ты неисправим, Бейкер, мне просто так удобнее, — и переводит на меня взгляд. А я тону в этих озерах. Снова. Она меня точно околдовала. Вот как в первый раз увидел эти глубокие синие глаза, так и пропал. — Что?! — Хочу, чтобы ты смотрела на меня так всю жизнь.