Сад расходящихся Гил-Галадов

«...имя Гил-галад, „звезда сияющая“, данное Финвайну, последнему Верховному королю Эльдар, из-за сияния его серебристых волос, доспеха и щита, которые были видны, как говорят, даже в лунном свете на много лиг. То же слово появляется в имени Галадриэль (родственницы Финвайна), „госпожа в сияющей короне“, относившемуся к сиянию ее золотых волос». («Природа Средиземья», отдельная заметка из главы «Волосы»). «Гилгалад стал королем в Линдоне под сюзеренитетом [или „под властью“] Галадриэль около 10-20 [г.] В.Э. после ухода Галадриэли и Келеборна». («Природа Средиземья», глава «Взросление эльфов»).

— Ты не слишком похож на Нолдо, — Галадриэль рассматривает родича с нескрываемым любопытством. В предыдущие годы у них почти не было времени присмотреться друг к другу, они и виделись совсем немного до того, как пришли в Линдон. Финвайна несколько забавляет этот пристальный взгляд, который, как он вполне понимает, мог быть для кого-то и неприятным. Но он и в самом деле не очень похожи на потомков одного семейства. Если бы кто-нибудь задумал устроить в Линдоне праздник в честь двух Светил, или даже — в память Двух Древ, они могли бы без труда изобразить тех и других. Золото и серебро. Леди Галадриэль так же не похожа на своих родичей-телери, как он похож: серебристым отливом волос, невысоким ростом и худощавым сложением. Ему было бы легко влезть на мачту, но ходить в море Финвайн не любит. Только смотреть с берега. То, что глаза у двух родичей одного и того же оттенка — серого, чуть в синеву — можно заметить, только вглядевшись. Пока Галадриэль вглядывалась довольно долго — он и рассмотрел. — Не похож, — соглашается с ней Келеборн, и в его голосе звучит скорее не удивление, а одобрение. Возможно, так же думают те из народа Синдар, что решают остаться в Линдоне и поселиться не в Гаванях Кирдана, а здесь, рядом с остающимися Нолдор. Хотя чаще они, наверное, приходят, услышав о Галадриэли и Келеборне. В Линдоне теперь много эльфов и людей из самых разных народов. Кто-то останавливается на время, перед дорогой на восток, на запад — или даже на юг! Только холодные и туманные северные земли, похоже, никого не привлекают. Кто-то собирается поселиться здесь. А иные и сами пока не понимают, что будут делать чуть позже, когда поживут немного в мирное время и на земле, которая уже точно не собирается тонуть. Все бурлит — и потому не очень понятно, кто здесь правит. Если дело не касается кораблей, обращаться будут к тем, кого лучше знают. И вот теперь они втроем обсуждают — впервые, но наверняка не в последний раз — те вопросы, недоумения, трудности, с которыми приходят и к ним, и к нему. Уже под конец встречи Галадриэль, собираясь уходить, оборачивается и возвращается к началу: — Но на Элу ты тоже не слишком похож. Я смотрела на него, запрокинув голову, — чуть улыбаясь, говорит Галадриэль, глядя на Финвайна немного сверху. — Так что если тебе когда-нибудь понадобится командовать войском, послушай мой совет: заберись на холм! Он кивает ей с ответной улыбкой. Эта резкость тоже могла бы кого-то задеть, но дело тут вовсе не в какой-то особенной уверенности Финвайна в себе. Скорее, он уверен в леди Галадриэль. Он вообще некоторое время назад осознал, что пообщавшись с кем-либо из пришедших в Линдон хоть немного, он, похоже, может сказать, останется этот эльф или человек здесь или в итоге уйдет. Завтра или через несколько лет — не так уж важно. И Галадриэль совершенно точно когда-то уйдет из Линдона. Хотя бы потому, что ей не нравится море. Она уже не раз повторила при нем — да, на море можно сколько угодно смотреть, но это вода и ничто иное, кроме воды. Хотя он сказал бы, что как раз вода ее вполне может привлечь — а в Средиземье еще довольно рек и озер. Может быть, ее пугает не море, а что-то в ней самой, откликающееся именно морю. Уйдет мастер Келебримбор — он не корабел, а кузнец, механик, исследователь мира, и мир этот лежит перед ним. Отплывет Элрос, ставший смертным (хотя Эонве говорил, что жить он будет еще долго) — на остров, назначенный для народа смертных. А его брат, Элронд... он говорит, что собирается остаться здесь. Но Финвайну кажется, что какое-то зерно непокоя есть и в нем. Может быть, время для его дороги придет позже. Останется Корабел — он всегда остается на берегу, а значит, будет здесь, пока есть этот берег — или, по крайней мере, еще очень долго. И останется Финвайн. Он любит смотреть на море, но дело не в этом. Это просто его земля. Это Белерианд — то, что все-таки не затонуло. Его не удивляют те, кто тоскует по Белерианду, если они видели ушедшие ныне под воду земли еще под звездами. Или хотя бы во времена Долгого мира. Но сам он застал от мирных лет совсем немного в детстве, а затем были — разлуки, войны, отступление, потери... Но Белерианд был и остался его землей. А значит — и Линдон тоже. И со временем, когда уйдут и уплывут все, кто пожелает, здесь останется только Народ Линдона. Его народ. Которого еще нет, ему только предстоит сложиться. Может быть, именно так собирались самые любопытные, умелые и не боящиеся дальней дороги вокруг его пращура Финве, составив народ среди множества Пробудившихся эльфов народ Нолдор?