Ты сложный

      Непонятная дрожь и содрогания в теле не давали мне нормально заснуть. Своей щекой я впечатался в холодную подушку, благодаря которой они уже не так сильно горят. Ощущение, словно вернулся в прошлое и мне снова влепил предупредительную пощечину Бакуго, но это всего навсего…смущение? Черт, а теперь такая ярко светящаяся луна показалась из-за туч, как будто намеренно долбилась в глаза, благодаря которой все что происходит на моем лице, видно.       Открытое окно никак не помогало с духотой в этой комнатушке. Включенная лампа прямо над кроватью, иногда мигающая, приводила из транса обратно в реальность.       — «Что это было? , —перекатившись с бока на спину, глядел на белоснежный потолок. Вытянув руку вверх, смотрел и со смешанным чувством понимал, что этой рукой я гладил щеку Тодороки. Дьявол, черт, если ты цербер* мой и следишь за моим порядком, то почему же ты переместил меня сюда в этот мир, заставляя делать такие поступки? —и как мне теперь ему в глаза смотреть?»       От отчаяния и неясности будущего, —чего конечно у меня никогда не получалось предугадать, —из меня выдавился жалобный стон, который кажется был слышен на весь мужской корпус. Рука больно упала на лицо, размазывая выступающий пот со лба, по щекам и затем шее. Я все еще ощущаю на себе эти фантомные руки Тодороки, скользящие прямо от затылка до плеча, на котором остались мелкие царапины от его ногтей. Может и жадность играет со мной плохую шутку, раз я так быстро согласился и поддался искушению, но обвинять во всем слишком настырного Тодроки было удобнее.       — «нет, что вообще было за спонтанное признание в чувствах, коих я не ощущал до этого? —глаза практически высохли от такого пристального рассматривания потолка. В очередной раз перекатившись со спины на другой бок, разглядывал стеллажи с книгами и роботами. —Язык сам норовит на проблемы, Винчен, хватит обвинять во всем мифических существ.»       Я резко встал, что даже в глазах на долю секунду потемнело, но путь до стеллажей не отставил, как и идею начитаться робототехники на ночь. Не зря же покупал. Проведя пальцами по небольшой стопке книг, заметил, что ноутбука моего то и нет.       —вот же задрот, —прошипел я, понимая, что Киришима отрывается с моим ноутбуком хорошенько, раз спустя такое то количество времени все еще его не вернул.       Желание почитать журналы совсем пропало, как и хоть какой-то остаток хорошего настроения. Теперь мне не получится сказать, что все проблемы которые я для себя любимого сотворил, —это проблема будущего меня, ведь здесь точно нужно хорошенько все обдумать, так как это касается не только меня, но и Тодороки.       Подойдя к окошку, прикрыл его шторкой, а перед этим осмотрелся, словно кто-то да и мог бы подглядеть (а может и учитель, который заметит, что я не сплю заприметив меня, ходящего по всей комнате). Наставница Рюко повторяла мне, что нужно уметь думать ни о чем, тогда это поможет мне с тем, что меня сильно беспокоит.       Усевшись на кровать, взял в руки статуэтку наставницы, сделанную во время обустройки моей комнаты. До точности созданное творение в моих руках словно само мне говорило голосом наставницы:       «—тебе нужно уметь думать ни о чем. Ты не имеешь контроля над своими мыслями, а если научишься, то это способствует скорости твоей причуды.»       Сейчас ее слова приобрели еще больше смысла, нежели раньше, когда я еще только воспринимал ее цитату как что-то должное и слишком поверхностное. Бережно положив статуэтку на кровать сбоку от меня, сел в позу медитирования, полностью погружаясь буквально в никуда. Неизвестно сколько времени я так просидел, но меня стало клонить в сон. Завтра последний день выходных, затем снова пятидневка и тренировка причуд, так что, не хочу гнить в кровати завтрашний день. Глаза закрылись, а в голове ни одна мешающая сну мысль.       Милое, улыбчивое лицо женщины с невероятно блеклым голубым цветом глаз, смотрела на меня с какой-то тоской и жалостью. Тогда ее волосы были настолько длинными, что щекотило мне лицо.—это первое воспоминание, но правильнее сказать, начало моей новой жизни.       —Зейн, —шептала она, помахивая указательным пальцем у моих глаз. Очередная невеселая усмешка, зажевывание губ, словно решается на что-то.       — «Что с этой женщиной не так? —естественно меня смутило ее внезапное лицо перед моим, хотя вроде как только что я был в больнице, у себя на работе. Повертев головой пару раз, что удалось мне сделать только приложив побольше усилий, дрогнул.—дьявол, чьи это руки?»       Совсем короткие, без какого либо загара, и ярко выделенных костяшек пальц. Обдумать все то, что сейчас произошло времени как будто и не было: надо мной вновь появилось незнакомое размытое лицо.       —скажи, это девочка? —голос с хрипотцой, словно его обладатель сам его и выкурил. Голос неизвестного принадлежал мужчине, немного, по всей видимости, нервному.       Недоуменно, я посмотрел на размытый силуэт, стараясь различить в нем хоть какие-то черты лица, но все тщетно.       Какая еще девочка, где? —я хотел бы это сказать, даже попытался, но из моего рта вырвался несдержанный крик, который меня самого напугал. Резко заткнувшись, словно мне только что дали пощечину, я закаменел. Мышцы лица меня совсем не слушаются, —я хочу улыбнуться от какой-то досады и нервов, а затем закричать так, чтобы мне наконец, твою мать, объяснили что тут происходит. Но не получается.       —мальчишка, —привел меня в чувства мелодичный голос неизвестной.—глазки даже светятся, как только тебя увидел.       —не пытайся меня задобрить, Исая, —неизвестный приближался. Это очень напрягло и я почувствовал, как женщина прижимает меня к груди, закрывая обзор полностью. Одна темнота перед глазами, но со слухом то все очень хорошо, так что мне пришлось додумывать картинку у себя в голове.       —задобрить? —еще сильнее прижав к себе, женщина, по имени Исая, как я понял, встала.—это твой сын. Не неси чепухи, когда он уже родился.       —вот почему ты до последнего не хотела говорить пол ребенка?       —Луисиан, я тебе повторяю уже это миллион раз, —голос Исаи притих, —мой ребенок не виноват в том, что его папа больше всего волнуется о своей работе.       —наш ребенок.—поправил слова, как я ни пытался отрицать, моей матери.       Голова практически плавилась от потока информации, а прошлое, как бы я не старался вспомнить, исчезала из моей памяти. Я забыл абсолютно все, что связано с прошлым мной, но помню только то, что заставляет меня чувствовать себя некомфортно, —я не отсюда. Не из этой реальности, мира. Ощутив крепкую хватку на себе, таком мелком, легко подъемном на руки, наконец смог видеть все неровности этих стен, лиц. Требовательные руки, по всей видимости, отца, перетащили к себе на руки.       —пусть живет, я смогу прокормить этот лишний рот, —бездонные, серые, словно без пигмента глаза без интереса рассматривали меня. А рот его говорил настолько омерзительные вещи, что мне не верилось, а точно ли этот человек—мой отец? Он словно решил всю мою жизнь заранее, утверждая, что жить я могу, но по крайней мере попросту являюсь, как он выразился, «лишним ртом».       Проснулся я также неожиданно, как и уснул. Из-за неудобной позы во сне все тело ломило, а виски ныли, словно только что с бодуна.       И что это за сон был только что?       Проведя рукой по потному лицу, измученно выдохнул, опираясь локтями об чашечки колен. Одежда неприятно липла к телу, а волосы настойчиво лезли в глаза, которые я готов вырвать с корнем нахрен. Руки полностью закрыли лицо, стало трудно дышать из-за этого. Одним глазом я заметил статуэтку наставницы, которая никому ненужная валялась на полу. Верно, думай ни о чем, это поможет. Судорожно выдохнув, я бережливо поставил фигурку на изголовье кровати, попутно удобнее усаживаясь в сторону этой самой статуэтки, смотря на героиню дракона.       Поза лотоса доставляла неудобства, так как размяться после болезненной позы во сне я не смог. В это же время кто-то стучался ко мне.       Стук в дверь через неизвестное мне количество времени повторился, к сожалению, во время этого действа я всегда теряюсь во времени. Надеюсь человек, пытавшийся достучаться до меня не будет зол.       Стучаться в дверь настойчивее не пытались, но человек находящийся за ней явно желал увидеть меня. Потрепанный, но не заботящийся о том, как я выгляжу, открыл дверь комнаты.       Перед глазами предстал низкий Мидория, теребящий в руке за спиной что-то, но не смотрящий на меня, словно это не он стучался, а его попросту подставили. Но естественно это было не так.       Не его я ожидал увидеть, такого, будто бы говорящего со мной через «не хочу». Переминаясь с ноги на ногу, зеленовласый пару секунд мычал в пустоту, медленно настраивая со мной глазной контакт, пока как я уже с выжиданием смотрел на нарушителя моего медитирования.       —что тебе нужно? —острый язык был быстрее, не собираясь даже церемониться с этим парнем. Дрогнувший под моим взглядом, он выпрямился, гордо задирая подбородок вверх.       —решил проверить как ты, ничего сверхъестественного, Винчен-кун, —как робот прозвучал он, ибо же как школьник, заучивший эту фразу как теорему по математике. Пока я смеялся внутри себя над собственной мыслью о том, насколько же Мидория нелеп и сконфужен сейчас, тот же посчитал это как мой внимательный анализ его поведения, потому то и видимо судорожно выдохнул, будто бы его раскусили. Дрогнувшим голосом, Мидория в прямом смысле слова пропел, —на самом деле я хотел бы п-поговорить с тобой.       —я не в настроении, —я сказал это быстрее, прежде чем подумал над ответом, но и не корю себя за это, даже когда выпала возможность поговорить с этим заикой побольше (так тут еще и сам пришел).       Однако, как я уже понял из того времени, сколько я знаю Мидорию, тот настырнее Тодороки будет. Не навязчив, но в любом случае упрямый до мозга костей. Сам низкорослый уже заглядывал в мою комнату, словно ожидал то, когда же его, «желанного» гостя впустят внутрь.       —что-то стряслось? —спохватившись, Мидория дрогнул, когда я полностью прикрыл обзор на свою комнату.       Не пойму, этот нерд всегда найдет то, за что бы ему можно было ухватиться, только бы вытрясти еще больше информации?       —будь оно так, тебя бы здесь уже не было, —тонко намекнув, что ему все же стоит уйти, сказал я.       —нет, что ты! —почти что прокричал он, размахивая свободной рукой словно вентилятор. Может мне просто чудится, но кажется, из-за его функции рук вентилятора стало легче дышать. Мидория явно не понял, что его хоть и не открыто, но послали уже куда подальше, так как тот продолжил оправдываться, —я всегда на стороне друзей, Винчен-кун, почему я должен был проигнорировать твои проблемы?       Предполагаю, я только что придумал на ходу для нас с Мидорей дополнительную тему для обсуждения, которую мне, честно говоря, обсуждать с этим эмпатом не хочется. Это может продлиться не на пять минут или десять, а час или более, что уже отнимает время из моего графика отшельника. Да и слишком резкое это заявление о том, что я его друг, когда как я уже сам себе решил, что он для меня только чрезмерно формальный одноклассник.       —давай не об этом, —отмахнулся я, вызвав у собеседника какую-то тоскливую улыбку.—ты хотел поговорить о чем-то. Это не займет много времени?       —не уверен, что мы потратим на это чуть больше часа.—голова его странно отпустилась вниз, полностью закрывая лицо кучерявой челкой, будто бы уснул на месте, а голос стал еще тише. Шуршание чего-то за его спиной стало еще громче.       —проходи.—лениво протянул я, не продолжая припираться. Рано или поздно он бы все равно добился этого, так что я сделал легче только для себя из будущего. Мне действительно нужно думать побольше о себе, ведь в любом случае все эти проблемы достанутся естественно несомненному мне, хоть и не так быстро.       Одноклассник рассматривал комнату так, словно был здесь впервые: Больше всего его привлек стеллаж с наибольшим количеством вещей, зеленый уголок с растениями и совсем редкие постеры (некоторые из которых я отодрал).       —ты ведь не впервые видишь мою комнату, —не оборачиваясь сказал я, попутно убрав одеяло с пола.       —теперь все ощущается по другому, —шепот Мидории прорезался словно эхом по моей комнатке, а он, видимо, не желавший быть услышанным, прикрыл лицо тетрадкой, которая все это время и шуршала в его руках.— я имею в виду, что когда народу меньше, то все ощущается совсем по другому.       —я не скажу тебе ничего о своей причуде.—как только я заметил в его руках на половину сожженную тетрадь, понял, ради чего же упрямец так и настаивал на своем.       Не к чему эта скрытность, я понимаю, прекрасно понимаю ведь я и он обычные одноклассники. Однако кто сказал, что я не имею возможности отказать ему в своем хобби? Мне все равно на то, насколько силен его интерес к моей причуде, поэтому пусть все будет инкогнито. Меня это устраивает.       Я не видел его лица, но зато заметил, как дрогнуло все его тело, становясь на мгновенье каменным, как статуя.       —я знал что ты скажешь именно так.—опустив чутка тетрадь вниз, прикрывая оставшуюся половину лица, зеленые глаза внимательно рассматривали теперь меня, неухоженного, да и что с того? Не я виноват в том, что меня застали в таком виде, когда я только проснулся.—но позволь мне хотя бы показать тебе кое-что.       В его голосе снова та стальная уверенность, которая прорезалась слишком редко, поэтому я несколько удивился резкой смене его тембра. Сразу после своих слов, тот стал листать тетрадь с бешенной скоростью, будто бы еще чуть-чуть и тонкая бумажка порвется. Остановившись на одной из страниц, Мидория сделал два больших шага, «вручая» мне тетрадь прямо в лицо.       Несколько секунд я пытался разглядеть что же там Деку запечатлел на бумаге, но сфокусировался взгляд уже тогда, когда от меня отдернули тетрадь обратно.       —п-прости, просто это так странно, наверное? —одной рукой придерживая толстую тетрадь с разноцветными закладками, пробубнил он себе в ладонь.       Криво нарисованное карандашом лицо, —определенно мое, —занимало большую часть пустой тетрадки Мидории. Где-то тупой конец карандаша сделал разводы, но оттого рисунок не стал хуже. Выглядело даже так, словно рисовал он это дрожащей рукой, так как изображение было будто бы расплывчатым.       Первая мысль, которая по всей видимости отобразилась на моем лице (ибо не понимаю почему он резко побледнел), была «это серьезно стоило моего внимания?».       —просто хотелось поделиться с тобой этим, не знаю, что на меня нашло, —закрыв тетрадь, от которой я еле отлип, Мидория поспешно отдалялся от меня. Сейчас он точно вернулся в чувства и в реальность, так как туман в его глазах заметно рассеялся. Остался только яркий красный оттенок на лице, в который он сам весь постепенно окрашивался.—мне уже пора!       —Эй, Мидория, —попытался я его остановить, но не успел, так как ноги его были быстрее моего языка.       Сам настоял, твердо шагая в мою комнату с таким глупым предлогом и не менее глупой причиной, и сам же поспешно утрировался. Диалог, как он и сказал,       —какой же я гостеприимный, —закатив глаза, недовольно процедил я, выглядывая из-за двери. Нет, ну вдруг он будет где-нибудь в коридоре. Однако его и след простыл.       В этом этаже словно перекати поле пробежало, если сравнивать шумный гул сверху, который прекращается только под вечер. Закрыв дверь на замок изнутри, лениво поплелся к журналам. Раз ночью отбило желание почитать чего-то, то может сейчас будет? С такой логикой мне стоит найти себе занятие, над которым мне действительно будет не жаль спину горбить.       Проведя пальцами по стеллажу с небольшим количеством книг (это я сравниваю с Иидой), остановился, не глядя на то, что попалось.       «Архитектура для начинающих»—когда то эту книгу мне купил дедушка, намереваясь полностью взять меня к себе под контроль. Но как же я поступил? Естественно в какой-то степени пошел назло в геройство, которое уж никак не приветствуется с желанием Хаабу, однако с отцовской точки зрения…ему как-то все равно, хоть и пытается делать вид что это не так. Геройство для меня сейчас это будто бы дополнительная школа с высокой нагрузкой, после которой я буду как преемник должности главного архитектора компании со статусом «ученик юэй».       Не быть мне полноценным героем, я прекрасно это понимал, когда сдавал экзамен на героя еще в средней школе.       Выдохнув весь воздух из легких, через себя буквально выдернул из стопок книг ненавистную мне, письменную лекцию для чайников. ***       —баланс и пропорции, характерный архитектурный ордер…бесит, —и ведь действительно бесит. Буквы уже плыли перед глазами, а небольшой перерыв только усугублял мою лень.       Откинув подальше от себя такую надоедливую книгу, сам откинулся назад, падая головой на мягкую подушку. Шум сверху более менее стих, —хороший момент для того, чтобы взять эту дрянную книгу в руки и наконец дочитать ее, но кажется я уже достаточно начитался. В животе абсолютная пустота, да такая, что мой живот словно стал впалым.       Смерив недовольным взглядом ни в чем неповинную книгу, встал, направляясь из комнаты на первый этаж в холл, дабы подкрепиться. Пока шел, мечтал о удоне, слегка сладковатом, но до чертиков безупречно вкусном. Подбери свои слюнки и мысли, Винчен, тебе сейчас не скоро выпадет возможность съесть этот изыск. Как досадно.       На первом этаже своя жизнь: Ничем не занимающийся стремный блондинчик Аояма тупил в телефоне, а рядом с ним залипла Кьека, слушая музыку без наушников. Яойрозу, хозяйничала на небольшой зоне, еле походящую на кухню, нежели на кафетерий. А совсем рядом, прямо у выступающего угла перед входом в кафетерий стоял Маширао Оджиро, будто бы ждущий кого-то, —но это оказалось не так. Искоса, проходя мимо него, все больше замечаю что парень он странный, может даже мутный.       —Винчен-кун, здравствуй—дружелюбно пропела черноволосая, зачесывая распущенные волосы назад. Впервые вижу ее без своего фирменного конского хвоста на башке.       —приве-ет, —я случайно протянул гласную букву, засматриваясь на ее внешний вид.       Смотрел я вдоль до тех пор, пока та мне не всучила кружку с каким-то бутербродом. Черный, слегка остывший чай, в самом деле стал самым вкусным напитком, который я определил только по запаху. С бутербродом та же ситуация. Потерев в ладошки, отломил презент Яойрозу, отодвигая половинку бутерброда от себя под ее обескураженный взгляд.       —разве ты не голоден? —спросила та, присаживаясь за столик напротив, —ты ведь даже не спускался во время обеда.       —я ничем таким не занимался, —на самом деле я не любитель бутербродов, а больше по горячей пище, нежели всякая сухомятка. Ну не скажу же я девчонке такое, когда она даже чай мне сделала.       Откусив сухой ужин, внимание привлекла тонкая рука Момо, толкающую половинку обратно ко мне. Взглядом я скользнул с ее руки вплоть до ее лица.       —в любом случае, тебе стоит, —замолкла та резко, отдергивая руку от половинки бутера, который она хотела пододвинуть ко мне, но будто бы укололась об кактус. Слабо нахмурившись, та терла свою кисть, что до этого тянулась к сухомятке.—приятного аппетита.       Не зацикливаясь на ее словах и поведении, хомячил предложенную еду. Как называется седьмое чувство по правильному? Синестезия? Не важно, но оно определенно у меня выше других остальных. Все то время стоявший Оджиро сзади не уходил, даже не оборачивался, а смотрел как я ем. Последний раз сделав глоток уже остывшего чая, повернулся всем телом, встречаясь взглядами с хвостатым. Внимательный взгляд узких глаз на меня несколько сконфузил, ведь в последнее время мне действительно есть многое что скрывать, например пару неловких моментов с Тодороки. А оттого и в мысль сразу приходила такая догадка, словно он что-то да знает, но вот откуда бы.       — «разве тебе не плевать? —сам себе задал вопрос я, осознавая всю мою власть в данной замесе. Но черт, Тодороки в том же положении что и я, так какова вероятность, что он не будет долго терпеть заинтересованных взглядов в нашу сторону? Лучшее оружие— это ответный пристальный взгляд. Хвостатый в пижаме отвернулся, а над его головой я так и видел надпись «К.О»*, что вызвало спертую усмешку. Напоследок, я ехидно хмыкнул, — жри это»       Яойрозу все никак не отходила от термопота, шебурша там же пакетами и посудой. Глядя на ее спину, все никак не мог оторвать глаз. Сзади она выглядит точь-в-точь как мама, которая увлечена готовкой и ничем иным, (даже на меня внимание не обращает). Может и стоит учесть тот факт, что я попросту давно не виделся с матерью, вот и мерещится такая ерунда. Руки черноволосой, до этого активно передвигающие стаканы и тарелки остановились, а спина напряглась, что не убежало от моего взгляда еще и то, как она смотрит куда-то в сторону, мельком на меня, но не более.       — хорош уже на кухне зависать, иди к нам, — в кафетерий вошел Каминари, присаживаясь за стулик рядом со мной, а его наглая рука потянулась за моей кружкой остывшего чая.— обессудь, чувак.       Два больших глотка, громкий стук об стол и неприятный шум керамической кружки об железный стол.       —я брезглив, поэтому либо допей, либо вылей, — я поморщился на обратно любезно протянутую мне мою же кружку чая, что Каминари почти допил.       — все в порядке, Винчен, я сделаю другой, — кажется одноклассница наконец вернулась в реальность и перестала молоть сухие листья.       — не-не! — отлепив кружку от рта, отрицательно помахал он перед лицом Яойрозу, перегибаясь всем туловищем через стол, — сам сделает, да, дружище?       — нет.— сказал я, а после оглушительная пятисекундная тишина.       Судя по изумленному взгляду Каминари, тот ожидал услышать от меня совершенно другой ответ. На такое короткое предложение однокласснику было нечего ответить, поэтому я пришел к выводу, что делать мне здесь с ними было нечего. Помещение после прихода Каминари стало наполняться, а вместе с тем я увидел скучающее лицо Тодороки, зашедшего самым последним.       — Вин-бро-у! — самым первым ко мне подлетел Киришима, издав ртом звук «бум», слабо ударил по открытой ключице. Руки его были холодные, поэтому я сперва дрогнул, когда ощутил на себе сильно контрастирующие костяшки. Затем его рука плавно перешла на мое плечо.       Через нас с Киришимой прошли все остальные, кто ушел из общаги, дружно направляясь к зеленому дивану стоящему поодаль от нас.       — ты все это время гулял? — осмотрев его внешний вид спросил я. На улице не май месяц, под вечер уже становилось холодно.       — а ты торчал в комнате? — вопросом на вопрос спросил Киришима, на что я промолчал, ведь так оно от части и было. — я хотел тебя позвать, но кажется ты еще спал.       — ты же знаешь...— не успев договорить, меня перебили, одновременно слабо сжав плечо.       — что у тебя проблемы со сном, знаю-знаю, — на выдохе, его улыбка стала сама по себе вырисовываться, словно довольный кот получивший рыбку. — твой ноут кста у меня, хороша машина.       — надеюсь после тебя у меня не будет вся лента в Алом Бунтаре.       — я никогда не смогу изменить твою новостную ленту Алым Бунтарем, — сказал он, — хотя хотел.       Без его излюбленных коронных, коротких и вызывающих фразочек, Киришиму уже невозможно представить.       — давай сразу ко мне? — наконец отлепив от меня свою ладонь с плеча, словно тот просто пытался согреться, он отошел, заглядывая вверх ответно в мои глаза.— потом и ноут свой заберешь.       — давай, пошли, — поторопил его я, желая наконец потрогать нагретый корпус ноутбука.       Так бы мы и прошли незамеченными всеми присутствующими, словно тень, на которую никто внимания и не обращает, однако приспичило же Киришиме напоследок крикнуть «Покеда, друзья». На его слова все, (конечно нет) ответили тем же, пожелав также спокойных снов, после бурно возвращаясь к теме обсуждения, а как я заметил, те играли в карты.       — Зейн, — позвал меня Киришима, прямо перед входом в лифт.              Редко он зовет меня по имени, чаще нелепые прозвища, из-за которых наше общение воспринимают так, словно я и он с пеленок вместе. Звук пришедшего лифта был для красногривого как колокольчиком, заставившего того войти в лифт и спросить перед этим:       —мы ведь друзья, верно? — нервозность его я сразу заприметил, ведь обычно он не упускает возможности посидеть с группой его друзей-одноклассников, а сейчас он вдруг сам предложил уединения.— мне не дает покоя Тодороки, который вроде тебе друг, все дела, и бла-бла-бла.       Активно жестикулировал Киришима, и честно сказать, нес какие-то несвязные вещи, проглатывая слова, то заменяя их несозвучным «бла-бла-бла»       —и что, —войдя в лифт, облокотился об деревянную перилу, следя и замечая как быстро меняется его выражение лица.       — ты не понимаешь? — смятенно спросил он, округляя глазные яблоки так, словно я пропустил какую-то невероятно распространенную и обсуждаемую тему сплетен. Окинув меня жалобным взглядом, ничего не понимающего и не знающего, сказал, — Тодороки чертовски стремный, Вин-бро, ты правда с ним дружишь?       —чего, — удивлению моему не было предела.       Что я говорил насчет того, что Тодороки увы, обделен языком без костей? Смахнув с лица прядь волос, завел руки за спину, нажимая на кнопку «три» с усердием, дабы наконец тронуться с места.       —почему ты называешь его стремным? —в это время рука моя все также нажимала на кнопку. Лишь бы не залипла.       —ну не говори мне, что ты правда ослеп, — раньше эти слова были причиной того, что Киришима на время забирал себе мой ноутбук, однако сейчас это совершенно в другом смысле и контексте. — Зейн, он как будто следит за тобой, что ли.       Следит? Только если рассматривает, к тому же я знаю почему он это делает, —обычная влюбленность.       —нет, даже не так! Он сегодня стоял у твоей двери утром, —настаивал Киришима, замечая, как быстро в моих глазах тухнет негодование и интерес к тому, почему же Тодороки мутный.— а еще до всего этого я видел, как он все время смотрит на тебя. Когда бы я не повернулся, я всегда вижу как он зарит на тебя.       Дверь лифта наконец открылась, из меня вышел измученный выдох, а вместе с этим же и протяжное «заткнись».