Грязь

Аптечка в мед.части оказалась совсем скудной. В большой, на первый взгляд, коробке Бастет сумела найти только большой рулон ваты и растворы. Может быть, остальное и пряталось в других местах, но искать не было ни смысла, ни времена. Подумав, что и этого будет достаточно, она взяла кусок ваты и щедро смочила в растворе. Вита, усаженная на кушетку, покорно ждала и разговора, и жгучей боли от жидкости в баночках. Хотелось хотя бы в этот раз выглядеть стойко. — Здесь безопасно, рассказывай, — потребовала одноклассница, прикладывая смоченную вату к царапинам. Она ожидала, что будут истерики и нытье, поэтому предусмотрительно примерила невозмутимое выражение лица, но её ожидания не оправдались. Девушка сидела очень спокойно и тихо, изредка морщилась и ещё реже сжимала челюсти, если терпеть было совсем невыносимо. Через пару мгновений и несколько манипуляций, Бастет удовлетворено угукнула и отложила растворы в сторону. Где-то в глубине души ей, конечно, хотелось услышать хотя бы вежливое «спасибо», но одноклассница теперь вдумчиво и отстраненно оглядывала пол своими потускневшими карими глазами. Благодарностью от неё не веяло. Но исключая эти формальности, спортсменка обрадовалась, что ран оказалось не так уж и много. И царапины были не глубокие. Обошлось без стекла и острых предметов. Видимо, из острого выпустили только клыки и когти. Она понимала, что радоваться на деле было нечему, но припоминая все пришлые случаи побоев, результат этого оказался хотя бы не смертельным. Однако, ещё никогда ей так сильно не хотелось кого-то разорвать в клочья. Никогда прежде она не испытывала такое желание отомстить за своего человека. «За своего». А могла ли она считать её своей? — Я понимаю, что ты настроена молчать. Но твоё молчание я не приму. Тебе придётся, — она осторожно положила свою ладонь ей на колено и рефлекторно погладила, чем нечаянно вызвала ещё большее смятение. Ученица так растерялась, что даже не успела ничего сказать, только воздуха набрала в лёгкие. — Эмм...э...я случайно, извини, — одёрнула себя Бастет, быстро сообразив, в чём дело. — Я думала, что вы встречаетесь, — прочистив горло, очнулась девушка, расстроенно цепляясь вниманием за сжатую в кулак руку, которая только что была на её колене. — Это ты про кого? — удивилась та. — Про Юлю. — Я тебе уже говорила, что ты слишком много думаешь, и не о том, — по-доброму усмехнулась одноклассница, поправляя волосы ревнивице. Под ярким белым свечением можно было рассмотреть её заплаканное личико и царапины детальнее. И что-то в общей картине, очень цепляло. Бастет почувствовала что-то похожее на возбуждение и отвращение к самой себе одновременно. — А ты никогда не отвечаешь прямо. Загадками со мной разговариваешь. Почему просто не сказать, как есть? Я не обижусь, — слукавила Вита, пожав плечами, — Если вы в отношениях, пусть так. Это ваше дело. Только меня не надо трогать. Иначе я подумаю, что ты пытаешься нас рассорить таким образом, чтобы я не лезла в ваши отношения. Но мне это неинтересно. Просто скажи, как есть! — Вот за это я и люблю женщин. Вы, пиздец, какие сложные, — улыбка с её лица так и не сходила. Она отошла подальше к окну и чтобы занять чем-то руки, без особого интереса повыдвигала ящики в столе. — Это комплимент или обвинение? Задвинув ящик обратно громче обычно, Бастет села на стул, облизнула губы и вытянула руки со скрещенными пальцами на стол. Из-под рукава блузки выглянули её сенсорные часы, на которые сыпались уведомления и от которых экран то и дело вибрировал и подсвечивался. Одноклассница не могла не обратить на это внимание. Если бы они были в отношениях, она бы точно спросила, кто так яростно написывает. Но в данном положении, спрашивать подобное было неуместно. Тем более, чувствовала, что разговор набирает обороты не в самом положительном ключе. — Ты сейчас разговариваешь со мной так, будто мы разведёнки и в прошлом тридцать лет в браке. «Так не говори»/«так не делай». Я уже говорила и повторюсь ещё раз, что оправдываться перед тобой я не буду и идти у тебя на поводу тоже! — Я прошу говорить со мной честно. Прошу всего лишь того же, что и ты. — У тебя нет прав ничего у меня требовать. А вот у меня как раз есть… Вита медленно перекатила голову в сторону подушки, резко схватила её и кинула в сторону Бастет. Но та вовремя успела увернуться. — Ты охренела?! — подняв свою голову, выругалась спортсменка, поднимаясь со своего места и направляясь в сторону одноклассницы большими шагами. — Не подходи ко мне! — крикнула Вита, забравшись на кушетку с ногами и прислонившись к стене, — Я закричу! — Кричи, — наклонилась к ней хищница, выставив руку, — Только оформимся перед этим официально, ладно? Охранника попросим записи с камер предоставить. Колонку в мед.журнале заполним. Не проблема же? — Не надо, — расстроено сдалась Вита, и её тело охватил лёгкий тремор, — Меня исключат. — Почему? — не меняя положения и тона, потребовала Бастет. — Потому что я должна денег тем девочкам. Очень много. Потому что я часто и надолго остаюсь дома одна, мой папа всё время в командировках. Меня исключат и за воровство, и за…и за другие вещи. И могут позвонить в органы опеки, мне ещё семнадцать, — глаза непроизвольно наполнились слезами. Веки, уже привыкшие к соли, отяжелели и сомкнулись. Однокласснице, устроившей всё это, вдруг стало неловко. Она сделала шаг в сторону и взяла её за руку, крепко стиснув в своей. — Давай так, — вздохнула Бастет чувствуя, что до конца так и не сможет успокоиться и взять себя в руки, — Деньги я найду, а твоей «опекой» стану я. Ты извинишься перед Еленой Степановной и скажешь, что согласна на моё наставничество, и постараешься не нарушать больше правил. Елена знает, я так понимаю? Вместо ответа ученица кивнула головой. Казалось, что слёз больше не осталось, потому что помимо отяжелевших и припухших век, она ощутила какое-то несвоевременное и несвойственное ей спокойствие. — Бастет, я не возьму деньги. На всё остальное согласна. Я сама разберусь с долгами, мне и так стыдно за… всё это. — Я уже насмотрелась на то, как ты разбираешься. Считай, что я нарушила свои принципы и взяла тебя в жёны. Теперь у нас семейный бюджет. Мы обе в долгах, идёт? — усмехнувшись над своими же словами, хищница взяла её вторую руку и встала прямо перед ней, перейдя на шёпот, — А с теми девочками — решим вопрос иначе. Потому что они посмели тронуть моё. А такое я не прощаю. Вита, чувствуя тепло на своих ладошках и горячий льющийся по венам укол эйфории, потеряла дар речи. А Деймс, в свою очередь, так и стояла перед ней, опьянённая коктейлем из чувства мести, адреналина и нежности к этой беззащитной и чертовски красивой принцессе.