Обесцененный

      Единственный по-настоящему ценный подарок преподнесла ему сегодня природа. Радов проснулся по будильнику, как и в любой другой день недели, привычным жестом раздвинул шторы и ахнул от сказочной красоты, которая неожиданно предстала в квадрате окна. Бледная оранжевая полоска рассвета только-только занималась на востоке, обещая, наконец-то, ясное небо, но даже не это заставило его замереть и задержать дыхание, а окутанные в толстый пушистый слой инея ветки деревьев. Все белым-бело, и только пятна света от фонарей вдоль дороги чуть оттеняли это зимнее буйство. Вот это декабрь – такой, каким ему и положено быть, с огромным приветом из далекого детства и щемящей за грудиной радостью.       Оттого и ехал он к своей любимой кофейне, улыбаясь и бросая восхищенные взгляды по сторонам. Хотелось всю эту красоту впитать в себя целиком, насытиться ей сполна, чтобы нести потом как нечто сокровенное и невероятно дорогое. Денис даже сделал несколько фото на телефон, на память, чтобы этот день запомнился ему именно таким: чистым и нетронутым. Это утро принадлежало только ему – всецело и безраздельно, он имел на него права, потому что когда-то, очень давно, ему суждено было родиться в такой же снежный декабрь.       Он продолжал улыбаться, уже сидя в машине и отпивая по маленькому глоточку обжигающий кофе, глядя на засыпанные снегом аллеи, карнизы зданий, витые ограды и покатые крыши – и так становилось хорошо от этой незатейливости, что хотелось задержаться в ней очень надолго, если не навсегда.       - Доброе утро, Алексей, – кивнул он Альтову, подходя к крыльцу. – Чего стоишь и мерзнешь?       - Так тепло же, Денис Петрович! Погода как по заказу, специально для Вас, – воодушевленно ответил парень, спускаясь на пару ступенек. – Вообще, я ждал Вас. Хотел поздравить с днем рождения лично и вручить небольшой подарок.       Радов окинул подозрительным взглядом Алексея, протягивающего небольшой бумажный пакет. Ему, конечно, и раньше делали подарки и презенты коллеги в отрыве от коллектива, но точно никто на крыльце. Оттого внутри сразу поднялся протест, и захотелось цинично высказаться и про подарки, и про дарителей, и про тех, кто готов пойти на все, чтобы выслужиться у начальства…       - Это трехтомник Лю Цысиня. Помните, мы обсуждали его творчество после фильма? Я подумал, что Вы будете не против прочитать, а потом поделиться своим мнением, – не дожидаясь ответа, зачастил Альтов, пока он собирался с мыслями, как бы получше отчитать нерадивого подчинённого. – Да не смотрите Вы так на меня. Это просто дружеский жест и ничего более.       - А мы с тобой друзья?       - Пока нет, но это легко исправить, – пожал плечами Алексей. – Мне кажется, Вам очень нужен друг.       - И видимо тебя ничуть не смущает, что я, во-первых, твой руководитель, а во-вторых, мы несколько в разных возрастных категориях. Не думаю, что у нас найдутся какие-то общие интересы.       - А я уверен, что общих интересов у нас более чем достаточно, – твердо заявил Альтов и таки заставил его взять в руку пакет с книгами. – Можете выбросить, если не нужно. Но помните, что книга – это лучший подарок!       Радов почувствовал себя полным идиотом. Он так и остался стоять на крыльце, недоуменно глядя в спину открывающему дверь Алексею. Это было настолько неординарно и не по шаблону, что на несколько долгих минут Денис растерялся и выпал из реальности.       Он всеми фибрами своей души ненавидел день рождения на работе. Все эти насквозь фальшивые улыбки, однотипные поздравления, бессмысленные подарки, которые потом не знаешь, куда пристроить и кому передарить. Потому как в большинстве случаев ни один человек на самом-то деле не озадачился вопросом, а чему, собственно, Радов будет по-настоящему рад?       Это тянулось из года в год, а он из года в год делал вид, что счастлив делить этот особенный для себя день с таким замечательным и дорогим сердцу коллективом, и тоже говорить весьма лицемерные ответные речи со словами лживой благодарности. И все было бы как всегда, если бы не Альтов со своими книгами, которые выбросить, конечно же, не поднимется рука.       Когда эмоционально изматывающий день наконец-то подошел к концу, у Радова оставались силы только на то, чтобы, плеснув себе в бокал вина, упасть в кресло. Он без сожалений отключил телефон, который раздражал бесконечными уведомлениями и звонками вспоминавших о его существовании раз в год людей. А все потому, что пришло время по-настоящему отпраздновать и именно в той компании, которую он так тщательно собирал все прожитые годы.       Денис погасил свет и, утопая в клубах дыма от вейпа, начал подгружать запрятанные в глубины жесткого диска архивные папки. Пора было начинать это тоскливое путешествие в прошлое с ворохом ошибок, сожалений, обид и чуточкой чего-то прекрасного, что когда-то звалось любовью, но теперь вызывало лишь неизгладимую печаль по растраченным впустую нервам и силам.       Фотографии как осколки разбитой жизни. Он смотрел на себя – такого разного: молодого и глупого, хмыкал, качал головой и щелкал, щелкал кнопкой мыши, превращая поток кадров в мелькающий перед глазами разноцветный калейдоскоп. Когда-то эти люди были важными: они приходили и уходили, уносили с собой часть его сердца, отдавая взамен кирпичи, из которых Денис воздвиг вокруг себя стену. Ту самую стену, что теперь окружала его, даря безопасность и защиту, но самое главное, оберегала от очередной боли…       Да, эта стена называлась одиночеством. Иной раз она всей тяжестью давила на грудь и заставляла задуматься, верный ли выбор он сделал когда-то? Иной раз она давала трещины и проседала. Но даже когда начинали осыпаться кирпичи, Радов брал раствор погуще и заново отстраивал, потому как больше не хотел впускать в свою упорядоченную жизнь хаос.       Денис допил вино и лег на пол. Ему хотелось раствориться в окружающей его немой темноте, стать ее частью и больше никогда не открывать двери в свое прошлое и не сокрушаться из-за того, чего не вернуть, хотя бы сегодня. Он чрезвычайно редко позволял себе эту слабость, слабость и даже, наверное, жалость – последнее дело, но мог ли он быть сильным без всего этого? Ведь это именно та цена, которую он заплатил за свое настоящее и возможное будущее.       Уставший взгляд лениво блуждал по комнате, перепрыгивая с одного на другое, пока не наткнулся на едва различимый в темноте бумажный пакет. И Радова словно подкинуло. Он поднялся на ноги, включил наконец-то лампу и с какой-то опасливой осторожностью достал из пакета книги. Отменное издание с отличной полиграфией в твердой обложке – на самом деле лучший подарок, полученный им за уже довольно долгое время, по крайней мере, он каким-то вязким теплом разлился по сердцу, заставив его сначала остановиться, а потом снова забиться с невероятной скоростью.       - Вот же засада! – вслух сказал Денис, понимая, что даже по-человечески не поблагодарил Альтова.       Вот что стоило просто принять подарок, улыбнуться и сказать спасибо? Да ничего. Но Радов просто не умел принимать ни подарков, ни добрых жестов. За всем ему виделся какой-то намек и двойное дно, словно его снова, в очередной раз, хотели использовать ради собственной выгоды… И этот Альтов, он прицепился к нему как банный лист к причинному месту. Что с ним теперь делать? Дружбу дружить? Вот только из Дениса, как показала жизнь, друг тоже паршивый.       Или все-таки иногда бы стоило поддаться импульсу и совершить необдуманный поступок? Не высчитывая последствия и не боясь показаться неуместным, лишним и глупым? Ему же было откровенно хорошо в тот вечер, когда они случайно встретились в кинотеатре. Давно ли он так легко с кем-то говорил на интересующие его темы? Да так давно, что уже и не вспомнить.       Радов шумно выдохнул, включил телефон и, пока в нем еще не потухла решимость, открыл чат с Альтовым:       «Алексей, добрый вечер! Я пишу, чтобы сказать тебе спасибо за подарок. Это шикарное издание и я с большим удовольствием его прочитаю. И да, мы сможем потом обсудить с тобой книги. Будет любопытно услышать твое мнение», – написал он и стремительно отправил, чтобы не передумать.