Грязь

После произошедшего Вита отпросилась домой, сославшись на головокружения и головную боль. Тем же вечером она написала с отцовского телефона Елене Степановне, что уходит на больничный. Елена незамедлительно, если не в ту же секунду, набрала ученицу, чтобы побеседовать лично. Во внезапную вспышку болезни после пропущенных уроков и проваленного экзамена верилось слабо. — Алло, Вита? — раздался знакомый голос из трубки. — Слушаю, — ответила девушка тихо, захлопнув дверь изнутри своей комнаты по привычке. — Во-первых, я знаю, что твой отец в командировке. Во-вторых, можешь злиться на меня сколько влезет, но уж уроки будь добра посещать. У нас был уговор. Закончишь школу — и делай что хочешь. — Мы можем пересмотреть наш уговор? Я хочу перевестись. — Куда? — настороженно переспросила Елена. — Не знаю. В другую школу. В другой город. Куда угодно, где не будет Бастет. И тебя. — Я не спорю, что должна была быть с тобой помягче в тот день. Это мы можем обсудить. А чем тебя обидела Бастет? Формулировка вывела девушку из равновесия. — Вот именно! Что с Бастет? Что за манипуляции? И какое, нахрен, наставничество?! — Вита почти прошипела последнее в трубку, пожалев, что это всего лишь телефонный разговор, где Елена не видит её степени раздражения и отчаяния. Она срывала свое негодование на белом плюшевом мишке, выдергивая из него ворсинки, и снова жалея, что не попросила в шесть лет оружие. Вот уж эта игрушка сейчас точно успокоила бы! — Погоди, — Елена взяла недолгую, но осмысленную паузу, — Ты же хотела подружиться с ней. — С чего ты взяла? — взолновалась Вита, поднимаясь с дивана и направляясь к балкону. Она вытолкнула дверь и приближающийся зимний морозец ударил по нежной коже, — Подожди, я закурю и вернусь. Девушка отложила телефон, не отключая звонок, сунула сигарету себе в зубы и похлопала по карманам кофты, пытаясь найти зажигалку. Затем прошерстила взглядом весь подоконник и поверхность тумбочки. Как назло, вещи пропадают в самый необходимый момент! Хорошо, что в этом доме были предусмотрены спички на такой случай. Когда-то ей пришлось делать дурацкие поделки из деревянных палочек. Спички были весьма бюджетным вариантом. И весьма полезным на сегодняшний день. — Всё, я здесь, — прикурив от заженной деревяшки, она смахнула огонёк и подняла трубку, — Так что там с Бастет? — Ты снова куришь?! — упрекнула её Елена. Глаза Виты вдруг испуганно распахнулись и застыли. Утонув в размышлениях о произошедшем, о Бастет и неудачном сексе в кабинете, она и вовсе забыла о том, что обещала Елене бросить курить и клялась больше никогда не притрагиваться к куреву. — Я один раз, — оправдалась ученица, зажмурившись, — Просто голова болит. Ты же знаешь, мне только никотин помогает в таких болях. — Вита, — сокрушилась Елена, тяжело вздыхая на том конце провода, — Ты бы сказала, что у тебя снова мигрень. Я бы передала тебе таблетки. — Я не пью таблетки, — облегченно выдохнула Вита, — Пройдёт. Так, это, возвращаясь к теме, — к теме, которая была остро интересна только ей, — С чего ты взяла, что я хотела с ней сдружиться? — Наблюдательность. — Ты можешь мне гарантировать, что после школы я больше не увижу тебя? — этот вопрос Елена слышала уже не первый раз. Но этот вопрос был единственным, к которому она относилась с пониманием, терпеливо каждый раз отвечала: — Я сдержу своё слово. Если ты сдержишь своё. — Ты манипулируешь мной. — Ты и сама знаешь, что это эффективно. Не так ли? — Так. Но ты можешь мне ответить честно — почему тебе принципиально важно, чтобы я доучилась именно в этой школе и именно под твоим руководством? Какая тебе разница, где я закончу образование? — Мне принципиально важно иметь непосредственное к этому отношение. Потому что наш уговор — единственное, что заставляет тебя с горем пополам учиться. Если я потеряю контроль над твоей учёбой — ты скатишься на дно и жизнь тебя накроет медным тазом. Мы уже говорили об этом. — А ты могла бы не орать на меня больше? И не унижать при всех? Раз уж такой откровенный диалог. И заставить Бастет больше никогда ко мне не подходить. — Это ваше личное. Разбирайтесь сами. Она одна из лучших и я поставила её к тебе не только для того, чтоб тебе жилось интереснее, тебе оценки подтянуть нужно. И к экзаменам готовиться. Над остальным я подумаю. — Я не буду ничего сдавать, кроме литературы. Я уже говорила. И это в наш уговор не входило, — Вита сделала последнюю затяжку и потушила бычок в крышке. — Мне позвонить отцу и сказать, в какой такой школьной поездке ты находилась в прошлом году? Сказать, с кем его дочурка… — Ты подорвёшь нас обеих, — перебила её ученица, проговаривая слова сквозь зубы и пытаясь возвать врагиню к разуму и хоть какой-нибудь оставшейся в её бесчеловечном существе совести. — Только мне, в отличие от тебя, нечего терять. Подумай об этом. — Я могу хотя бы неделю побыть на больничном? — Можешь завтра не прийти на мои уроки и явиться сразу к третьему. Разговор окончен. Сторговаться не удалось. И эта история повторялась изо дня в день. Елена строила свои игры из манипуляций и шантажа, Вита неумело в силу возраста подхватывала правила игры на ходу и периодически училась бороться с проигрышем. Давалось это нелегко. Учитывая, что в последнее время только проигрывать и приходилось — уж очень нелегко. Пока что, ей было страшно думать о том, какой будет жизнь после. Без Елены. Без Бастет. Без «ты ничего не сдашь» и без «в последний раз тебя уговариваю и бегаю за тобой». Нехотя, девушка признавалась себе в том, что жертвенное положение имело вторичную выгоду. Аутоагрессию в себе можно было прогрессировать хоть во имя, хоть вопреки. И бухло, и вспышки ярости, и курево, и нездоровые влечения можно было списать на внешние обстоятельства. И не брать за них никакую ответственность. И всё это казалось ей кристально ясным. Непонятным оставалось одно — как реагировать на случившееся? Что если Бастет расскажет всем о том, что произошло? Или о чём-нибудь похуже. Стоит ли придумывать алиби? Вторую версию? Опровергнуть? Игнорировать? Что сказать Юле о споре? Знает ли Елена? Вопросы разрывали её голову и от неразрешимости становились всё громче и громче. Телефон давно разрядился и отключился на холоде. Сама она и не заметила, как покрылась гусиной кожей от долгого нахождения на балконе в «домашнем», как дрожала в уголке, докуривая n-ую сигарету и как буквально загоняла себя в тупик. Потеряв счёт времени и смирившись с проигрышем окончательно, она выкинула последнюю сигарету в окно и легла спать. Заряжать устройство она, естественно, не стала. Решила, что если будет что-то очень срочное — сработает второй отцовский телефон. Если школьное золотое время расценивалось, как невинная детская игра перед настоящей серьезной и взрослой — то стоит набраться сил. И раз уж процесс больше не приносит удовольствия — она сделает всё, чтобы выиграть. Мысль словно выстрелила в голову и пробудила нечто животное. «Я выиграю» — горячо произнесла Вита в своей голове, нырнув с головой в одеяло. Она впервые была так уверена в том, что может что-то изменить. Впервые так остро и страстно её девочкой слабой и уязвимой части захотелось победы. Над кем-то. Над собой. Над бесконтрольным слепым пятном её жизни, где она не значила ничего. Всё должно быть иначе. И с этих пор — обязательно будет.