Обида.

«Когда все говорят, что день уж слишком замечательный, и что ничего плохого ни за что не случится, то они не правы».

Потому что такого не бывает. Обязательно какая-нибудь пакость да случится, даже если эта пакость — это ты сам или близкий тебе человек. А может быть, вы оба одновременно. *** И в последние будни в городке Элморе звучала только тишина и мирные беседы его жителей; ничего более, чем обычные прогулки по парку, занудная работëнка взрослых и времяпрепровождения учеников в школе или университете не наблюдалось. Сегодня не было необычных сумасшедших приключений семейки Уоттерсонов: они были на удивление тихие и незаметные, словно боялись получить ещë один штраф за разрушение чего-либо или физический вред кому-либо, так что даже Гамбол и Дарвин ничего не вытворяли, со скучающими лицами сидя за своими партами и слушая «надоедливую болтовню мартышки», как они это называли. Это успокаивало многих людей, кроме Пенни. Она, озадаченная, смотрела на двух братьев и пыталась выяснить, почему они ничего не вытворили за этот спокойный денек, но те пожимали и плечами и тоже были в недоумении: видимо, им самим тоскливо было делать очередные проказы под разъярëнные крики остальных людей и докучать им. Как раз в контраст Тобиаса. Тот лишь важно расхаживал у других перед носом, получая удивленные взгляды, а на его лице постоянно мелькала счастливая улыбка. Многие ученики замечали, что он посещал кружок творчества в последнее время, что заставляло челюсть других отпадать. Как? — Тобиас и искусство?! Нет, просто несовместимые вещи. Может быть, он ходил навещать одного из своих приятелей, Клейтона, ака «Пластилинуса», который и состоял в том кружке, но это всë равно слишком странно. Чувствовалось, что жизнь у Уилсона младшего стала даже интереснее, чем у «главных героев» сего хаоса, являющегося их проделками, что, опять же, вызывало недоумение у абсолютно каждого прохожего в школьных стенах. Помимо этого, острое внимание Тобиаса заострилось на не несколько девчонок сразу, а на как раз-таки Пенни, такой же потрясенной его позитивным настроем ко всему. Частые знаки внимания и раззадоривающий флирт будто насильно заставляли еë отталкивать юношу от себя и объяснять ему, что у неë есть Гамбол, но этот клоун не слушал и продолжал игриво «пролезать» к ней сквозь толпу отказов, что выбешивало и чуть ли не доходило до крайностей. *** В один из таких дней всë было спокойно, и Тобиас, бодро присвистывая под свой расслабленный шаг, как обычно зашел в школьную комнату искусств, где находилось мало ребят и занимались живописью, пока рядом сидели младшеклассники и рисовали каракули в чистых тетрадях. Клейтон заметил приход своего товарища и мигом отбросил кисточку с палитрой радужных цветов в руки стоящей недалеко девчонке, которая возмущенно хмыкнула. — Привет, давно не виделись! — Широкая улыбка появилась на лицах обоих друзей, и они крепко пожали друг другу руки, пока так называемый «художник» прошëл к столику со всякими подделками и осторожно подал в руки Тобиаса неизвестную коробку, но тот сразу понял, что там находится. — О, уже готово? — Да, знаешь, я доделал его за день, да ещë и сам! Это было несложно! — Но вскоре один из парней крикнул «Пластилинусу» недовольным тоном: — Эй, между прочим, ты его чуть не угрохал! И это МЫ помогали тебе его доделать, и не за день, а за целую неделю! Клейтон лишь смущенно почесал плечо, укрытое легкой школьной рубашкой, во славу привычке, которая заключалась в том, что когда он смущался, то всегда проходился пальцами по шее или по запястьям, дабы успокоиться благодаря этим «упражнениям». — Ээ, ладно, но это заняло всего пять дней, а не неделю! — Да успокойся, я знаю, что это заняло неделю по словам этого парня. — Тобиас раздраженно закатил глаза, хотя после всë также по-дружески улыбнулся. — Но да, спасибо за то, что доделали эту штуку, потому что в последнее время меня тренер нагрузил тренировками по баскетболлу из-за предстоящего матча, вот поэтому я и не заходил вас проведать. Вследствие того, что Уилсон около месяца заходил в это прекрасное место, наполненное, чаще всего, всеобщим молчанием и различными картинами на стенах, все ребята даже не из его класса успели с ним немного познакомиться или, по крайней мере, запомнить его имя и внешность. Встреча с ценителями искусства помогала Тобиасу выбраться из ямы школьной суеты и остаться лишь с приятными людьми, находящимися здесь, чтобы немного поболтать и позаниматься чем-нибудь отвлекающим, будь это обыкновенное разрисовывание всякой ерунды в старых тетрадках или лепка из пластилина, которой Тобиас учился у самого мастера по этому делу — Клейтона. Выйдя из класса, Уилсон внимательно оглянулся и понял, что сейчас совсем нет людей, потому что было всего-то семь утра, зато оживленно ходили туда-сюда по кабинетам учителя, готовясь к занятиям или болтая друг с другом, попивая кружки кофе. Тобиас не знал, чем себя занять, потому что спортзал был ещë закрыт, чтобы потренироваться, а в классе сидела Мисс Симиан, которая явно была бы не рада такой суперской пунктуальности, так что парень отправился в школьный двор — именно это место освещало ослепительное солнце вдали, но это не останавливало. Достав из вместительного рюкзачка блокнот с ручкой, началась агрессивная писанина на обрывке чистого листа бумаги… И также незаметно начались уроки, на которые Тобиас, к удивлению, опоздал из-за того, что заснул прямо на скамейке в том самом пустом школьном дворе. *** Вплоть от утра до раннего вечера юноша был необычайно спокоен, вступая лишь в небольшие конфликты, не целые драмы, и ясно изъясняя свои мысли на уроках, на что получал несколько положительных оценок и неожиданных взглядов преподавателей и одноклассников. Видно, что на Тобиаса так влияло воистину хорошее настроение или знаменательное событие. Однако он никому не высказал того, что происходит на самом деле, потому что вскоре Тобиас решил показать это лишь одному человеку… *** Пенни, вышедшая со школы со спокойной душой, заметила подбежавшего за спиной Тобиаса и его взволнованное лицо. Она поняла, что сейчас будет очередной бубнеж про то, что он «весь такой из себя крутой, и что Гамбол — неудачник, вот поэтому Пенни должна быть с Тобиасом», но Уилсон неловко улыбнулся. — Тобиас, ты опять… — Пенни, красотка, спокойно. Лëгкое отвращение появилось на лице девушки, и она дала шанс однокласснику сказать то, что он хотел, и тот одушевлённо начал: — Я принëс тебе кое-что! — Протянутая вперед рука застала Пенни врасплох, но она мигом осмотрела маленькую коробочку. Она с подозрением взяла еë в свою ладонь и озадаченно взглянула на собеседника. — Открой. Фицджеральд неторопливо открыла крышку, и еë глаза тут же расширились: В коробочке был симпатичный цветочек, явно старательно сделанный из стекла, что поразило Пенни. Она не могла поверить в это. — Я делал это сам. Друзья помогли мне доделать второстепенные детали… Она очарованно стояла на месте и не могла понять, правда это или нет. С одной стороны было приятно видеть такой необычайно нежный жест от такого упрямого человека, вроде Тобиаса, но с другой стороны, казалось, в этом был скрытый смысл. — «А вдруг, это для того, чтобы я рассталась с Гамболом? Или чтобы подлизаться ко мне? Или чтобы…» — Пенни неуверенно перевела взгляд на впечатленного Уилсона. Зная его натуру, это могло бы быть что угодно, но, скорее, всего-то попытка заполучить доверие и всë такое. — Тобиас, эм, это… Красиво. Правда красиво, но… — Но?! — Оставь это себе, потому что если Гамбол увидит… И только она протянула хрупкий подарок обратно автору, тут же почувствовала, как руку резко отодвинули. — Ох, ну причем тут Гамбол?! Он не увидит, а если и увидит, то подумает, что ты сама себе это купила, а не подарил кто-то настолько обольщающий, вроде меня! Легкое раздражение было ясно видно даже по губам Пенни, но она сдержанно пролепетала: — Я не могу это принять. Прости, но оставь это себе и подари кому-нибудь другому. Тобиаса постигло возмущение и ревность одновременно, пока он перебирал всевозможные причины того, почему услышал несправедливый отказ. Его лицо выражало ярость, а эмоции внезапно окутали разум в крепкие непростительные объятия, которые вылились в неконтролируемые слова: — Что?! Но я готовил это специально для тебя, неблагодарная! Или что, я не Гамбол, чтобы ты принимала от других подарки, да?! — Он неожиданно крикнул, отчего привлек внимание прошедших мимо учеников, любопытно оборачивающихся и смотрящих на разворачивающуюся драму. — Конечно, Гамбол «лучше» меня… Он не эгоистичный и не любвеобильный, как я! Но его тупая башка вечно придумывает какие-то сумасшедшие выходки, от которых с ума сходит и весь город! И ты же понимаешь, что планируешь жить с таким вампиром, как он?! Он тебе кровь высосет! В отличие от меня, я… Внезапно «убивающий» дребезг стекла раздался по всей тихой местности, когда ошарашенные глаза Уилсона опустились вниз на кафель и никуда больше. Его творение было разрушено. Его время на создание было потрачено зря. — Нет! Это потому что ты не меняешься! Ты как был идиотом, так и остался: всего лишь пытаешься подлизаться ко мне и всë, дабы я рассталась с Гамболлом, и мы с тобой были вместе! — Тихо прошипела Пенни и продолжила таким же озлобленным тоном, а Тобиас растерянно смотрел на свой сломанный подарок. Она определённо была в чëм-то права, но почему же сердце пронзило что-то чуткое и невыносимо болючее, пока это сопровождалось далеко знакомым ощущением кома в горле и оцепенением. — И этого никогда не будет. Окончательно добившее замечание заставило Тобиаса лишь вздрогнуть и возмущенно поджать губы, хмуря брови и сдерживая поток неизвестного — слëз, так и рвущихся появиться на краю глаз и жалобно скатиться вниз по щекам, и, к сожалению, это произошло. Окружающие потрясенно глянули на тихо плачущего на месте парня и Фицджеральд, которая только спустя пару секунд приходит в себя. Она также удивлена неожиданным срывом одноклассника, потерянно стоящего рядом и отворачивающегося, будто его ноги по неивестной причине удерживали, но после парень резко бросился прочь, куда глаза глядели. Чуть не упав с лестницы, Тобиас «летел» мимо прохожих на максимальной скорости и не обратил внимания на их своеобразный мятеж. Он сгорал: не от стыда конечно, но от горечи в сердце и во рту, который торопливо пересох, когда только упоминал такое ненавистное имя — Гамбол. Он всегда был в центре внимания Пенни, в отличие от Тобиаса, который этого так и отчаянно жаждал, даже молясь перед зеркалом. Уж больно она ему нравилась — никак остальные. Почему-то цепляло именно к ней, а не к другим — это всë ради того, чтобы похвастаться перед друзьями или отыграться на ком-нибудь? Уилсон сам не понимал и в чувствах своих противоречивых разобраться не мог. Но тот буквально душераздирающий поступок заставил Тобиаса почувствовать невыносимую обиду: не просто на то, что его старания пошли насмарку и уничтожили, но и на то, что это не получило достойной похвалы. Сколько вечеров прошло в школьном кружке искусства, сколько часов руки неловко пытались сделать свою подделку как можно аккуратнее (вышло не великолепно, но зато своими руками!) — неужели всë зря? Конечно. Хотя Тобиас знал, что в этом бардаке есть и его вина — он постоянно вел себя как эгоцентричный придурок и бессмысленно флиртовал с каждой девчонкой, грубо шутил над другими, но он был готов измениться. Ради неë. Жаль, что единственное препятствие этому — гордость, и всë, что парень мог сказать — пустые оскорбления в сторону Гамбола. Это и было самым противным. *** И на следующий день Тобиас уже устало облокотился на плечо смущëнного Клейтона, с которым мирно ехал в одном купе поезда. Их обоих с остальными парнями послали на городские соревнования, но были и те, кому всего-то хотелось поддержать своих друзей на таком важном и волнительном событии. Пока все соседние мальчишки смеялись и резвились по мелким проходикам, чуть ли не вбивая других пассажиров в массивные плотно закрытые окна, двое отдаленных от общества приятелей лишь напряженно молчали. — Она отказала, да? — Наконец дрожащим, но глубоким голосом заговорил Клейтон и глядел прямо в точку перед собой, дабы не казаться слишком неловким. — Я думал, что она примет твой подарок. Нет, на самом деле не совсем. Он не мог признаться в этом, но специально хотел как-то их рассорить, хотя и по непонятной причине — это не ревность или любовь, это что-то совершенно отличное от этого. Тем не менее, Тобиас продолжил выжидающе молчать. Возможно, он серьёзно задумался о произошедшей ситуации вчера после школы, либо был переключен на скорый матч — эти две вещи имели наибольшее значение, чем что-либо другое. Клейтон растерянно смотрел на прикрытые глаза Тобиаса и его нехарактерную хмурость, выражающееся в лице, и после неожиданно даже для себя процедил: — А ты в следующий раз не смотри ей в глаза. И не здоровайся с ней. Уилсон озадаченно приподнял бровь в ответ своего старого друга и мысленно поблагодарил, кивнув. Но с чем это поможет, если сердце даже сейчас буквально разрывается от всех неизведанных мучений, усиливающимися с каждым мигом. *** Время так незаметно пролетело, и вот Тобиас уже стоял в школьном коридоре, окружённый толпой впечатленных и озадаченных учеников, которые так и норовились расспросить о прошедшей игре. — Да выиграли мы. Выиграли. — Уныло сказал баскетболист и отвернулся в сторону от хихикающих напротив девчонок. Он лишь пробился сквозь гигансткое скопление людей, направляясь на первые утренние занятия, и тут как на грех мимо проходила она. Тобиас замер на месте и широко раскрытыми глазами глянул на Пенни, которая, такая же ошеломленная, ответила взаимностью и спустя несколько секунд прервала давящую тишину: — Эй, я слышала от подруг, что вы выиграли… Вы… Молодцы. — Он всего-то молчал и обидчиво опустил взгляд в пол. Слова друга так и крутились в голове: — «А ты в следующий раз не смотри ей в глаза. И не здоровайся с ней». — Нам нужно поговорить о случившемся… — Уже более смело, но виновато процедила девушка и аккуратно дотронулась до запястья собеседника, сердце которого так бешено колотилось в этот момент. — Я прочитала твою записку, приложенную к... Но невидимая сила отдернула чужую хватку, и Тобиас с тяжелым грузом на душе сдвинулся и прошëл мимо возлюбленной. Может уже бывшей, он просто запутался в этом. — Стой, подожди! Нам правда надо..! Мысли будто переключились на автоматический режим, а Уилсон даже не заметил надвинувшегося на него Гамбола, который споткнулся и упал. — Ауч! Это больно между прочим! Тобиас помотал головой, отчего его радужные кудри распались по всему лицу и заставили зажмуриться. — Не мог бы ты смотреть, куда идешь? Он неторопливо встал на ноги и посмотрел на Уоттерсона старшего, уже старательно обтряхивающего свои джинсы из-за падения. Внезапно растущая ненависть вспыхнула вновь и заставила грубо притянуть к себе виновника всего представления, на что тот удивленно вскрикнул: — Эй, что за?!.. — Это ты виноват, Уоттерсон. Тобиас тяжело вздохнул, и его дыхание сбилось, отдаваясь непонятной дрожью, которая сопровождалась легкими слезами на глазах. Если честно, то Гамбол ничего не понял и просто стоял на месте как вкопанный. Он не хотел задаваться тупыми вопросами, но таковые ему в голову и лезли. Костлявая рука слегка отодвинула от себя чужую, и из уст всë равно вылетели ошеломленные слова: — В чëм? Когда был сформулирован грамотный ответ, решимости озвучить его вслух не нашлось: вместо этого пришлось неожиданным толчком оттолкнуть от себя Уоттерсона старшего и важно развернуться, ничего не поясняя. Девушка безмолвно стояла на месте и сжимала в руках записку, которая была как дополнение к подарку, а братья подошли к ней с озадаченными лицами и принялись расспрашивать о том, что приключилось. Пока горькие слезы снова показывались на глазах, никто не успел остановить Тобиаса, который с тех пор чувствовал по отношению к Пенни только обиду и месть. Но забыть он еë не мог. Может быть, она навсегда в его сердце, и в скором времени он обо всëм забудет, будто ничего и не происходило.