Грязь

— Ты можешь мне объяснить, что с тобой происходит? — Бастет безошибочно определила точное расположение убежища одноклассницы. Весь кабинет был в дыму. Наверное, сегодня занятий здесь не будет, раз историка нет, а Вита позволила себе такую роскошь. К счастью ученицы, Сергей Викторович не разрешал сюда никому заходить. Никому, кроме неё, разумеется. — Не могу, — делая глубокую затяжку, ответила она и тут же раскашлялась, отнимая кисть с раскуренной сигаретой подальше от лица. — Аккуратнее, — посоветовала Бастет, садясь рядом на парту. Она отобрала у одноклассницы сигарету, выискивая взглядом что-то похожее на пепельницу. — Ты из-за меня уроки прогуливаешь? — протянула ей грязную керамическую чашу с окурками, Вита, даже не пытаясь оспорить. — Из-за тебя, — потушила сигарету Бастет, — Но не думай, что не будешь за это наказана. И всё-таки, — откладывая пепельницу в сторону, она подсела ещё ближе, опираясь ботиночками о край стула спереди, — Есть что-то, о чем я должна знать? — Ты и так всё знаешь, — по ее раздражению в голосе, Бастет пыталась понять, что конкретно услышала девушка несколькими минутами ранее, и слышала ли что-то вообще. — Знаю, — не договаривая, в чём конкретно, призналась Бастет, — Конечно, я удивлена, что всё не наоборот… — Ты так в себе уверена? — окатила её холодным взглядом Вита, прищурив глазки, подведенные чёрным. От чего той сразу стало понятно, что «всё-таки подслушала». — А тебя это обижает? — Мне всё равно. — Мне уйти? Вита перевела взгляд на её руки, подмечая аккуратно постриженные под корень ногти, затем обратила внимание на её помаду, персикового цвета, которую издалека и вовсе не замечала. — Что ты ей ответила? — спросила она то ли с опаской, то ли с надеждой. Потому что соседка выглядела напряжённой. — Ответила, что ты проиграла, — полушепотом ответила та, не нарушая расстояния и почти не двигаясь. — Докажи, — кинула Вита дерзкое, не осмеливаясь двинуться навстречу первой. — Что ты хочешь в качестве доказательства? — Не знаю, а что ты сделала с ней? — её глаза ревниво сверкнули. Почему-то этот вопрос расщедрил соседку на полуухмылку. — Если я всё правильно понимаю — то тебе не понравится мой ответ. — Ясно, — поникла Вита, отстраняясь от любимого парфюма и вынимая из пачки новую сигарету, стараясь делать вид, что ничего только что не произошло. И что всё это игра. И что ей действительно всё равно. Не выдержав, Бастет опустилась на ноги и, практически ударив по запястью, выкинула сигарету из ее рук. Пока ученица пыталась понять, что только что случилось, Бастет, не упуская возможности, в своей кошачьей манере наклонилась к ее плечу и прошептала очень вкрадчиво: — Закрой изнутри дверь и сядь на место. Не отвечай ничего. Кивни, если всё поняла. Вита сделала глубокий вдох и очень судорожный выдох. Затем посмотрела в любимые и строгие глаза напротив, и стараясь не думать ни о чём, в полной тишине встала со своего места, прошлась до двери на ватных ногах и выполнила просьбу. Вернувшись на парту, она так и не произнесла ни звука, полностью доверившись Бастет, которая с удовлетворением кивнула, и положила ладонь на колено, от чего девушка вздрогнула. — Ты должна запомнить, что в этом конкретном исключительном случае «нет» значит «нет», — она провела кончиками пальцев по сетке капроновых чёрных колготок и заставила развести ноги, вставая между ними, — Если ты прямо сейчас скажешь «нет», я развернусь и уйду. Вита промолчала. Её дыхание заметно участилось. Она неотрывно смотрела на любимые черты и очень старательно изучала каждую новую деталь в той, за кем следила пристально больше года. Как можно было не уловить такую решительность, раскованность и сексуальность, которые скрывались под пафосной и лёгкой усмешкой выпускницы? Приняв это молчание за согласие, Бастет потянулась за поцелуем и коснувшись губами, сразу же протолкнула свой язык, проводя им по небу и клыкам. Вита, напрочь забыв как дышать, позволяла происходить этому вопреки тому, что сознание кричало и умоляло остановиться, будто бы чувствуя что-то опасное. Спортсменка почувствовала, что ученица сдалась, когда та совсем обмякла и обхватила её шею своими тоненькими пальцами. Не разрывая поцелуя, она просунула руки под худи и нашарила замок от бюстгальтера, высвобождая грудь от плена вещицы. Девушке стало немного неудобно сидеть в таком положении и она подалась вперёд, чтобы опереться ногами о пол. Бастет, помогая ей одной рукой слегка привстать, притянула её к себе и, пользуясь случаем, слегка царапнула кожу на бедре под юбкой. Она попыталась спустить колготки, но не удалось. Вита не позволяла этого сделать. Хотя и не произносила отвергающего «нет». Разум заполонила густая дымка. Соображать в такой обстановке не представлялось возможным. Моментами малышке казалось, что всё это сон и она вот-вот проснётся. — Вита, я порву их, — обожгла дыханием её ухо, — Либо не сопротивляйся, либо скажи «нет» и я уйду. — Не надо, не уходи, — прошептала она, закусив губу, вибрирующую от недавнего поцелуя, — Я просто…не хочу так. — Мне не нравится по-другому, — сочувственно произнесла Бастет, чмокнув её в губы. Она положила ладони на ее разведённые коленки и слегка отстранилась, чтобы дать ещё немного времени принять решение и ей, и себе. — А я тебе нравлюсь? — Вита, — она со вздохом подняла ее запястье и поднесла к своим губам, принимаясь целовать бледную тонкую кожу медленными и осторожными прикосновениями, — Ты мне симпатична, как девушка. Но я ни с кем не вступаю в отношения. Понимаешь меня? — Значит, не нравлюсь? — неохотно вынимая свою руку, расстроилась Вита. Осознание того, что проиграла она ей окончательно и бесповоротно дошло только сейчас. — Не говори глупостей, — уклонилась Бастет, целуя её подушечки пальцев и сжимая второй рукой личико, — С тобой нельзя обращаться так, как мне это нужно. — Ты уже пообещала, что я буду наказана. Не сдержишь слова? — шуточным тоном спросила Вита, будучи неуверенной в том, что всё это взаправду, и что спортсменка не рассмеется над ней в следующую секунду. Вместо ответа Бастет прильнула к ее губам и растворилась в поцелуе. Сама не понимая, зачем это творит, она прижала её к стене очень плотно и прислонилась своим ремнём к промежности. Вита инстинктивно свела коленки и этим самым подвинула её к себе ещё ближе. От беззащитности вскружило голову. — Нет, хочу, чтобы ты встала и повернулась ко мне спиной, — весело озвучила спортсменка ей на ушко. И та, в свою очередь, послушно встала. После чего, одним толчком была прижала к стене. Бастет обхватила её в объятия сзади, одной рукой сжимая грудь, а второй протискиваясь между разгоряченным телом и тканью трусов, минуя резинку и от юбки, и от колготок. Почувствовав холодные пальцы чувствительной кожей, Вита стиснула зубы. Вскоре пальцы задвигались очень быстро и настойчиво, поглаживая только внешнюю часть промежности. От сильного трения, внизу живота потянуло. Почему-то возбуждение окутывало её волнами, а не разгоралось сразу, как это обычно случалось при мастурбации. Бастет чувствовала, как девушка дрожит в её руках, как срывается её дыхание и как подкашиваются её ноги от каждого более сильного давления. Это доставляло некоторое удовольствие. Бастет замедлила движения и протолкнула руку ещё дальше, чтобы войти внутрь, ощутив, что смазки и так достаточно. Принцесса запаниковала. Ласка, которую дарили руки, затуманила разум настолько, что вылетело из головы не только стоп-слово, но и все остальные слова, которые девушка когда-либо знала. Однако спортсменка не уговаривала её, а очень настойчиво массировала чувствительную и распухшую точку, кусая шею каждый раз, когда та приподнимала голову и закатывала глаза от удовольствия, выдыхая хриплые стоны. Она терпеливо ждала, когда та доверится и позволит совершить полноценный акт, потому что довольствоваться меньшим не намеревалась. От поцелуев в шею, укусов и долгих прелюдий, Вита расслабилась и сжала руки, лежащие на стене, в кулаки, дав понять затаенным дыханием, что готова. Бастет провела кончиком языка вдоль ее шеи, прикусила мочку уха и поймав момент, ввела оба пальца внутрь, почувствовав, как стеночки вокруг резко сжались. Пленница сквозь зубы втянула воздух и задержала дыхание. Жгучая боль немного отрезвила, но не привела в чувства окончательно. — Я знала, что с тобой можно договориться, — поцеловав ее в висок, похвалила Бастет и протолкнула силой пальцы ещё глубже, от чего та вскрикнула и схватила рефлекторно за руку. — Больно? — без какой-либо заботы поинтересовалась Бастет, ухмыльнувшись пьяно. — Больно, — отзеркалила Вита с некоторой злостью, окончательно протрезвев. Она заставила её убрать руки и снова прерывисто задышала, словно собиралась вот-вот расплакаться. Бастет это понимала. И её это очень бесило. Истерик сегодня и так было достаточно. Тем более, эта малышка сама напросилась. — Так мне уйти? — она развернула её к себе, грубо толкнула спиной к стене и подцепила пальцами подбородок, заставив посмотреть прямо в глаза. Словно собиралась отвесить пощёчину в добавок, но ждала оправдания. — Уходи, — проговорила Вита твёрдо, не веря, что способна её прогнать. И не веря, что та действительно уйдет. Бастет без промедления схватила свой рюкзак и быстрыми шагами направилась к выходу. Дернув ручку, она вспомнила, что дверь заперта. Ключ был у Виты. Ей пришлось дождаться, когда та наденет обратно свой бюстгальтер, поправит дрожащими руками юбку, спрячет в шкаф пепельницу и выкинет в урну выброшенную сигарету. К счастью, обе понимали, что улик остаться не должно даже при условии, что сюда всё равно никто не зайдёт, поэтому ожидание выбесило её не так сильно, как поведение капризной девицы, которая всем свои видом показывала, как сильно её задели и обидели. Вита отперла дверь и выпустила одноклассницу. Она обнаружила себя совершенно обезоруженной и опустошенной, потому что позволила собой воспользоваться. И позволила ей уйти. Высокая фигура удалялась от неё, не оборачиваясь и не прощаясь. Хорошо это или плохо, оставалось только гадать. Как и о том, что та на самом деле чувствовала в момент ухода. И о том, где проходила тонкая грань между «я не позволю так с тобой обращаться» и откровенной жестокостью. «Если бы она попрощалась — это означало бы, что она меня бросила. С другой стороны, она всё равно меня бросила. И, кажется, я впервые её так сильно люблю и ненавижу».