Kitsune's Instinct

      Тонкая кисть из беличьего ворса с резной деревянной рукоятью, покрытой лаком, аккуратно очертила верхнее веко на границе с ресницами, оставляя за собой кроваво-алую дорожку и выводя длинную стрелку далеко за уголок глаза. Мягкое, умелое касание в одно движение подчеркнуло нижнее веко, выводя красный пигмент к изящной стрелке. Рубиновый цвет подводки заставил серо-голубые глаза сверкать синими сапфирами, и длинные худые пальцы подхватили следующую кисть, с ровным круглым срезом, вдавливая её в баночку с подводкой. Под каждым глазом были расставлены три большие точки, уходящие несколько в сторону, и две из них соединились с нижней стрелкой тонкими линиями, а вдоль носа, поверх небольшой горбинки, была проведена широкая алая полоса. Длинные, светлые ресницы неспешно поглотила едкая чернота туши, которая тут же сделала взгляд ещё более выразительным и по-лисьи лукавым. Легкий хлопок большой кисти по щеке заставил белую пудру образовать рядом с лицом туманное лёгкое облачко, медленно спускающееся на деревянную поверхность трельяжа и осыпающее его мелкими точками, и ровная, чистая кожа лица и шеи стала ещё бледнее и прозрачнее, чем раньше. Лиловая помада легла на вздёрнутую верхнюю губу, тогда как нижняя была плотным слоем припудрена, кисть тщательно очертила острый контур и удлинила уголки, создавая эффект вечной хитрой ухмылки. Розовый юркий язык бегло огладил длинные клыки, не поранившись об их бритвенную остроту, и красивые губы тронула настоящая лисья улыбка. Ничего не выражающий внимательный взгляд ещё раз поднялся на зеркало, оценивая результат совершенно рутинного труда, и, на несколько секунд задержавшись, обратился к аккуратно сложенной на футоне одежде. Несмотря на то, что гибкое лисье тело ещё с момента пробуждения желало быть не одетым, а раздетым чужими крепкими руками, Ксуриури закрыл на это глаза и, убедив себя в необходимости поскорее отправиться в путь, принялся одеваться. Голень и лодыжки были плотно обмотаны белыми бинтами, красные носки сковали стопы, и свободные чёрные штаны скрыли своей плотной тканью длинные, стройные ноги чуть ниже колен, и идеально сжали поясом худую талию. Шёлковая бирюзовая ткань укороченного кимоно с мелким ветвистым рисунком скользнула по алебастровой коже тощих рук, не тронутой ни родимыми пятнами, ни шрамами, и легла на плечи, скрывая собой костлявые ключицы и обдавая чувствительную плоть своей прохладой. Яркие, цветастые рукава, которые при разведении рук в стороны изображали собой два абстрактных глаза, спустились к изящным запястьям, скрывая нежную красоту от лишних глаз. Тёмно-алый пояс с золотистыми вензелями плотно опоясал узкую талию, и ловкие руки с длинными лиловыми когтями умело завязали его в большой декоративный бант на женский манер, а после убрали назад, стянув красным канатным шнуром и подвязав его спереди. Аптекарь расправил по плечам длинные русые волосы и цепкими пальцами стянул с трельяжа гребень, размеренно распутывая мягкие, густые пряди. Они были собраны в небрежную причёску со свисающими на лоб локонами и перевязанной голубой лентой чёлкой сбоку, а после на голову был повязан тёмно-фиолетовый шёлковый платок с мелкими чёрными прожилками. На неестественно длинные и заострённые уши были надеты рубиновые серьги-гвоздики, а шея украшена поблёскивающими на свету разноцветными амулетами, среди которых было позолоченное карманное зеркальце с узором в виде солнца. Вся косметика была неторопливо убрана с трельяжа и спрятана в отделение большой красной коробки с ручками для ношения за спиной. Надев привычные сандалии-гэта на двух высоких зубцах, которые позволяли ему совершать долгие переходы из города в город в любую погоду, Ксуриури водрузил на плечи короб и вышел из комнаты, бесшумно задвинув за собой бумажную дверь-ширму. Его уход из постоялого двора был ознаменован ранним, прохладным утром, и никто из гостей и хозяев не увидел его нечеловечески-тихо выскользнувшую за дверь тень. Выйдя на улицу, Аптекарь поднял голову и вперил изучающий взгляд куда-то вверх: заволочённое пушистыми облаками небо до сих пор было тёмным, но лёгкие признаки подступающего рассвета проблёскивали сквозь его тьму. За последние месяцы скитаний по Японии его запасы лекарств оскудели и настойчиво требовали пополнения, причём не столько за счёт травяных настоев и отваров, которые можно изготовить почти где угодно, сколько за счёт особых китайских лекарств, которые он покупал у своих иностранных коллег. Решение отплыть в Китай было принято, и Ксуриури не быстрым, но уверенным шагом направился вверх по дороге из города, чтобы добраться до порта в нескольких днях пути отсюда, считая остановки на ночь. При каждом его шаге высокие гэта мягко постукивали о сухую, пыльную землю, ткань кимоно лениво шелестела, предметы в коробе и висящие на шее амулеты тихо позвякивали, и всё это создавало вокруг него особую смесь из разных шумов, выделявшуюся на фоне предрассветной тишины провинциального городка.       Вскоре солнце окончательно вступило в свои права и начало нещадно прогревать воздух, но повязанный на голову Аптекаря платок не позволял ему подступиться слишком близко и нанести вред. Привыкший к долгим путешествиям, Ксуриури продолжал идти по знакомым дорогам до самого вечера, не теряя взятого темпа и делая редкие остановки, чтобы попросить воды у хозяев мелких имений и через непринуждённые разговоры-сплетни проверить местность на демоническое присутствие. Так, ещё до полного наступления темноты он добрался до относительно большого города, в скрипящие ворота которого свободно вошёл, тут же оказываясь в не тронутом вечерней тьмой мире множества фонарей и свеч. Громкие разговоры прохожих, завлекания торговцев и топот лошадей тут же поглотили в себе тихий стук его шагов, делая его частицей огромного городского механизма, и Аптекарь охотно слился с остальными жителями, направляясь к центру и выискивая место для ночлега. Он предусмотрительно не встречался глазами ни с одним из незнакомцев и только целенаправленно шёл к постоялому двору, но вдруг внезапно остановился напротив публичного дома, рядом с которым сновали посмеивающиеся юдзё в цветастых кимоно и завлекали клиентов. Тщательно игнорируемое с самого утра и почти успешно подавленное плотское желание вновь стало реальным, а мысли сами по себе обратились к лежащим в коробе рисункам неприличного содержания, которые он имел слабость коллекционировать. Приметив растерянного незнакомца, одна из девушек, одетая в багровое кимоно с розовым поясом, приблизилась к нему почти вплотную и аккуратно положила красивую ладонь на его плечо, приветливо улыбаясь и заглядывая в подведённые алым серо-голубые глаза.       – Не хочешь провести время со мной, красавец? – вкрадчивым голосом спросила она, слегка склоняя голову с собранными в сложную причёску чёрными волосами набок, и наклонилась чуть ближе, по всей видимости, не обращая внимания на повязанный за спиной бант Ксуриури и не смущаясь его. Аптекарь смерил миловидную юдзё пристальным взглядом и, приподняв уголки губ в лукавой ухмылке, аккуратно снял маленькую ладонь со своего плеча, несильно сжимая её в руках.       – К сожалению, сейчас я спешу, поэтому в другой раз, – слегка прищурив по-лисьи хитрые глаза ответил он и, чтобы уж точно не обидеть молодую куртизанку, поднёс её руку к своему лицу и невесомо прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Неопытная юдзё застыла в непонимании, и в это время Ксуриури успел ускользнуть из её поля зрения, в считанные секунды испаряясь в толпе.       Наконец добравшись до постоялого двора, он вежливо поклонился вышедшей к нему хозяйке и спросил комнату для ночлега, тут же упоминая, что может заплатить не только деньгами, но и лекарствами. Высокая женщина со строгим лицом и пренебрежительно-оценивающим взглядом жестом предложила Аптекарю пройти внутрь большого помещения, заполненного галдящими посетителями, а сама отлучилась на несколько минут. Вернувшись, она сказала, что есть свободная комната, и назвала немного завышенную цену за одну ночь, которую Ксуриури смог удовлетворить несколькими потёртыми монетами и заграничным травяным настоем, одним из тех немногих, что у него остались. Хозяйка сопроводила его к небольшой комнате и, указав место, где можно было дёшево поесть, тут же оставила Аптекаря одного. Решив, что поесть действительно бы не помешало, Ксуриури оставил короб в комнате и, взяв только вложенные в рукав кимоно деньги, отправился к назначенному месту недалеко от постоялого двора, где заказал порцию лапши соба в бульоне и отдал за неё действительно немного меньше, чем в большинстве случаев. Пока он ужинал, сидя в неполной позе лотоса за низким столиком крайне шумного заведения и пропахшего табаком, то не упускал возможности понаблюдать за проходящими мимо людьми, ловя ушами нити их разговоров и изучая жесты и интонации. Серо-голубые глаза, умело подведённые алым и вперившие взгляд в окно, скользили по освещённым фонарями фигурам прохожих, по фасадам зданий, подмечали тени снующих по подворотням кошек и крыс и тщательно высматривали любую подозрительную мелочь, потому что неподалёку от меча, убивающего демонов, всегда находится хотя бы один демон, как это ни странно. Но даже увлечённое наблюдение не помогло ему полностью избавить мысли от непристойных образов, а жадное до похоти лисье тело начинало подрагивать и сжиматься, требуя к себе прикосновений. Увлёкшись собственными мыслями, Аптекарь не сразу заметил, что за столик по обе стороны от него подсели двое молодых мужчин в одинаковых синих кимоно с катанами на поясах, по виду военных.       – Выглядишь довольно необычно для мужчины. Женский бант, разукрашенное личико. Ты ведь в борделе работаешь, да? Может, и нам услугу окажешь? – с похабной ухмылкой на губах проговорил тот, кто прижался к боку Ксуриури справа, и настойчиво огладил широкой мозолистой ладонью скрытое бирюзовым шёлком бедро. Кинув на этого мужчину пренебрежительный взгляд, Аптекарь сделал попытку отодвинуться в сторону, но наткнулся на другого, который одной рукой крепко обхватил его за тонкую талию, обмотанную поясом.       – Боюсь, вы ошиблись. Я всего лишь торгую лекарствами, – сказал Ксуриури и сделал ещё одну слабоватую попытку вырваться: несмотря на то, что ему хотелось чувствовать на себе другие, вполне конкретные ладони, тело просило поддаться своей демонической похоти, а лисий инстинкт разодрать заманенных жертв острыми когтями заставил мельком жадно оскалиться, обнажив клыки. Почувствовав тёплое дыхание на оголённой шее, Аптекарь поёжился и попытался пихнуть сидящего слева локтём под рёбра, но хрупкое запястье было легко перехвачено и отведено в сторону.       – Я же вижу, что тебе хочется. Так зачем ломаться? – продолжил говорить первый, слегка сжимая пальцами бедро Ксуриури, и прижался ещё ближе, не обращая внимания на то, что они до сих пор находились в дешёвом трактире: находящиеся в нём несколько человек привыкли видеть здесь подобные картины и, не обращая внимания, молча продолжали свою трапезу. Аптекарь тяжёло вздохнул и откинул голову назад, открывая больший доступ к своей шее, чем вызвал у одного из мужчин презрительный смешок.       – То прикидывался недотрогой, а теперь соблазняешь? Так вы теперь работаете? – насмешливо проговорил сидящий слева и мазнул губами по невероятно гладкой алебастровой коже, нетерпеливо поглаживая талию вздрогнувшего Ксуриури.       – Я уже сказал, что я просто аптекарь, – когтистые пальцы бесконтрольно сжались и разжались, безудержно желая вцепиться в тёплое и мягкое тело мёртвой хваткой, и Аптекарь почти перестал контролировать вложенные в него с самого появления на свет инстинкты, забывая о принятом когда-то решении не убивать людей и не ответившем на его зов демоне, который обязался взамен удовлетворять его потребности, с чем до сих пор справлялся вполне неплохо. Уже предвкушая события грядущей ночи, он почти физически ощутил густую, горячую кровь на своих руках и почувствовал её давно забытый вкус на языке. Серо-голубые глаза игриво блеснули из-под длинных чёрных ресниц, и Ксуриури слегка прикусил нижнюю губу, рассматривая жадные лица явно возбуждённых мужчин рядом с собой.       – Ах да, точно. И сколько же господин аптекарь возьмёт за ночь? – понизив голос, спросил сидящий справа, и Аптекарь, хитро ухмыльнувшись, задумчиво провёл кончиками длинных ногтей по шее мужчины, игриво подцепляя его подбородок.       – Договоримся, – протянул он в ответ, наперёд зная, что в итоге они отдадут ему всё, что имеют, включая такие хрупкие и жалкие жизни, бывшие теперь полностью в его власти.       – Отлично. Тогда пойдём с нами, – заискивающим тоном, будто боясь спугнуть почти попавшуюся добычу, сказал один из мужчин, и, взяв с двух сторон за предплечья, оба помогли Ксуриури подняться с насиженного места.       Дальше не говоря друг другу не слова и только улыбаясь каждый собственным мыслям, они нетерпеливо направились к тому постоялому двору, где недавно остановились эти военные. В такое позднее время людей на улице почти не было, но даже так среди них Аптекарь уловил несколько презрительных взглядов, направленных в его сторону, и хитро им усмехнулся, скаля острые зубы. Наконец добравшись до комнаты и плотно задвинув двери-ширмы, все трое почувствовали свободу, и мужчины сбросили с поясов свои катаны, а Ксуриури стянул с головы шёлковый лиловый платок и отбросил его в сторону. В глубине льда его светлых глаз начал постепенно расползаться багровый оттенок, который был совсем не заметен в темноте помещения. Аптекарь потянулся к одному из мужчин, который был, как и второй, заметно выше его, и растянул в стороны ворот синего кимоно, оцарапывая грудь фиолетовыми когтями. Сильные руки подошедшего сзади мужчины легли на его талию и начали развязывать пояс, а губы коснулись длинной шеи, на что Ксуриури податливо откинул голову назад, охотно подставляясь под прикосновения. Шумно вздохнув и изящно прогнувшись в пояснице, Аптекарь несильно сжал пальцы на чужой шее, кончиками чувствуя человеческое учащённое сердцебиение, и предвкушающе скользнул юрким языком между приоткрытых накрашенных губ.       – Эй, раз ты такой активный, может, встанешь на колени? – полушёпотом проговорил стоящий сзади, но Ксуриури уже не слышал ничего, кроме наждачкой раздирающей горло жажды крови. Он только крепче впился когтями в горло напротив, разрезая тонкую кожу и пуская течь вниз по груди горячую алую жидкость.       – Ты что творишь?! – мужчина болезненно зашипел и попытался отстранить от себя худую руку, но её хватка оказалась гораздо более сильной, чем человеческая, и Аптекарь мягко засмеялся, лишь глубже вгоняя когти в мягкую плоть. – Переста...       Не успев договорить, он захлебнулся собственной кровью и пошатнулся, с глухим стуком падая на пол и из последних пытаясь дотянуться до лежащей у входа катаны. Не став дожидаться, пока второй поймёт, что произошло, Ксуриури развернулся в его руках и, обхватив лицо обеими руками, впился в горячие губы жадным, настойчивым поцелуем, на который нельзя было не ответить. Окровавленные когти оставили на одной щеке влажный след и вцепились в нежную кожу, рисуя на ней длинные алые полосы, но мужчина не заметил этого, сплетаясь языками с соблазнительно извивающимся в его руках и сладко вздыхающим Аптекарем. Наткнувшись же на острые клыки и поранившись о них, он недовольно замычал и хотел было отодвинуться, но крепко удерживающие его голову на месте элегантные ладони не позволили ему этого сделать, а зубы ещё ожесточённее вгрызлись в его губы, заставляя кровь, которой Ксуриури не мог напиться, ручейками политься по подбородку. Мужчина попытался отстранить прижавшееся к нему тело, но один лёгкий взмах руки Аптекаря – и когти распороли его горло, порвав сонную артерию, из которой тут же хлынула горячая кровь, заливая собой пол. Оставив истерзанные губы в покое, Ксуриури отстранился, с лукавой усмешкой заглянул в перекошенное ужасом внезапной смерти лицо и несильно толкнул схватившегося за шею мужчину в грудь, отчего тот потерял равновесие и упал на спину, издав последний захлёбывающийся вздох. Аптекарь собрал залившую подбородок кровь пальцами и погрузил их в рот, смакуя сладкий и давно забытый вкус, который всё равно не принёс ему полного удовлетворения, ведь тело до сих пор было донельзя возбуждено, но контракт, заключённый с демоном меча, не позволил ему отдаться другому. Поэтому он оправил ослабленный пояс на кимоно, наскоро повязал на голову скинутый на пол платок, вытер остатки крови с лица и пальцев и, пошарив в чужих карманах, забрал имеющиеся у мужчин деньги, рассчитывая, что тела найдут только утром и до этого времени он уже уйдёт из города незамеченным. Если при убитых не обнаружат денег, то сочтут всё за обычное ограбление, и тогда охота на лисицу объявлена не будет, а на Ксуриури не падут подозрения: физически он казался слишком слаб, чтобы справиться с двумя военными, да ещё и таким изощрённым способом, следовательно, убийца – кто-то другой.       Аптекарь тихо вышел из постоялого двора в ночную прохладу и, не попавшись никому на глаза, спешно вернулся в свою комнату, в нетерпеливой растерянности останавливаясь посреди тёмного помещения, тишина в котором прерывалась только его собственным учащённым дыханием. Бегающие из стороны в сторону серо-голубые глаза до сих пор были подёрнуты багровой плёнкой, а жажда наконец получить хоть какое-то облегчение затмила обычно холодный разум. Худая когтистая рука стянула с головы тёмно-фиолетовый платок, окроплённый сбоку алыми каплями, и откинула его на стоящий около расплавленного футона короб, и Ксуриури, поколебавшись полсекунды, выдвинул его верхний ящик, в котором лежал длинный алый футляр, расписанный золотом. На бархатной обивке лежала короткая катана, одетая в богато украшенные драгоценными камнями ножны, верхнюю часть которых венчала бородатая демоническая голова, а на приделанной к ней синей нити висел позвякивающий при каждом сотрясении бубенец. Аптекарь аккуратно, почти невесомо провёл кончиками сохранивших на себе кровавые следы лиловых ногтей по ребристой поверхности ножен и вперил в неё ожидающий взгляд, надеясь, что на это прикосновение последует ответ, как это бывало обычно в такие моменты. Но демон меча не просыпался или не желал просыпаться, поэтому пасть оккультной головы не раскрылась, а тёмная комната не осветилась золотистыми лучами появления потусторонней сущности. Ксуриури растерянно оглядел комнату, прислушался к тишине коридора за бумажной ширмой и, взяв в руки скрытую ножнами катану, решительно выдвинул нижний ящик, предназначенный для лекарств. В самом углу стояли, тесно прижавшись друг к другу, несколько высоких стеклянных флаконов с ароматическими маслами, и выбор пал на бутылёк с приклеенной на него бумажкой, изображавшей цветок лаванды. Откинув оба предмета на футон, Аптекарь несколько секунд помедлил, а после стянул с себя чёрные штаны вместе с носками, и поудобнее лёг на спину, не став снимать кимоно, шёлковая ткань которого мягко раскинулась в стороны, открыв вид на молочную кожу худых бёдер. Нараставшее с самого утра возбуждение нахлынуло с новой силой и заставило скулы налиться пунцовым, а дыхание участиться от внезапно прошедшей по телу волны жара. Не в силах терпеть дольше и ждать, пока демон ответит на его зов, Ксуриури стянул с себя намокшее нижнее бельё и блаженно выдохнул, наконец проведя прохладной рукой по возбуждённому члену. Сделав ещё несколько быстрых, порывистых движений, Аптекарь сильно прикусил нижнюю губу и еле слышно простонал, вскидывая бёдра и желая получить больше ощущений. Перевернувшись на бок и откинув в сторону прикрывшую округлые ягодицы шёлковую ткань, Ксуриури подогнул ноги к животу и вылил на пальцы левой руки ароматное масло. Заведя руку назад, он с нажимом несколько раз огладил узкий вход и погрузил влажные пальцы внутрь, сразу стремясь проникнуть ими как можно глубже и сходя с ума от охватившего всё тело жара, который только усилился, стоило ему вновь почувствовать на губах человеческую кровь. Вставив три пальца до основания, Аптекарь начал двигать ими в быстром темпе, имитируя фрикции, а свободной рукой стал ласкать себя спереди, пытаясь сдерживать рвущиеся из груди сладкие стоны и всхлипы. Невозможность достигнуть удовлетворения заставляла прищуренные глаза слезиться, Ксуриури раздражённо оскалился и, издав звук, отдалённо похожий на рычание, с пошлым хлюпом вынул из себя пальцы. На долю секунды замешкавшись, он всё же взял лежащую рядом катану и облил маслом сторону ножен, противоположную той, что была увенчана головой демона, который продолжал мучить его и молчать. Приставив футляр ко входу, Аптекарь с блаженным стоном протолкнул его внутрь, наконец чувствуя нужную степень заполненности, и начал быстрыми движениями приближать себя к долгожданному оргазму. Спустя минут рваных фрикций, сопровождавшихся неприличным хлюпаньем, зажмурившийся Ксуриури содрогнулся и сжался вокруг катаны, кусая подушку и окропляя ткань одеяла белёсой спермой. Постепенно восстановив сбитое дыхание и умерив безумный пульс, Аптекарь открыл влажные глаза и вытащил из себя рельефные ножны, залитые ароматным маслом. Образовавшаяся внутри пустота принесла Ксуриури болезненное наслаждение, и он не смог сдержать новый тихий стон, медленно вытягиваясь во весь рост на футоне и чувствуя разливающуюся по телу усталость. Но спать было нельзя: надо было сменить окровавленную одежду и как можно быстрее покинуть город, чтобы к тому моменту, когда дело с убитыми военными примет серьёзный оборот, он уже был на пути в Китай. Поэтому Аптекарь нехотя поднялся с мягкой поверхности и, игнорируя ставшие ватными ноги, начал стягивать с себя остатки одежды, чтобы сменить её на другую, перед этим смыв остатки масла с внутренней стороны бёдер и обтерев тряпкой катану. Чтобы не привлекать внимания, он не стал зажигать свечу, но ему не нужен был свет для таких простых действий: лисьи глаза привыкли к темноте и прекрасно в ней ориентировались. Сменив кимоно, но штаны и пояс, на которые не попала кровь, оставив прежними, Ксуриури убрал масло в нижнее отделение короба, а катану, на которой на несколько секунд остановил пристальный вопросительный взгляд, – в верхнее. Он не знал, как именно ему следовало воспринимать отказ демона выполнять условия контракта: как что-то незначительное, что потом разъяснится и поправится само собой, или как расторжение их давнего соглашения? С этими мыслями Аптекарь, немного сонный, беззвучно покинул постоялый двор, не зная, что заскучавшему демону меча просто вдруг захотелось посмотреть, как кицунэ будет справляться со своими инстинктами без его помощи, и результат он посчитал более, чем удовлетворительным.