Обесцененный

      «Пять раз»       Всплыло уведомление в личном чате, и Лунвей недоуменно приподнял голову, чтобы посмотреть на Дениса Петровича, который привычно его проигнорировал, внимательно вслушиваясь в еженедельный доклад разработчиков по текущим задачам. Это было впервые с того памятного вечера, когда Радов неожиданно поблагодарил его за подарок, заставив всего несколькими словами почувствовать себя несказанно счастливым, но самое главное, придал силы двигаться дальше по верно намеченному пути.       «Что пять раз?»       «За последние полчаса ты чихнул пять раз»       «Прошу прощения»       Лунвей тут же потянулся к выдвижному ящику стола за маской, которую купил в аптеке перед началом рабочего дня. Он еще вчера вечером почувствовал легкое недомогание, но пренебрежительно отмахнулся от него и просто пораньше лег спать, выпив на ночь спасительной настойки женьшеня. Утром самочувствие пришло в норму, а вот сейчас снова накатило: в носу настойчиво засвербело, а по горлу словно наждачной бумагой прошлись.       «Маска? Ты серьезно? Собирайся и иди домой. Вызови врача»       «Мне нужно доделать роудмап. К вечеру скину Вам предварительный вариант на согласование»       «Ты себя видел? Если нет, то сходи посмотри – краше в гроб кладут. Я сам доделаю. А ты оформляй больничный и лечись. Если будешь нужен, подключу тебя к удаленке. Ссылку скину в чат»       «Денис Петрович, я прекрасно себя чувствую. Честно слово. Не могу Вас подвести и бросить задачу, тут не так много осталось»       «Депремирую, если не уйдешь»       Вот теперь он почувствовал на себе всю тяжесть взгляда Радова, правда, посмотреть в ответ храбрости отчего-то не хватило, поэтому он еще ниже склонился к монитору, чтобы по-детски спрятаться. Но взгляд продолжал давить и буквально заставлял дрожать и скручиваться в тугие узлы все внутренности. Уходить не хотелось, Лунвей дорожил каждой минутой, проведенной рядом с Денисом Петровичем, и вот так вот просто взять больничный, который, наверняка, затянется на неделю – приравнивалось им к локальной катастрофе. Через пять минут немого противостояния недовольно зыркнув на начальника, он все-таки демонстративно встал из-за стола, выключил компьютер и, закинув на плечо сумку, поплелся к выходу.       На улице по глазам било яркое солнце, отчего приходилось до слез зажмуриваться и осторожно красться по обледенелой брусчатке, которую городские власти не удосужились вовремя почистить. Недавняя оттепель, что так радовала после обильных снегопадов, на вдарившем морозе превратилась в сплошной каток на дорогах и тротуарах. Лунвей досадливо посмотрел на свои легкие ботинки и хлопнул себя ладонью по лбу.       - Вот же идиот, - прошептал он себе под нос, аккуратно подбираясь все ближе и ближе к остановке.       Автобуса пришлось ждать минут пятнадцать, но он порадовал отсутствием привычной давки, которая сопровождала его по утрам и вечерам, да и ехать было всего ничего, вот только даже эта короткая поездка лишила Лунвея последних сил. Кто бы мог подумать, что ему станет так плохо, ведь болел он крайне редко и относительно легко.       Его нещадно мотало по мокрой сбитой постели, бросая то в жар, то в холод. Лунвей не знал, сколько времени прошло с возвращения домой: то ему казалось, что полчаса, а то, что целая вечность. Он пытался подняться, чтобы дойти до кухни и заварить себе чай, но тут же оседал обратно, не находя сил даже просто стоять. Трогал рукой лоб и понимал, что тот очень горячий, вот только ему не хватило ума купить утром градусник и лекарства. У него не было ничего, что могло бы ему помочь и это бессилие вдали от дома, в абсолютно чужом городе, где не было ни одного человека, который мог бы ему помочь – основательно так выбивало почву из-под ног и заставляло проникнуться к себе постыдной жалостью. Хотелось свернуться на кровати и выть в голос оттого, что он такой немощный и больной, а еще, потому что он распоследний дурак, и вместо того, чтобы подумать о своем здоровье, думал только о том, как втереться в доверие Радову.       Когда он снова провалился в бредовый сон, то оказался на старых улочках Шанхая, недалеко от храма Нефритового Будды. Лунвею нравился этот район, они часто там встречались с Мэй Чуньлинем, чтобы затеряться в толпах туристов и не так бросаться в глаза своими смотрящими только друг на друга влюбленными взглядами. Это было прекрасное время. Вокруг шумел и бурлил Китай, о котором он всегда грезил, ведь еще в детстве, слушая увлекательные рассказы тетушки Лин, Лунвей знал наверняка, он будет жить в Поднебесной, как когда-то жили его великие предки. Поэтому, когда пришло время выбирать стажировку, он, не раздумывая, выбрал университет Цзяо Тун.       Они начали встречаться почти сразу после его приезда в Шанхай. Этот высоченный парень с благородным лицом был тем, кто знакомил иностранных студентов с жизнью в университете, что-то вроде куратора, который вежливо и отстраненно рассказывал правила учебного заведения. Но эта отстранённость, которая при первой встрече выливалась на голову ледяной водой, оказалась напускной и не имеющей никакого значения, когда они оставались наедине. Как жаль, что несколько месяцев безоговорочного счастья в итоге рухнули под грузом национальных традиций, а так хотелось, чтобы эта его первая, по сути, любовь длилась бесконечно…       Лунвей вынырнул из забытья и зашелся в приступе удушающего кашля, брезгливо растирая ладонью льющийся по груди пот. Угораздило же его так не вовремя разболеться. Да он и не помнил, чтобы вообще когда-либо так серьезно болел. Воспаленным взглядом окинув комнату, он попытался вспомнить, куда положил телефон. Похоже, пора было позвонить в неотложку, потому как вызвать врача он попросту не мог. Лунвей так и не сделал себе временную регистрацию по месту пребывания, посчитав это ненужной бумажной волокитой, которая теперь выливалась в большие проблемы.       До телефона, который нашелся на комоде, он буквально полз, волоча за собой скомканное и влажное одеяло. То и дело притормаживая, чтобы окончательно не распластаться на полу, Лунвей из последних сил потянулся к комоду, уронив с него не только телефон, но и все, что на нем стояло. Получив по голове упавшим флаконом туалетной воды, он окончательно сдался. А когда понял, что телефон разрядился и позвонить он не сможет, позорно зашелся в стоне и слезах.       Очнулся Лунвей там же на полу возле комода, потерявшись и во времени и в пространстве. Он даже не сразу понял, что его разбудило и откуда доносится этот настойчивый и очень раздражающий звук, от которого и без того гудящая голова просто раскалывалась. Заставив себя подняться на дрожащие ноги, придерживаясь за стену, он вышел в коридор. Может ему все-таки удалось дозвониться до скорой помощи, но он просто этого не запомнил? Иначе, кто еще мог так настырно звонить и стучать в дверь…