Собака полицейский

— Моим слугам нужно давать всё самое лучшее. Помнишь, этот ошейник ты тоже носил, единственное, на тебе не было пояса, — Хосок выводил пальцами линии скул Уëна. — Я ознакомился со списком модификаций, который ты прислал мне ранее, и уже попросил персонал подготовить все вещи и установить их в комнате, — бросив кожаный ошейник в руку, он взволнованно посмотрел на мужчину. Чон сглотнул. Те годы, что он когда-то сам был собакой, заставляли его вздрагивать. Он проходил точно такую же процедуру. Сжатое тело в латексе давило со всех сторон и не давало сосредоточиться. Он машинально коснулся пресса чуть выше пениса. Там набито имя Хосока. — В конце концов, такой тип — редкость, и столь превосходной собаки-раба в постоянном возбуждении найти крайне тяжело. Обычные, как говорится, долго не живут. Жаль, что у человека есть такая вещь как сердце. Он говорил, попутно подойдя к деревянной лошади, расстегнув ремни, связывающие ноги щенка, и вытянул ноги бывшего полицейского. От возбуждения пёс вытянулся. Уëн наблюдал, как его питомец корчился от возбуждения смешанного с болью. — Сделай так, чтобы пёс сам вылез, — приказал Чон и отошёл в сторону. Уёну ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Как в первые дни своего попадания сюда. — Я даю тебе одну минуту, чтобы ты сам слез с деревянной лошади, и за каждые десять секунд задержки ты будешь стоять на коленях лишний час возле окна, — холодно сказал щенку. Тот встрепенулся. Щенок, похоже, так и не может оторваться от насаженного дилдо. Две собачьи лапы неуклюже прикрывают его собственные плечики, щенок бредил, пытаясь прийти в себя. Как пёс тëр свой чёрный член, чтобы успокоить свое возбуждние, но он забывает, что он строго закупорен, и без пальцев невозможно доставить себе должное удовольствие. Через несколько секунд щенок, едва слыша слова мужчины, трясся от страха, пытаясь поскорее освободиться от этой ужасной игрушки, неуверенно протягивая ножки вниз, и, конечно, не мог коснуться пола. И в этот момент у щенка оставался единственный способ освободиться — использовать собачьи лапы, чтобы, опершись на деревянную лошадку, потихоньку вытаскивал из себя член. Когда питомец в изнеможении распростерся у ног хозяина, тот посмотрел на часы и жестко сказал ему: — Опоздал на семьдесят секунд, вернёмся, и семь часов будешь стоять на коленях в стандартной позе раба-собаки, это наказание за твою непунктуальность. Сан, балуясь, терся об бедро, поскуливая и мурча, жалко надеясь, что Уëн, может, будет снисходителен. Чон вспомнил себя, когда был таким же. Разве можно обижаться на резвящегося мальчика. Парень смягчился и сказал: — Ладно-ладно, малыш. Если в следующей комнате ты будешь хорошо себя вести, я сокращу время стояния на коленях наполовину. Услышав это, щенок действительно быстро затих. Открыв шею, Сану надели ошейник и схватили за поводок, вели в другую комнату. Пёс пытается идти в ногу с темпом хозяина, но постоянно отставал, что выглядело странно, но мило. Соседняя комната была обставлена скромно. Кушетка с железными оковами, Хосок с Уëном совместными усилиями посадили на нее, чтобы тело щенка расслабилось и выставило на показ свой пресс. Когда дело было сделано, Чон надел перчатки. Для того, чтобы член щенка быстро прекратил эрекцию, взял ледяную воду и вылил ее на пенис, туша огонь возбуждения. Заметив, что эрекция, похоже, чем-то остановлена, Сан неловко потряс ‍‍‍‍‍‍‍‍‍‍‍‍ членом. — Следующим будут проколы сосков, — тихо комментировал Чон. Взяв пару черных колец для сосков, Хосок сначала потер перчатками два соска размером с виноградину на груди. Парализуя нервы щенка, он быстро проткнул и ввёл кольца в соски, а затем вытер сочащуюся кровь гемостатической ватой. Кольца идеально входили в соски‍. От боли питомец вытянулся и хотел вырваться, но уже поздно. — Последний штрих. Тебе понравилось то сердце, что я предложил? Татуировку невозможно будет стереть, и она может остаться на собаке на всю жизнь, от нее трудно избавиться. Кроме того, в нашем кругу, сам знаешь, такое необратимое превращение. Разве что ты исключение. Это и твой обряд инициации тоже. Важная церемония признания, символизирующая, что вы оба принимаете друг друга как единственного хозяина или раба, и почти редко кто приводит своих собак для такого превращения, если только нет особых обстоятельств. Однако же Уëн, похоже, не обратил внимания на предупреждение бывшего хозяина, опустился на одно колено и прижался к собачьему тельцу щенка‍‍. — Хозяин, прошу, сделай это! Слышали? После церемонии признания мы станем друг для друга единственными, и ты ждал этого с таким же нетерпением как и я, мой дорогой щенок, — Чон намеренно не произносил эти слова по внутренней связи, потому что боялся, что в один прекрасный день Сан воспользуется его невниманием и уйдет далеко-далеко, так почему бы просто не сломать ему крылья, чтобы остаться вместе насовсем?