all in

Освобождённый от упаковки и стоящий вертикально на голубых простынях, он выглядит немного устрашающе во всей своей красе. Феликс испытывает легкий трепет, когда проводит пальцем по поверхности яйцеклада, осторожно, как будто это может обжечь его. Он гладкий на ощупь, из плотного силикона на всем протяжении от расширяющегося основания до кончика, его отверстие на головке уже покрыто смазкой. Крис лениво перекатывает в одной руке пару желатиновых яиц, его пальцы тоже липкие от смазки. Они выглядят довольно большими, думает Феликс, немного нервно теребя простыни пальцами. Он задаётся вопросом, вместятся ли они. — Они не вместятся, — быстро говорит он. — Ни за что. — Не знаю, — говорит Крис, бросая на него тот ужасный, хитрый взгляд искоса, который он бросает на него только тогда, когда собирается устроить неприятности, — Я видел, как ты вмещаешь больш… — Нет. Не заканчивай это предложение, — ворчит Феликс, и Крис хихикает. Он ужасен. Феликс понятия не имеет, почему они встречаются (он знает, конечно, знает) (но в такие дни, как этот, ему просто очень хочется притвориться, что он понятия не имеет). Он наблюдает, как Крис поднимает эту штуку, запихивая яйца в эластичный отросток одно за другим. Они начинают выпирать на поверхности после двух-трёх. Крис кладет его обратно на кровать, и яйцеклад наклоняется, отяжелев от веса, который несёт. Это войдёт в него. Феликс не может оторвать взгляда. Он задаётся вопросом, будут ли они тоже выпирать так на поверхности его живота, когда они закончат. От этой мысли его лицо краснеет, и он отводит взгляд, когда Крис вопросительно смотрит на него. — Ты уже жалеешь об этом? Ты сам его выбрал, — говорит Крис, подползая, чтобы поцеловать его. Его руки оставляют следы смазки на коже Феликса, когда он обхватывает его бёдра, наклоняясь, чтобы пососать его нижнюю губу. — Выбрал цвет, добавил в корзину и все такое. — Да, но я был пьян. Ты тоже. — Феликс выдыхает, закрыв глаза, и позволяет предвкушению пересилить нервозность. — Ты обещаешь, что мы будем двигаться медленно? Он никогда раньше не пробовал ничего подобного. Ни один из них не пробовал. Они выбрали это по наитию, застряв в своей маленькой квартирке и не имея возможности поехать домой на каникулы, решив до смешного напиться и заказать случайное дерьмо с сомнительных веб-сайтов, и Феликс до сих пор краснеет при мысли о том, что они есть в его истории поиска. (По крайней мере, деньги списаны с карты Криса, а не с его собственной.) Крис снова целует его и бормочет: — Мы будем двигаться так медленно, как ты захочешь, малыш. Медленно, расслабленно, легко. Феликс отпускает себя ещё немного, чувствуя тепло, когда язык Криса касается его языка, влажный жар его рта затягивает ощущение вниз, превращая в то приятное, восхитительное наслаждение, которое передается прямо к его члену. Ему всегда нравилось, как Крис целует его. Страстно, но никогда не слишком грубо. Его губы всегда кажутся такими мягкими, такими приятными, такими сладкими на ощупь. Феликсу нравится целовать Криса. Глаза Феликса всё ещё закрыты, когда он притягивает Криса за плечи, желая, чтобы тот был ближе. Крис мягко прижимает его к простыням, целует до тех пор, пока у них обоих не перехватывает дыхание, прикасается к нему до тех пор, пока он не становится твёрдым и не начинает тереться о Криса, желая большего, чем просто прикосновение руки к своему бедру. Смазка стекает на простыни, когда Крис нежно проводит подушечками пальцев по краю дырочки Феликса, дразня его между половинок и снова опускаясь, чтобы погрузить кончик одного из пальцев внутрь. Феликс почти сразу же сжимается, чувствуя себя немного смущённым из-за того, насколько он нуждается в том, чтобы Крис вошёл в него. — Медленно, — шепчет Крис, напоминая ему о данном обещании, прежде чем ввести один палец, а затем ещё один. Феликс подтягивает колени к груди, чувствуя приятную боль от того, что длинные, крупные пальцы Криса настойчиво раздвигают его стенки. Это всегда совсем другое чувство, думает он, по сравнению с тем, когда снимаешь сексуальное напряжение любым другим способом. Ощущение наполненности, резкая судорога, которая приходит при прикосновении к нужной точке, мысль о том, что внутри него есть что-то, чего раньше там не было. Когда Крис берёт его, голова Феликса откидывается на подушку, рот открывается в беззвучном стоне, одна пятка впивается Крису в поясницу. Ему всегда неловко признаваться в этом, но ему нравится, что член Криса поначалу всегда кажется ему слишком большим, до тех пор, пока он не растянет дырочку Феликса настолько, чтобы тот мог начать входить в него без сопротивления. — Ты такой милый, — нежно говорит Крис, целуя Феликса в челюсть, и он издает горловой стон. Он уже чувствует жар во всем теле, усугубляемый осознанием того, что это ещё не всё, и он поглаживает затылок Криса, уговаривая его на настоящий поцелуй, в то время как член продолжает двигаться внутри него. Феликс так увлечён этим, что почти не замечает, как губы Криса касаются его щеки, спрашивая, готов ли он попробовать большее, готов ли он идти дальше прямо сейчас. Яйцеклад лежит совсем недалеко от него, и он делает глубокий, прерывистый вдох. — Да, — шепчет он, и Крис целует его до тех пор, пока он снова не откидывается на подушки, прежде чем медленно отстраниться. Крис всё ещё твёрд, и его головка истекает смазкой, когда он двигается по простыням, чтобы схватить игрушку, и Феликс приподнимается на локтях, его желание увидеть это пересиливает то, как бешено колотится сердце в груди. Крис раздвигает его ноги еще немного и проникает в него двумя пальцами, вливая внутрь еще больше смазки, полностью покрывая его дырочку, пока Феликс не чувствует себя липким и влажным, дрожащим от того, насколько это приятно. И затем, наконец, Крис прижимает игрушку к отверстию, обхватывая ее ладонью сверху, чтобы ничего не вышло, прежде чем осторожно ввести открытый кончик в Феликса. Это не так странно, как он думал, на ощупь похоже на обычный силикон любого фаллоимитатора, который он пробовал, просто немного более мягкий, пока он не вобрал его в себя достаточно, но когда Крис начинает поглаживать игрушку, Феликс чувствует это — давление яйца, упирающегося в его анус. Он выдыхает, приказывая себе расслабиться, позволить Крису протолкнуть его в себя, расслабиться, просто расслабиться — и затем оно проскальзывает прямо в него, тёплое и влажное от смазки. Все тело Феликса дёргается. Ох блять, думает он, ошеломленный, ох блять, ох блять, оно внутри него. Оно внутри него, и он может его чувствовать, просто чуть менее толстое, чем член Криса. В него только что отложили яйцо. Он снова вздрагивает, задаваясь вопросом, каково будет чувствовать два. Поместятся ли три. Крис наблюдает за выражением его лица, его руки неподвижно лежат на яйцекладе. — Блять, — хрипло произносит он, зрачки темнеют и расширяются, — Оно просто вошло, как ни в чём не бывало. Феликс проводит рукой по своим волосам, тяжело дыша. — Ещё одно, — выдыхает он, и Крис прикусывает собственную губу так сильно, что Феликсу кажется, что она может начать кровоточить. Скользкий звук, с которым Крис поглаживает силиконовое щупальце, наполняет его уши, и он не слышит ничего, кроме этого, и звука собственного дыхания, когда входит второе, такое же скользкое, как и первое — но на этот раз, когда они оба внутри, он уже чувствует себя переполненным. Он не должен, их всего два, не может быть, чтобы он уже чувствовал себя так. Не может быть. Он задыхается. — Ты в порядке? — спрашивает Крис, поглаживая большим пальцем его бедро маленькими успокаивающими кругами. — Каково это? Феликс немного двигает бёдрами. Чёрт, он действительно чувствует, как они двигаются внутри него. Одно прижимается к его простате, оказывая сильное давление. Это не то же самое, что чувствовать в себе целую игрушку, но это другое. Другое в приятном смысле. — Блять, — говорит он, срываясь на одном слоге, — Это… это приятно. Действительно приятно. — Приятно чувствовать в себе яйца, да, — говорит Крис, и кажется, что к нему возвращается его обычный уверенный голос. — Наполняю тебя вот так. — Он кладет ладонь на живот Феликса, чуть выше его члена. Когда он слегка надавливает, Феликсу кажется, что он давит на яйца, яйца внутри него, теплые и влажные. Его член дёргается, словно он ещё твёрже, чем раньше. — Чёрт. Хотел бы я сам вогнать их в тебя. Эти слова почти полностью лишают его дара речи. — Крис, — хнычет он, но это все, что он может сказать, полностью поглощённый и ошеломлённый всепроникающей мыслью о том, как Крис трахает его, а яйца все еще в нём, яйца двигаются внутри него, когда он толкается, яйца Криса внутри него. Крис уже начинает проталкивать в него третье яйцо, его руки неподвижны, смазка сочится из обоих концов игрушки. Простыни, должно быть, уже промокли, позже у них точно будет большой день, чтобы основательно убраться, но всё, на чем Феликс может сосредоточиться, — это на том, что он чувствует себя полностью набитым. — Ещё одно, — говорит ему Крис, — Ещё одно, ты можешь принять это, — и Феликс прикусывает губу, тяжело дыша, когда Крис опустошает в него щупальце — яйцо и всю оставшуюся смазку. Ещё одно, последнее. С этим не так много растяжения, как с первым, но он чувствует себя невероятно наполненным, когда оно оказывается внутри. Он чувствует, как смазка стекает по его ягодицам, как все они смещаются внутри него, когда он двигается даже чуть-чуть. Прямо здесь. То местечко под пупком, которое, как он осознаёт при горячей вспышке возбуждения, теперь выглядит слегка раздутым и выпуклым. Крис роняет игрушку на кровать и наклоняется над Феликсом, нежно поглаживая ладонью его живот. Феликс притягивает его к себе для поцелуя, его взгляд трепещет, когда Крис подхватывает одной рукой его колено и поднимает ногу вверх, сдвигая его достаточно, чтобы снова почувствовать, как яйца прижимаются к стенкам внутри него, и— — О, — выдыхает Феликс, сжимая основание собственного члена, чувствуя, как он пульсирует в его руке, когда он старается кончать не слишком быстро. — Странное ощущение. — Всё в порядке? — Мм. — Феликс кивает, глядя на Криса сквозь ресницы и прикусывая губу. — Хорошо. Я просто чувствую себя таким… толстым. Это вызывает у него смех. — Ты так сексуально выглядишь, — бормочет Крис, наклоняя его голову, чтобы запечатлеть влажный поцелуй под подбородком, прикусывая синяк на коже. Всё это время он не убирает руку с живота Феликса, продолжая нежно поглаживать его, и Феликса переполняет странная смесь эмоций, тепла, заботы и нежности, на все это накладывается острая потребность кончить. — Как будто у тебя будет мой ребёнок. Как будто он— Он даже не осознает, что перестал дышать, пока Крис не отстраняется, чтобы ткнуться в него носом. — О боже мой, — наконец выдыхает Феликс, — Ты не можешь просто… блять, сказать это! — Он чувствует дразнящее хихиканье Криса у своей щеки, вероятно, очень довольного сердечным приступом, который он только что вызвал у Феликса. — Извини, — говорит Крис, и в его голосе нет ни малейшего сожаления. — Пришлось. Феликс на мгновение замолкает, закрывая лицо предплечьем. Он чувствует, что у него перехватывает дыхание, он так ошеломлён. Мысль о том, что он выглядит так, будто он беременный, мысль о том, что он носит ребенка Криса, заставляет его чувствовать себя так, словно он только что пробежал марафон без остановки, воздух выбит из его легких. Это совершенно нелепая мысль, но какая-то крошечная, первобытная часть его животного, разрушенного сексом мозга говорит «ещё, ещё». Остановись, твердо говорит он себе, перестань воображать, что у тебя будут дети от Криса. На самом деле у тебя их не может быть. Это невозможно. На самом деле он не может тебя обрюхатить. Кроме того, заводить детей в 22 года — это действительно плохой финансовый план. (Это не работает. Он всё ещё думает об этом.) Его рука опускается обратно, и Крис целует его в губы, поглаживая внутреннюю сторону запястья. — Хотел бы я, чтобы ты видел себя, — говорит Крис и отпускает запястье Феликса, чтобы обхватить пальцами его член. — Ты всегда так хорош для меня, Ликс. Феликс вдыхает, лицо все еще пылает, другая его рука в смущении вцепилась в подушку, и он просто наблюдает за Крисом полуприкрытыми глазами, пока тот дрочит ему одной скользкой от смазки рукой, а другой играет с его дырочкой. Феликс не может вспомнить, когда в последний раз ему было так хорошо, удовольствие нарастает в невыносимом темпе, пока Крис не наклоняется и не прижимается ртом к Феликсу, глядя ему прямо в глаза, облизывая его член от основания до кончика. Он кончает почти сразу после того, как прождал, как ему кажется, целую вечность, пятки впиваются в простыни, когда он содрогается с низким стоном, горячие белые струйки падают на его пресс и грудь. Смутно он слышит, как Крис бормочет похвалу, продолжая поглаживать его, пока голова Феликса не перестает кружиться и он снова не вспоминает, где находится. Феликс выдыхает и слабо похлопывает Криса, чтобы тот остановился. Он так и делает, но вместо того, чтобы отстраниться, Крис проводит пальцами по месиву на коже Феликса и снова вводит их в него без всякого предупреждения. — Боже, — говорит Крис низким голосом, — Я чувствую их в тебе. Феликс вздрагивает, сверхчувствительный и все еще чувствующий себя таким, таким наполненным. Пальцы Криса вошли внутрь без всякого сопротивления, скользкие от смазки и спермы Феликса. — Чёрт, — скулит Феликс, запрокидывая голову. Он слишком наполнен, он слишком наполнен, это так приятно. — Крис-ха. Подожди. Крис замолкает, всегда внимательный к тому, чего хочет Феликс. — Мы не обязаны, — сразу же говорит он, имея в виду разговор, который у них был незадолго до начала, о том, о чем Феликс просил Криса, и боже, Феликс любит его, он так сильно любит его за то, что он такой хороший и внимательный к нему все время, «мы можем остановиться в любое время, когда захочешь.» — Нет, нет, просто. — Феликс зажмуривает глаза, делая глубокий вдох. — Дай мне минутку. — Уверен? — Да. — Феликс дёргает Криса за рукав, прося о поцелуе, и Крис наклоняется навстречу его губам, стараясь не толкнуть его. — Мм. Затем Крис терпеливо ждёт, его пальцы все еще внутри Феликса, не двигаются ни на дюйм, пока Феликс не чувствует, что он уже не так близок к краю, как всего несколько минут назад, дыхание, наконец, восстанавливается и воздух возвращается в лёгкие, пока Феликс не чувствует, что можно попросить Криса продолжать. Это почти слишком. Феликс вцепляется в простыни и сжимает руку Криса, каждое движение заставляет его чувствовать себя нуждающимся и перевозбуждённым. Пальцам Криса даже не нужно проникать так глубоко, как когда он готовил Феликса. Он чувствует это каждый раз, когда Крис сгибает пальцы, просто прижимаясь к яйцам, которые находятся в нём. Его член снова начинает твердеть, истекая предэякулятом еще быстрее, чем раньше. И затем, когда Крис, наконец, прижимает одно из колен Феликса к его груди, Феликс задерживает дыхание и заставляет себя смотреть, как головка члена Криса входит в него. Это просто головокружительно. Он чувствует привкус соли собственного пота, нервно облизывая губы, и не чувствует ничего, кроме сладкого давления от того, что наполняется еще больше, чем уже есть. — В тебе так хорошо, — выдыхает Крис, его дрожащий голос подчёркивается каждым медленным, неглубоким толчком. Он крепко сжимает колено Феликса. Феликс надеется, что от этого останется синяк. Он не хочет забывать эту ночь, когда они двое вот так соединены, вот так близки друг к другу. — Думаешь, ты смог бы кончить вот так? — Может быть. — Феликс никогда не пытался кончить так, чтобы к нему не прикоснулись. Но сейчас, весь дрожащий, горячий, чувствительный и близкий к тому, чтобы кончить вот так во второй раз, он думает, что, возможно, смог бы. — Нгх. Поговори со мной. Пожалуйста. Крис выглядит так, словно ему тоже трудно подобрать слова. Феликс знает, что он даже ни разу не кончил за все это время. — Блять, — говорит Крис разбитым голосом, — Хочу наполнить тебя еще больше. — Давай, — призывает Феликс, и именно в этот момент его рот решает перестать подчиняться, желая свести Криса с ума. — Вложи в меня еще одного ребёнка. Крис издает звук, как будто его ударили в живот, и Феликс понимает, что для него все кончено. Он морщится, его рот приоткрывается, и прежде чем Феликс успевает вставить хоть слово, он чувствует, как Крис изливается в него, горячо и густо. Этого достаточно, чтобы подтолкнуть его к краю, доведя до его собственного оргазма, более слабого, чем первый, но такого же приятного. — О боже мой, — говорит Крис, тяжело дыша над ним, — Ты не можешь просто так сказать это. Феликс, затаив дыхание, смеётся и притягивает Криса к себе для поцелуя. — Прости, — говорит он, совсем не имея этого в виду. Он чувствует, как рука Криса скользит вверх, чтобы погладить его живот. Крис прижимается к нему, глаза все еще темные и жаждущие. — Интересно, на что они будут похожи, когда выйдут из тебя, — говорит он, и Феликса снова охватывает дрожь по всему телу. — Может быть, нам стоит это выяснить. Это почти так же странно, как и то, что их вставляют («Как в контрабандный фильм «Чужой», — комментирует Крис, и Феликс пинает его). Он может чувствовать их в себе, когда сжимается и расслабляется, может чувствовать, какие они тёплые, липкие и скользкие. Это самая странная, самая грязная вещь, которую Феликс когда-либо делал, — наблюдать, как они выскальзывают из него, все покрытые смазкой и спермой, как желатин тает от тепла. Им придется сжечь свои простыни. Их уже не спасти. — Не буду врать, — говорит Крис, уставившись на набухшую, грязную дырочку Феликса, — Я не думал, что это будет так горячо, но, кажется, я передумал. — Он прижимает подушечку большого пальца к анусу Феликса, легко и дразняще, и Феликс с шипением выдыхает. — Ещё одно? — Ты сумасшедший, — говорит Феликс, — Блять, да. Пожалуйста. Крис ухмыляется, показывая клыки, и переползает обратно через Феликса, избегая липкой кучи на кровати. Феликс приподнимает голову, ожидая поцелуя, но Крис наклоняется и проводит горячим розовым языком по остаткам спермы на его коже, прежде чем поднять глаза и встретиться взглядом с Феликсом. Он точно знает, что делает с Феликсом. — Ты… — Феликс запускает пальцы в собственные волосы и дергает, как будто это хоть как-то поможет рассеять туман чистой похоти в его голове. — Чёрт. Не проходит и секунды, как Крис снова устраивается между ног Феликса, проводя большими пальцами по внутренней стороне его бедер, когда он наклоняется и облизывает его дырочку раз, а затем два, прежде чем вжимается языком внутрь. Это уже слишком. Это слишком, и Феликс не может этого вынести, он дрожит всем телом, каждый нерв в его теле сведен к одному-единственному месту, где Крис лижет и посасывает его, как будто это последнее, что он когда-либо сможет сделать на Земле, издавая эти нуждающиеся звуки, как будто это его вылизывают. К тому времени, когда Феликс кончает в последний раз, сухой и болезненный, он полностью измотан. Он смаргивает навернувшиеся на глаза слезы и смотрит в потолок, его рот не может закрыться, когда он тяжело дышит, тело вообще не желает подчиняться. Крис карабкается обратно, вытирая рот, когда появляется в поле зрения. — Привет, — говорит он, целуя Феликса в лоб. — Ты в порядке? Всё хорошо? Феликс просто издает тихий, беспомощный звук горлом. «Хорошо» — это сильное преуменьшение. На этот раз Крис целует его в щеку, с нежностью поглаживая его волосы. — Пора мыться, — говорит он, обнимая Феликса за плечи, а другой подхватывая его под колени и поднимая так, словно он ничего не весит. — Люблю тебя. Феликс не отвечает, слишком измученный и не в себе, чтобы подобрать подходящие слова, но он утыкается носом в изгиб плеча Криса и надеется, что этого достаточно, чтобы тот понял, что он имеет в виду. — Знаешь, — добавляет Крис, открывая дверь ванной одной ногой, — Может быть, я оставлю отзыв об этой штуке на веб-сайте, с которого мы ее взяли. 10/10, я бы снова отложил яйца в своего парня. Думаешь, они бы это оценили? Он ужасен. Феликс понятия не имеет, почему они встречаются. (Он имеет, конечно, имеет. Это потому, что он тоже любит его.)