« Злодеями не рождаются, ими становятся. Окунувшись в глубокое прошлое, скорее всего, ты сможешь найти настоящую причину зла. »
गौतमं प्रति माराय स्वीकारः
12 лет назад.
Признать свою собственную ошибку подобно подхалимничеству к тем людям, чьи личности способны сильно раздражать внутреннюю часть твоего тела. Ту самую до которой невозможно достать, дабы облегчить неприятный зуд и остаётся лишь опустить измученный взгляд к полу, к чужим отполированным туфлям и повиноваться. Повиноваться с трепетом, с охрипшим голосом пока по твоим вздутым вискам стекает солёная линия пота, сливаясь с сальной кожей в танец разбитых надежд. Признавая вину ты перестаешь быть человеком, отдельной личностью, существом разумным и умеющим излагать сложные предложения. Отныне ты не больше чем бездомная псина и каждая гиена в одеждах чуть дороже твоих будет относится к тебе подобающе.
Ханнэке Хэссэ появился на свет со статусом ниже собаки, а потому прекрасно знал все негласные законы человечества на собственной шкуре. Человек неправый становится уступчивым, в нынешних реалиях отступать нельзя ни на шаг. Выживают авангарды, а задние линии подохнут от голода в тени тех кто шёл по головам. С трудом дожив до 15 лет юный Хэссэ решил не повторять ошибок глупой матери, его не влекла мысль оставаться на одном месте. Вечная тревожность и навязчивые мысли уничтожали юное сознание и единственным выходом из падения в бездну отчаяния стал переезд. Смена обстановки, новая жизнь и все с чистого листа - звучит как прекрасный план. Есть столько земель, что примут юного мальчика с распрастертыми объятиями и нужно лишь начать свой путь, сделать первый шаг. Ханнэке потратил целый год, чтобы накопить достаточно денег для переезда и вот проехав уже бесчисленное количество земель его взору предстал Оникс. Если бы была возможность огласить главу Оникса перед Шакрой в божественном суде души, то ветви зелёного винограда, расстилающиеся по древним расколотым стенам обрели пульсацию настолько сильную и подобную человеческому сердцебиению , что взорвались бы, а в сознании Шакры отобразились тысячи грешных поступков за спиной одной людской жизни, чей вес перекроет кровавый след целого войска захватчиков - таковой личностью являлся владыка Урасуль. Избалованная триада купался в роскоши и обожал баловать своих людей за верность и послушание. Они терпят его странные предпочтения в любви, а взамен получают мирную жизнь с присутствием необычных дополнений. Земли Оникса можно описать, как долину, освещённую шафрановым солнцем. Здесь также соблюдаются три негласных правила: 1. Почитать владыку, ибо тот является воплощением божеств в человеческом мире, что на самом деле полная чушь, но говорить об этом также не следует, если хотите оставить свою голову на плечах. 2. Все решения владыки правильны и не поддаются оспорению. За непослушание последует страшная кара, что коснётся не только тебя, но и весь твой следующий род. Как то один военачальник посмел отказать Урасулю в желании овладеть его дочерью, а тот в наказание отрезал ему мужское достоинство и назначил евнухом. Дочь, кстати, по итогу все равно попала в ложе владыки. Бесполезная жертва со смехотворными последствиями. 3. Даже если поведение владыки кажется вам неподобающим, то не смейте говорить об этом. Умей молчать, игнорировать, подстраиваться и тогда сможете прожить долгую и счастливую жизнь. Люди здесь живут, словно породистые крысы, где слово крыса явно доминирует над породой. Переносчики чумы и болезней, загнанные в тёмный угол страхом быть убитыми. Намного легче жить в сырой темнице, скованными по ногам и рукам, нежели противиться, бороться за собственные принципы. Жаждущие помощи из вне, но не готовые сделать что либо сами. Потрясающая позиция жертвы вечного ожидания. Таким был Оникс - земля высоких растительных скал, где закон подобен нерушимому камню. Это могло звучать неплохо, если бы правитель не извратил правила Сансары под собственные прихоти. Мирным жителям остаётся лишь ставить на его скорую смерть от СПИДа или чего хуже и слепо надеяться, что следующий наследник не будет столь отвратительным ублюдком. Красавицы со всех концов Оникса боятся показать свой лик, скрываются черными платками, перевязками, уродуют себя грязью и неуклюжим макияжем. В обиходе особенно популярны мерзкие запахи,от них Урасуль бежит как от огня. Люди боятся воспитать девочек, некоторые избавляются от них ещё в младенчестве, дабы не обрекать себя на жестокий рок судьбы. Другие же оставляют на лицах дочерей уродливые шрамы. Владыка имеет страсть забирать в гарем несовершеннолетних девушек и хотя в других землях уже давно приняли закон о запрете совращении малолетних, но только не в Ониксе. Девочкам запрещено выезжать отсюда пока им не исполнится 18. После совершеннолетия те перестают привлекать владыку, а потому их судьба его больше не интересует и те получают свободу. Из гарема девицы выходят пустыми, без капли грошей за спиной. Проблема педофилии волновала лишь половину жителей, другие смотрели на это, как на обыкновенную плату за хорошую жизнь. Им всего то нужно не обращать на это внимание, ведь если так поступить, то Оникс кажется прекрасным местом для жизни и хорошей старости. Люди имеют потрясающее свойство подстраиваться под любые неудобства и со временем находить хорошее даже в абсолютной мерзости. — Покажите сумки. — городская стража у главных врат тщательно проверяла каждого приезжего на наличие опасных предметов. Ханнэке молча раскрыл сумку и показал внутреннее содержимое. Бояться нечего, ни наркотиков, ни каких либо нелегальных предметов у него в наличии нет. Мужчина в нефритовых доспехах в спешке оглядел карманы. Около них другой стражник осматривал вещи уродливой женщины средних лет, а за ними стояла цепочка людей, что спокойно ждали своей очереди на проверку - их было не много, в общем, человек 10. — Пневма есть? Наркотики? Другие опасные предметы из за которых мы посадим вас в тюрьму на сто миллионов лет? — Нет. — Точно? — Говорю же, нет. Охраник с недоброжелательным видом оглядел мальчишку с ног до головы, останавливая взгляд на белых локонах. Обычно такой взор падает на проституток перед покупкой — полный отвращения в перемешку с неуважением и желанием. Тут нет места похоти, наоборот, чистокровная ненависть. Мужчина достал колокольчик гханта и ударил по нему нефритовый молоточком от чего по пространству раздался мелодичный звук. Таким образом военные могут узнать носителей пневм - сие устройство позволяет чувствовать присутствие любой не человеческой энергии. Колокольчики Гханта выдаются лишь городским стражникам и некоторым войнам в тех миссиях, где они пригодятся. Использование их в повседневной жизни и без разрешения верхушки может караться походу на эшафот. Ханнэке не знает другого способа распознать пневму, но готов поставить свою жизнь на то, что он есть, но о нём умалчивают. — Проходите. Добро пожаловать в Оникс. — поняв, что мальчишка не представляет угрозы, стражник пропустил его внутрь. Ханнэке в облегчением вздохнул, он не был преступником, но легко мог поверить в обратное при сильном давлении. Подобная проверка встречается не часто, даже в Опале её нет. Носителей пневм также впускают в Оникс, но перед этим отправляют в специальный отдел на рассмотрение безопасности. Пневмы бывают разные, никто не хочет рисковать жизнями. — Будь аккуратнее, белобрысых редко встретишь в наших землях. Понравишься владыке, станешь его шлюхой в гареме пока 18 не стукнет. — охранник захрипел, кажется он пытался посмеяться, но получилось неудачно. — С чего вы взяли, что я несовершеннолетний? — У меня нюх на свежее мясо. На этом их беседа подошла к концу, мальчишка в спешке удалился в глубь города. Оникс окружен гигантской нефритовой стеной и в самой архитектуре доминирует нефрит, нежели другие минералы. Когда то он даже назывался Нефритом, но последние поколения владык сменили название и при этом не перестали использовать зелёный камень, как основной. Странное решение, но никто не собирался объяснять его мотивы. — Все такое зелёное. — Ханнэке не любил зелёный цвет, он всегда ассоциировался с чем то неприятным и вонючим. Женщина - соседка, что какое то время занималась его воспитанием после смерти Лючии обставляла весь дом стеклянными фигурками лягушек. У каждой было своё собственное имя и юному мальчику приходилось день и ночь запоминать их. Тётка постоянно лезла со своими доставучими вопросами — ,, А как имя этой чернопятнистой малышки, а помнишь как зовут озерную? " Жуть. Улица, точь в точь, напоминала белый базар, но только в нефритовой архитектурой и с более простым людом. Богатые тут носят золотые наряды и дорогие драгоценности. Особенно ценятся украшения из оникса, их тут могут позволить лишь богатейшие из богатейших. Много попрошаек, детей, старух, влюблённых - все сорта общества встречаются на торговой улице и это никто никогда не изменит. Ханнэке Хэссэ знал куда едет, а потому изначально подготовил десятки украшений с присутствием оникса. В Опале он не в ходу, но здесь его можно продать за хорошие деньги. До вечера подзаработать пару десятков монет, а после поискать ночлег. По пути он уже приметил неплохой гостевой дом с большими мансардными окнами. Ханнэке досталась палатка в отделе бижутерии. Достав из сумки все украшения и разложив их на витрины Ханнэке глубоко вздохнул и начал делать то, что умеет лучше всего: — Первоклассная бижутерия из самого Опала, серьги и бусы из оникса, подходите! — голос Ханнэке только ломался, а потому звучал, как хрип болеющего подростка. Люди тут же обратили внимание на юношу, утверждающего, что его товар привезён из столицы богатства. Проверять слова на ложь никто не собирался, бледная кожа, голубые глаза, прозрачные ресницы и белоснежные волосы сами по себе выдавали в нём коренного жителя Опала. Местным нравилась экзотика, а потому они с радостью столпились у новой лавки и с интересом рассматривали украшения. Ближайшие продавцы с завистью оглядывали новенького, конкуренция и так большая, а тут ещё и оборзевшее отродье из Опала. Повсюду местные закупали бумажных воздушных змеев, благовония и священные статуи Хотэя. Хоть его в основном и почитают в Опале, но каждый первый желает урвать фигурку и получить благословение от Бога богатства, а потому его популярность расходится по всем 12 мировым землям. Местные девушки с пышной грудью и красивыми лицами закупают молитвы на любовь. Многие из них говорят о сыновьях Владыки Урасуля: — Если выходить замуж, то за Интэя, переспала бы я с Корсэем, а убила бы третьего. — Почему третьего? — Так он самый младший, а значит даже на престол Владыки рассчитывать не может. И ко всему этому о нём ничего не известно , вдруг уродец, а про Интэя и Корсэя все видно и слышно - красавцы с телами воинов и лицами богов. — А если он красавчик? — Красавчика не стали бы прятать от народа. Наверняка владыка попросту стесняется своего младшенького потому что на фоне старших он похож на мартышку. Небось родился с отклонениями или ещё чего похуже. Эти девушки уже минут десять стоят около лавки Ханнэке и ничего не смотрят, а лишь болтают без продоху. — Прекрасные дамы, послушайте, извиняюсь,что влезаю в вашу беседу,но если вас интересуют любовные дела. — Ханнэке указал пальцем на парные кольца с розовыми камнем по центру на каждом. — Розовый кварц дарит носителю любовь, сравнимую с божественной. Возьмите их и протяните в свою жизнь любовь самых красивых юношей Оникса. Девушки не долго думали и купили по паре каждая, запудрить им мозг было легче лёгкого. Товар уходил также быстро как свежая выпечка. Богатые вельможи в золотых шелках с большим энтузиазмом приобретали себе несколько новых безделушек. Камни оникса не часто здесь встретишь, а потому такую редкую возможность никто не хотел пропускать мимо. К тому же обаяние продавца и его первоклассные знания о своём деле подкупали. Ханнэке не любил людей, не любил общаться, не любил строить из себя послушную сучку и чуть ли не лизать чужие богатые задницы, но деньги никогда не доставались ему простым желанием. Так прошло несколько часов прежде чем товар полностью не исчез с витрины юного Хэссэ. Тот с облегчением оглядывал пустоту подле себя, продажи сегодня отличные и наконец то можно избавиться от лишнего груза в виде десятков украшений. Мальчик с удовольствием считал полученные деньги, для Опала сумма небольшая, но здесь это целое состояние. За все 15 лет жизни лучшим решением Ханнэке стало изучение и углубление ювелирного ремесла. Он с благодарностью вспоминает ту безымянную женщину, что когда то давным давно подарила ему цветы ханнэке и тем самым дала ему два напутствия - будущее имя и вдохновение на будущую профессию. Резко по всей территорию прошёлся поток сильного ветра, неся золотые частицы, в результате чего несколько банкнот в руках мальчика полетели на землю. Ханнеке немедленно собрался их подобрать, но атмосферу накатил странный звук, источник которого исходил сверху. Он был еще более поражен, увидев сотни звезд, тихо падающих с неба, словно божественный дождь. Сие зрелище завораживало, но люди вокруг не отвлекались от своих забот, будто для них это в порядке вещей. Наконец Ханнеке поднял глаза к небу и стал свидетелем чего-то примечательного: десятков изумрудно-зеленых птиц, неистово летающих над Ониксом. Присмотревшись к ним, заметил, что они полностью состоят из нефрита. Птицы кружили вокруг и пока их крылья трепетали, с них мягко осыпались золотые частицы, исчезающие в тот момент, когда касались какой-либо поверхности. Продавцы, заметив сияние, стали потихоньку собирать прилавки. — Простите, можете рассказать, что это? — в спешке спросил Ханнэке у продавца по соседству, что уже был готов покидать базар. — Нефритовые фениксы, они появляются в конце дня и обозначают, что рабочий день подошёл к концу. — продавец сразу не взлюбил мальчишку, но лишь потому что воспринимал здесь каждого как конкурента и не более. Ответить на такой простой вопрос не проблема. — Их создаёт владыка Урасуль с помощью своего искусства. Наши местные часы. — Ого. — восхищённо проговорил мальчик, продолжая наблюдать за полётом птиц. Их нефритовые крылья переливались от света заката. За свою недолгую жизнь Ханнэке никогда не выезжал за границы Опала, о подобном он никогда не слышал. — Урасуль и не такое может, раз в год на свой день рождения он создаёт первоклассное шоу. В прошлом году были танцы сотни нефритовых журавлей, в этом году обещают опять что то новенькое. — последнее, что сказал продавец прежде чем уйти. Фениксы, закончив оповещение, рассыпались на миллион нефритовых осколков , а те в свою очередь вальяжно опускались не землю. Не смотря на красоту увиденного Ханнэке терпеть не мог местного правителя. Он хорошо наслышан о совращении юных девушек. Красота искусства никак не оправдает совершенных тобой преступлений. По прошествии некоторого времени базар опустел, и люди стали возвращаться домой. Ханнэке, завершив свои дела, уже готов был уходить, но в углублении улицы заметил одиноко бродящего ребенка. Мальчик, видимо, не старше пяти лет, был в оборванной и испачканной одежде, его щеки были покрыты слезами. Никто из окружающих не обращал на него внимания, и он молча шел вдоль улицы своими маленькими ножками, опустив голову и слегка косо шагая. Он выглядел как бездомный малыш, но, возможно, стоило выяснить, что случилось с его родителями. Ханнэке медленно подошел к мальчику. — Малыш, ты в порядке? — спросил он. Мальчик продолжал молчать, словно заплаканный кот. Его короткие пальчики перебирали грязный подол длинного рукава. Темные волосы были в распоряжении ветра, и казалось, что он потерялся или отбился от старших. — Где твои родители? — аккуратно спросил Ханнэке, смотря на мальчика с долей сострадания — Давай я отведу тебя к ним. Но мальчик продолжал молчать, его глаза наполнились слезами, а щеки покраснели так, что казались багровыми пятнами. Ханнэке отчаянно вздохнул, он не был особо терпим к детям, казалось, что те говорят на другом совершенно неизвестном человечеству языке. Он раздражался от идеи беседы в которой нельзя было выиграть. Дети казались ему слишком глупыми, и это еще больше раздражало. Он оглядел окрестности вокруг, надеясь увидеть встревоженных взрослых, ищущих мальчика, но их не было. Может быть, действительно сирота? — Малыш, можешь показать, где твой дом?Просто покажи пальчиком в нужном направлении, и я помогу тебе добраться. Малыш, только что появившийся на свет, ещё не знает, как запоминать путь домой, и надежда на то, что он сможет сам найти дорогу, исчезла, как и надежда на встречу с родителями. В отличие от кошки, которая может уйти на несколько дней и вернуться, как ни в чем не бывало, ребенок остался на месте, тихо плача. Это удивило Ханнэке. Обычно мелкие плачут громко и истошно, будто воют химеры, но этот малыш плакал тихо, почти бесшумно, лишь иногда шмыгая носом. — Ох, что же мне делать с тобой. — первая мысль в голове юноши было просто уйти и притвориться, что никогда не видел этого бродячего малолетку и забить на его дальнейшую судьбу. Но совесть не позволит забыть, иначе Ханнэке всю жизнь мучился бы мыслью о том, что бросил ребёнка на произвол судьбы. Сделать это уже поздно, лучше забрать его с собой. На улице темнеет, холод пронизывает улицы, опасно малышу оставаться одному в городе, где педофилия считается за норму — Надеюсь, это не будет выглядеть как похищение. Ханнэке протянул шершавую руку мальчику: — Не хочешь переночевать у меня? Ребенок, впервые подняв влажные глаза, вгляделся в лицо напротив с большим вниманием. Темно-карие глаза, похожие на щенячьи, были столь милыми, что хотелось крепко обнять их. Под слоем засохшей грязи с влажными полосками на щеках просматривалась белая кожа, почти не подвергавшаяся воздействию солнца или тягот жизни. Первородной белоснежной кожей могли похвастаться лишь некоторые уроженцы Опала. На языке монахов они благословенны богами, но на языке фактов - лишь результат недостаточной выработки меланина. На солнце находиться труднее, голова начинает кружиться, но это не так страшно. В древних летописях описано, что раньше кожа белых уроженцев была невероятно чувствительна к солнечному свету и могла легко получить ожоги, не сопоставимые с жизнью . Прошло много лет, произошли изменения в лучшую сторону под воздействием эволюции. Никто не знает по какой воле рождаются белые уроженцы с кожей жемчуга и волосами обелиска, но все приняли это, как данность. Удивляются первые пару дней, а затем благополучно забывают. Чистокровные люди Опала - статус по своей важности, напоминающий шоколадную медальку. Однако мальчик перед Ханнэке не такой. На его лице играют едва заметные веснушки, в то время как кожа уроженцев Опала безупречно чиста и почти прозрачна, лишена рельефа и текстуры. — Ну же, пошли. Мальчик взглянул на огромную ладонь рядом с собой и, наконец, аккуратно положил свою маленькую ладошку на нее, будто пожимая. Ребенок осторожно схватил палец Ханнэке своей маленькой ладошкой, и они вместе отправились на поиски гостиницы. — Но запомни, в следующий раз никогда не иди с незнакомыми людьми к ним домой. В этих местах полно педофилов, маньяков, торговцев органами и даже зоофилы наверняка водятся, а самое ужасное, что в этом списке они для тебя самые безопасные.— проговорил Хэссэ, предостерегая ребёнка об опасностях о которых тот даже не слышал. Так быстро согласился пойти с неизвестным дядькой , очень плохо потерять ребёнка в городе, где правитель педофил. Был бы девчонкой, навряд ли Ханнэке встретил его тогда, он бы уже направлялся в нефритовый дворец в покои владыки. — Понятно? Ребёнок осторожно кивнул, не издавая ни звука. Хотя он был маленьким, но уже достиг возраста, когда дети более и менее начинают говорить, а не молчат, как рыбы. Что же с ним не так? Отклонение или же строгое воспитание? Ханнэке взял комнату в нефритовой гостинице с одной большой кроватью. Забавно, что почти все заведения в Ониксе имеют в названии слово нефрит. Нефритовые дворцы, нефритовые гостиницы, нефритовые статуи и даже нефритовые дома. Такая однообразная тематика в городе вызывала чувство неловкости. Места не много, но идеально для одной ночи. Ханнэке, не доверяя полностью окружающим, спрятал свои деньги и сумку на верхней полке шкафа, а затем запер дверь и тщательно спрятал ключ. Хоть ему и казалось это глупым, но в голове юноши навязчиво мелькала мысль о возможности того, что этот ребенок может попытаться его ограбить. Осторожность всегда актуальна, даже когда ты имеешь дело с насекомыми или пятилетними детьми. Потерянный малыш сидел на полу, погруженный в мысли, словно играя в игру, доступную только ему одному. Он казался полностью незаинтересованным во всем, что происходило вокруг. Громкие дети страшно раздражают, а молчаливые вызывают невыносимое чувство неловкости. — Может хотя бы имя своё назовешь? — и опять молчание в ответ. Было глупо рассчитывать на большее. Видимо этот ребёнок очень буквально понял фразу не разговаривать с незнакомцами и явно прогулял тот момент, когда учили не уходить с ними же за ручку в подозрительную гостиницу. Будь на месте Ханнэке маньяк, то этот ребёнок уже бы давно продавался на каком нибудь чёрном рынке, как игрушка для больных извращенцев или свежее мясо для каннибалов. Подумать страшно о таком раскладе событий. — Ладно, тогда я представлюсь ,чтобы ты знал имя своего спасителя. Мое имя Ханнэке, я родом из Опала. Очередная тишина. — Понял, это бесполезно, иди ложись спать. — едкая мысль о том, что в этой комнате находится незнакомый ребёнок вводила в ступор. Нормально ли было вообще забирать его к себе? Стоило сразу пойти к воинам Ваджрапани и те бы уже занялись будущей судьбой мальчишки. Умные мысли пришли слишком поздно, они словно стая перелётных птиц, недостижимо высоко в голубом небе, где не видно облаков. Юное сердце забилось чаще, напоминая о наличии воздуха в лёгких и создавая неконтролируемую тревогу. Вся ситуация абсурд, Ханнэке Хэссэ хотел начать новую жизнь без происшествий. В спешке укутавшись в одеяло с ног до головы он с размаху плюхнулся на кровать от чего по комнате поднялось облако пыли. Ребёнок прикрыл глаза и закашлял, за ним и Ханнэке, что, запутавшись в одеяле, не понял, что вокруг происходит. Белая макушка резко вылезла из кокона в сидячее положение, длинные локоны растормошились в разные стороны, а некоторые прикрыли голубые глаза, неприятно задевая белок острыми кончиками. Ребёнок, смотря на это, не смело улыбнулся. Глаза его детские, до невозможности милые и большие, как у породистых собак для женских сумочек. Ханнэке не умел обращаться с детьми подобающе, он сам все ещё ребёнок, которому просто пришлось рано повзрослеть и познать на собственном языке вкус металла и страха. — Давай искупаем тебя для начала. — не то, чтобы старший хотел намыливать незнакомого отпрыска, но простыни на кровате светлые, а младший с ног до головы, будто принимал грязевые ванные. Ребёнок сопротивлялся, но желание спать и не чувствовать подле себя конскую вонь было сильнее. — Не двигайся! Будешь противиться, прибью! — мальчик перестал брыкаться, он будто, не зная куда податься, крепко обхватил собственные ноги руками, а по обнажённому телу прошла немая дрожь. Ханнэке не хотел кричать, но по другому объяснить маленькому человеку с мозгом, как у белки, что сейчас 2 часа ночи и завтра старшему из них нужно идти на работу не получается. Это вообще не его ребёнок, пусть характер показывает там откуда пришёл. Они закончили через пол часа и сразу же вырубились, стоило юным телам прикоснуться к мягкой поверхности постели. Ханнэке сладко засыпал с мыслями о том, как сегодня утром их пути с незнакомым чадом разойдутся. Стоит лишь сходить в офис Ваджрапани и свалить на них его будущую судьбу.•⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬✛❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆•
— Как это не можете!? Местный офис Ваджрапани был довольно унылым и однообразным. Казалось, все в оттенках серого и коричневого, стены голые, если не считать нескольких картин Урасуля в зеленых рамках. С другой стороны стола работала женщина в очках с круглой оправой и еле заметной трещиной на правой линзе. Чёрный костюм с длинной юбкой, а в районе сердца закреплена нефритовая брошь. Та лишь бесконечно двигала кистью и заполняла какие то важные бумаги одновременно ведя диалог с прибывшими гостями. — Завтра день рождения Владыки, за несколько дней до этого все отряды занимаются лишь нефритовым замком и охраной улиц. Мы не можем просто взять и отменить наши дела. Боюсь, вам придётся придти в другой день. — Но этот ребёнок потерялся, найдите его родных! Развесьте там плакаты или хотя бы просто пройдитесь по городу с ним! Может быть можете базу пробить, не знаю, постучите своими колокольчиками! Работница глубоко вздохнула. Так вздыхают лишь уставшие люди, те чьих сил едва хватает, чтобы дойти до дома после работы. — Послушайте, вы не местный и давайте я объясню вам, как работают законы в Ониксе. День рождение Владыки тут сравнимо с рождением Майтрейи, а оно сегодня и на это мероприятие выделяются огромные деньги. Пока празднество не пройдёт всем плевать на вашего мальчишку даже если он сдохнет посередине улицы. Его тело по быстрому уберут куда нибудь в бок и все продолжится, как не в чем не бывало. Мы ни чем вам не поможем, приходите завтра. — А что мне с ним делать?! — Оставьте у себя или на улице около дверей нашего офиса. Завтра заберём, если он не помрёт за ночь. Извращенцев и пьяниц в ночь праздника не сосчитать, как знать, возможно завтра этот мальчишка очнётся на чёрном рынке. Юный Хэссэ в шоке. Им все равно - ничего нового. Какое то день рождение важной шишки важнее человеческой жизни. — Вам вообще можно говорить такое? Вы же работница Ваджрапани! — И что? Наш владыка педофил, а все люди просто закрывают на это глаза, думаете богу Ваджрапани все ещё есть какое то дело до нас? Люди уже давно не следуют сансаре просто потому что не видят в этом смысла. Человечество на самом дне и из этого болота никак не выберешься. В этой войне Мара давно одержала вверх, мы все утонули в грехе. Юноша хотел что либо ответить, продолжить дискуссию, доказать, что он прав, но победы в сие диалоге нет и не будет. Бледное лицо Ханнэке опустили в унитаз, заполненный чистыми фактами и от такой грязи не отмыться. — Пожалуйста, если нечего сказать, не мешайте мне работать. Мара.... Лишь сейчас Ханнэке задумался о личности богини греха. Величайшая искусительница, прародительница тьмы, бесконечных сомнений, падения личности. Когда то она пыталась совратить Гаутаму, когда тот медитировал у дерева Бодхи, но у неё не получилось. В те времена сансара процветала, а учение о морали вело человека на истинный путь. Тогда все считали, что Мара проиграла, но если глянуть на нынешние реалии, то есть ощущение, что сейчас Гаутама жёстко взял за щеку. Грех победил. Ханнэке, погружённый в собственные мысли, тихо шёл по длинной улице пока взгляд его не проломил силуэт священных колесниц Хинаяны и Махаяны - символов человеческой души, спасения, доброты и всего хорошего. Те полностью украшены к празднику золотыми цветами, по словам местных, это любимый цвет Владыки. Забавно встретить их именно сейчас. — Какое лицемерие. — ханнэке тошнило от одной мысли, что именно в этом городе стоят легендарные артефакты богов. Их значимость увядает подобно алой розе в холодную зимнюю стужу. Хочется схватиться, закричать, истошно заплакать. В какой момент мир сансары так изменился или он всегда был таким? Неужели все эти учения ничего не значат, неужели вознесение до нирваны никого не беспокоит, неужели богам и правда все равно... Ребёнок, стоящий подле него, аккуратно потянул за край бежевой распустившейся рубашки. Ханнэке перевёл взгляд сожалений на маленькое тельце. Крохотный и беспомощный человек на которого всем наплевать - таким же был и Ханнэке. После смерти мамы никто не хотел заниматься его будущим. Старая соседка - лягушатница, такая же бедная, приняла его и долго водила по домом помощи гражданам. Приютов в Опале не было и нет, все как один повторяли - отвезите его в другой город и там сдайте. Дельный совет для незаинтересованных лиц. Никому не хотелось заниматься мелким отродьем проститутки, даже если тот смог унаследовать белую кожу и волосы. Как и говорилось ранее , всего лишь статус на словах. Соседка была циничным человеком, но не последней тварью, а потому не бросила дитя на произвол судьбы. С ней было сложнее, чем с мамой, её порядки были строже, а наказания больнее. Не смотря на это Ханнэке не голодал и спал в тепле и за это уже был благодарен. Они даже праздновали Цаган Сар, пекли лепёшки из белого теста и пили лунную воду. Рисунок с изображением мамы всегда стоял на видном месте, помещённый в самодельную рамку. Но когда Ханнэке Хэссэ исполнилось 7, то соседка умерла от старости и именно тогда он по настоящему остался совсем один. Никто не спас его, как бы он не молил богов о помощи. Детский крик не тронул мир Дэвов. Ханнэке не хочет быть таким же, как они. Не святой монах, но и не тварь последняя. Взяв дитя за руку они вместе пошагали в сторону базара. Нужно лишь дождаться окончания празднования дня рождения владыки и тогда эти мрази смогут заняться судьбой потерянного ребёнка. Можно было бы самому пройтись по городу, но Оникс не маленький, а деньги сами себя не заработают. — Раз не говоришь, как тебя зовут, то дам тебе имя сам. Будешь собакой. — Не хочу... Вау. — Ты говоришь?! А я уже записал тебя в инвалидный лист! А чего молчал!? В ответ молчание. — Будешь молчать, назову червём или крысой! — Аркхэ.. — Это твоё имя? — Да.. — голос на столько тихий и не окрепший, что старшему пришлось серьёзно навострить уши, дабы расслышать хоть слово. Мелкий боится говорить, но говорит, если начать кричать. Похоже его родители не приверженцы деликатного современного воспитания. — Стой, подожди, тебя зовут, как героя из сборника смешных историй про жалкого воителя Аркхэ?Жалкий воитель Аркхэ - сборник юмористических комиксов, что был очень популярен у старшего поколения, а в нынешние времена его реворкнули и подстроили под молодёжь, добавив в сюжет много героев с депрессивными наклонностями и с однополой любовью. Томов там больше тысячи и в каждой главе паренёк Аркхэ остаётся без штанов, без денег, без девушки, без семьи, без собаки, без любви, без удачи, без смысла жизни, без будущего. Легендарный неудачник, описания лучше не придумаешь.
Мальчик с неимоверным позором опустил глаза на деревянный пол, кажется что он до безумия стесняется своего имени. А кто бы не стеснялся? Кто вообще назвал сына в честь персонажа над которым принято злобно смеяться и которого выставляют олицетворением тупости, слабости и позора? То же самое, если уже просто на прямую назвать ребёнка Идиотом или Дебилом. Родители явно с приветом или с очень плохим чувством юмора. Маленький Аркхэ зажался так сильно, что плечи стали меньше головы, напоминая пойманного страуса. — Аркхэ, не такое уж и плохое имя. Подожди десяток лет, уверен, на тот момент времена поменяются и оно перестанет носить за собой подобное значение. — не самые лучшие слова поддержки, но лучше и не получится. Имя реально ужасное, если бы Ханнэке предложили выбор, либо на всю жизнь оставаться безымянным или же носить имя Аркхэ, то первый вариант выигрывает по всем показателям. Все матери приводят в пример словами — Не будешь слушаться, вырастешь как Аркхэ — а отцы кричат — Хочешь быть сопляком, как Аркхэ?!По-крайней мере, в Сагилите точно.
•⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬✛❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆•
На протяжения всего дня юный Ханнэке Хэссэ работал, продавая украшения, а его маленький друг выступал в роли помощника. Он послушно бегал туда сюда, выполнял все данные ему указания, а когда было нечем заняться, то стоял как вкопанный, подобно гравëнной статуе, ожидая следующих приказов. — И правда, как собака — тихо заприметил Ханнэке не отвлекаясь от показа клиентам ожерелий из оникса. Старший ещё несколько раз пытался разговорить мальчишку водными темами, но тот не в какую не подавался. На вопросы об адресе лишь пожимал плечами, чем до покраснения выводил Ханнэке из себя. Казалось, будто мелкий над ним откровенно издевается или просто не хочет возвращаться домой. Возраст бунтарства начинается намного позже. Уже ближе к шести в небе показались нефритовые птицы. Сегодняшний рабочий день закончился намного раньше из за предстоящего праздника. Люди хотят как можно поскорее вернуться домой, а потом пойти на центральную улицу, где будет проходить представление Владыки Урасуля и его пневмы. — Жаль, что ты потерялся. Мог бы с родными сходить на праздник. — сказал Хэссэ, убирая витрину подле себя. Мальчик молча помогал, не задавая вопросов. В тишине улицы слышалось тихое пение юных цикад, а в округе распылялся аромат священных сандаловых благовоний - их зажигают в особые дни, дабы привлечь к себе милость богов. Бумажные змеи с изображением священных животных уже поднялись высоко в вечернее небо, сливаясь с танцем лепестков огненной розы. — Не мог бы. — тихо прошептал Аркхэ, помогая упаковывать последний мешок с оставшимися украшениями. Их осталось совсем немного, к завтрашнему дню получится распродать все. Из под не повязанной сумки висит нитка из белого жемчуга. — Не любят праздники? Аркхэ молча кивнул, обрывая нить диалога. Ханнэке метался из стороны в сторону, поджимая плечи, стараясь придумать, какие слова нужно сказать, но по итогу сдался. Следующий час они оба провели в тишине и, как ни странно, чувствовали себя прекрасно.⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬✛❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆
Ханнэке, развалившись на не застеленной кровати пурпурного оттенка, просматривал рекламные брошюры из деревянных плиток с объявлениями о продаже домов в Ониксе. Текст написан багровыми чернилами, а изображения жилья нарисованы не складно. Дорого, но потянуть можно. Стоит ли вообще пускать корни в столице правителя - педофила или заниматься поисками нового дома дальше? Малыш Аркхэ сидел на подоконнике и то и дело поглядывал через мансардное окно на центральную улицу, где горели огни всех цветов радуги, а вдалеке проглядывались тонкие дымки от священных благовоний. Всю округу украсили ароматы богатства и удачи. Город опустел, собравшись в самом центре праздника. Хэссэ истошно завопил в подушку, то ли от усталости, то ли от недовольства, потянул затекшие руки и привстал с тёплой постели, подходя к ребёнку. — Как себя чувствуешь? Завтра отведу тебя к той угрюмой тётке и ты вернёшься домой к маме и папе. — Не хочу. — Почему? — Они плохие.. Все они плохие.. Я не хочу к ним, хочу остаться с тобой. Воу, знакомы всего ничего, а уже метиться в сыновья? Неужели здесь такая же система, как с щенками — не гладь или привяжется и больше не отстанет. — Ты не можешь остаться со мной, мне только 15 лет, я и сам совсем ещё ребёнок. Родители порой кажутся плохими, но дай им шанс. Тем более меня ты знаешь два дня от силы, откуда можешь утверждать, что я не хуже, чем они? Аркхэ перевёл на старшего мокрый взгляд, наполненный искренними сожалениями и неизлечимой человеческой болью. Дети так не смотрят, они попросту не могут познать печаль во всех её красках в силу возраста. — А если я буду не ребёнком, а собакой? — Собакой? — юный хэссэ не сдержался от тихого смешка. — Собака мне тоже не нужна, хотя ты и похож на щенка. — А кто нужен? Ханнэке задумался. — Сложный вопрос, наверное, сейчас никто. Мне хорошо одному, а тебе следует слушаться своих родителей. У некоторых их вообще нет. Иметь семью это бесценный дар, что достаётся не каждому в нашем мире. — Ханнэке аккуратно опустился на колени, дабы оказаться с ребёнком на одном уровне. Под сиянием яркой улицы тёмные глаза Аркхэ озарились бескрайними яшмовыми огнями. Потухшие веснушки, что в хаотичном порядке расходились по маленькому лицу, также сияли, но свет их почти угасающий, словно мёртвый. Красивый маленький ребёнок с душой ему присущей - стеклянной, хрупкой, почти невесомой. Тонкие пальцы Хэссэ протянулись ближе к фигуре напротив и остановились у солнечного сплетения, а затем аккуратно, боясь подорвать доверие, перевелись вверх, вызывая в младшем табун неизвестных мурашек. Чувство неподвластное детской наивности напоминало бескрайнюю волну, неисчислимый океан, где так легко потеряться навеки вечные.— Слушайся своих родителей.
Сказанные слова Ханнэке Хэссэ отражались в сознании Аркхэ силой, способной сокрушить мироздание, ибо касались детской души и обнажённого сердца.
— Хорошо. — голос стал чётче, не на много, но уже лучше. Ребёнок не отводил взгляд, смотрел с открытым любопытством на лицо подле себя. — Белый. — Только заметил? Аркхэ оглядел собственные ладони. Его юное сознание не избежало попытки сравнить оттенки кожи себя и старшего. Тело ребёнка намного темнее, уроженец Опала на его фоне словно словно кристальное чистое небо, без изъянов и ссадин. — Ты ведь бывал на празднике? Слышал, здесь проходят нефритовые шоу. В ответ дитя лишь отрицательно покачало головой. — Не был?! Ты же в Ониксе живёшь? — Угу. — Да как так то, тебя в подвале держали что ли? — Нет... — Давай сходим не на долго. —..... — Молчание - знак согласия, погнали!