Даже если вам немного за тридцать...

Утро было томным. Мягким, уютным, неспешным и томным. Арден проснулся и улыбнулся, приметив заботливо задернутые шторы. Кое-кто позаботился о том, чтобы он выспался. Мелочь, а приятно. Кида в номере не было. Был маленький хаос из его вещей, особенно на столе. Сложилось впечатление, что ночью, после того, как он сам уснул, Кид сидел за столом и что-то писал. Потрясающая работоспособность. И все-таки… Чейз выбрался из постели, наскоро оделся, несколько небрежно, но для того, чтоб выйти и позавтракать в ресторане, нужно принять душ и надеть свежую одежду. Не пропахшую альфой и сексом. Арден подошел к столу и присел. Надо оставить Киду записку. Иначе его уход будет больше напоминать бегство. Блокнот, уже знакомый по самолету, несколько карандашей, ручка, море разноцветных бумажек-стикеров с самыми разными записями. Такие себе «записки сумасшедшего». И тот самый скандальный бестселлер Марио Фицроя. Чейз пытался прочесть его перед вылетом, в обеденный перерыв на работе, но не успел. Пролистал буквально страниц двадцать. Забавно, увлекательно написано. И герой — сильная волевая омега, который из-за спины своей альфы управляет синдикатом и целой корпорацией. Как бишь там его… Уильям Гарнет? Нехорошо рыться в чужих вещах, но эти вот водительские права… здесь как минимум его адрес указан, любопытно ведь знать, чем живет и дышит твой любовник… Уильям Гарнет… те же глаза, та же улыбка, тот же мягкий ироничный прищур. Серьезно? Множество имен, множество сущностей и все реальны? Для кого реальны и где? Бумажки… чеки… счета… счет на имя Эрвина Мортимера. Твою мать… Это же альфа из романа того же Фицроя. Прошлогоднего. О музыканте и журналисте… Собственно, порядком потрепанный экземпляр карманного формата был здесь же, на столе. Открытый на середине, и заложенный порядком затупившимся карандашом. С кучей пометок, примечаний, восклицательных знаков и исписанных стикеров. «…Мортимер следил за Эвой чтоб выяснить, не сталкерит ли она за Максом. Расширить слежку, иначе неясно как он вышел на Рутгера». Прелесть! Замок мягко щелкнул, ручка провернулась, дверь открылась и в номер кто-то вошел. Выругался сдавленно в темноте, и Арден узнал голос Кида. А спустя пару мгновений и сам хозяин появился на пороге. Улыбнулся и замер, окинув быстрым взглядом представившуюся ему картину. Усмехнулся краешком губ и прошел мимо к окну, чтобы раздвинуть шторы. — С добрым утром? — Здравствуйте, мистер Фицрой, — медленно проговорил Арден, откладывая в сторону исписанную книжку. — Что ж вы сразу не представились? Внутри было… пожалуй что и больно. Много личностей, множество документов и куча книг. Обсуждаемых, громких, самых настоящих бестселлеров. Вот только становиться еще одной книгой не хотелось. — Вествуд. Кид Вествуд. Никто в здравом уме не поместит свое настоящее имя на обложку, — Кид рывком снял майку и опустился на край кровати. — На самом деле я… удивлен. Кто-нибудь другой сделал бы неправильный вывод. — Я удивлен, что вы не представились Карлом. Пишете новую книгу? — Арден поднялся из-за стола и, развернувшись, бедрами оперся о столешницу, глядя на собеседника. Глупо было мечтать. Да. Глупо. Правильно говорят: принимать решения надо утром или днем. Но никак не вечером или ночью, когда остаешься один на один с эмоциями, чувствами и разочарованиями. — А вот сейчас вывод был неверный, — Кид смотрел на него с легкой, тщательно скрываемой тоской. — Я собираю материал, поэтому и приехал сюда, на конференцию. И нет, в сюжете только один врач — стоматолог. Я… хотел тебя для себя. И все еще хочу. Но в одном ты прав — ты меня совсем не знаешь. — Не знаю. Ты прав. Приходи, когда решишь, что готов рассказать о себе, а не о личностях, сожительствующих с тобой в одном теле. — Главное — не истерить. Просто не истерить и держать себя в руках. Это сложно, но можно. Совсем как на первой операции. Раз. Два. Три… Арден Чейз спокоен, как удав. Он оттолкнулся от стола и, преодолев расстояние до двери, замер. — Мне было бы все равно, объясни ты мне, кто ты есть с самого начала. Сейчас… не знаю. — Не в моих правилах рассказывать о себе каждому встречному, — Кид встал, но приблизиться не попытался. — И я не надеялся, что смогу заинтересовать тебя, как альфа. Я вообще ни на что не надеялся. У твоих коллег я обычно вызываю только желание спрятать меня за стекло и изучать под микроскопом. Родители дали мне фамилию деда, чтобы я мог спокойно жить. Эрвин и Владислав Моранди — два брата-близнеца, первый задокументированный случай твинцеста, как пары. Я — их сын. И если ты сейчас уйдешь — я пойму. Откуда взялась злость, Арден объяснить бы не смог под угрозой расстрела. Он просто развернулся на месте, глядя в глаза Киду. — Это ты так на жалость давишь? Не получишь ты от меня жалости. Я изучал случай твоих родителей в университете. Так вышло, не подфартило парням быть парой друг для друга. Но это не смертельно. Да, ты меня не просто заинтересовал. И не только как альфа. Я, черт подери, целых полчаса мечтал о том, чтоб просыпаться с тобой в одной постели и видеть тебя каждое утро. Ты за псевдонимом прячешься, трагичная судьба. Я вот только папу знаю. А о том, кто мои дед и бабушка, или дед и дедушка, я понятия не имею. Папа никогда не рассказывал, почему он не общается со своими родителями и с моим отцом. Может, у меня тоже скелеты в шкафу, но я драмы из этого не делаю. Ты красивый здоровый альфа. Потрясающий любовник и умный собеседник. У тебя отличное чувство юмора, но тараканов в голове столько, что могут строем ходить и в шеренги равняться. Мне не хочется тебя под микроскопом изучать. Мне хочется тебя в постель валить и трахать. Но сейчас я на тебя зол… Арден снова обернулся к двери и рванул на себя ручку. — Надумаешь — ты знаешь, где меня найти. — Я задал тебе вопрос, — а вот теперь голос Кида звенел, гремел. — И дал возможность передумать потому, что моя наследственность может быть угрозой. У меня нет других родственников, чтобы проверить выкладки Корригана на себе. Но я не могу так рисковать. Я не давлю на жалость, я всего лишь хочу, чтобы ты знал. Мне больше нечего тебе рассказать. Чейз вздохнул и медленно обернулся. — Я люблю шампанское «Асти», кофе с горчинкой, смесь «Марагоджип» и «Бурунди». Со сливками. И тростниковым сахаром. Люблю десерт «Крем-брюле» и шоколадные фонтаны. Обожаю сыр бри. И еще сыр с яблоками и корицей. Картофельное пюре и хорошо прожаренные стейки. Я очень люблю горы. Читать. Особенно «Сказки дядюшки Римуса». Кид хмыкнул и с силой потер лицо ладонями. — Мне надо было взять шампанское вчера, да? Тогда, может, сегодня начнем с твоего любимого кофе? Чейз улыбнулся. Подошел к нему и, заключив лицо в ладони, мягко коснулся губами губ. — Покори меня, Говард Кид Вествуд. И спроси, каков будет мой положительный ответ. Кид выдохнул и закрыл глаза, прижимаясь лбом к его лбу. — В полуквартале отсюда есть кофейня. И я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. — Полчаса на душ и переодевание хватит? — осторожно спросил Арден. — И учти, если сбежишь — не прощу ни за что на свете. — Я успел принять душ и переодеться, — Кид отпустил его. — Но я подожду тебя здесь. Мне нужно кое-что закончить, так что… не убегу. — Я тебе верю, — кивнул Арден. Он успел и принять душ, и подсушить волосы, и переодеться. Успел все. Наверное, потому что отчаянно хотел. Успеть и вернуться в соседний номер. Он знал, что ни за что не будет рядом с человеком, который слабее его волей. Большинство альф, которые хотели быть рядом, пытались согнуть его физически. Но физическое превосходство никогда не было для него чем-то убедительно-важным. Но рядом с Кидом он чувствовал себя иначе. Просто иначе. Не слабым. Не уязвимым. Не «доктором Чейзом». Он чувствовал себя омегой. Впервые за очень долгое время. Он постучал в дверь за минуту до назначенного срока, отчаянно надеясь, что Кид там, за дверью. Ждет его. Тот открыл почти сразу. Все-таки переодевшийся и на ходу заканчивая разговор. С кем-то попрощавшись, он сунул телефон в карман и, подмигнув Ардену, обнял его за талию, ведя за собой. — Иногда я думаю, что иметь только одного родителя — не такая уж плохая идея, — проворчал он. — Мои стараются не лезть в мои дела, но стоило мне только заикнуться о том, что вчера у меня было что-то вроде свидания, и именно поэтому я не позвонил, как мне вынесли мозг. Не представляешь, как я рад тебя видеть. — Ну, что я могу сказать, — с облегчением рассмеялся Чейз. — Любопытство — не порок. Хуже было бы, если б твоей жизнью не интересовались вовсе. По-моему, это вполне естественно, переживать за ребенка и желать ему лучшего. — Не в том случае, когда твои родители — близнецы. Они как одно целое. Во всех смыслах. Поэтому я все получаю в двойном размере. Это мило, но мне за тридцать. Хотя… они уже почти смирились с тем, что я останусь один. Я получился слишком беспокойным. — Ты неправильно рассуждаешь, — покачал головой Арден. — Обычно говорят, что ребенок взял только самое лучшее от своих родителей. А твои позитивные качества помножены надвое. — Ладно, доктор Чейз, я понял, что спорить с вами бесполезно, — Кид рассмеялся. — Хотя посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с моими родителями. Нам сюда. — Он мягко направил Ардена к боковому выходу из отеля. — Так будет ближе. Так, значит, кофе? А еще ты должен быть голоден. Потому что если нет, то я чертовски плохой альфа. — Голоден, и при том — зверски. Ты умеешь вымотать до состояния, когда с трудом вспоминаешь как тебя зовут, — хмыкнул Чейз. — На завтрак я обычно потребляю салат с салатными листьями, моцареллой и помидорами, и яичницу. А ты? — Все зависит от того, как я провел ночь. Если за ноутбуком и работой, то утром у меня на завтрак сон. Если я благополучно продрых все темное время суток — бекон, омлет с сыром и овощи. Как видишь, я не особо оригинален, — Кид немного помолчал, а потом вдруг произнес невпопад. — Мне нравится чувствовать тебя так близко. — Обычно я не такой милашка, и держу альф на расстоянии, если это не один из моих пациентов. Тогда расстояние между нами автоматически удваивается, — шепнул Арден. — Мне тоже приятна твоя близость. Она меня волнует. Ты меня волнуешь. — Представить себе не можешь, как меня это радует. — Определенно, мистер Вествуд не обладал особенным тактом и был в должной степени эгоистом. По крайней мере, когда он остановился прямо посередине улицы, чтобы прижаться к губам Ардена поцелуем, об окружающих и их реакции он явно не думал. — Во мне борются целых два желания. Первое — позавтракать. Второе — вернуться в номер и заняться любовью. Но сегодня я должен попасть на один диспут, — отдышавшись, сказал Арден, стараясь не смотреть по сторонам. На них порядком поглазели окружающие. Ну и пусть. Он не звезда первой величины, чтоб за ним по пятам шатались папарацци. — О, ты можешь помечтать обо мне на конференции, — глаза Кида сияли. — Уверен, что почувствую твои мысли. — Он вскинул взгляд и улыбнулся. — Мы почти пришли. Кофейня за углом. — Главное, не шалите, мистер Вествуд. Вечер, я надеюсь, мы продолжим шампанским. И чем-нибудь еще. Жаль, что завтра последний день конференции, — эта мысль заставила его тоскливо вздохнуть. — Мы что-нибудь придумаем, — Кид ободряюще сжал его плечо. Какое-то время они шли вместе, но стоило только войти в кофейню, устроиться за столиком и сделать заказ, как Кид заговорил снова. — Я мог бы отложить разговор на вечер, но я хотел бы, чтобы ты успел обдумать мои ответы на твои вопросы. Я знаю, что у тебя их достаточно. — Два ответа я уже знаю. — В небольшом уютном помещении вкусно пахло выпечкой и кофе. Свежей мятой, шоколадом и неуловимо-желанным уютом и спокойствием, несмотря на утро и начало буднего дня. — Ты писатель. Твои романы продаются огромными тиражами и это не преувеличение. Ты можешь спокойно жить и не маяться вопросами типа: как заработать и оплатить кредит за квартиру. У тебя прекрасная семья, иначе ты не говорил бы о них с таким теплом. И тяготился бы их наличием в твоей жизни. — Большую часть гонораров я проматываю, путешествуя по миру. И да, родители — это все, что у меня есть. Их родители от них отказались, когда стало известно, что они — пара, так что со своими бабушками и дедушками я не знаком. На самом деле там было все гораздо хуже, чем говорят в учебниках для медиков. Когда все это у них началось, и стало ясно заметно, что их притяжение друг к другу перерастает все границы, отца отправили заграницу учиться, а папу заперли в частной школе. А когда он ее закончил — решили устроить его брак. Тот альфа, которого они для него нашли, попытался повязать его насильно, но отец успел вовремя вернуться. Он бросил университет, все свои вещи и прилетел только с тем, что у него было с собой, когда его брат, мой папа, ему сообщил обо всем. После грандиозного скандала их обоих выставили из дома. Я родился спустя два года, и до тех пор родители жили тихо и спокойно. А после того, как скрывать правду не было больше возможности… Они выдержали огромный прессинг и все равно не сдались и не озлобились. Понимаешь… я не могу описать то, что чувствую между ними. Они действительно одно целое. Как те самые пресловутые две половинки. Они одинаковы. И если хочешь узнать, что ответит отец, задай вопрос папе и наоборот. Они даже мыслят так, словно у них один на двоих мозг. Это прекрасно и страшно на самом деле. Когда я был моложе, я мечтал о том, чтобы у меня с моим омегой были такие же отношения. Теперь я не ищу идеальных отношений. Мне нужен человек, с которым мне хорошо. Просто рядом быть. Ты… я действительно не помню зал ожидания, но когда мы разговаривали в самолете, я думал, что, может, нашел то, что искал. Я тебя совсем не знал, но я чувствовал тебя своим. — Я живу и работаю на Восточном побережье. Переехал туда, как только закончил университет. Вошел в интернскую программу. Какое-то время ассистировал, а когда стало ясно, что я на голову превосхожу своих кураторов, совет директоров клиники оплатил мою специализацию. Я отработал ее за три последующих года, и стал практикующим врачом. Мой папа живет в пригороде. Он флорист, и у него свой магазинчик. Так что мы оба не бедствуем, — принесли кофе и заказанный завтрак, и Арден с удовольствием приступил к еде. — Я не могу осуждать твоих родителей. Они поступили верно. С точки зрения эмоций. Их родители были правы по-своему, ведь не хотели допускать кровосмешения. Вот только тактику выбрали насквозь неверную. Впрочем, судить теперь бессмысленно. — Самая скандальная моя книга — «Два в одном». Героями ее стали два сводных брата. Почти-инцест. Я помню, какой скандал и шумиха поднялись вокруг нее, когда она вышла в свет и как только меня не называли, — Кид невесело усмехнулся, принимаясь за свой омлет. — Доктор Корриган даже попытался проанализировать ее с точки зрения медицины. Бесполезное занятие, как я думаю. Но он выдвинул теорию, которая меня напугала и из-за которой я решил, что не буду торопиться с собственной семьей. Ты ее знаешь, ты был на его докладе. — Вероятность — пятьдесят на пятьдесят. Как в любом другом случае. — Чейз потянулся и кончиками пальцев погладил его по щеке. — Не думай об этом. Просто не думай. Если ты замкнешь себя на этой мысли — ты никогда не продолжишься. — Интересный термин, — Кид кинул на него взгляд из-под ресниц и, поймав его пальцы, мимолетно прижался к ним губами. — Тормози меня, когда тебе будет казаться, что я перехожу границы. Мы еще не связаны, но иногда я об этом забываю. — Двое индивидов образуют пару. Благодаря паре на свет появляются дети. Продолжение рода. Вот поэтому я и говорю — продолжишься. Дети — продолжение нас. Наше бессмертие. — Арден зажмурился от удовольствия. Чувствительные руки — плюс и минус одновременно. — Я понял твою логику. Как и то, что ты старательно не замечаешь то, на что не хочешь отвечать. Но это твое право. Может, у тебя есть какие-то вопросы? Мне так будет легче рассказывать о себе. — Мне нравится то, что ты делаешь. Твой голос. Ты. Надеюсь, тебя не преследовали за то, что ты их сын. Это жестоко по отношению к ребенку. — Из тех, кто знал, кто я, ребенка во мне видели совсем немного человек. Для фанатиков я был «сыном греха», для ученых — любопытным экземпляром, который было бы неплохо изучить. Видишь ли… Инцест хоть и существует в нашем обществе, но ни в одном из известных случаев это не приводило к образованию пары и рождению ребенка. Природа сама себя отлично регулирует. — Твои герои не случайны. Ты ведь описываешь определенные ситуации из собственной жизни, да? — Арден четвертовал свою яичницу, и сделал большой глоток кофе. — Отчего-то мне кажется именно так. На этот раз Кид ответил далеко не сразу. Закончив с омлетом и беконом, он неторопливо намазал джем на тост и сделал глоток сока. — С этим не все так просто, как может показаться. Каждый раз, когда собираюсь писать книгу, я делаю себе новое удостоверение и отправляюсь туда, где должен жить мой главный герой. Я живу под его именем, его жизнью. До тех пор, пока не начинаю сливаться с ним, забывая, кто я на самом деле. Тогда я сбрасываю эту личность и сажусь писать. То, что происходило со мной в реальности, обычно никогда не повторяется в книге, но мне это не нужно. Мне нужен только мой персонаж, живой настолько, насколько возможно, чтобы я мог поместить его в созданные мною условия и посмотреть на его реакцию. Когда героев два, я иногда ошибаюсь в определении, кто же из них будет главным на самом деле, и тогда начинаю все сначала. Последнее время возвращаться обратно все сложнее, но я не могу, не умею писать по-другому. Отец просил меня прекратить это, ведь однажды я могу не вернуться совсем, но остановиться я не могу. Мне… просто не для кого было останавливаться. — А для меня? — Арден посмотрел на него очень сосредоточенно и серьезно. — Для меня ты остановишься? Попробуешь писать иначе? — Только если ты этого захочешь. Захочешь Кида Вествуда видеть рядом с собой. Я не могу обещать, что не сорвусь в очередной край света, но могу пообещать, что если ты станешь моим якорем, я обязательно вернусь. Не все сразу, я не смогу изменить себя настолько просто по щелчку пальцев. Видишь, — Кид скривился так, словно съел лимон, — я честен с тобой до конца. — Захочу? — выгнул бровь Арден, а потом, перегнувшись через разделявший их крохотный столик, губами прижался к губам. — Хочу, Кид. Хочу. И пусть мы знакомы всего пару дней. Мне кажется, что я хотел этого с самого первого момента в аэропорту. Губы Кида дрогнули под его губами. А через долгое мгновение разделенного поцелуя Вествуд обнял его за шею, лаская пальцами затылок. — Это значит «да»? — Да, Кид Вествуд, да. Я хочу, чтобы ты был моим альфой, — тихонько выдохнул Чейз. — И сегодня думаю я, а не мой восторженный организм. — Это было самое не романтичное предложение за всю историю отношений, — хмыкнул Кид, пряча глаза за ресницами. Пальцы подрагивали, дыхание тяжелело. — Спасибо, Арден. Не представляю, как это будет, но мы ведь что-нибудь придумаем, правда? — Он вскинул сияющие глаза. — Но теперь я еще меньше хочу отпускать тебя. — Но придется, — извиняясь, заметил Арден, возвращаясь на место. — Но это ничего. В конце-концов… Мы ведь всегда сможем решить, где нашим многогранным личностям приятнее всего сосуществовать. Кид только кивнул: — Тебе нужно уходить сейчас? — Минут через сорок, — быстро глянув на часы, ответил Чейз. — Так что успеем прикинуть, какой город нам может понравиться. — Как насчет пары семейных ужинов для начала? Родители меня со свету сживут, если я тебя им не представлю в ближайшую неделю. И, судя по их энтузиазму, они действительно потеряли надежду увидеть когда-нибудь моего омегу. — В ближайшие выходные? Или я успею выбрать для них какой-нибудь подарок к знакомству? — рассмеялся Арден. — Знаешь ли, не принято с пустыми руками в гости ходить. — Если я только обмолвлюсь о том, что свидание закончилось чем-то большим для меня, они сами будут здесь уже завтра к вечеру. Так что, думаю, я дам тебе время морально подготовиться. Но… я все еще почти ничего не знаю о тебе. — Спрашивай, — кофе в чашке закончился, и Арден придвинул к себе стакан с водой. — Хотя ты знаешь обо мне куда больше, чем я о тебе на старте. — Твой папа никогда не рассказывал тебе, почему он один? Я понимаю, что это может быть больно, но лучше спросить сейчас и сразу, чем потом наступить на больную мозоль человеку, которого я должен благодарить за тебя. — Никогда, — Чейз покачал головой. — И никогда не говорил, почему не общается со своей семьей. Для него эта тема — табу. — Что еще я должен знать о нем, чтобы ненароком не ляпнуть что-нибудь не то? И… я знаю, что обычно одинокие омеги очень тяжело переживают то, что их дети уходят. — Не строй ему глазки. Он очень красивый. Красивее меня, и того красавчика из июльского номера. — Хорошо, буду иметь в виду, — Кид рассмеялся. — Как думаешь, он не отправит меня к чертям, если я попытаюсь познакомить его со своим издателем? Отличный мужик, правда, не без тараканов в голове, но умный, жесткий и заботливый. Детей нет, его омегу никто никогда не видел и, сколько я помню его дело, он не женат. — Рискни здоровьем, — фыркнул Арден. — Надеюсь, у тебя получится. Правда надеюсь. Он упрямый, мой папа. — Мой издатель на сегодняшний день — единственный человек, который смог заставить меня переделать сюжет. До сих пор его подвиг никто не смог повторить. Так что им будет весело. Если, конечно, они понравятся друг другу. Тогда как насчет того, чтобы навестить твоего папу… скажем, на следующих выходных? Потом мы проведаем моих родственников, а затем — большой совместный ужин, м? — Ничего себе перспектива, — Чейз задумчиво потер кончиками пальцев лоб. — Единственное, чего она не учитывает, это экстренные операции. Если по жизненным показателям кому-то из моих пациентов потребуется оперативное вмешательство, я не смогу присутствовать на семейных посиделках. Кид смутился, отвел взгляд: — Прости. Я не подумал. — Все нормально, ты ведь не так часто имел дело с такими как я? — Арден склонил голову к плечу. — У врачей есть один принцип. Правда, к сожалению, не все ему следуют. «Сгорая — светить другим». Лучшие из нас следуют ему. Успешный доктор — это не тот человек, кто за счет пациентов и проведенных операций богатеет. Успешный доктор тот, пациенты которого молятся за него. — Кажется, я только что заработал себе еще один комплекс, — пробормотал Кид, а потом вскинул голову и улыбнулся. — Тогда выбирай сам. — Не забивай голову. Один классик, не наш, европейский, написал, что писатели и поэты словами жгут сердца людей. В смысле душу воспламеняют, так что ты тоже… гм… силен, — рассмеялся Арден. — Давай просто приедем к твоим родителям на какой-нибудь уикенд? Не планируя, просто приедем и все. — Хочешь, чтобы они меня потом со свету сжили? — Кид рассмеялся. — Да если я явлюсь со своей парой, а у отца не будет готова его любимая лазанья, а папа не испечет торт… Не сносить мне головы. Так что пожалей уж меня. — Зато у тебя есть железная отговорка: у пары выдался денек без срочных операций, вот и удалось вырваться в гости, — обезоруживающе подмигнул Чейз. — Все будет хорошо, правда. — Отбиваться от их нападок сам будешь, — пробурчал Кид, прячась за чашкой. — А что насчет твоего папы? — Приедешь ко мне — познакомлю. В отличие от твоих родителей, он не станет творить вокруг тебя шаманские танцы, — фыркнул Арден. — О, поверь, вокруг тебя тоже никаких плясок не будет. Мне потом по голове настучат. Без свидетелей, — Кид взъерошил пятерней волосы. — Как понимаешь, у меня график свободный. Так что все начинается и заканчивается твоим желанием и расписанием. Согласись, будет странно, если я приеду в гости, а тебя дома не окажется. — Ничуть не более странно, чем день рождения без виновника торжества лет пять кряду. Кид Вествуд, какие у тебя планы на ближайшее будущее? — На самое ближайшее — проводить тебя и немного подремать. Чуть-чуть поработать, изучить меню ближайших ресторанов, вечером встретить тебя и сходить на ужин, — Кид лукаво усмехнулся. — Согласен, — кивнул доктор Чейз. — В таком случае, до вечера, мистер Вествуд? Хорошего, приятного м-м-м… сладкого вечера? — он поднялся из-за столика и, обойдя его, губами прижался к губам альфы. — Вряд ли мой вечер будет таким уж сладким без вас, мистер Чейз, — Кид притянул его за бедра, чтобы ответить на поцелуй. — Так что, надеюсь, вы не очень задержитесь.