Часть 1
10 декабря 2023 г. в 17:12
– Не смотрите на меня как на больного, я знаю, что это реально, а не галлюцинация, – чуть ли не срываясь на крик, произнес Фэн Синь и рефлекторно сжал кулак в кармане штанов до побеления костяшек. Его одолевал гнев, вызванный то ли несогласием со словами психиатра о возможном психическом заболевании, то ли от собственного бессилия и нежелания принимать, что все указывает его на правоту.
Большую часть жизни, которую помнит Фэн Синь, за ним по пятам всегда следовала черная лисица с девятью хвостами, что одновременно пугала, словно было в ней что-то демоническое, но в то же время влекла за собой. Каждый сон не обходился без ее участия в главной роли, но вот только маленький ребенок и подозревать не мог как сны смешиваются с реальностью спустя годы. Со временем прибавились и галлюцинации, которые родители, да и в принципе все окружающие, посчитали за богатое воображение, увидев разговаривающего с пустотой Фэн Синя, а потом рассказывающего о том, как они играли с лисицей.
Выдуманные друзья для многих детей являлись чем-то вроде стадии развития, которую нельзя пропустить, а со временем все забывалось. Но что делать, если ты давно вырос, а лисица все еще следует за тобой? Да и не просто визуально, но так, что Фэн Синь ощущал мягкую текстуру шерсти когда гладил лежащую на коленях лису; слышал, как она рычит; стоило только попробовать почесать живот или натяжение брюк, когда лисица появлялась и подобным образом привлекала внимание.
Еще в детстве он узнал, что так называемая лисица является весьма известным существом из китайской мифологии и именуется как Хули-Цзин, способность которой – лишь касанием хвоста разжечь огонь, видоизменять свой облик на человеческий и наоборот, даже возможность предвидения. Сколько бы легенд о ней не было прочитано, после у Фэн Синя оставался главный вопрос: почему нигде не написано о возможности создания иллюзий?
Он был скептиком до мозга костей, но в подсознании крутились вопросы «чем я смог заинтересовать Хули-Цзин», «правдиво ли ее существование на самом деле». Из очередных раздумий выдернул спокойный голос мужчины, что уже 30 минут вел диагностику, вальяжно сидя в кожаном кресле, на спинке которого висел медицинский халат.
– Вы сами можете быть уверены в том, что психически здоровы, но все же ваши слова о галлюцинациях являются отклонением и относятся к продуктивной симптоматике, что указывает на наличие психического заболевания. Поймите, это не может быть реально, раз Хули-Цзин видите только вы и никто другой.
Более, чем обоснованная фраза вызвала такую бурную реакцию, что эмоции сменялись с бешеной скоростью. Началось все с яркого возмущения: как только у психиатра язык повернулся указать на какие-то «отклонения». Фэн Синь серьезно размышлял о том, чтоб молча уйти и нарушить все обещания данные самому себе, что хочешь – не хочешь, но досидеть положенное время надо. Принцип доводить все дела до конца позиционируется как нечто чрезмерно хорошее, только даже у хорошего есть свои границы, в отличие от железных принципов Фэн Синя. Стоило психиатру договорить, как гнев сменился на резкое ощущение, словно удар ножом, что заставляет старые раны кровоточить. В этот момент вместе со своеобразной болью пришло и осознание, от которого он бежал до боли, и вот она настигла.
– Раз с периодичностью галлюцинаций в пару дней мы разобрались,
попрошу вас ответить на один из последних вопросов, – не дожидаясь ответа на свою прошлую фразу, доктор продолжил диагностику, вводя новые данные для заключения. – Когда и при каких обстоятельствах был последний эпизод?
– Шесть дней назад, – он глубоко выдохнул, как только закончил фразу, что прозвучала на удивление спокойным голосом. – Заезжал к родителям и стоило только зайти за порог квартиры, как Хули-Цзин тяпнула за ногу, из-за чего попал в неловкую ситуацию перед отцом.
Ситуация тогда вышла и правда неловкая с учетом, что в коридоре квартиры были только двое, а Фэн Синь выругался настолько сильно, что отец, недолго думая, пришел к выводу о том, что «ублюдок» с другими производными сказаны в его адрес. Он, конечно, оправдался, а-ля вспомнил о преподавателе, что решил завалить из-за личной неприязни, но все же сомневался, правда ли отец смог поверить.
– А как у вас обстоят дела с агрессией? Может быть она у вас повышена или, наоборот, понижена, – с учетом недавних событий вопрос о «пониженной» казался чем-то странным, а, может, даже издевкой над пациентом, что недавно находился на грани.
– Мою прямолинейность часто считают за агрессию, из-за чего начинают наезжать, а там я уже завожусь с полуоборота. Не сказать, что проблемы с ней имеются, но мне кажется, превышает норму «обычного» человека, – хоть формулировка вопроса не пришлась по душе и вызвала некое недоумение, что было заметно по нахмуренным бровям, в дальнейшем сменившимся на одну приподнятую.
На пару минут кабинет погрузился в напрягающую тишину, остались лишь раздражающие фоновые шумы, как тикающая стрелка в часах на стене, что показывали почти девять часов вечера, и быстрые щелчки пальцев по клавиатуре, по мнению Фэн Синя не предвещающие ничего хорошего.
– По результату диагностики я прихожу к заключению, что у вас имеется заболевание шизофрения, которая лечится только медикаментозно. На этом прием закончен, попрошу подождать в коридоре, пока я выписываю рецепты и дозировку на препараты, – психиатр сказал это все тем же спокойным голосом, который теперь звучал намного серьезнее, лишь на секунду отрываясь от монитора.
Не ответив от кипящих мыслей в голове, Фэн Синь сдержанно кивнул и окинул взглядом кабинет, что не получалось рассмотреть даже во время длительных пауз. Приглушенный свет создавал некую интимность, кожаный диван и рабочее место самого психиатра, но внимание привлекли странные картины, скорее всего нарисованные людьми с тяжелыми заболеваниями, ибо многие состояли их хаотичных мазков, но эмоции и посыл художника хоть немного, но оставался читабельным. Покидая кабинет Фэн Синь осознал пару вещей: первое – он никогда больше не вернется сюда даже под дулом пистолета, а второе – ему опять никто не верит, и говорить на эту тему он тоже никогда не будет. До этого случая знали только родители и то еще в детстве, когда Хули-Цзин выступала в роли воображаемого друга, а сейчас считают, что Фэн Синь перерос.
– Как прошло? – мягким и чуть обеспокоенным голосом донеслась фраза из другого конца коридора от Се Ляня, направляющегося в сторону Фэн Синя у стойки администратора.
Он не звал Се Ляня с собой в качестве поддержки, а тот сам сказал, что поедет с ним постфактумом в коридоре университета, стоило только мельком упомянуть о записи. В выборе, а, нет, навязанной компании, пожалеть еще не успел, ибо никаких вопросов о причинах обращения к психиатру не поступало, как и других подобных.
– Шизофрения, – крайне сухой ответ сопровождался ударом кулака по стойке, тем самым показывая свое нежелание обсуждать данную тему, но все же был вызван накопившимися эмоциями, что вырвались, стоит на секунду поддаться.
– Спокойно, давай не будем пугать девушку, – смотря в глаза Фэн Синя, произнес Се Лянь, на секунду оторвавшись на администраторшу, явно вздрогнувшую от столь резких движений, а от удара тем более. – Простите моего друга, если он доставил вам какие-либо неудобства.
– Не стоит извиняться, я могу понять его состояние, – малость дрожащим голосом ответила девушка, вскоре искреннее улыбнувшись, или улыбка была заучена, а Фэн Синю просто показалось.
Внимательность Се Ляня и некая забота даже к незнакомым людям – одна из составляющих характера, что он заметил в первые месяцы знакомства, и реакция на это в частности от людей была искренняя.
– Все, я спокоен, – на глубоком выдохе заявил он, подняв руки, словно сдается, а значит подобного не произойдет. Этой фразой он врал не только окружающим, но и самому себе.
– В таком случае, раз вы спокойны, то отдам вам папку с бумагами, – вклинился в диалог психиатр, укладывая пластиковую папку и несколько листов с рецептами, что напрягали своим количеством, на стойку. – Если препараты вам не подойдут, то запишитесь на еще один прием, и поменяем на другие.
Оплата сеанса, спуск по лестничному пролету на улицу словно в тумане, а действия были столь автоматические, как, например, дыхание. Фэн Синь мельком помнил «До Свидания» брошенное Се Лянем, но его голос был настолько отдален, будто бы они стояли в разных концах коридора, а не шли плечом к плечу. Ясное сознание вернулось с глотком свежего воздуха и рвущимися в руках рецептах, но он не остановился, а, наоборот, продолжил разрывать их на тысячи кусков, вкладывая все эмоции от гнева, что так долго копился до собственного бессилия с безэмоциональным выражением лица.
Признать диагноз не так сложно в нынешней ситуации, когда он мечется меж двух огней: реально болен или Хули-Цзин существует взаправду? Внутренний конфликт выбивает землю из-под ног, помутняет рассудок, что хочется заорать во весь голос и плевать на других, что они подумают. Признать диагноз не сложно, сложно решиться на лечение, если он шизофреник, как-никак галлюцинация следовала всюду, и жизнь без нее казалась чем-то невозможным, словно с исчезновением Хули-Цзин убьют половину его самого.
– Се Лянь, – окликнул друга Фэн Синь, выкинул в мусорку куски бумаги, чувствуя неподдельное удовлетворение от своих действий, желая выкинуть вместе с ними и весь сегодняшний день.
– Я уже вызываю такси, – на экране протянутого смартфона открыто приложение Didi с уже введенным адресом центра в качестве подтверждения.
– Поехали в бар, мне необходимо напиться, – игнорирует сказанное и показанное собеседником, тем более он еще не заказал, да даже если бы заказал, то всегда можно отменить.
Дату 25 ноября в календаре можно обвести маркером, как напоминание о череде событий, разрушавших его моральное состояние. Чем-то напоминает дженгу, что рухнет, стоит выбрать неправильно, и эта «неправильная деревяшка» вытянута самим Фэн Синем и предложением выпить. Дело не в его отношению к алкоголю, ибо он позволял себе выпить, дабы расслабиться после тяжелого дня, на вечеринках, но никогда, чтоб заглушить терзания внутри. Невыносимо чувствовать колоссальное количество эмоций, которые нельзя объяснить, мыслей с непонятным содержанием, что шли скопом, сливаясь друг с другом. Все походило на пытку, хотя нет, это и была она, однако исполнена не как изначальное значение.
– Поехали, в выходные можно, – без особого энтузиазма сказал Се Лянь. Ожидаемо от непьющего человека, а само согласие списывается на альтруизм. – Правда, я знаю только бар, которым владеет Сань Лан.
– Куда угодно, но к нему я не поеду, – мгновенно возразил, не успев взвесить все плюсы и минусы, ведь в голове любое преимущество можно перечеркнуть чем-то незначительным.
Знакомства с так называемым Сань Ланом не случилось за все разы, когда он забирал Се Ляня из университета, после которых большая часть университета обсуждала его внешний вид. Девушки в основном акцентировали внимание на красном костюме, что, как выяснилось, пошит именитым дизайнером, а парни сохраняли нейтралитет, не говоря и слова, но были и завистники, распускающие слухи о повязке на глазу. Фэн Синь никогда не участвовал в разговорах, связанных с партнером Се Ляня, более того – он их избегал, ибо не любил обсуждения за спиной кого-либо. Не можешь сказать что-то в лицо, то будь добр в таком случае не открывать рот – этим правилом и руководствовался Фэн Синь, говоря о том, что Сань Лан не вызывает доверия, большего сказать не мог, ибо даже парой фраз они не перекидывались, только взглядами. В тот день он и узнал, что те двое много лет знакомы и вдобавок состоят в отношениях, но мнение о внутреннем недоверии осталось.
– Ты же не лично к нему едешь, а с целью выпить, и к тому же, это один из лучших баров в Тайчжоу, – спокойно произнес Се Лянь, убирая руки в карманы. С характеристикой «лучший» не поспоришь, поскольку тот состоит в мишленовском гиде.
– Тем более. Оставлю там всю свою стипендию на одном стакане пива, – он, конечно, преувеличивал насчет стипендии, что весьма не маленькая и к тому же имелся дополнительный доход, поэтому Фэн Синь мог себе позволить бутылку элитного алкоголя, а про стакан пива и говорить не стоит.
– Оплату счета в таком случае беру на себя, – по категоричному тону Се Ляня заметно, что тот порядком устал от уговоров, и это последнее исходящее предложение.
Роль играло не само предложение, а интонация, с которым оно было произнесено, что буквально «или так, или без меня вовсе».
– Ладно, вызывай такси, – буркнул Фэн Синь, смиряясь с своеобразным поражением, и что последнее слово осталось за Се Лянем.
Голова Фэн Синя раскалывалась от давящей боли в совокупности с затрудненным дыханием, однако он сжимал зубы до скрежета, в попытках сохранить самообладание. Плевать где, с кем напиться, если это поможет хоть на минимальное время перетерпеть небольшую неприязнь к Сань Лану, при таких условиях ничего не стоит. Он бы согласился сидеть даже со злейшим врагом, который подсыпал в стакан стрихнин и с некой долей вероятности принял бы этот стакан. Как-никак обмен получаса предсмертной агонии на вечное спокойствие лучше, чем переживать весь сегодняшний спектр ощущений, не зная, когда он закончится и закончится ли вообще. Фэн Синь любил жизнь, никогда не задумываясь о самоубийстве. Даже сейчас его пугало отсутствие хоть каких-то гарантий и собственные мысли, чувства, что за долгие годы решили дать о себе знать в максимальном объеме.
Ожидание такси и половина поездки прошла в дереализации, давая Фэн Синю расслабиться на миг, который быстро перетек вспышку агрессии из-за водителя. Поначалу тот вел себя сдержанно лишь бросая косые взгляды на пассажиров, но даже в них заметно презрение и, почувствовав вседозволенность, в ход пошли фразы наподобие: «придумали себе болезней», «молодежи лишь повод выпить дай».
Одно Фэн Синь стерпел, второе уже не станет.
– Следи за тем, что говоришь, – ему хотелось сказать еще пару слов в адрес мужчины, но рука Се Ляня, лежавшая на плече, сигнализировала закончить.