Еще один шанс

       — Твою мать, — сквозь зубы проговорил высокий парень, одетый в классический бежевый костюм, наступив ногой в лужу, он очень торопился и не заметил ее.       Антон Андреевич — молодой, только что окончивший колледж учитель литературы — опаздывал на свой же первый урок, что было совсем не удивительно. Будучи еще учеником, Антон все время ставил себе три-четыре будильника, чтобы потом их выключить и проспать, проснувшись минут за двадцать до звонка. Вот и сейчас, будучи уже учителем на испытательном сроке и еще не имея опыта, Шастун поставил пять будильников, но все же проспал.       Бегом поднявшись по лестнице, он прокашлялся и встал перед дверью, ведущей в кабинет. За ней слышались крик и смех. Антон, выдохнув, зашел в класс, но смех не утих, на него даже никто не посмотрел. Молодой учитель прошел к своему столу, но на него до сих пор никто не обратил внимания.        — Доброе утро, — тихо проговорил он, голос которого на фоне смеха девятиклассников был не слышан. Антон достал из портфеля учебник и, ударив им по столу, повторил: — доброе утро. — Наконец его заметили. Ученики, закатывая глаза, разбрелись по своим местам. Учитель, дождавшись идеальной тишины, продолжил: — меня зовут Антон Андреевич, я буду преподавать вам литературу.        — А где Людмила Викторовна? — перебил парень, сидящий за второй партой.        — Она ушла на пенсию, по именам не знаю, но впредь, прошу, не перебивай учителя, хорошо? — он с интересом посмотрел на ученика. Он явно выделялся среди остальных, выглядел старше, и взгляд его был намного умнее, и, по крайней мере пока, единственный носил школьную форму.        — Арсений Попов, — кивнул он.        — Отлично, Арсений, запомнил… И да, вы можете садиться, — ученики сели, Антон достал небольшой пенал, тетрадь с заготовками и, положив перед собой журнал 9А, оглядел класс, — староста есть?        — Я, — вверх поднялась рука Арсения, учитель медленно кивнул и отметил на своем листке старосту.        — Так, — протянул он. — Перекличку? Я называю фамилию, вы поднимаете руку, ясно?        — Да, — ответил класс.        — Прекрасно, вы мне уже начинаете нравится, — Антон улыбнулся и стал называть фамилии, тут же поднимая голову и стараясь запомнить всех по лицам. — Всего троих нет? У нас бывало на первой неделе уже семь болеют… — Никто не понял шутки, учитель слегка расстроился. Он встал из-за стола и спросил: — Читали что-то?        — А вы? — задал Арсений встречный вопрос, отчего ученики захихикали. — Или только букварик в детском саду?        — Арсений, букварик читали все, буквально на днях читал статью про классическую музыку… И все-таки, что же ты читал, Арсений?        — Булгаков «Собачье сердце», произведения великих русских писателей люблю, а не музыку, — ответил Попов, закатив глаза.        — Прекрасно, замечательно, Арсений, о чем же эта повесть?        — О Сереже… — послышался шепот с последней парты. Сосед Арсения обернулся и угрожающе показал кулак.        — Дети, о чем произведение? — не унимался Антон, он старался оставаться примером спокойного, но в то же время требовательно учителя.        — Профессор Преображенский пытается раскрыть секрет вечной молодости, но случайно превращает собаку в человека, — ответила Оксана Суркова, как запомнил учитель.        — Как можно случайно превратить собаку в человека?        — Операцию провели, — задумчиво ответил Арсений, — из свежего человеческого трупа Шарику вживили семенники и гипофиз.        — Зачем? — Антон Андреевич довольный тем, что развел дискуссию, сел на край стола.        — Хотели омолодить — в обсуждение книги вливались все еще больше учеников.        — Думали что умрет! Шарик не первый!        — Даш, спойлер, он не умер, — Арсений откинулся на спинку стула, и повернув голову, сказал это девочке сзади. Та с грустным лицом уставилась и парту и начала сверлить ее взглядом. — А стал человеком.        — И как же это проявляется? — учитель был доволен своим результатом, ученики говорят, обсуждают, спорят.        — Он начинает говорить, у него выпадает шерсть, меняется форма черепа.        — Появляются вкус и свое мнение, — тихо проговорил сосед Попова, но почему-то услышали все.        — А давайте возьмем труп и пересадим его эти, ну что они собаки вживили? А, точно, семенники и гипофез! Короче, пересадим их Матвиенко и сделаем из него человека!        — Сереже не быть человеком, идиотизм навсегда! — класс рассмеялся.        — Так, — Антон Андреевич хлопнул в ладоши, попросив тишины, — ребята, я буду как кот Леопольд, давайте жить дружно! Кто мне ответит, каким же именем наделил себя Шарик? Поднятая рука.       Руку подняла добрая половина класса, но учитель обратился к тихому парню, сидящему за третьей партой, к которому все испытывали необоснованную неприязнь.        — Сережа, что ты нам скажешь?        — Пес попросил, чтобы его прописали в Москве, и сам выбрал себе имя, — тихо ответил Матвиенко. — Полиграф Полиграфович Шариков.        — У кого-нибудь есть книга, зачитаем? — Антон Андреевич вернулся к своему столу и вновь оглядел класс. Это было неудивительно, что книга была только у одного человека — у старосты и отличника Арсения. — Читай, Попов.        — Хорошо, — тот кивнул и стал искать страницу с разговором Филиппа Филипповича и Шарика. Найдя, он откашлялся в кулак и начал читать: — Ну, ладно. Итак, что же ему нужно в защитах вашего революционного интереса? — Известно что — прописать меня. Они говорят — где ж это видано, чтоб человек проживал непрописанный в Москве. Это — раз. А самое главное учётная карточка. Я дезертиром быть не желаю. Опять же — союз, биржа… — Позвольте узнать, по чему я вас пропишу? По этой скатерти или по своему паспорту? Ведь нужно всё-таки считаться с положением. Не забывайте, что вы… э… гм… Вы ведь, так сказать, — неожиданно явившееся существо, лабораторное. — Филипп Филиппович говорил всё менее уверенно.        — Так, Сережа, продолжи, — остановил учитель, Попов в недоумении уставился на него, но все же передал книгу соседу по парте.        — Человек победоносно молчал. — Отлично‑с. Что же, в конце концов, нужно, чтобы вас прописать и вообще устроить всё по плану этого вашего домкома? Ведь у вас же нет ни имени, ни фамилии. — Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать. Пропечатал в газете и шабаш. — Как же вам угодно именоваться? Человек поправил галстук и ответил: — Полиграф Полиграфович.        — Отлично, — улыбнулся Антон Андреевич. — Что же происходит потом, да, Максим?        — Преображенский хочет сделать из Шарика хорошего, начитанного человека, но тот не желает, ему больше нравится жизнь этакого хулигана? — Егоркин вопросительно смотрит на учителя, пока тот не кивнул.        — Да, Максим, ты прав. Шариков устраивает скандалы, не желает слушать Преображенского, у него есть другой подражатель. Как его зовут?        — Швондер.        — Молодцы, что же он делает в воспитании из пса человека?        — Дает ему читать неправильные книги, потакает Шарику, отчего Преображенский даже хотел его застрелить после того, как Полиграф требует жилплощади! — вскрикнула Даша. — Борменталь хочет его убить!        — Но Преображенский не дает, — кивнул Арсений.        — А Шариков приводит невесту!        — Ребят, — попытался успокоить разговорившихся девятиклассников Антон Андреевич. Ученики замолчали, парень взглянул на часы и продолжил: — сейчас звонок будет, давайте подведем итоги. Как же закончилась история пса Шарика?        — Ему вновь провели операцию и он стал псом, — оживился Матвиенко.        — Все верно, — улыбнулся учитель, садясь за свой стол. — Оценки ставлю всем, кто принимал активное участие в дискуссии… Попов пять, Суркова, Егоркин, Даша… как фамилия?        — Воронцова.        — А также Матвиенко, — как только Антон Андреевич дописал, прозвенел звонок. — Так, домашнее задание: на следующем уроке будем говорить о древнерусской литературе, прочитайте теоретический материал. Страницы четыре тире восемь. Можете быть свободными. Сережа, останься буквально на три минуты, пожалуйста.       Все ученики покинули кабинет, остался только Матвиенко. Он подошел к учительскому столу.        — И давно тебя обижают? — спросил Антон Андреевич.        — Как перешел сюда, так и обижают, — ответил парень и, опустив голову, стал с интересом рассматривать кроссовки. — Вам то что?        — Хочу дать тебе совет, Сереж, — учитель оторвал взгляд от журнала и повернулся к ученику. — Я вижу, тебе обидно, тебя это задевает, но это говорит о том, какое у них воспитание. Им не хватает внимания дома, скорее всего, я не психоаналитик, но… Постарайся не обращать на них внимания, не отвечай им. Они перебесятся, потом отстанут, — он сглотнул слюну. — Знаешь, я сам был таким же в вашем возрасте.        — Да? А по вам и не скажешь…        — Да, просто я вырос, повзрослел… Я из пса превратился в человека, а они могут и не превратиться, особенно если ты будешь давать им повод тебя обижать и как-то реагировать, понимаешь?        — А как вы стали человеком?        — Со временем, — Антон Андреевич загадочно повернул голову в сторону окна. — Меня воспитывала строгая бабушка, не позволяла многое, скорее всего, именно поэтому я так себя и вел, но потом бабушки не стало, и я понял, почему она была ко мне строга.        — Жизненный опыт сделал вас человеком?        — Да, Сережа, именно так, — учитель вновь стал смотреть на ученика, он улыбнулся, — все, иди на урок.        — Спасибо, Антон Андреевич.        — Пожалуйста.

***

       — Антоша, это ты? — прозвучал хриплый голос матери, когда учитель вернулся домой.        — Да, мам.       Шастун жил с пожилой матерью, которая сильно болела. Хоть она почти не занималась воспитанием сына, он все равно очень ее любил. В свое время Майя Олеговна много работала, чтобы у сына было все. Отца своего Антон никогда не видел, а его мать и бабушка всегда плохо о нем отзывались. От отца молодому учителю достались только отчество и фамилия, а также некоторые схожести во внешности и характере.        — Как день прошел? — спросила Майя Олеговна, когда сын зашел в комнату.        — Прекрасно, — Антон улыбнулся и слегка приобнял мать. — Попались очень хорошие ученики, которые умеют говорить, а это уже огромный плюс. Ты как? Когда Наташа ушла?        — Да вот недавно, — женщина пожала плечами. Наташа была ее сиделкой, приготовит поесть, принесет воды, напомнит таблетки выпить, поможет по дому. — Она супчик сварила, иди покушай.        — Таблетки выпила?        — Конечно же, Антон, еще спрашивает! — она начала тихо смеяться, но смех закончится сухим кашлем. Сын дал ей стакан воды. — Наташа же ходячий таймер!        — Да, мам, я знаю, но я же волнуюсь.        — Антош, Наташа хорошая девочка, может вам стоит.?        — Мам, — парень закатил глаза, Майя Олеговна хитро улыбнулась.        — Ну Антон, мне же хочется внуков понянчить…        — Мам, мне девятнадцать, какие мне сейчас дети? — парень сел рядом с мамой и положил свою голову ей на плечо. — Мне детей в школе хватает.        — Ой, да ладно тебе! — она снова попыталась рассмеяться. — Ну девочку то найти пора?        — Я подумаю.