То же самое, но другое/The same, but different

За последний год Гарри уже привык к тому, что время от времени его охватывают странные чувства. Не все из них были связаны с Волан-де-Мортом — хотя и их было предостаточно, ведь Мерлин не позволял ему быть нормальным, — а обычные подростковые чувства. По большей части Гарри не обращал на них внимания: в конце концов, у него были дела поважнее. Он не собирался ничего делать с этими чувствами. Не с другим человеком. Не в том смысле, о котором беспокоились Дурсли — с пронзительным требованием Петуньи «держать свои ненормальные руки подальше от всех нормальных милых девушек в округе, ведь он знает, что это хорошо для него» — и уж точно не в том, о котором они узнали от мадам Помфри, в самые мучительно неловкие полтора часа, которые когда-либо переживал весь третий курс, когда она говорила с ними об изменениях в их телах и порывах, связанных с наступающей взрослой жизнью. В общем, дело было в том, что Гарри уже неплохо научился игнорировать странные эмоции и забавные ощущения в животе. Даже когда он приехал в Бэрроу, готовясь к Кубку мира по квиддичу, и впервые встретился с двумя старшими братьями Уизли. Пожимая руку красавчику Чарли Уизли, Гарри не обращал внимания на бурление в животе и молился, чтобы Чарли не заметил, что он покраснел. Если Чарли и заметил, то ничего не сказал. Всё изменилось, когда Гарри поднялся на холм Стоутсхед вслед за запыхавшимся мистером Уизли, заметив в лучах медленно восходящего солнца силуэт человека, который, приблизившись, превратился в улыбающееся лицо и сверкающие серые глаза Седрика Диггори. Он не в первый раз видел старшего парня. И даже не в первый раз он испытывал при виде его покалывание, сжимающее нутро. До того, как дементоры прервали матч по квиддичу в прошлом году, Гарри искренне опасался, что может проиграть матч из-за того, что отвлёкся на линию сильных плеч Седрика, низко склонившегося над своей метлой. Но в этот раз удар пришёлся Гарри в живот. Ему удалось не споткнуться о собственные ноги, пока он и остальные члены группы добирались до портативного ключа. Седрик поймал его взгляд, ухмыльнулся, и сердце Гарри забилось быстрее. — Хорошо, Поттер, — тихо поприветствовал он. Гарри пробормотал что-то вроде «эй». Его щëки покраснели, но, к счастью — или к несчастью, — Седрика отвлёк от ответа хвастливый рассказ отца о мастерстве пуффендуйца в квиддиче. От этих слов улыбка Седрика померкла, он раздражённо нахмурил брови, а лицо Гарри разгорелось по совершенно другой причине. Мистер Уизли отвлёк Амоса, напомнив ему о портключе, и вскоре Гарри обнаружил, что крепко держится за старый ботинок, а его плечо прижалось к бицепсу Седрика, когда все собрались вокруг него. В голове мелькнула нелепая мысль о том, что его руки стали такими липкими, что он поскользнулся, отпустил портключ и остался позади. Затем в животе возникло совершенно иное ощущение. Ощущение было такое, будто его дёргают за пупок, мир вокруг превратился в сплошное пятно красок и света, пока вдруг его ноги не оказались на твёрдой земле, а колени не подкосились. Он слабо застонал, растянулся на траве и посмотрел на остальных членов группы, которым удалось устоять на ногах. — Первый раз пользуешься портключом? — Тихий голос был понимающим, и Гарри моргнул, когда перед ним протянулась рука. Седрик был почти не взъерошен, его волосы лишь слегка развевались на ветру от путешествия, что делало его ещё более привлекательным. — Пожалуйста, скажи, что станет лучше, — ответил Гарри, отгоняя все чувства, и взял тёплую руку Седрика в свою, а старший парень легко поднял его на ноги. Седрик хихикнул. — Со временем. Хотя не могу сказать, что это когда-нибудь становится приятным, — признался он. Он оглянулся через плечо, где его отец уже прогуливался по полю. — Мне пора идти. Наслаждайся игрой, она будет великолепной. Увидимся. — Да, и ты тоже. Пока, Седрик. — Никто из них не двинулся с места, и только через минуту они поняли, что Седрик всё ещё держит руку Гарри в своей. — Давай, Гарри! Пошли! — Нетерпеливый оклик Рона заставил их расступиться, и Гарри пригнул голову, пытаясь скрыть горящие щеки. Поспешив прочь от пуффендуйца, Гарри догнал остальных Уизли и Гермиону, пристроившись рядом с кустодиевской девушкой. Она с любопытством посмотрела на него. — Всё в порядке, Гарри? — спросила она, и он кивнул, прочищая горло. — Да, хорошо. Как это ты не упала с портключа? — в его тоне прозвучала нотка раздражения, и она фыркнула. — Честно говоря, Гарри, то, как ты управляешься с камином, тебя удивляет? Гарри открыл было рот, чтобы возразить — с камином у него уже было не так плохо, — но когда они свернули за угол и увидели перед собой раскинувшиеся палатки, он не смог поднять челюсть с земли. Боже, как же он любил магию. *** По мере того как продолжалось лето, Гарри чувствовал себя беспокойно. Рон и Гермиона списали это на Пожирателей смерти на чемпионате мира — ну, Гермиона списала; Гарри был уверен, что Рон этого не заметил, — но Гарри знал, что дело в чём-то другом. Он не мог точно определить, что это было за чувство, но ему казалось, что под кожей что-то бурлит, что его мышцы зудят от желания что-то сделать. Помогала игра в квиддич на заднем дворе. Тайком от близнецов и их изобретений. Но по ночам Гарри лежал в постели с широко открытыми глазами, вцепившись пальцами в одеяло, и думал, почему он не может расслабиться. Может быть, это Волан-де-Морт? Летом ему уже снился этот сон: Петтигрю, старик и жуткий дом. Что, если Волан-де-Морт был в его голове, делал что-то с его разумом, заставляя его чувствовать себя так? Он ничего не сказал остальным. Рон не замечал, что Гарри почти не спит. Он был уверен, что все остальные тоже, но никто не спрашивал об этом открыто. Одним из преимуществ статуса Гарри Поттера было то, что люди оправдывали его странное поведение. Наконец, они подъехали к Кингс-Кроссу, и пульс Гарри стал биться с большей силой, словно он приближался к тому, что бы это ни было. Нервы запульсировали в животе, но Гарри отмахнулся от них: он ничего не мог с этим поделать. Он даже не знал, что это было. Это отвлекло его настолько, что он не покраснел, когда Билл взъерошил ему волосы и обнял на прощание, и вскоре Гарри обнаружил, что он ведёт его в поезд. — Здесь пусто, Гарри, — сказал Рон, указывая на купе, мимо которого они только что прошли. Гарри покачал головой; по какой-то причине ему нужно было идти дальше. — Нет, пойдём дальше. — Позади него Рон и Гермиона пожали плечами, но продолжили путь. Гарри следил за тем, как бурлит его кровь, пока она не успокоилась, и оказался прямо у купе, в котором находился только один человек. — Привет, Гарри! — радостно поприветствовал его Невилл Долгопупс, держа на коленях книгу со странным растением на обложке. Гарри нахмурил брови: почему предчувствие заставило его искать Невилла? Гарри не стал задаваться этим вопросом, ответил на приветствие и прошмыгнул в купе, убрав свой чемодан. Рон и Гермиона с радостью последовали за ним, и вскоре все четверо уже сидели и с удовольствием рассказывали о том, как провели лето. В основном Рон описывал весь Кубок мира по квиддичу — и всё, что после него произошло, — Невиллу, бабушка которого не хотела его отпускать. Гарри был довольно молчалив, его взгляд постоянно возвращался к Невиллу, словно тот был головоломкой, которую он никак не мог разгадать. Он выглядел так же, как и всегда — линия челюсти немного заострилась, как будто он наконец-то начал сбрасывать свой щенячий жир, но в остальном это был обычный Невилл. Только его колено почти непрерывно подпрыгивало — достаточно незначительное движение, чтобы остаться незамеченным, если не считать того, что Гарри делал то же самое практически всё лето. Гарри сузил взгляд на парня: неужели то, что повлияло на него, повлияло и на Невилла? Что, чёрт возьми, происходит? Изо всех сил стараясь отбросить мысли о странных ощущениях, Гарри смог немного расслабиться по мере приближения к Хогвартсу. Когда тележка подъехала к их купе, Гарри и Невилл вскочили на ноги и, вытащив кошельки с деньгами, направились в узкий коридор. Гарри не был так уж голоден, ему просто нужно было двигаться. Отдав деньги за сладости, Гарри уже собирался повернуть обратно в купе, когда краем глаза уловил движение. — Привет, Невилл Долгопупс. — Слабый витиеватый голос донёсся до Гарри, когда тележница отошла в сторону. Оба повернулись и увидели девушку с длинными светлыми волосами, ещё более светлыми, чем у Малфоя, уже одетую в форму Когтеврана. На ушах у неё висели маленькие редиски, а серебряные глаза словно светились. — Гарри Поттер. Гарри показалось, что он знает эту девушку, но он никак не мог вспомнить её имя. Скорее всего, он просто видел её где-то в школе. — Привет, — осторожно ответил он, бросив взгляд на Невилла. Другой гриффиндорец выглядел застывшим, и Гарри легонько пнул его в лодыжку. — О, э-э, привет. Луна, верно? Луна Лавгуд? — Он кашлянул, покраснев, но девушка, казалось, этого не заметила. Она кивнула, безмятежно улыбаясь. — Это я. Я рада, что ты знаешь моё имя. — Ну, а ты знаешь моё. Это справедливо, — ответил Невилл, глядя куда-то поверх левого плеча Полумны. Гарри подумал, не так ли он выглядел, когда разговаривал с Седриком Диггори в порту. Мерлин, он надеялся, что нет. — Приятно познакомиться, Полумна, — вклинился он, пытаясь спасти своего друга. — Не хочешь ли ты посидеть с нами? — Глаза Невилла расширились в тревоге, но Полумна покачала головой. — Нет, спасибо. Сейчас ещё не время для этого. Но это очень мило с твоей стороны, что ты предложил. — Её улыбка стала ярче. — Увидимся в школе. — С этими словами она отвернулась и, проскочив по коридору, скрылась в купе. Гарри повернулся к Невиллу, подняв брови. — Что это было? — спросил он, наблюдая, как Невилл краснеет всё ярче. — Понятия не имею, — признался второй. — Она учится на курсе Джинни. Я иногда видел её на окраине леса. Она всегда ищет каких-то существ. Она… интересная. — Похоже на то, — со знанием дела согласился Гарри. Он мысленно пометил, что в будущем будет следить за столом Когтеврана — возможно, ему удастся немного помочь Невиллу с его влюблённостью. Это было бы полезно для него. Они вернулись в своё купе, и Рон поймал шоколадную лягушку, которую бросил ему Гарри, и странно посмотрел на него. — Почему вы так долго? — спросил Рон, ловко откусывая голову лягушки, прежде чем она успела вырваться из его рук. Гарри сел, обменявшись коротким взглядом с Невиллом. — Просто не мог решить, что купить, — бесстрастно ответил он. Рон не хотел смущать своего друга упоминанием о девушке с Когтеврана; Рон не умел владеть эмоциями, да и вообще не умел тонко чувствовать. Да и Гермиона, честно говоря, тоже. Если бы это было так, они бы уже, наверное, встречались. Незаметно откусывая тыквенное пирожное, Гарри позволил своим мыслям блуждать всю оставшуюся часть пути: сначала он думал о том, как заставить Невилла больше разговаривать с Полумной, затем о забавной, но нелепой мечте произвести на Седрика такое впечатление своими навыками игры в квиддич, что парень не смог бы удержаться и поцеловал его. Выйдя из оцепенения, когда Гермиона толкнула его в бок, Гарри понял, что поезд остановился на станции Хогсмид. Кровь в его жилах запульсировала быстрее, но в этом не было ничего необычного: Хогвартс был первым домом в жизни Гарри, и его возвращение всегда вызывало восторг. Они вчетвером нашли карету, и Гарри барабанил пальцами по бедру, когда колёса начали катиться, а напротив него снова подпрыгивало колено Невилла. Он не обращал внимания на то, что Гермиона суетится над домашним заданием, переживая, что она недостаточно подробно описала эссе по Чарам. Внезапно позвоночник Гарри напрягся, а кожу покалывало. В тот же момент нога Невилла остановилась. Гарри каким-то образом понял, что они пересекли границы Хогвартса — беспокойная энергия в нём угасла, сменившись тёплым, успокаивающим ощущением, словно сама школа приветствовала его возвращение. Он не был уверен, что происходит с Невиллом, но тот, казалось, тоже расслабился. Гарри взглянул на Рона и Гермиону, которые всё ещё препирались по поводу школьных заданий; для них, очевидно, ничего не изменилось. Нахмурившись, Гарри отмахнулся от этой мысли и уставился на замок впереди. Теперь он дома, и это главное.